ХРАНИТЕЛЬ МЕЧЕЙ - 2


Hик ПЕРУМОВ
СТРАНСТВИЯ МАГА
Том первый

СИНОПСИС, ИЛИ ЧТО БЫЛО РАНЬШЕ?

В первой Летописи Разлома, именуемой "Алмазный Меч, Деревянный Меч", была изложена история несостоявшегося Пришествия Спасителя в один из миров великой Сферы Упорядоченного. В давние годы, когда в том мире властвовали и вели между собой смертельную борьбу расы гномов и молодых эльфов, иначе называемых также Дану, мастерами-волшебниками этих двух народов были созданы два магических меча: гномами - Алмазный, или Драгнир, а Дану, властителями лесов,  - Деревянный, или Иммельсторн. Вся сила и ярость народов оказалась вложена в эти Мечи; и, сойдись они в бою, этой яростью вполне мог быть уничтожен весь мир. Волею всемогущей судьбы два этих Меча пробудились одновременно. Иммельсторн попал в руки рабыни Дану, по имени Сеамни Оэктаканн, Драгниром не без хитрости, коварства и предательства завладел гном Сидри Дромаронг. Затем Деревянный Меч захватили маги людской расы, гном же Сидри благополучно добрался до убежища своего племени. Во вспыхнувшей войне, где все сражались против всех: людская Империя - против Радуги, семи магических орденов, Дану и гномы - против людей и друг с другом, вдобавок началось вторжение странных существ, именовавших себя Созидателями Пути; миру Мельина это грозило уничтожением. В кровавом хаосе войны начали сбываться зловещие Пророчества Разрушения, Алмазный и Деревянный Мечи уверенно шли навстречу друг другу, неся с собой смерть.
Среди сподвижников Императора людей был некто Фесс, молодой воин и волшебник, рождённый вдалеке от плоти того мира, где ему пришлось сражаться. Он происходил из загадочной Долины магов, таинственного места в Междумирье, где испокон веку жили одни из сильнейших чародеев Упорядоченного. Фессу давно прискучила размеренная жизнь Долины, и он покинул родной мир, сделавшись воином и прознатчиком Императора в мире Мельина.
Фесс был тем, кто в воцарившейся сумятице смог понять, что же нужно делать. В завязавшемся сражении, когда легионы Мельинской Империи сошлись с воинством гномов, нёсших с собой Драгнир, и последним отрядом Дану, направляемых и ободряемых Иммельсторном, Фессу удалось оказаться рядом со столкнувшимися наконец в последнем бою Алмазным и Деревянным Мечами...
После чудовищного катаклизма Фесс, пытавшийся вернуться домой, в Долину магов, оказался вброшен в Эвиал, один из миров Упорядоченного, мир закрытый, со своими особенными законами магии. Запад этого мира занимала непроницаемая Тьма, и обитатели Эвиала верили, что эта Тьма вот-вот вторгнется в населённые людьми пределы, и тогда наступит неминуемый конец времён. В Эвиале сильна была вера в Спасителя, власть Церкви, и Инквизиция железом и кровью выкорчёвывала ереси.
Память Фесса была искажена, и значительную часть воспоминаний, равно как и боевых навыков, он утратил. Он забыл своё прошлое, ничего не помнил о Долине магов и об Алмазном и Деревянном Мечах. Случайная встреча со старым магом Парри, открывшим в странном пришельце чародейские способности, привела Фесса в город Ордос, во всемирно известную Академию Высокого Волшебства.
Судьба сделала Фесса аколитом факультета малефицистики. Он стал некромантом, Тёмным магом, изгоем, которого Церковь, Инквизиция и Белый Совет терпели только из-за участившихся случаев нападений Нежити, справиться с которой некромант мог лучше всех.
Досрочно выпущенный из Академии, Фесс был направлен в северный приморский город Арвест, где он встретился с гномом Сугутором и орком Праддом, ставшими его верными спутниками.
Упокаивая кладбище, где пробуждались к жизни свирепые и кровожадные чудовища, Фесс впервые в открытую столкнулся с Инквизицией, прибегавшей для достижения тех же целей к человеческим жертвам.
Это столкновение переросло в настоящую войну, в один из моментов которой Прадд и Сугутор оказались в руках арвестских инквизиторов.
Чтобы спасти их, Фесс вернулся в город - и как раз в это время на Арвест обрушилось вторжение Империи Клешней, молодой и хищной островной державы на дальнем западе Эвиала, почти у самых границ той самой Тьмы. В результате схватки город был разрушен до основания. Фессу и его спутникам удалось бежать. Отныне для Инквизиции, Церкви и сообщества Белых магов Эвиала они стали непримиримыми врагами...

Зачин Железный Хребет. Изгнанники

Не топчи дорогу сапогами без смысла - заведёт на край света, не воротишься...
Заповедь путешественников

- Правда, мэтр, красивые у нас в горах рассветы? - Коренастый гном бестрепетно стоял на самом краю глубокой пропасти и, не щурясь, смотрел на поднимающееся солнце.
- Побывал бы ты, бр-рат гном, у нас на Волчьих островах, не хвастался б попусту, - проворчал в ответ здоровенный клыкастый орк - он, в отличие от своего товарища, всем огромным телом прижимался к отвесной скале: тропинка, что вела над обрывом, здесь почти что сходила на нет, оставляя лишь узкий, в две ладони шириной, уступ.
- Чего я там у вас не видел? - фыркнул гном, заложив руки в карманы, и, бравируя храбростью, покачался с носка на пятку. - Зимой вьюги с буранами, летом туманы с марями! И комары, а я их терпеть не могу.
Небось в наших шахтах их не встретишь.
- Зато у вас крыс каменных полно, зазеваешься - мигом отъедят тебе... - Орк явно собирался сообщить гному, какой же именно, по его мнению, части тела лишат каменные крысы его сотоварища, но тут в разговор вступил третий путник - человек в поношенном тёмном плаще, с мечом у пояса и длинным посохом мага в руке. Чёрное древко заканчивалось округлым каменным янтарно-жёлтым навершием. Человек выглядел ещё совсем молодо, но его короткие волосы уже успели полностью побелеть.
- Хватит вам, - устало сказал человек, тот самый, кого гном назвал мэтром. - Горы позади оставили - радоваться надо, а вы всё препираетесь.
- Э-э, мэтр! - беззаботно махнул рукой гном. - Горы пройти - то ж полдела, даже четверть дела! Невелико искусство - старыми шурфами проползти, сторожевые посты позади оставив! Вот теперь, мэтр, дельце предстоит посложнее - с Тёмными эльфами Нарна шутки плохи, что и говорить. Меня они, конечно, знают, хаживали мы, как говорится, и в этих краях, но...
- Будет тебе болтать, Сугутор! - Орк оскалил клыки. - Нечего сказать - лёгкая дороженька твоими шурфами оказалась, ох, разрази меня на этом месте, очень даже лёгкая! - Орк выразительно поднял секиру. Лезвие покрывали свежие зазубрины и какие-то тёмные пятна, словно окалина. - 
Славно нас там встретили, долго помнить буду. Кабы не мэтр... Да и то сказать - куда нам деваться? На месте Арвеста яма дымная, на плечах - погоня... и Святая Инквизиция, гори она на собственных кострах, и вроде как даже маги Академии... Одна надежда, что в Нарн они не полезут.
- Полезут, не полезут - что гадать-то? - заметил волшебник. - Обратного пути нет. С теми... гм... ну, которые в шахтах... я б второй раз дело иметь не хотел. Значит, пойдём вперёд.
- Вперёд-то вперёд, оно, конечно, да, - вздохнул орк. - Да вот только...
Он умолк, глядя вниз. Чародей тоже сделал шаг к пропасти. Все трое, человек, гном и орк, замерли, молча глядя на открывшуюся их глазам картину.
За их спинами вздымались остроконечные, кое-где покрытые вечными снегами вершины Железного Хребта, в недрах которого трудолюбивые гномы проложили целые лабиринты ходов и шахт в поисках золота, самоцветов и вообще всего ценного, что только может залегать под землёй. Неприступные скалы резко обрывались вниз тысячелоктевой пропастью, и там, подёрнутые покрывалом утреннего тумана, темнели вершины бесчисленных деревьев - великий лес простирался далеко на юг и восток.
Нарн почти не знал лиственных пород - молчаливыми рядами, словно готовое к бою войско, стояли ели, сосны, лиственницы, кедры и пихты. Всё это причудливо перемешивалось, чего никогда не увидишь в лесу обычном. Кедровая роща на холме плавно переходила в болотистый ельник низины.
- А высоченные-то какие... - оглядывая деревья, нарушил молчание орк.
Человек и гном согласно кивнули. Деревья Нарна и впрямь вырастали куда выше их обычных собратьев в других местах, хотя непонятно почему - земля тут не отличалась плодородием, бесчисленные речушки, водопадами срываясь со склонов Железного Хребта, оборачивались там, внизу, застойными прудами и мелкими болотами, на которых, по идее, ничего не могло расти, кроме клюквы и мха. А тут - исполинские кедры!
Туман поднимался высоко, аж к самым вершинам, землю невозможно было разглядеть, но деревья начинались почти что от подножия древних скал, упрямо пробиваясь сквозь завалы каменных осыпей. Ветки упирались в склоны, вонзались в них, точно копья в тело врага, словно лес вознамерился медленной, непрерывной работой где-нибудь за ближайшую сотню тысяч лет обратить в ничто весь величественный кряж Железного Хребта.
- Ну, хорошо, Сугутор, - наконец проговорил орк. - Мы пришли, и мы на обрыве. Дальше уступ кончается. Что делать будем?
Гном Сугутор пожал плечами:
- Как мэтр Неясыть скажет. Скажет - вниз полезем, скажет - назад повернём, другое место поищем. Я тут путей немало знаю.
Орк и гном повернулись к волшебнику, ожидая его слова.
Неясыть-Фесс долго смотрел вниз. Он чувствовал себя донельзя уставшим и опустошённым. Беспорядочные схватки во тьме старых шурфов, когда он не видел врагов, а лишь чувствовал дремучую, древнюю злобу, - эти схватки выжали его до последней капли. Проклятая плоть подводила. Он не имел права на слабость. Сейчас, когда погоня вроде бы отстала, заплутавшись в лабиринтах горных троп и ущелий, он обязан был принять решение... но что-то удерживало его от простых слов "давайте все вниз".
Перед ним лежал Нарн, тот самый Нарн, столь ненавистный святым отцам Аркина и их громящему кулаку - Инквизиции, тот самый Нарн, что не признавал никаких Спасителей, а о всех сакральных книгах Церкви отзывался как о собрании сказок, достойных лишь потешать детей. И небо не разверзалось над богохульниками, земля не поглощала их - Нарн жил, успешно отбивая все попытки лихих владетелей Эгеста, всех его дюков, баронов, графов и виконтов привести его к покорности. Более того, он сам наступал на людские области, отвоёвывая их не столько мечами и стрелами, сколько щедрыми посулами (и частенько даже исполняемыми). Дело дошло до того, что Святой Престол в Аркине издал энциклику, призывая добрых чад Великой Матери-Церкви вступить в союз с язычниками-эльфами Вечного леса, теми, что именовали себя светлыми, вечными и непримиримыми противниками жителей Нарна.
Академия Высокого Волшебства, напротив, с Тёмными эльфами Нарна не враждовала. Более того, выходцы из его мрачных чащоб нет-нет, да и оказывались среди аколитов Академии. Случалось даже, что и деканы с асессорами отправлялись из Ордоса на север, пересекая Бурную, пограничную реку, испокон веков отделявшую владения Империи Эбин от Нарна. Правда, Фесс не знал, к чему привели эти визиты. Нарнийские эльфы в Ордосе держались особняком, ни с кем не сближаясь, и никогда не искали встреч с ним, Фессом, а ему за нехваткой времени было просто не до них. Кто же мог подумать, что тропа некроманта приведёт его сюда, на угрюмую границу, где лес и горы сошлись в бесконечной и бессмысленной войне, невесть для чего оспаривая друг у друга право смотреть в вечное синее небо?
Правда, во всех землях Эвиала каждый знал, что Нарн принимал изгоев.
Те, кому становилось тесно под Святой Инквизицией или надоедало платить подати баронам Эгеста, частенько уходили в его чащобы. Назад никто не возвращался, но никто не видел этих людей и мёртвыми. Эльфы не выставляли на всеобщее обозрение их голов вместе с пробившими их меткими стрелами - как они обычно поступали с теми, кто являлся в их лес со злом.
"Так. чего же ты медлишь, маг Неясыть? Ты не отступал перед неупокоенными, перед костяными драконами и прочей нечистью, ты выдержал безумную схватку на горящих улицах Арвеста с нахлынувшей ордой из Империи Клешней - чего же ты ждёшь теперь? Какого знака, какого знамения? Или, может, вести от Даэнура, учителя и наставника в многотрудном деле некромантии?.. Но Даэнур далеко, за сотни лиг, там, на Юге, в Ордосе, и нечего даже пытаться почувствовать его - кто знает, быть может, милорд ректор, господин Анэто, сумеет перехватить даже это, идущее по путям Астрала послание?
Ты медлишь, Неясыть. Может быть, ты вновь, в который уже раз, вспоминаешь страшную судьбу Арвеста? Наследство Салладорца явило себя во всей красе, лучшего и не придумаешь. Атлика, самая, что ни на есть обыкновенная девица лёгкого поведения, не волшебница, не магичка, никогда ничему не учившаяся, - уничтожила большой каменный город вместе со всеми, кто не успел оттуда выбраться с той же лёгкостью, с какой человек давит таракана".
Ему, Фессу, и в страшном сне не привиделись бы такие пределы сил; да, Тьма могущественна, но и цена, запрашиваемая Ею за силу, поистине неподъёмна. Теперь, запоздало, он думал, что не всё было так страшно и ужасно с Арвестом: да, Империя Клешней привела со своими легионами много искусных чародеев, а в городе хоть и были Белые волшебники, но они не владели боевыми заклинаниями, и потому десанту имперцевостровитян удалось взять город. Но павший город можно отбить обратно. Можно поднять многочисленные полки семиградского ополчения, можно запросить помощи у Империи Эбин (не может быть, чтобы её правители остались равнодушны к такому успеху своего давнего врага!), вызвать подмогу из Ордоса, напомнить о старом союзе лихим морским воякам
Волчьих островов... да, это означало войну, но войну обычную, привычную, от которой можно убежать и спрятаться, если ты слаб или стар. И Арвест наверняка можно было б вернуть.
"Но тысячи жизней всё равно были б потеряны, - услыхал он беззвучный голос в собственном сознании. - Погибли бы воины, которых послали бы штурмовать стены Арвеста. Погибли бы люди в окрестных сёлах, когда туда пришли бы солдаты Клешней. И никто не знает, где жертв оказалось бы больше. Не торопись судить, некромант..."
"Не торопись судить... да, верно. Об этом говорил и Даэнур. Не суди. Не вставай ни на чью сторону. Ты - сам по себе, некромант, у тебя нет друзей и нет союзников (ну, за малым исключением, вроде Сугутора и Прадда), у тебя есть только враги - уже выступившие в открытую или же пока ещё только собирающиеся".
Фесс покачал головой. Враги... да, враги были всегда. Да, его боялись и ненавидели. Но почему он должен бояться и ненавидеть в ответ? Потому что это так "по-человечески"?
"Нет, - сказал он себе. - Атлика, ты совершила ужасное. И самое главное, это необратимый поступок. Враги могут захватить город, но их можно оттуда и выбить. А теперь Арвеста уже не вернёшь. То, что случилось, - зло, зло в чистом виде. Я не могу доказать это логически (кто знает, быть может, война за освобождение Арвеста и впрямь унесла бы ещё больше жизней, чем один роковой удар Тьмы), но я знаю, знаю неколебимо твердо - нельзя побеждать врага такой ценой. Потому что это даже хуже, чем поражение".
На душе было мутно и тяжело. Пока длилось бегство, пока они пробирались подземными ходами и галереями гномов, спасались от поселившихся в катакомбах страшилищ, с которыми даже Фесс решил не связываться, - эти мысли как-то отступили на второй план. А сейчас вот, когда опасности, казалось бы, позади и осталось всего-навсего спуститься в Нарн, куда за ними не посмеет сунуться никакая погоня, всё это вновь вернулось.
"Тьма, я же не верил, что ты есть Зло. И ты - не оно, ведь так? Зло - в каждом из нас, оно в сердцах, душах и поступках, оно - не ужасного вида скелет на громадном троне, каким его рисуют порой на гравюрах. Оно незримо и неосязаемо. Его нельзя победить раз и навсегда, ему надо противостоять каждый день, порой... порой, да, творя меньшее зло, чтобы предотвратить большее..."
Так кто же он, Салладорец, - гений, открывший новую дорогу всем жаждущим познания, или тот, кого будут потом проклинать все оставшиеся в живых, когда его знание попадёт в дурные руки? Если Атлика оказалась способной стереть с лица земли Арвест - где поручительство, что кто-то из другого ковена, озлобленный на весь человеческий род, не пустит в ход это знание, скажем, перед императорским дворцом Эбина?..
От этих мыслей по коже продирало морозом.
И что же стало с погибшими в Арвесте? Отправились ли они прямо в Серые Пределы - или же Атлика, сама уходя во Тьму, прихватила их с собой?
"Ох! Как же я не сообразил этого раньше? - с раскаянием подумал Фесс. - Как мог пропустить такую возможность - уходя во Тьму, неофит просто разрушает всё вокруг себя?"
Может быть, может быть...
Но не зря он не хотел читать трактат Салладорца. Не зря страшился поднять обложку роковой книги. А вот точно было зря - попытки Инквизиции оставить в Эвиале хотя бы один том, как приманку для недовольных, обиженных, тех, кто "думает поперёк". Нельзя было этого делать. Если его предположения верны и Наследство Салладорца в руках любого аколита способно стереть с лица земли большой город, то...
"А что тогда? У тебя ведь нет доказательств. Помни, некромант, тебе необратимые поступки запрещены сугубо и трегубо. Ты, стоящий на самой грани Серых Пределов, не имеешь права выпустить в мир - случайно или по небрежению - те ужасы, для описания которых люди не придумали ещё слов и названий, что таятся там.
Ладно. Запомни это крепко-накрепко, Фесс. Атлика сгинула, растворилась во Тьме вместе с жутким трактатом - считай, что она умерла, её больше нет, как нет и обратной дороги из вековечного мрака. Ты свободен от этого груза. Свободен, по крайней мере, на какое-то время, некромант..."
...Фесс смотрел вниз. Ничего особенного там он, конечно, не видел - ну, деревья, ну, туман - что же тут такого? И магии никакой он не чувствовал тоже - Нарн не спешил являть себя чужаку во всей красе.
И всё-таки маг не мог отвести взгляда. Туман медленно плыл, чёрные копья елей, казалось, рвали на части призрачное покрывало - и Фессу всё сильнее казалось, что лес сейчас смотрит на него мириадами глаз, не принадлежащих в отдельности никакому живому существу - ни наделённому плотью, ни лишённому её. Это не лесные духи смотрели из - под корней и из дупл, это не бродящие по лесу странные создания поднимали головы, потревоженные пристальным взором чародея - их он бы узнал, и с ними он сумел бы управиться. Казалось, на Фесса смотрит сейчас весь огромный лес, от южных дубрав вдоль Бурной до карабкающихся по каменным уступам кривых сосен на южных скатах Железного Хребта, смотрит каждым листом и каждой иголкой на ветвях, каждой чешуйкой коры и каждым торчащим из земли корнем, каждым живым существом в своих пределах - причём существо это даже не догадывается, что кто-то иной, неизмеримо более могучий, использует его сейчас просто как ещё одну пару глаз.
Фесс ещё никогда не сталкивался ни с чем подобным. И не помнил, чтобы о такой особенности Нарна упоминалось хоть в одной из прочитанных им магических книг. Даэнур о таком точно ничего не говорил. И милорд ректор Анэто тоже.
Орк и гном терпеливо ждали.
Фесс уже совсем было собрался с духом, чтобы сказать - мол, нечего больше ждать, еды всего ничего, пускаемся! - как вдруг туман возле самых скал внезапно расступился, на миг обнажив тёмную землю, покрытую серыми пятнами толстого мха, подступившего к самым камням и упорно пытающегося вскарабкаться вверх по скальному склону. Призрачные волны мглы заколебались, отхлынули в стороны - и на крошечный пятачок между деревьями и откосом выбралось удивительное существо, подобного которому Фессу ещё никогда не приходилось видеть.
Больше всего это создание напоминало здоровенный ходячий шалаш, сплетённый из толстых веток и сучьев. Получилось нечто вроде паука - вздутый купол спины, упирающиеся в землю лапы-корни, густые брови из мха и громадные круглые глаза из светящихся гнилушек. Ростом это создание раза в два превосходило даже высокого Прадда.
При виде этого лесного страха орк глухо зарычал, невольно хватаясь за секиру, - хотя, ясное дело, взобраться по отвесной скале создание не могло. Гном удивлённо поднял брови и оттопырил губу - мол, никогда такого не видывал.
Фесс невольно крепче сжал в руке посох. Чёрное древко отозвалось - ладонь стало слегка покалывать, навершие слабо осветилось. Явившееся им существо было в чём-то сродни тем, кого Фесс повергал при помощи этого посоха, - всем этим костяным драконами прочей Нечисти - такое же изначально мёртвое, оно получило жизнь только благодаря Силе этого места. Или его создали эльфы-чародеи Нарна? Кто знает...
Деревянный паук тем временем вплотную подошёл к скале, потрогал её лапой-веткой, недовольно зашуршал, заскрипел сразу всем своим плетёным телом, засучил конечностями, взрывая землю, а потом внезапно поднял гротескную физиономию, вперив взгляд зелёных буркал в троицу замерших на обрыве путников.
- Ишь, зырит-то как, - проворчал Прадд, на всякий случай поднимая секиру повыше.
- Ничего особенного, - явно храбрясь, заявил Сугутор. - Мало ль в Нарне чудес! Будь оно опасным, я бы знал, ведь я-то...
- Помолчи, гноме! - рявкнул орк. - Помолчи! Мэтр скажет, что делать.
Паук тем временем явно собирался обосноваться тут надолго. Основательно врыл в землю все свои бесчисленные корни, как-то опустился, осел, зелёные глаза прикрылись, точно веками, завесами из зелёного папоротника, беззаботно росшего прямо тут же, на толстых брёвнах каркаса. Сразу несколько десятков веток потянулись к поверхности скалы, коснулись камня, замерли...
Человек, гном и орк долгое время молча ждали - ничего не происходило. Казалось, диковинному существу не было до них никакого дела.
- Нет, мэтр, как угодно, а я спускаться здесь не буду, - вдруг решительно заявил Сугутор. - Не нравится мне эта крошка, очень не нравится! Лучше ещё с десяток миль отмахать, чем задницей по скале скрести прямо у неё на виду.
- Так, выходит, она всё-таки опасна? - ухмыльнулся Прадд. - Опасна или нет? Можешь сказать?
Сугутор ответил только кривой ухмылкой. Орк и гном вновь взглянули на Фесса. Некромант молчал. Как ни странно, он даже не смотрел вниз - его взгляд рассеянно скользил вдоль самого горизонта, там, где покрывавшая Нарн туманная пелена сливалась с серыми облаками. Солнце поднималось всё выше и выше над мглистой дымкой, но лучи дневного светила, казалось, были бессильны пробиться сквозь этот призрачный щит, неведомыми силами воздвигнутый над таинственным лесом. Угрюмая чаща словно бы не нуждалась в живительном тепле, она жила сама по себе, и ей ничего не было нужно от этого мира, даже того, без чего не может обойтись ни одно живое существо, - солнечного света.
Плетенник, как Фесс про себя назвал застывшее у подножия скал загадочное создание, по-прежнему занимался своим делом - медленно, но неуклонно вгрызался бесчисленными своими корнями в неподатливый камень. Настанет день, когда его работа окончится - подточенная долгим трудом, неприступная на первый взгляд скала рухнет вниз водопадом мелких, бессильных и безвредных камней. И тогда, возможно, сюда придут другие порождения леса, которые превратят безжизненный камнепад в землю, готовую принять в своё лоно юные саженцы. И, глядишь, когда уйдут в слепой прах внуки внуков тех, кто сейчас лежит в колыбелях, - на месте этой скалы поднимется молодой ельник. Лес наступает, он умеет защитить себя от разящей стали людских топоров и, похоже, всерьёз вознамерился проложить себе дорогу по ту сторону Железного Хребта, прорваться в Семиградье; отчего-то Фесс словно наяву представил себе молчаливую и беспощадную лесную армаду, наступающую на обжитые людьми земли, выбрасывающую перед собой авангарды прикрытых магическим туманом разведчиков, и как лес-победитель методично покрывает покинутые селения и города и в конце концов остаётся один - раскинувшийся на сотни лиг, от западного моря до восточной степи, единый, великий, безмолвный лес...
Но Прадд прав. Спускаться здесь действительно не стоит.
- Сугутор, уходим отсюда. Желательно, не залезая под землю.
- Есть, мэтр. И то верно - я зверюшек такой величины и так-то не сильно люблю, а уж коли они из веток и палок, так и совсем нравиться перестают...
Орк ничего не сказал, только подхватил заплечный мешок.

* * *

Они благополучно спустились со скал в нескольких милях к северовостоку. Окутывавший деревья туман оказался неожиданно тёплым, внизу, возле древесных корней, его не было совсем, шагалось по лишённому подлеска старому еловому бору легко. Трое путников двинулись прямиком на восток - никаких троп в дикой чаще не имелось, и даже всеведущий Сугутор, не раз, по его уверениям, бывавший здесь, не мог сказать, куда им идти дальше.
Лес сомкнулся над их головами, сдвинул ворота стволов за спинами - 
Сугутор как-то неуверенно обернулся, держа наготове топор, и Фесс на мгновение подумал, что если этот лес решит ударить, то едва ли поможет и вся его, Фесса, некромантия.
Правда, сам молодой волшебник не чувствовал ничего необычного. Лес, пусть даже мрачноватый, не таил в себе ничего заметного. Никакого чародейства, доступного ощущениям выпускника факультета малефицистики. Туман над головами, конечно же, не был обычным туманом - но вот понять, в чём же тут дело, Фесс не мог. Как известно, самое сильное чародейство - то, эффект которого ты видишь, но не можешь даже предположить, как это сделано.
Мало-помалу местность понижалась, потянулись длинные полосы плотного серо-зелёного мха, перемежавшегося стоячими чёрными лужами.
- Болота близко, - уронил озадаченно осматривавшийся гном.
- А ты думал - я решу, будто вокруг пустыня салладорская? Сам всё вижу, гноме, - рыкнул орк. - Скажи лучше, куда мы идём? У меня брюхо сводит от голода, а вокруг даже жалкой пичужки не видно!
- Ты и в корову с пяти шагов-то промажешь, тебе ль об охоте толковать, - пробурчал уязвлённый гном.
Фесс молча поднял руку, и язвительный ответ орка так и остался невысказанным.
Там, за болотом, на невысоком пригорке в окружении совершенно невозможных для этого места кедров, среди камней стоял невысокий покосившийся обелиск. Отчего-то он представился Фессу языком белого пламени, бесшумно рвущимся из земли. Неясыть знал - на юге, в Кинте Ближнем, земля источает из себя чёрную маслянистую жидкость, на основе которой алхимики султанов варят свой знаменитый жидкий огонь, горят там и негасимые факелы - трещинами из неведомых подземелий поднимается горючий газ; но это пламя, белое пламя Нарна, магическому взору Фесса представлялось смертоносно-ледяным, холодным, точно вечные льды на самой северной макушке мира, где зимой по полгода не появляется солнце.
Сколько Неясыть простоял так, на самом краю болота, с плотно зажмуренными глазами, он не знал. Гном и орк терпеливо ждали, не шевелясь, замерев, точно изваяния, - похоже, они оба прошли хорошую школу ещё до того, как поступили к Фессу на службу.
- Всё в порядке, мэтр? - осмелился нарушить молчание Сугутор, когда Неясыть наконец пришёл в себя.
Фесс коротко кивнул. Поднял посох, очерчивая янтарным навершием защитный круг около себя и спутников. Приближаться к загадочному обелиску, источнику Силы, без соответствующей подготовки было бы просто глупо.
Сугутор и Прадд молча и не дожидаясь приказаний отошли Фессу за спину.
Фесс ощутил знакомое покалывание ледяных иголок вдоль позвоночника - охранное заклятье начинало действовать, но как-то странно, словно с трудом находя свой путь в тумане. Незримые концы обруча едва-едва сошлись друг с другом, и силы для поддержания защиты требовалось куда больше, чем обычно.
Некромант, выстраивая заклинание, идёт от сложного - к простому, от живого - к мёртвому; всё вокруг - земля, вода, воздух - содержит в себе мельчайшие частицы праха, того, что некогда было живым; очень трудно заставить это повиноваться, это вам не свежий неупокоенный, но Фесс к такому и не стремился - навернoe, сотворить подобное было по силам одному Салладорцу. Можно поступить проще - увидеть отсвет чужой
Силы на этих частицах. Опытный некромант сможет немало сказать, проведя за расшифровкой не один год.
Посланная вперёд Сила некроманта столкнулась с источаемой белым обелиском мощью; Фесс внутренне сжался, ожидая резкой и болезненной отдачи, но нет - соприкосновение вышло неожиданно мягким и плавным, словно встали на место две тщательно подогнанные друг к другу детали. Некромант не сумел уловить и малейшего отражения чужой Силы на рассеянном повсюду прахе, его словно подхватил плавный водоворот, перед мысленным взором молодого волшебника закружились видения: высокие стройные деревья с переброшенными между кронами мостками и изящные фигуры в зелено-коричневых одеяниях; однако это длилось лишь короткое мгновение. Словно унесённые ветром, образы исчезли, и их место заняли другие.
Тёмная волна, поднявшаяся до самых звёзд, зависшая над западным горизонтом. Молчаливая, терпеливая, ждущая, когда её соберётся достаточно, чтобы перехлестнуть через гребень плотины и потом всёуничтожительным потоком устремиться вниз, в цветущую долину... И когда этот день настанет, дарительница жизни превратится в беспощадного и неуязвимого убийцу. Хорошо, если в обречённой долине окажется опытный и сильный маг, прошедший все этапы школы Воды, он сможет если не остановить бедствие, то, по крайней мере, направить ревущий поток в сторону от селений.
А кто сможет повернуть вспять поток не воды, не огня - а Тьмы? Или, что ещё хуже, - не Тьмы, а Смерти, Уничтожения, Ничто, что стоит за этим словом в человеческой памяти?..
И пришедшая после этого в голову Фесса мысль заставила его надолго забыть даже о таинственном белом пламени. Когда наступит час тёмного прилива, этот тайный огонь не долго сможет сопротивляться натиску призрачного моря. Нарн продержится чуть дольше, рот и всё. Его Сила замедлит агонию, но не предотвратит гибель.
Но пока чёрная стена хранила недвижность, замерев в гордом сознании своей силы; Фесс знал, чувствовал, и белый огонь ещё больше усиливал эту уверенность - время пока ещё есть, плотина ещё поднимается над медленно наступающим морем, ещё остается возможность остановить, помешать, быть может - даже повернуть поток вспять...
А для этого нужно совсем немногое - научиться поворачивать Тьму.
Или найти те самые Мечи, о которых так пекутся маски, те двое неведомых, скрывшихся под личинами Бахмута и Эвенстайна.
Третьего не дано.

ГЛАВА ПЕРВАЯ
НАРН. ЭЛЬФ И ДИКАЯ ОХОТА

Ночью все кошки серы, ночью все эльфы прекрасны.
Народная мудрость

Эльфа звали странным для людского слуха именем Ирдис Эваллё, впрочем, как раз вполне обычным среди его расы. Опустившись на колени, он быстро, раз за разом, зачерпывал пригоршнями воду из родника, торопливо подносил ко рту и жадно пил, совсем забыв о приличиях. Он пил и никак не мог напиться. По тонкому лицу стекал пот - вещь для Перворождённого вообще неслыханная. Колчан за спиной, покрытый зелёными и бурыми разводами, опустел на три четверти; оперения оставшихся стрел были перемазаны грязью и кровью. На боку эльфа болтались пустые ножны - сломавшийся меч давно пришлось бросить. Уцелел лишь кинжал за голенищем правого сапога. Погоня как будто отстала - отстала только сейчас, хотя слова "...в лесу за эльфом гнаться!.." давно уже с успехом заменили поговорку "...ищи ветра в поле...". Зелёная куртка Ирдиса, на которой обычно росли живые трава и цветы, вся покрылась коричневыми дымящимися пятнами; вместо стеблей и лепестков там остался только пепел.
Вокруг него расстилался Нарн, родной, привычный, знакомый до мелочей Нарн, в котором эльф, если нужно, мог в одиночку управиться с целой сотней людских панцирников, не побоялся бы схватиться с десятком магов, устоял бы даже против пары-тройки горных огров или троллей, не применяя ни ловушек, ни волшебства; но на сей раз он мог только бежать. Бежать что было сил, надеясь лишь на помощь сородичей да на магическую мощь Потаённых Камней, священных мест Тёмных эльфов Нарна, средоточия силы их чародеев, мало в чем уступавших заносчивым выпускникам знаменитой Академии в Ордосе.
Эваллё был тёртым и опытным траппером, не раз хаживал через Эгест, людские владения, в Вечный лес и даже дальше; его стрелы помнили просторы замекампских степей, сапоги топтали весеннее разнотравье цветущих тундр, случалось ему бывать и в самом сердце Железных гор, случалось брести под палящим салладорским солнцем, а один раз судьба странствующего эльфа занесла его даже в Ближний Кинт, где он (правда, недолго) служил султану в передовых пограничных отрядах, прославившись там как непревзойденный лучник. Словом, он едва ли испугался бы даже кого-то из неупокоенных - но на сей раз ему противостояли отнюдь не они. И эльф, чья память хранила подробности сотен стычек, больших и малых, кто сражался на всех берегах вокруг Моря Надежд и Моря Призраков, на сей раз не знал ответа.
Этот страх был совершенно новым. Никто не знал, как с ним бороться, - после того, как обычные мечи и стрелы оказались бессильны. Эльфы Нарна собирали дань с мелких людских поселений вдоль края мрачного леса, там, где болота расступались и на невысоких холмах за недлинное северное лето успевали вызреть рожь с ячменём; люди платили охотно - защита эльфов сплошь и рядом оказывалась куда надёжнее баронского и герцогского покровительства, а на церковные проклятия лесовики давно махнули рукой - да, собственно говоря, мало кто из них и принадлежал к истинно верующим. В сумрачном Нарне нашли свой приют остатки многих ересей, огнём и кровью выкорчеванных в Империи, Семиградье, Эгесте, Аркине и Мекампе. Еретикам эльфы казались куда ближе своих собственных братьев по расе.
Петухи, одна из лесных деревенек (семь дворов да водяная мельница на быстрой лесной речушке), стала первой жертвой. Прибывшие гоблиныпогонщики, коим вменялось в обязанность забрать у землепашцев предназначенный к продаже хлеб, не нашли в селении ничего живого.
Только пятна высохшей крови да видимые для эльфов застывшие смертные тени - над теми местами, где людей настигла гибель. Не осталось ни обглоданных костей, ни скорбящих душ - враги пожрали и уволокли всё: и плоть, и то, что превыше её.
Тёмные эльфы встревожились. Они привыкли отвечать ударом на удар, их ратей страшился даже император Эбина, но они отличались также и осторожностью. Из зачарованного сердца Нарна, того самого места, о котором другие эльфы, именующие себя Светлыми, или ещё Летними (в противовес Тёмным, прозываемым также эльфами Зимы), говорили не иначе как с ужасом, отвращением и содроганием - из сердца Нарна по одному-двое к границам отправились разведчики. Одним из таких и был Ирдис Эваллё - и именно ему выпало столкнуться лицом к лицу с неведомой угрозой.
...Он вступил в бой и не устоял. Пришлось бежать - причём погоня следовала за ним неотступно, и густое, тяжкое марево чужой магии не давало Эльфу даже передать весть сородичам.
Его гнали на север и одновременно оттесняли к горам. Эльфы славятся неутомимостью бега, тем более Эваллё был в родных краях, где он знал каждый куст, овраг или тропку, ему удавалось не подпускать преследователей особенно близко, но и оторваться от них он не мог.
Железные горы, северный предел Нарна, неумолимо приближались, и эльфу оставалось лишь утешать себя тем, что он увёл врагов за собой и тем самым, возможно, спас жизнь не одному сородичу.
Однако даже Ирдис, эльф-странник, разведчик, выносливый, точно взламывающая камни трава, не выдержал этой безумной гонки. Силы начали покидать его, он переставал чувствовать уже и Сердце родного леса, чего с ним не случалось даже в далёком Кинте. И вот он жадно пил, не заботясь об изяществе движений и элегантности позы, пил, словно дикий зверь, - потому что, подобно тому же зверю, ощущал погоню у себя за плечами.
Хрипло вздохнув, эльф заставил себя оторваться от воды. Поправив колчан, он перемахнул на другой берег ручейка - прыжок вышел тяжёлым, натужным, совсем не похожим на его всегдашнее лёгкое, почти невесомое движение. Бежать, бежать, снова бежать, надеясь, что на сей раз ему удастся опередить погоню и он окажется у Потаённого Камня раньше преследователей. Пока что им вполне успешно удавалось отрезать ему дорогу к нему.
- Ар-р-р-г-х-х-х... - сказали ему из кустов. Вроде как даже с насмешкой.
Эльф замер. Руки сами тянули стрелу из колчана, сами набрасывали её на тетиву - руки, они отказывались понимать, что всё это более чем бесполезно.
- Ур-р-р-р... - донеслось с другой стороны.
Эльфу не требовалось поворачиваться, он и так умел видеть всё вокруг себя, не довольствуясь обычным зрением.
Не дрогнула ни одна веточка, не хрустнул ни один сучок; враги надвигались бесшумно; голос они подали, лишь желая показать жертве - они пришли, они настигли его.
Неужто вся погоня уже здесь?..
Нет, кажется, нет. Эльф не чувствовал сомкнувшейся петли - похоже, против него оказалось всего две твари. Правда, и этого достаточно.
Белая стрела мелькнула в воздухе; эльф не промахнулся, он не промахнулся ни разу и до этого - без всякого результата. Он мог утыкать врага стрелами, точно ежа, однако это бы лишь немного задержало преследователей.
Рычание стало яростным, враг приходил в бешенство не от боли - эльф подозревал, что никто в этой чудовищной погоне вообще не чувствовал боли, - а от того, что ему кто-то посмел оказать сопротивление.
Эваллё сделал обманное движение, надеясь прорваться мимо засевших в кустах чудищ - однако те, похоже, за время охоты тоже кое-чему научились. Они кинулись на него с двух сторон, словно только этого и ждали. Волна ледяного холода накрыла эльфа, неодолимая сила сшибла с ног, он покатился по земле, так и не выпустив из рук бесполезное сейчас оружие.
Встать, встать, сразиться и умереть. Тёмные эльфы, эльфы Зимы, не сдаются. Когда отступать некуда, значит, пришло время умирать. Доблестно сражавшиеся и не бросившие оружия, быть может, возродятся в иных лесах, в иных мирах, под другими солнцами, чтобы и там свершать вековечный круг жизни, сражаясь со Смертью до тех пор, пока Тьма не смежит их глаза...
Он ощутил бросок врага - пульсирующее касание холодного трепещущего Нечто, ощутил ледяные незримые клыки, с лёгкостью пронзившие его защиту, защиту из чар Нарна, дрожь отчаяния, кровь, что останавливается в жилах, обращаясь в ядовитый лёд. Эльф закрыл глаза и наяву увидел раскрывающиеся небеса и вершины деревьев, готовых простереть над погибающим эльфом свои величественные, раскидистые кроны.
- Эге-гей! Гойда! Хей-яа!!! - внезапно раздалось совсем рядом, и это ничуть не напоминало утробное бестелесное рычание преследователей.
Холодное покрывало, уже окутавшее эльфа, внезапно лопнуло. Через прорехи хлынул обжигающий ливень, небеса закрывались, извергая из своей утробы потоки пламенеющего дождя. Рычание в кустах сменилось неистовым воем, в котором, однако, чувствовалось куда больше разочарования, чем предвкушения добычи.
Сошедший с небес огонь обращал в ничто холодную пелену, на смену предсмертному оцепенению приходила боль, наверное, подобная той, какую испытывает младенец, выталкиваемый из тёплого и ласкового материнского лона в большой мир, к жизни - и неизбежной гибели в конце пути, ибо никто не бессмертен - ни эльфы, ни даже боги...
Боль смяла и снесла защитные слои эльфийской магии, до последнего прикрывавшей самое естество Перворождённого. Понимая, что на сей раз бороться бесполезно, эльф отдался безжалостно поволокшему его потоку.
А потом до его сознания донеслись голоса:
- Э-э, мэтр, но зачем нам возиться с этим, гм, безнадёжно дохлым эльфом?
- Поосторожнее в выражениях, Сугутор, не забывай, что мы в Нарне...
- А-а, мэтр, забудьте, меня здесь знают. И, если я вижу дохлого эльфа, я так и говорю, и никто на меня не обижается. Потому что дохлый эльф, да простят меня Потаённые Камни Нарна, ничем не отличается от дохлого, к примеру, гнома, или орка, или человека.
- Не замечал за тобой раньше такого неуважения к мёртвым, Сугутор...
- И-и, мэтр, о чём вы? Смерть нельзя уважать, она всего лишь жалкая грязная нищенка, клянчащая подаяние. Пни её как следует! А когда наступит твой час, просто закрой глаза и уйди, не разговаривай с ней и не смотри в её буркала - так говорят у нас в горах.
- Не слыхал от тебя такого, друг гном...
- Ты, друг орк, от меня ещё много чего не слыхал. Ну что, зарывать этого молодца нельзя, придётся тащить к Потаённому Камню, а Камень этот пока ещё сыщешь...
Говорившие обращались друг к другу на причудливо искажённом людском диалекте Империи Эбин. "Странная компания, - успел подумать эльф, - человек, гном и орк - здесь, в нашем Нарне! Или это враги сумели так хитро перекинуться?"
- Стойте, он приходит в себя, - внезапно и резко сказал человек - холодным сильным голосом.
- Да ну? - поразился гном. - Крепкий какой... Я уж думал - всё, отплыл свои леса искать...
Ирдис Эваллё сделал над собой поистине запредельное усилие и открыл глаза.
Над ним склонились трое - точно, человек, гном и орк. В потрёпанных, грязных плащах, гном и орк вооружены до зубов. Человек тоже носил меч у пояса, но при этом он опирался на длинный посох - явно посох мага, с округлым янтарно-жёлтым каменным навершием без всякой резьбы или эмблем.
Посох был чёрным, и эльф от удивления на миг даже забыл про боль, попытавшись приподняться на локте.
Его не занимал вопрос, что нужно Тёмному магу в Нарне - эльфы этого края, как известно, сами прозывались Тёмными. Куда более удивительным было другое - откуда здесь вообще взялся Тёмный маг, если о них уже давным-давно забыли и в куда более мрачных, нежели Нарн, местах?!
- Лежи смирно, - проворчал волшебник, откидывая капюшон, и тут эльф увидел, что чародей ещё совсем молод - правда, коротко стриженные волосы его успели стать белее снега. - Лежи и не дёргайся, не хватало тебе и впрямь помереть сейчас, после того как мы отогнали ту парочку...
- К-какую п-паро... - голос Ирдиса Эваллё пресёкся.
- Это уж тебе лучше знать, какую, - мрачно пошутил чародей. - 
Донельзя отвратную, скажу я тебе.
- Вот именно, - поддакнул гном. - Я аж света белого невзвидел, едва их почуял.
Ирдиса не оскорбила фамильярность человека, хотя вообще Тёмный эльф отличался гордостью и, честно говоря, недолюбливал людскую расу, несмотря на то, что провёл среди людей немало времени.
- Ты видел... видел их? - выдавил из себя эльф. Чёрный маг покачал головой:
- Нет. И не думаю, что их кто-то вообще способен увидеть.
- Я видел! - оскорбился Эваллё. - Я стрелял... я попадал!
- Ты стрелял и попадал в миражи, созданные твоим собственным страхом, - усмехнулся чародей. - Эти твари способны представиться кем угодно. Впрочем, кое-какой ущерб они от твоих стрел потерпели... иначе мы с тобой бы не разговаривали.
- О... откуда они?
Маг досадливо дёрнул плечом - очевидно, это означало "не знаю".
- А вот это у тебя спросить надо, - снова влез гном. - Тебя они гнали, не нас.
- Погоди, Сугутор, - орк протянул громадную лапу, тронул гнома за плечо. - Не стоит сейчас... помолчи. Нарн как-никак.
- С-сугутор? - Ирдис сдвинул брови, стараясь разглядеть лицо гнома. - Ты? Тот самый Сугутор?..
- Тот самый, - насмешливо поклонился гном. - Что с того теперь? Мне нельзя больше переступать границы Нарна?
- Совет не принимал такого решения, - ответил Эваллё. Боль отступала, он вновь чувствовал магию Потаённых Камней; это придавало уверенности. Гном Сугутор был известен в Нарне - как отличный наёмник. Тёмные эльфы зачастую прибегали к оплаченным звонким серебром мечам
- когда дело почиталось недостойным чести воина со знаком Потаённых Камней на груди.
- Тогда, я думаю, здесь найдётся местечко для меня и моих друзей, - продолжал болтать гном. - Нарн ведь принимает изгоев, не правда ли?
- Если Совет сочтёт их полезным делу Нарна, - по инерции ответил Ирдис Эваллё давным-давно затверженной фразой. Нарн давал убежище - но, конечно, далеко не всем. Персональным врагам волшебницы Меганы, например, здесь делать было нечего. Даже владеющие силой Потаённых Камней не дерзали связываться с хозяйкой Волшебного Двора.
- Погоди, Сугутор, - вступил в разговор чародей. - Рано говорить об убежище. Почтенный, не знаю твоего имени...
- Ирдис Эваллё.
- Почтенный Ирдис Эваллё, мы действительно ищем убежища в Нарне.
Но сперва о тех, кто преследовал тебя. Мы отогнали их, но не уничтожили. И почти ничего не видели. Но я не сомневаюсь, что это лишь малая часть какого-то вражьего сонма, откуда он взялся и что он такое, я пока не понимаю, но и того, что я почувствовал, вполне достаточно, чтобы сказать - Нарн в большой опасности. Не знаю, какое чародейство сможет понастоящему повредить этим тварям. Точнее - какое из стихийных, - тут же поправил сам себя волшебник. - Думаю, обо всем этом есть смысл поговорить с вашим Советом. Ты можешь идти? Ты можешь отвести нас туда?
Ирдис попытался подняться. Тело слушалось ещё плохо, но сила Потаённых Камней уже смывала боль, точно вода - засохшую грязь.
- Я могу отвести вас к Поляне Ожидания. Обычное дело...
- Ты хочешь вести нас в сердце Нарна с этой тёплой компанией за плечами? - неожиданно заговорил орк. Называвшие себя Светлыми эльфы давно и свирепо враждовали с орками. Тёмные из Нарна, случалось дрались с ними, потом мирились, случалось, орки Волчьих островов, охотники за добычей, появлялись в наёмных отрядах Нарна - Тёмные свыклись с ними, даже, пожалуй, сжились, но не более. И, уж конечно, никогда бы не потерпели от орков никаких советов. Равно как и вопросов.
- Не стоит показывать сейчас свою гордость, эльф, - холодно произнёс волшебник, и это несмотря на то, что лицо Ирдиса Эваллё после слов орка осталось совершенно бесстрастным.
Он был прав. Усилием воли Ирдис заставил гнев отступить.
- Мой спутник и друг Прадд задал хороший вопрос, - глядя прямо в глаза эльфу (на что, кстати, отваживались немногие люди), проговорил Чёрный маг. - Я бы постарался ответить на него как можно серьёзнее. - Он слегка приподнял посох и разжал пальцы, отполированное чёрное древко скользнуло вниз, острый конец вонзился в землю, и Эваллё услыхал сдавленное змеиное шипение.
- Нас подслушивали, - заметил чародей.
- Змеи? Где? - потешно подпрыгнул на одном месте гном. - Терпеть их не могу! Раздави её, Прадд!
Волшебник медленно поднял посох - Ирдис ожидал увидеть нанизанное на остриё серочешуйчатое змеиное тело, но нет - наконечник посоха был пуст; и лишь холодное сероватое свечение, исходившее от него, свечение, пропитанное чарами гнили, распада и разрушения, яснее ясного сказало эльфу, что маг не промахнулся.
- Кто это был? - вырвалось у Ирдиса.
- Я знаю об этом не больше тебя, - пожал плечами маг. Его спутники, гном и орк, уже давно стояли с оружием наголо. - Некое магическое существо, правда, совершенно незнакомого мне вида. Мой посох ему не слишком понравился, однако же, не убил и не изгнал из этого мира - драка с такими может выйти жаркой, особенно если эти создания навалятся все скопом.
- Тогда я, в свою очередь, должен задать тебе вопрос, - медленно проговорил Эваллё, откидывая со лба слипшиеся волосы. - Они долго гнали меня, я бежал, рассчитывая лишь на помощь нашей магии, магии Нарна...
- Или магии Потаённых Камней, если говорить прямо, - ввернул гном. Эльфу пришлось довольствоваться лишь гневным взглядом, который наглый гном предпочёл попросту не заметить.
- Рассчитывая лишь на магию Нарна, - с нажимом произнёс эльф. - И вопрос мой... как ты думаешь, Тёмный маг, Нарн сумеет их остановить? Или мне лучше увести - тварей подальше от родных мест, с тем чтобы там... - Голос его неожиданно дрогнул.
- Не надо поспешных решений, - заметил волшебник. - Ты опасаешься, эльф, что Потаённые Камни не смогут защитить тебя, а твои преследователи причинят им вред?
Эваллё молча кивнул.
- Я ничего не знаю о Потаённых Камнях, - признался некромант. - И на твой вопрос ответить не смогу. Но замечу, что драться возле источника Силы, неважно, какого именно, мне будет гораздо легче. Решай, эльф, решай быстро - поведёшь ли нас на Поляну Ожидания или к одному из Потаённых Камней или же мы просто расстанемся тут, предоставив друг друга нашим собственным судьбам?
Больше всего на свете эльфу хотелось сказать: "Да, предоставим!"; холодная сила волшебника его просто пугала и, наверное, Ирдис Эваллё так бы и поступил - если б из кустов не потянуло внезапно ледяным, пронзающим холодом, уже ставшим привычным для уставшего от непрерывной погони эльфа.
- Решай быстрее, эльф. - Маг оглянулся, глаза его недобро сверкнули. Решай, они вот-вот будут здесь!
- Может, хоть поглядим на них наконец-то, - хмыкнул гном. Казалось, ему мало только что закончившейся схватки.
- Не советую тебе глядеть на них, брат гном, - заметил орк по имени Прадд, и Эваллё, не удержавшись, согласно кивнул.
- Мы пойдём к Потаённым Камням, - наконец выдавил из себя эльф.
Всё его существо протестовало против этих слов, но холодный страх всётаки пересилил. Как бы то ни было, гордый разведчик и воин Нарна отнюдь не хотел умирать; и больше всего на свете он боялся признаться в этом - даже самому себе.

* * *

Угнаться за Ирдисом Эваллё оказалось непросто даже могучему Прадду. Эльф не шёл, а будто бесшумно скользил по воздуху, не замечая ни корней, ни коряг, коими изобиловало то подобие тропинки, по которой они пробирались. Угрюмый Нарн нависал над ними, давя на плечи, словно тяжкая ноша. Лес не отрывал от трёх пришельцев своего холодного, изучающего взгляда. Казалось, ему нет никакого дела до одного из своих чад - Ирдис ведь так и не получил помощи, - а вот человек, гном и орк его неожиданно заинтересовали. Впрочем, едва ли здесь уместно было слово "заинтересовали" - лес не оставлял без внимания ничего из происходившего в его пределах.
Ирдис несколько раз оглянулся - он постоянно отрывался от путников, устало спотыкавшихся на тех местах, что эльфу представлялись совершенно ровными.
- Эй, погоди! - наконец не выдержал Сугутор. - У меня брюхо сейчас взвоет от голода! Если я немедленно не поем, можете меня хоронить.
Фесс в душе был совершенно согласен с гномом. Их собственные припасы кончились на третий день пути через Нарн, а добыть в зачарованном лесу им ничего не удалось, несмотря на похвальбу гнома и проклятия Прадда. Последняя схватка с неведомыми тварями потребовала всех сил без остатка.
Ни гном, ни орк, как обычно, не задали Фессу ни одного вопроса - если мэтр сочтёт нужным, он сам всё расскажет. Эльф, судя по всему, прямо - таки умирал от желания вытянуть из своего спасителя все мыслимые подробности - но ему приходилось смирять своё любопытство.
Тропа вела дремучими чёрными борами, карабкалась по крутым увалам, оставляя позади тёмные моховые туши дремлющих болот. Эльф уверенно шёл на юго-запад, в самую глубь Нарна - однако Фесс не мог не чувствовать известной неуверенности их проводника - Ирдису по - прежнему очень, очень, очень не хотелось вести Чёрного мага к самому средоточию Силы Нарна.
Сугутор шагал перед Фессом, Прадд замыкал шествие - обычный их походный порядок. Маг тяжело опирался на посох - путь через Нарн требовал от него не только телесных усилий. Глубокие вибрации Силы, рождавшиеся впереди, в глубине великого леса, отзывались болезненной дрожью во всём его теле; избавиться или защититься от этой боли он не мог, слишком велика была мощь леса, слишком стара и уверена в себе, слишком привыкла она играть с неведомой Силой, незнамо как оказавшейся здесь, в её распоряжении, чтобы обращать внимание на боль какого-то ничтожного смертного. И не стоило раздражать неведомого хозяина этих мест даже своей попыткой защититься - тем более что "хозяин", увы, не существовал в обычном смысле этого слова.
Ирдис пропустил слова Сугутора мимо ушей. Знай шел себе и шёл, словно пытаясь хоть этим залечить уязвленную гордость Тёмного эльфа.
Эти трое видели его слабость, его бессилие, они спасли ему жизнь. Не надо было обладать даром чтения мыслей, чтобы понять, что творится сейчас у него на душе.
Прадд за спиной Фесса что-то злобно проворчал сквозь зубы - не слишком лицеприятное об эльфах вообще и именно об этом эльфе в частности; поступок более чем неразумный, если учесть, где они сейчас находились. Неясыть напрягся, однако великий лес то ли попросту не обратил внимания на возмущение одного ничтожного муравья в своих пределах, то ли счёл за благо до времени не выказывать своего возмущения.
В Академии о Нарне рассказывали всякое - и правду, и отчаянные небылицы. Болтали о сказочной красоты дворцах - и о тёмных пещерах, о домиках-гнёздах на вершинах высоких, поднимавшихся до самых облаков деревьев; шёпотом передавали "наидостовернейшие" сведения о скрытых лесом древних руинах, где, забытые всеми, лежат сокровища, награбленные ещё старыми хозяевами Эгеста - некогда молодого разбойничьего королевства, ещё не распавшегося на десятки мелких и мельчайших герцогств, графств и баронств; мелькали в рассказах ведьмы, упыри, волшебники-самоучки, из тех, кто не смог или не захотел стать студиозусом почтенной Академии Высокого Волшебства - Нарн в потоке этих рассказов представал истинной terra fantastica, землёй сказок и чудес. При этом почему-то никому не приходило в голову поинтересоваться, как же там всё обстоит в действительности у самих Тёмных эльфов, кои всегда имелись среди аколитов Ордоса.
Увиденное Фесса слегка разочаровало. Не было никаких "небеса подпирающих" деревьев - да, сосны и ели здесь оказались куда выше, чем в иных местах, но всё-таки не настолько, чтобы дотягиваться до облаков. Да, всё здесь выглядело мрачнее, чем, к примеру, в тех же Лесных Кантонах, здесь обитала незримая для простых смертных Сила - но ничего из поражавших воображение студиозусов вещей Фесс тут пока не увидел.
- Эй, эй, Ирдис, ну так что насчёт пожрать? - взмолился тем временем гном. - Ей-ей, взвою сейчас с голодухи! Ужель у тебя там ничего не завалялось в заплечнике?
Эльф остановился, неспешно повернул голову, в упор взглянул на осекшегося Сугутора.
- Какая тут тебе еда, гноме? - прошипел Ирдис. - У нас за плечами смерть, точнее - даже не смерть, а нечто похуже смерти! И как можешь ты...
- Ух-ух-ух, - опомнился Сугутор, выразительно поигрывая топором. - Хуже смерти, дражайший эльф, да не затупятся вовек твои уши, может быть только голодуха, сиречь смерть голодная, и вот она-то меня как раз сейчас и настигнет - куда раньше этих самых врагов. Жрать я хочу, жрать, и весь сказ!
- Погоди, Сугутор, эльф-то дело говорит, - вступил в разговор орк. - 
До жратвы ли нам сейчас? Иль ты не понял, что надо к Потаённым Камням успеть прежде, чем нас Дикая Охота схарчит?
- Как ты сказал? - Неясыть невольно отвлёкся от чёрных мыслей. - 
Дикая Охота? Человечьи скелеты верхом на конских костяках? Скачущие по небу?
Эта самая Дикая Охота довольно подробно описывалась в книгах по некромантии; но сейчас Фесс не чувствовал в преследовавших маленький отряд врагах ничего даже отдалённо похожего.
Орк ухмыльнулся, обнажив отменной белизны клыки.
- Никак нет, мэтр, совсем не то же самое. Про ту Охоту, небесную, мы на Волчьих островах не понаслышке знаем, поверьте уж. Видели мы эту Охоту, во всех видах видели, да и не только видели. А чародейники наши даже и отпор давать научились.
- Гм! - не удержался эльф.
- А что? - Прадд пожал могучими плечами. - Так оно всё и было. Кого хошь у нас на островах спроси.
- Не отвлекайся, - строго сказал Фесс. - Так что это за дело с Дикой
Охотой, которая на самом деле не Дикая Охота?
Прежде чем ответить, Прадд несколько раз оглянулся, словно рассчитывая обнаружить эту самую Охоту прямо у себя за плечами.
- Дык, мэтр, дело-то всё в том, что видел я три раза эту Дикую Охоту, дома ещё, на островах. И запах её... э-э-э... нет, не запах... - Прадд скорчил гримасу, пытаясь подобрать нужное слово. - Короче, след... тень... не знаю!
- сдался он наконец.
- Пропусти, - нетерпеливо бросил Фесс. - Давай, Прадд, к сути, пожалуйста!
- К сути, мэтр, как есть к самой сути и подбираемся. Так вот, сродни они друг другу вот именно следом своим, который не есть след, или тенью, которая вовсе и не тень. Сродни, но не более. Как у нас говаривают: всё родство - пиво из одного ковша пили.
- Гм, из одного ковша, - встрял со своими сомнениями гном, хотя его мнения никто не спрашивал. - Можно подумать, ты сам с ними бражничал!
Прадд только оскалил клыки и досадливо затряс головой - мол, что с тобой говорить, пустоголовым?..
- Из одного ковша пили, - упрямо повторил орк, переводя взгляд на
Фесса. - Виноват я, мэтр, только сейчас сообразил, что к чему...
- Ну хорошо, - сказал Неясыть. - То есть как тебя надо понимать? Что на наших сегодняшних приятелей может подействовать то же, что и на вашу Дикую Охоту?
Орк несколько раз кивнул:
- Именно так, мэтр, именно так.
- А ты можешь что-то из вашей магии вспомнить? - спросил Фесс. - 
Владеешь чем-нибудь?
- Владеть-то владею, но... - Прадд виновато развёл руками, - в ход пустить не могу. Тут не могу, - сразу поправился он, глядя на сдвинувшиеся брови Фесса. - Это ведь Нарн, сами знаете, мэтр, тут чужую магию не больно любят. Вам они преград поставить не могут, силёнки не те, а вот мне - запросто.
- Да что ты такое несёшь?! - снова возмутился эльф - Силёнки не те! Да Нарн Великий, если хочешь знать, может...
- Тогда что ж он эту Охоту, что за нами пустилась, назад не завернёт? - ухмыльнулся орк. - Что ж твой лес тебя ей на съедение бросил?
От лица эльфа, и без того не по-человечески бледного отлила последняя кровь, а глаза опасно сузились. Фесс не успел даже рта открыть, а между Праддом и Эваллё шариком живой ртути вкатился гном.
- Эй, эй, эй, хорош, хорош, спорщики! Ты, почтенный эльф, давай дорогу показывай, так уж и быть, на ходу пожую корешок какой. А то нам до твоих Камней небось ещё топать и топать, а погоня-то, она небось близко.
Эльф едва слышно вздохнул, гася гнев. Как-то очень невесело покачал головой и снова вздохнул.
- В том-то и дело, - неожиданно тихо сказал он, обращаясь к Прадду и не трогаясь с места. - Лес не стал мне помогать... не дал защиты. И потому... кто знает, - он опустил голову, устало махнул рукой, - может, нам сейчас лучше разойтись. До Потаённых Камней немного уж осталось, направление я вам дал, не собьётесь, особенно, - эльф взглянул на молодого чародея, - если ты, господин некромант, их сам почувствуешь. А мне, наверное, в другую сторону - тварей этих из Нарна уводить.
Наступило неловкое молчание.
- Эй, ты что, брат эльф, помирать никак собрался? - всполошился Сугутор. - Нет уж, ты это брось, мы с мэтром очень не любим, когда при нас кто-то умирает, это, знаешь ли, вредит душевному равновесию. А вообще хватит болтать! - внезапно побагровев, заорал гном, да так громко, что с деревьев им на головы посыпались сухие листья. - Пошли, подпоркой шахтной не стой!
Как ни странно, эльф выслушал запальчивые слова и вопли Сугутора совершенно спокойно.
- Ты не понимаешь. И вы все не понимаете. Лес всегда помогал нам.
Когда не справлялись наши луки и мечи, в дело вступала его сила. И тварей, подобных этим, Нарн никогда не оставил бы без внимания. Ты прав, орк, лес никогда не дал бы им разорвать меня ибо этот враг - превыше моих сил и моего оружия. А раз лес отказался от меня, не помог даже в малом, - значит, мне пришло время умирать. Дерево сбрасывает листья, чтобы пережить холода, и лист не может сетовать, ибо таков порядок вещей.
- А кто тебе сказал, что лес оставил тебя без помощи? - деланно удивился гном. - Он ведь вывел нас прямо к тебе - это ли не помощь? Мы ведь могли пройти милей южней или северней.
Эльф изумлённо вскинул брови - верно, никак не мог смириться с подобной трактовкой помощи Великого Нарна.
- Хватит, - наконец не выдержал Фесс. - Идём, почтенный Ирдис, я даю тебе Слово - пока мы живы, эти твари до тебя не доберутся. Только давай не будем терять больше времени, иначе у нас тут вот-вот появится компания! Идёмте же все, идёмте! Хватит пререканий, Прадд, рассказывай всё, что знаешь.
- Слышал, брат эльф, что мэтр сказал? - Сугутор топнул на Ирдиса ногой. - Он тебе своё Слово дал, понимаешь ты, неразумный, Слово некроманта!
На скулах эльфа вспухли и затвердели желваки. По бледному лицу вновь разлился румянец. Эваллё быстро, отрывисто кивнул и прежним лёгким, упругим шагом устремился вперёд, не то скользя по земле, не то паря над ней.
Человек, гном и орк заторопились следом.
- А пожрать-то всё ж, небось стоило, раз уж всё равно останавливались, разговоры разводили, - пробурчал Сугутор, перекидывая топор с одного плеча на другое. - Говори не говори, а в брюхе-то, как ни крути, пусто.
Ему никто не ответил.
Они продолжали путь ещё несколько часов. Смерклось и в руке эльфа холодным голубоватым светом засиял небольшой продолговатый кристалл. Тропа вспыхнула серебром, сапфировые брызги разлетались из-под ног путешественников, словно они шли по мелкой воде. Свисавшие до земли серые плети древесных мхов тоже светились голубым, но не столь ярко и более глубоким оттенком. То тут, то там, под корнями, в дуплах, в гуще ветвей над головами вспыхивали парные зелёные огоньки - путников провожали внимательные взгляды чьих-то глаз. Фесс дорого дал бы за то, чтобы узнать, какие существа там прячутся - он не чувствовал обычных лесных духов или призраков.
- Красиво у вас тут, - проворчал Прадд, озираясь по сторонам - огоньки поднимались всё выше, цепочки крохотных искорок тянулись вверх, к вершинам деревьев, повисая там длинными блистающими гирляндами. Растекавшийся от эльфийского кристалла свет преображался в дивные бесплотные украшения. Лес словно извинялся за неласковый приём, оказанный троице беглецов.
Ирдис едва заметно пожал плечами.
- Потаённый Камень близко. Его магия растекается окрест, и, встречаясь с волшебством уважаемого некроманта...
Про себя Фесс удивился - он лично не ощущал ничего схожего с тем, что испытал возле белого обелиска на самой границе Нарна с Железным Хребтом. Сейчас же он чувствовал только странный, обволакивающий покой, весьма и весьма несвоевременный, особенно если учесть висящую на плечах погоню.
- Так сколько ещё-то идти? - ворчливо спросил гном.
- Потаённый Камень покажется сам, как только придёт время. - Эльф поджал тонкие губы.
- Эх, все вы, нарнийцы, мастера загадками говорить, - рассердился
Сугутор. - По-простому ответить не можешь? Нам, можно сказать, ещё спину друг другу прикрывать придётся.
- Что я тебе отвечу, бородатый? - оскорбился эльф. - Говорят же тебе, Потаённый Камень близко. К нему я вас привёл, как обещал. Но вот когда он нас к себе подпустит - Камень сам решит.
- Гм, гм, сам... - проворчал гном, но дальше спорить не стал.
Сгустилась ночь, лёгкий осенний ветер разогнал тучи, вызвездило щедро и ярко. Все четверо странников шагали уже с трудом, даже двужильный Сугутор. Прадд хрипло и зло рычал, переставляя свои колонноподобные ножищи; Фесс тоже готов был уже махнуть на всё рукой, упасть и уснуть прямо здесь, положив голову на древесный корень.
- Ещё немного, - почти умоляюще сказал Ирдис. Походка эльфа тоже утратила лёгкость, глаза лихорадочно блестели. - Враг силён. Идёт за нами. Нам надо...
Никто так и не понял, к чему клонил Эваллё, эльф недоговорил, потому что в спины путникам ударил, точно секущий кожу кнут, высокий и злобный вой, сопровождавшийся словно бы хлопаньем множества крыльев.
Эльф замер как вкопанный, глаза расширились.
- Нам конец, - едва слышно выдавил он. - Тут все набольшие. Я их чую.
Четвёрка застыла на краю глубокого, залитого тьмой оврага. Там, впереди, не сверкало ни одного огонька, столь щедро украшавших лес за спинами путников; из зева оврага в лица странникам дохнуло донельзя привычным и знакомым Фессу ледяным мертвенным холодом, обычным признаком живой мертвечины.
- А-а, рванина, чтоб тебя перекосило! - Гном с размаху влепил оцепеневшему эльфу звонкую оплеуху. - Иди! Беги! Птицей лети! Беги, беги, если жить хочешь!
Эльф пошатнулся, с трудом устояв на ногах. Из разбитой губы по острому подбородку пробежала кровяная струйка; однако, как ни странно, более чем сомнительное средство Сугутора подействовало: Ирдис и впрямь побежал - сперва медленно, из последних сил, затем всё быстрее и быстрее, словно обретя второе дыхание.
- Эй, эй, не так скоро! - завопил мгновенно отставший гном.
Вой за спинами четвёрки путников повторился - только на сей раз выло уже множество глоток. Сбоку, сверху, сзади - вой раздавался повсюду, враги брали Фесса и его спутников в полукольцо, прижимая к глубокому и тёмному оврагу, куда молодому некроманту отчего-то очень и очень не хотелось соваться.
Вой был совсем рядом, ледяной и надрывный, терзавший слух и заставлявший зажимать уши; Прадд с проклятием остановился, вскинул наперевес секиру; Сугутор что было мочи потащил орка за собой, из-под кованых башмаков гнома клочьями летел вырванный мох.
- Быстрее! - крикнул Фесс своим. Теперь и он тоже ощущал впереди нечто, источник Силы, сейчас неважно уже, какого вида и какими ещё наделенный свойствами. - Да шевелитесь же! - И он взмахнул посохом над головой. Янтарное навершие запылало, словно маленькое солнце; чёрное древко задрожало в руках Фесса, высвобождая накопленную мощь.
Лес вокруг осветился мрачным оранжево-жёлтым заревом, серебристые и голубые эльфийские огни погасли, точно задутые ветром. Тьма в овраге заколебать, раздаваясь в стороны, вдавливаясь в землю, словно бы отступая под натиском рвущейся из каменного навершия мощи. Только теперь путники увидели переброшенный через овраг узкий висячий мост, паутинную сеть над пропастью, внезапно всем без исключения показавшейся истинно бездонной. Нити вспыхнули жёлтыми и оранжевыми сполохами, по мосту заструился холодный огонь; тьма на другой стороне оврага послушно раздвинулась в стороны, и Неясыть увидел: окружённый крепостной стеной чёрных древесных стволов, на небольшой округлой поляне высился обелиск, четырёхгранный, острый, словно наконечник копья, цвета густой запекшейся крови. Чем-то он напоминал тот, другой, белый, на рубеже Нарна, только был раза в три повыше. По граням его то и дело пробегали стремительные сполохи света; камень жил, его переполняла сила, и Фессу на миг почудилось - гранитные веки сейчас поднимутся, и незрячие от века глаза впервые за много столетий взглянут на мир - но горе тем, на кого падёт этот взгляд!
- Туда! К нему! - не своим голосом взвизгнул Ирдис, первым бросившись к мосту. Паутина тревожно закачалась под ним, нити натянулись и угрожающе затрещали; а из оврага вверх потянулись, словно в ожидании добычи, тёмные отростки клубящегося мрака, словно алчные щупальца неведомого голодного зверя.
- Осторожно! - запоздало крикнул Сугутор, но мост под ногами
Ирдиса стремительно расползался, рвалась паутинная сеть, нити лопались, словно под незримым клинком; эльф отчаянно рванулся вперёд, прыгнул, как-то немыслимо, нечеловечески изогнувшись всем телом, - и повис, вцепившись в корень, что торчал из противоположного склона. Мерцающие обрывки паутины, кружась, словно сорванные листья, медленно опускались вниз, и темнота поглощала их один за одним.
И вновь из непроницаемого мрака, из-за спин путников, оттуда, куда не доставал бьющий из навершия посоха свет, раздался вой неведомой своры врагов, словно они видели всё случившееся. Вой торжествующий, вой победный - словно скрывающимся во мраке тварям оставалось теперь только насладиться мучениями полуживой, трепещущей в агонии жертвы.
- Ну уж нет, рано радуетесь! - заорал Сугутор, становясь рядом с Праддом и поплёвывая на ладони. - Дорогонько вам станет мной поужинать, смотрите, как бы сталью не подавиться!
Темнота захохотала. Издевательский смех нёсся из-за громадных стволов, с вершин деревьев, даже с неба откуда чья-то громадная рука словно бы смыла одним движением все звёзды. Сполохи света, отбрасываемого посохом Фесса, затрепетали, точно под сильным ветром; Неясыть ощутил леденящий холод, ползущий от древка по его пальцам; враги, кем бы они ни были, мгновенно нащупали его слабое место. Посох - источник силы мага, но в то же время и причина слабости. Умный и ловкий враг может воспользоваться посохом мага, словно тропинкой к его душе и рассудку, опьянить ложным чувством силы, заманить на зыбучие пески миражей, после чего волшебника не нужно ни сжигать, ни замораживать в груде льда - он сам оказывался в плену, в призрачном мире, без надежды на возврат и избавление.
Орк и гном застыли, оружие на изготовку, однако никто из обступившего путников полчища не торопился предложить им честный бой.
- Эй, эльф, хватит там корячиться, беги к своему Камню, пока нас тут не схарчили! - не оборачиваясь, гаркнул гном.
Фесс тем временем опустил посох. Струившийся из навершия яркий свет стал блекнуть - незачем было даром тратить силы, врага явно не удастся отпугнуть, и здесь, в отличие от Арвеста, не воспользуешься любимой уловкой некромантов - не поднимешь себе на помощь пару - тройку зомби.
Сейчас молодому волшебнику было просто не с кем сражаться. Враг упрямо не показывался, а вот тьма в овраге... уж больно это смахивало на отвлекающий маневр.
Ирдис тем временем, обдирая руки, едва-едва сумел выкарабкаться из оврага и без сил растянулся на земле - словно преодолел самое меньшее отвесную стену в десяток человеческих ростов.
Фесс в растерянности смотрел на Потаённый Камень. Красный обелиск гордо возносился над ними, пропоров податливую земную плоть, и не было ему никакого дела до каких-то там двуногих, копошащихся невдалеке от его подножия. Кто знает, для чего, для каких битв сберегалась сила Потаённого Камня, каким врагам должна она была закрыть дорогу в Нарн; пока же вторжение неведомой Дикой Охоты ничуть не обеспокоило колдовской монолит.
Как, впрочем, и сам Нарн.
- Эгей, эльф, жив ты там? - рявкнул Прадд, поигрывая секирой. - Жив али нет, спрашиваю?!
- Ж-жив, - донёсся слабый ответ с противоположной стороны оврага. - Скорее, чародей, используй силу Камня, иначе...
- Легко сказать - "используй"! - заорал, в свою очередь, Фесс. - Плевать хотел твой Потаённый Камень и на нас, и на вторжение! Он не подпускает меня к себе!..
В самом деле, все усилия Фесса хоть как-то почерпнуть сил в неиссякаемом и бездонном колодце Потаенного Камня наталкивались на ледяную непробиваемую стену. Кто-то очень умелый и искушённый в волшбе постарался оградить драгоценный источник от всяких там бродяг, почему-либо могущих и заглянуть, куда не следует. И пусть даже этим бродягам приходится сейчас драться насмерть.
Фесс ощутил, как вспотевшие от напряжения ладони начинают скользить по чёрному древку. Все уроки Даэнура ничем не могли сейчас помочь - против них выступала не та Дикая Охота, о которой говорили манускрипты Академии, а нечто совершенно неведомое и невиданное.
Однако враги медлили. Они не нападали и не уходили; они давили одним лишь присутствием, чётко и последовательно претворяя в жизнь девиз Гильдии боевых магов, о существовании которой Неясыть сейчас само собой, ничего не знал - "побеждай присутствием"
Бездействие становилось невыносимым. На той стороне оврага Ирдис сумел-таки подняться на ноги, шатаясь, подошёл к краю оврага, глянул вниз. Лицо его исказилось от омерзения.
- Не туда! - взвизгнул он, с неожиданным проворством отскакивая назад. - Не через овраг! Там, там... - Он потащил из колчана стрелу.
- Сами знаем, - рявкнул гном. - Только интересно, как же нам перебраться? Я вот крылья что-то забыл себе отрастить, всё, знаешь ли, както недосуг...
- Чародей, выжигай овраг! - по-прежнему не своим голосом выкрикнул эльф. - Выжигай, в пепел, в прах, это же... эт-то... - Он захлебнулся собственным криком, лицо исказила гримаса несдерживаемой ненависти и отвращения, длинная стрела сорвалась с тетивы, впиваясь в затопивший ложбину мрак.
Стрела ещё в полёте бесшумно обратилась в облачко чёрной пыли, сгорев мгновенным бездымным огнём.
- Вот это да... - услыхал Фесс бормотание гнома. - "И спереди, и сзади", - как сказала одна коза, когда из-за неё поспорили два пастуха. Один, спереди, её хотел резать, а другой, сзади, соответст...
Занимательная история оказалась прервана самым неделикатным образом.
Мрак в овраге вскипел, словно вода в котле. Громадные пузыри вздувались и лопались, потянуло затхлым, гнилостным смрадом. Чёрные щупальца клубком разъяренных змей устремились вверх по склонам, в один миг перехлестнув через края оврага. Эваллё что-то выкрикнул, пустил ещё одну стрелу - её постигла судьба первой - и бегом бросился прочь, к алому обелиску. Ничего сделать он не мог, и даже его смерть ничем не помогла бы Фессу. Ничем, кроме, пожалуй, лишь одного - отдав некроманту те силы, что вырвались бы на волю в миг расставания души с телом эльфа.
Мир раскололся надвое. Одна часть сознания Фее-га судорожно пыталась отыскать пути к спасению - стремительно перебирая самые разрушительные и убийственные заклятья известных ему разделов магии, - в то время как другая внезапно вспомнила навязчивый, настойчивый шёпот масок: "Найди Мечи, найди Мечи, найди Мечи".
Мечи, холод стали, извив травленого узора: шершавый эфес в руке, тяжесть оружия...
Нет, не то.
Что-то властно толкнулось в мозг, потянулось наверх даже не из памяти, почти начисто опустошённой в тот миг, когда Фесс вступил в мир Эвиала - а, наверное, из того недоступного никаким богам и магам дальнего Астрала, где, говорят, оставляет свой отпечаток каждая мысль и каждое чувство, пережитое живыми, наделёнными сознанием существами, - оттуда пришло странное видение - Меч, словно бы выросший из цельной ветки дерева, не вырезанный, подобно детской игрушке, но именно выращенный, чья форма задана самим взрастившим его стволом; Меч, напоённый мощью, впитавший в себя силы бесчисленных зелёных ростков, крошечных и незаметных, но под натиском которых крошится и растрескивается крепчайший гранит скал и крепостных стен.
Деревянный Меч.
Иммель...
Фесс застонал. Его словно пробила внезапная молния боли - возвращалось то, от чего он бежал. Хитрые маски, о, какие хитрые маски! Они понимали, что можно разрезать Фесса на куски, запытать до смерти, испробовать на нём весь свой магический арсенал, которому он не сможет противостоять, - но ничего не добьются. Память Фесса была чиста, и в ней не сохранилось никаких воспоминаний о тех самых роковых Мечах.
Но воспоминания эти сохранились в другом месте Фесс не знал, как оно называется, Астрал ли или как-то иначе - да это сейчас и не имело никакого значения. То, от чего он бежал, настигало его, и не оставалось ничего другого, как повернуться к врагу лицом и принять бой, пусть даже и самый безнадёжный.
Хватит бежать и прятаться. От этого врага не убежишь. Рано или поздно он настигнет тебя - и тогда силы окажутся ещё более неравными.
Всё это верно. Все мы мастера говорить красивые слова и призывать к геройской смерти. А вот когда смерть сама смотрит на тебя своими волчьими буркалами, только у сказочных героев не трясутся поджилки и не уходит в пятки душа. Фесс судорожно сжимал в руке посох, однако попрежнему не мог понять, что же ему сейчас, собственно, делать - некромантия всё-таки требовала известной подготовки, тем более здесь, в глубине Нарна, даже и не пахло пусть и старым, но всё-таки кладбищем.
Лес поглотил мёртвые города двуногих, но Фессу и его спутникам не повезло - поблизости ни одного не оказалось.
Это только стихийные маги могут одним взмахом посоха сводить с небес разящие сети молний или поднимать ураганы. Это только кажется, что ты, умея заглянуть за самый край смерти, приобретаешь особую власть, становясь почти всемогущим и неуязвимым. И некого было обращать в прах до срока, подобно тому, как он поступил в Арвесте с воинами
Империи Клешней. Враг теперешний сам пришёл с той, серой стороны и не страшился подобных заклятий. Фессово волшебство хорошо могло помочь против живых или мёртвых, но не против тех, кто не относился ни к тем, ни к другим.
Чёрные щупальца перехлестнули через край оврага. Сугутор яростно рубанул топором, сталь вспыхнула зелёными и голубыми сполохами, отсечённый извивающийся отросток толщиной с бедро Фесса забился и затрепыхался под ногами гнома.
- Кроши их, Прадд! - заорал гном, размахивая топором во все стороны.
Не теряя ни секунды, орк присоединился к другу. Топор и секира заплясали в извечном своём танце, железо теснило мрак, и чернота на миг отступила; и прежде чем Фесс успел подумать, что победа далась слишком просто, особенно если учесть сгоревшие в воздухе стрелы эльфа, - до его слуха донёсся грубый многоголосый хохот. Так, наверное, могли бы смеяться зомби, умей они вообще смеяться.
- Ловушка! - крикнул Фесс, отчаянно взмахнув посохом. Навершный камень вспыхнул было - и тотчас погас, словно задутый ветром фонарь.
Лес вокруг зашумел, затрещал, ветви древесных исполинов летели наземь, хотя воздух вокруг оставался недвижен.
Тьма была теперь со всех сторон, и оружие орка с гномом, как и положено, ничего не могло больше с ней сделать.
Тёмная волна накрыла невысокого гнома с головой, Сугутор захлебнулся отчаянным воплем; Прадд продержался лишь на миг дольше.
"Мечи, Мечи, Мечи", - ожил на миг в сознании чужой шёпот.
А что они могут сделать? Что может сделать он сам?!
"Как что?!" - услыхал он внезапно голос Ирдиса. - Используй силу
Потаённого Камня, некромант!"
"Значит, он добрался-таки".
Земля содрогнулась, нет, даже не содрогнулась, а словно бы просела под ногами Фесса - как будто чья-то громадная грудь выдохнула воздух из лёгких. Сквозь Сужающий некроманта сумрак внезапно пробилось алое сияние - это ожил, пробуждаясь от сна, Потаённый Камень. Фесса с головы до ног окатила незримая ледяная волна - но не мертвяще-холодное дыхание раскрытой могилы, а скорее порыв свежего северного ветра.
Сила. Она здесь, она совсем рядом, - и теперь её хватит, чтобы превратить в оружие те заклинания, которые обычно он только хранил про запас, зная, что никогда не сможет им и воспользоваться - если, только, не будет стоять над дымящейся свежей кровью ямой с телами тысяч и тысяч замученных.
Страшны заклинания истинной, глубинной некромантии, и нет от них спасения.
Эти чары пришли из самых древних томов, наверное, ещё из арсеналов сородичей Даэнура. Никакой, даже совершенный и прошедший все стадии ученичества некромант не способен привести их в действие одной лишь собственной Силой - только прибегнув к ритуальным пыткам и массовым жертвоприношениям.
И те несколько заклятий из этого списка, что имели несчастье осуществиться в действительности, навсегда сделали само прозвание некроманта пугающим и отвратительным для большинства обычных людей.
Мрак не рассеялся, он даже как будто сгустился ещё сильнее, серыми призраками проступили скелеты древесных стволов, а за ними - огненными тенями мелькнула вереница скачущих бешеным галопом людских костяков верхом на костяках конских. Свитое в тугие струи пламя служило копьями; нагнав их, Дикая Охота во весь опор мчалась прямо на замершего Фесса.
Кто знает, была ли это просто иллюзия, сознание ли Фесса придало надвигающемуся врагу хоть сколько-нибудь привычные очертания - или неведомый враг и в самом деле имел такой облик? Дюжина наездников, две дюжины растянувшихся над землёй в стремительном беге псов - не привычных любому некроманту костяных гончих, а неведомых страшилищ, с длинными, вытянутыми вперёд, словно у крокодилов, нелепыми челюстями, многосуставчатыми когтистыми лапами, хвостом, словно у мантикоры, увенчанным изогнутым костяным жалом, в котором Неясыть даже отсюда чувствовал скопившийся зелёный яд.
Зелёный яд... стоп! Что-то уж больно похоже на тех ордосских многоножек, что вызвали памятный мор! Кажется, случилось это давнымдавно, годы, если не десятилетия, назад.
Растерянность Фесса сменилась лихорадочным плетением заклятья. Он почувствовал сродство, теперь он знал слабое место врага, он мог ударить - тем более имея за спиной всю мощь Потаённого Камня.
Но, сражаясь с многоножками, он имел рядом с собой Даэнура, да и
Белый маг Анэто, надо признать, годился не только показывать ярмарочные фокусы; сейчас Фесс остался один против многократно более сильного врага.
Память услужливо развёртывала свитки и списки. Нужные заклятья творились словно сами собой - он работал сейчас, словно заведённый механизм.
И первое, что он увидел, когда его чары начали действовать, был след.
Чёткий, ровный, с извивами - очевидно, Дикая Охота петляла, преследуя Ирдиса Эваллё. И начинался этот след где-то в населённых людьми областях, в Эгесте, а отнюдь не в каком-нибудь мрачном провале или на заброшенном погосте.
Дикая Охота была уже совсем близко. Неясыть видел и трепещущих призрачными крыльями не то ящериц, не то обретших ноги змей - похоже, одну из таких тварей он проткнул своим посохом. Тогда некромант смог всего лишь отбросить врага. На этот раз всё выйдет по-другому.
Да, Неясыть не видел истока, не видел самого начала той дороги, что привела Дикую Охоту сюда, но этим он займётся позже. Затыкать крысиные дыры будем после, сейчас надо извести самих гадов, пусть даже они и посвящены Тьме.
Остриё посоха вонзилось в землю Нарна. Поток льющейся от
Потаённого Камня Силы запульсировал в такт ударам сердца некроманта; и когда Фесс произнёс наконец слова Повеления, от устремившейся по его приказу в бой мощи стало не по себе даже ему самому. На миг он словно бы взглянул сквозь плоть самого Потаённого Камня, глаза обожгло сияние темно-алого кристалла, скрытого под многими слоями гранитной брони, - а в следующую секунду посланная некромантом вперёд Сила столкнулась с Силой наступающих.
Нет, это были не молнии, столь любимые магами Воздуха, не разящие каменные глыбы или тут же, на месте созданные глиняные големы, оружие магов Земли; не вихри, полные ледяных игл, что пронзают любые доспехи, какими пользуются чародеи Воды, и не волны всесжигающего пламени, к которым прибегают повелители Огненной стихии, - Фесс привёл в действие мёртвую плоть мира, ту самую плоть, откуда его сила изгнала все тонкие создания; на помощь некроманту шёл прах, то, что некогда жило, но давно завершило свой путь, то, что ещё помнило, каково это - жить и умирать.
Тьма стала на пути Тьмы. Сотканный из смерти щит столкнулся с из неё же выкованным мечом. И, подобно тому, как опытный мечник щитом отбрасывает слишком горячо налетевшего на него нерасчётливого противника, так и оживлённый словом некроманта прах отбросил, властно растолкнул в стороны почти сомкнувшееся вокруг Фесса кольцо давящей темноты - не той, которой он вроде как служил и где черпал силы, а отражение той самой западной Смерти, что пугало одно поколение магов Белого Совета за другим.
Рты несущихся на молодого мага всадников раскрылись в беззвучном крике. Огненные копья вздёрнулись, готовые к последнему удару.
Но навстречу им неслись такие же точно воители, в чёрной броне, со столь же внушительного вида копьями, верхом на конях, что более походили просто на сгустки мрака, - Неясыть, даже помимо своей воли, использовал принцип зеркала, врага ожидали его собственные двойники.
На очистившейся от мрака земле рядом с Фессом лежали бесчувственные Сугутор и Правд. Ни тот, ни другой так и не выпустили оружия.
Конные рати сшиблись. Чёрные и огненные копья скрестились, и ночь взорвалась скрипучими воплями мёртвых голосов - защитники Фесса бились молча, Дикая же Охота не жалела глоток - хотя, если разобраться. чем могли кричать лишённые языка, гортани и лёгких ходячие костяки?
Мрак и пламя схлестнулись, слились, обращаясь в бешено терзающие друг друга вихри. Алые всадники разили врага своими копьями, но чёрным рыцарям это словно бы и не вредило (другое дело, что каждый достигший цели удар отзывался у Фесса острой болью), а вот чёрные клинки не знали промаха, с налёту рассекая и доспехи, и кости врагов. Копья тёмных воинов опрокидывали противников наземь, копыта их скакунов дробили черепа поверженных, обращали в пыль рёбра и хребты; Дикая Охота продержалась всего несколько мгновений - атака Фесса смела её всю, без остатка.
"Неужели?" - обессиленно подумал Фесс. Нельзя сказать, что он выложился весь, без остатка - но попотеть-таки пришлось, несмотря на помощь Потаённого Камня.
Тьма из оврага тоже исчезла бесследно, а куда - кто знает?..
На земле зашевелился, застонал Сугутор. Гномы, как известно, отличаются немалой устойчивостью к магии любого рода, случается, что и пущенный в упор огненный шар лишь рассыпается искрами, не причиняя им никакого вреда. И на сей раз подземный житель оправился быстрее могучего, но не слишком привычного к колдовству Прадда.
- Ox-ox, м-милорд м-мэтр, мы что, уже все умерли? А где ж тогда
Вечный Горн?..
- Умерли, - с трудом переводя дыхание, ответил Фесс. - Как есть умерли, Сугутор. Сейчас вот нами твой Вечный Горн растапливать станут.
- Т-тьфу, м-мэтр, не шутите так, - гном с кряхтением поднялся. - Эй, 
Прадд, вставай, хорош щёки отлёживать, всё уже кончилось, мэтр их перебил.
Орк застонал, переворачиваясь на спину.
- Вставай, вставай, - торопил друга Сугутор. - Вон господин эльф нам с того "берега: машет. Пойдём, пойдём, зелёный, пойдём, валяться будем, когда до Камня доберёмся.
Орк неразборчиво выругался и поднялся - сперва на одно колено и только затем выпрямился. Вид у него был более чем помятый.
- Скорее, скорее! - донёсся голос эльфа. - Это было только начало. Ты чувствуешь их, некромант?
- Что-о? - вытаращил глаза гном. - ЭТО было не всё?! О, Вечный
Горн, второго раза я не выдержу!
- Выдержишь, как миленький выдержишь, - прорычал орк. - Жить захочешь - выдержишь. Пошли, борода, что зенки-то выкатил?!
- Т-только в овраг ты первым полезешь, - мрачно заявил Сугутор.
- Хорошо, хорошо, первым полезу. Милорд мэтр, вы, это, давайте в середку.
Фесс выдернул из земли тёплый после недавнего боя посох. В жёлтой глубине каменного навершия ещё перемигивались, угасая, мрачные багряные огоньки.
Троица быстро перебралась через овраг, в котором не осталось и малейшего следа тьмы.
Ещё сотня-другая шагов - и они очутились возле самого подножия Потаённого Камня. Зачарованный обелиск уже закрылся, поток лившейся оттуда на Фесса Силы иссяк. На ощупь камень был очень, очень холодным.
И где-то там, в глубине, под слоями гранита, таилось истинное сердце зачарованного монолита - тот самый багровый кристалл, привидевшийся Фессу в горячке боя.
Кристалл... магия камней испокон веку, как и положено, числилась подразделом Земного волшебства, однако в Академии к знатокам магических свойств камня всегда относились с уважением куда большим, нежели к остальным мастерам Земной стихии. Было что-то об этих камнях, кристаллах, какой-то слух... Почему же память, доселе столь безотказная в этом мире, сейчас не хочет служить?!
Ирдис осторожно подошёл, коснулся плеча. Глаза эльфа смотрели на
Фесса с какой-то странной грустью - так смотрят на друга перед расставанием, когда догадываются, что за разлукой может и не последовать встречи.
- Ты сдержал своё Слово, некромант, - тихо проговорил эльф. - Я не думал, что такое возможно, не верил. Могущественна Тьма, велики твои силы. Но, поверь мне, мои глаза не могут обмануться. Каждое твоё заклятие, каждый твой успех - это просто ещё один шаг вниз по ступеням, ведущим...
- Вот чего я терпеть не могу в эльфах, - нагло влез в разговор Сугутор, - так это вашу тягу к высокопарным словесам. Только что дрались насмерть, нет бы там фляжку поднести с чем-нибудь покрепче - нет, тут разговоры разводят, всё о пророчествах каких-то да предсказаниях; ох, и набили ж они мне оскомину, ещё когда вместе с твоими сородичами, Ирдис, я в Замекампье хаживал!
Эльф вздохнул. Казалось, он пропустил слова гнома мимо ушей.
- Я не знаю, куда тебя поведёт твой путь, но, сдаётся, он ведёт в ту Тьму, которой страшимся даже мы, Нанийские эльфы, сами прозываемые
Тёмными.
- Уши у меня вянут от этого эльфийского красноречия! - возмутился гном. - Хлебом не корми - дай попредсказывать, дай про великую Тьму да вселенское зло порассуждать.
- Сугугор, - наконец повернулся к гному Ирдис - ради Великого леса, помолчи. Вот тебе фляжка, берёг на самый крайний случай, думаю, не разочаруешься. И, готовься к худшему - потому что действо ещё не кончилось. Мы отбили только первую атаку. Бой ещё не выигран.
- А что же твой Потаённый Камень? - спросил Фесс. - Он закрылся. Я больше не чувствую его силы. А этот враг, скажу тебе без утайки, дорогой эльф, мне не по зубам. Если б не этот обелиск - мы бы не устояли.
Рядом раздалось негодующее бульканье Сугутора - гном крепко приложился к заветной эльфийской фляжке, но смолчать не мог всё равно - как это так, его мэтр сам признаётся в том, что не справился бы с врагом без помощи какой-то там эльфийской каменюки!
- Потаённый Камень подчиняется только лучшим волшебникам Нарна, 
- сообщил эльф. - Мне он неподвластен - и сам решает, что и как ему делать.
- Славно, славно придумано, - угрюмо бросил Прадд. - Значит, нам осталось только сидеть и ждать, пока не подойдёт вторая их волна?
- Если у тебя есть другие идеи - давай излагай, - дёрнул щекой эльф. - Пока эти бестии топчут землю Нарна, нам лучше дать бой здесь. Тут мы, по крайней мере, можем надеяться на помощь.
- 3-значит, останемся здесь, - слегка заплетающимся языком объявил Сугутор. - С-спасибо тебе, И-ир-дис, возвеселил ты меня-а. Славное пойло вы тут варите, славное.
- Зачем ты это сделал? - нахмурившись, сказал эльфу Фесс. Чтобы напоить гнома, как правило, требовался добрый бочонок самого крепкого пива.
- Умирать - так не в грусти, а в веселии, - противореча сам себе, печально произнёс Ирдис.
- Я умирать, вообще, не собираюсь, а если и придётся, так на трезвую голову.
- Не бойся, этот хмель проходит очень быстро, куда быстрее, чем того, быть может, хотелось, - уронил Эваллё. - Несколько минут - и как рукой снимет. У гномов особенно - их напоить, сам знаешь, дело нелёгкое.
- Н-ничего, как до дела д-дойдёт, м-мой топор им в-всем...
- Обычное оружие нам не поможет, - грустно усмехнулся Эваллё. - 
Будь готов, некромант, будь готов, может потребоваться всё твоё волшебство.
"Какое такое 'всё'?" - хотел было спросить Неясыть, увидел выражение глаз эльфа, застывшую в них смертную тоску, особенно острую у этого народа долгожителей, всё понял - и промолчал.
"Будь готов использовать для победы даже нашу смерть", - сказал ему взгляд эльфа.
"Тьма бы побрала это ваше эльфийское самопожертвование! - зло подумал про себя Фесс. - Меньше красивых слов и больше..." Да, а, собственно говоря, чего больше? Чем мог помочь ему сейчас этот тонкий и изящный обитатель Нарна, с опустевшим колчаном за плечами и пустыми ножнами у пояса? Потаённый Камень не подчинялся лесному стрелку. Всё, что Ирдис мог сейчас сделать даже не для себя, для Нарна, - это, что называется, геройски умереть, дав Фессу возможность пустить в ход высвобождающуюся при смерти тела Силу.
Некромант в сердцах топнул ногой. Сам он никаких врагов, никакой
"второй волны" пока не ощущал - не ощущал ничего, словно все его магические чувства в один миг отказались ему служить. Кругом негромко шумел лес. Недвижной и вечной глыбой, памятником недоступному высился прямо перед Фессом Потаённый Камень, да уходил куда-то вдаль дурно пахнущий след уничтоженной Дикой Охоты.
Прадд уселся на землю, потянул завязки на заплечном мешке. Достал нечто вроде грубо вырезанной из звериного рога губной гармошки и заиграл. Немудрёная мелодия поплыла над землёй, лес с неожиданной жадностью втягивал её, словно вынырнувший из-под воды ныряльщик - морской воздух. Ирдис вскинул было брови - разумеется, утончённому эльфу с его привычкой к кифарам, арфам и прочему могли резать слух звуки орочьей гармошки; но минуту спустя и он невольно заслушался. Прадд играл плясовую, гармошка в его лапах гудела, завывала и взвизгивала, словно тридцать три голодных неупокоенных разом, ногой орк отбивал ритм - и Фессу словно наяву привиделась толпа сородичей Прадда в развевающихся меховых накидках, праздничных уборах на бритых головах, в гремящих многочисленных браслетах на мощных запястьях - сошедшихся в лихом танце, от которого дрожит земля.
Никогда раньше Неясыть не слышал игры Прадда, никогда раньше даже не подозревал о подобных талантах своего спутника. Губная гармошка казалась сейчас дикостью - хотя, с другой стороны, что ещё делать в ожидании неизбежного боя, от которого ты не можешь уклониться и лучше, чем сейчас, подготовиться к которому ты не можешь тоже?..
Сугутор сперва было сморщился, но потом, как-то смущённо хмыкнув, полез за пазуху и выудил оттуда маленькую флейту. При виде её у Фесса глаза едва не полезли на затылок: что это ещё за бродячий оркестр?! И это наёмники, солдаты удачи? Или на службу в Академию принимали только при наличии умения играть хоть на каком-нибудь музыкальном инструменте?!
Не хватало только, чтобы к этому дуэту присоединился эльф; но тут, как нарочно, где-то за недальними деревьями глухо взвыли рога, и земля ощутимо заколебалась, не задрожала даже, а медленно поднялась и опустилась, опустилась и поднялась; вновь взвыл ледяной ветер, и Фесс невольно поднял руку, прикрывая лицо. С ветром донёсся крик, алчный и злой нечеловеческий выкрик, наподобие приказа к атаке или что-то вроде этого.
Гном и орк разом оборвали игру, вскочили на ноги.
Впрочем, останься они сидеть и продолжай точно так же дудеть в свои гармонику и флейту, ничего бы не изменилось - это был не их бой и не их враг. Мечи, секиры, топоры и даже не знающие промаха эльфийские стрелы тут ничего не значили.
Фесс поспешно вскинул посох - наперевес, словно копьё. Кто покажется на сей раз? И почему безмолвствует Потаённый Камень?
Ирдис Эваллё шагнул назад раз, другой, спина его упёрлась в каменный монолит обелиска; губы эльфа искривились, они судорожно шептали сейчас что-то, что именно - Фесс разобрать не мог. Лесной стрелок то ли молился, то ли просто поминал все Силы неласковым подсердечным словом - кто знает?
И вновь - врага никто не видел. Холодный ветер завывал всё сильнее, всё злее, звёзды померкли, тучи ползли теперь по самым верхушкам деревьев, не щадя мягкого своего подбрюшья.
"Покажи же, на что ты годен", - услышал Фесс.
Кто это говорит - он в тот миг предпочитал не знать.
Потаённый Камень за спиной оставался нем и мёртв, как и положено камню.
Что-то неторопливо шагало к эльфийскому обелиску, нечто, поднятое из самых глубин этого мира, из Древних ночных страхов, то, перед чем трепетали ещё сородичи Даэнура, и не то ли, из-за чего этот мир стал тем, что он есть?..
Догадка обожгла Фесса, словно удар плети.
Чудовище? Монстр, скопище клыков, челюстей, когтей и прочих смертоубийственных орудий?..
Неясыть не видел, как смертельно побелел зеленокожий Прадд, от лица орка разом отхлынула вся кровь, у Сугутора дрожали колени и постыдно лязгали зубы, Ирдис Эваллё закрыл лицо руками и прижался к Потаённому Камню, словно ещё надеялся найти тут спасение; и только Фесс остался твердо стоять, до рези в глазах вглядываясь в сгустившийся мрак, тщась распознать приближающегося врага. Обессиливающий страх наваливался неподъёмным давящим грузом, но страх - обычный спутник некроманта, к нему, как говорится не привыкать, плоть слаба, она боится Смерти, она не верит собственному рассудку. Делай, что должен, волшебник, и постарайся спасти если не себя, то хоть кого-то из твоих спутников.
Во мраке среди деревьев медленно проступила высоченная, добрых двенадцати футов росту, фигура. Сумерки скрадывали детали, Фесс видел только овал лица, скрещённые на груди руки и - к его особому удивлению - 
- широкие крылья за спиной. Сквозь неплотное тело призрака можно было разглядеть чёрные древесные стволы. Голова явившегося привидения была опущена, невидимые глаза словно бы смотрели в землю. Существо застыло недвижно шагах в тридцати от Потаённого Камня и замерших перед ним спутников Фесса.
Ни один из прочитанных чародеем трактатов по некромантии не упоминал ни о чём подобном.
Обелиск за спиной молодого некроманта стремительно леденел, замирал, точно зверь, прячущийся в глубине логова; Неясыть перестал ощущать даже заветный кристалл в его сердце.
Надо было что-то делать, бороться, драться - но руки Фесса оказались сейчас словно скованы, из головы напрочь вылетели все до единого заклятья - приближающаяся фигура внушала ужас, за ней угадывались такие муки и горе, что смертному не постичь и за десять жизней; при всей своей силе призрак сам был рабом, рабом какого-то иного заклинания, быть может, даже и не слишком сильного, но приложенного "по месту" - подобно тому как самого сильного и разъярённого зверя удержит ошейник с шипом.
Откуда пришёл он? Кем был в прошлой жизни? Кто поднял его тень из многовекового сна?..
Тот же, кто послал Дикую Охоту.
Теперь Фесс явственно ощущал это заклятье и этот след.
- И-изыди. - Язык и губы не слушались. Фесс поднял посох - рука тряслась, словно у бессильного старца. Да и само чёрное древко было мёртво, словно явившаяся из-за грани тень разом лишила оружие мага всей его мощи.
Тень неспешно плыла к ним - громадные крылья не шевелились, голова опущена, словно чудовищная сущность сама скорбела о выпавшей на её долю участи.
После многих усилий Фессу наконец удалось сплести и метнуть навстречу врагу одно из самых простых, но действенных заклинаний некромантии - "отвержения неупокоенных", волшебство, что действовало на зомби и прочих мумий не хуже, чем чеснок на вампирёныша-недоноска.
Тень не то что "не дрогнула", Фесс не ощутил даже привычного болезненного отката, отдачи от сорвавшегося заклятья. Чары рассеялись в один миг, подобно тому самому "дыму под ветром". Призрак приближался, и Неясыть впервые в этом мире ощутил, как у него подгибаются от страха ноги. Защищаться было нечем, бежать он тоже не мог.
Движения серого призрака завораживали, затягивали в бездонную пропасть не смерти, не посмертия даже, чего-то иного: не бытия и не небытия, в пропасть вечной муки, горящей памяти и бессилия, вечного балансирования над полным, всеобщим и медленным распадом - того, что не представить слабым человеческим воображением, пусть даже и воображением некроманта.
Фесс словно прирос к земле. Уповал ли он на чудо? Нет. Молил ли о пощаде неведомых богов? Просил помощи у Тьмы?
Да. Просил.
Но как видно, слишком поздно. Она не отозвалась, 
Неясыть не сомневался - вечная хозяйка слышит любое слово и любую мысль в пределах этого мира.
Орк и гном тоже остались стоять на месте, Прадд скрежетал зубами, 
Сугутор всё пытался выругаться повитиеватее, но и его губы не слушались тоже.
А вот кому внезапно изменило сердце, так это эльфу Ирдис истошно заверещал, точно заяц под псом, и бросился наутёк, в черноту, прочь от Потаённого Камня так жестоко обманувшего его надежду выжить.
- Стой! - нашёл в себе силы крикнуть Фесс, да только куда там.
Тень же словно бы ждала этого. От медлительности не осталось и следа, громадные крылья развернулись, встопорщились сверкнувшими под невесть откуда взявшимся лунным лучом клинками перьев; призрак одним громадным прыжком настиг бегущего эльфа и размахнулся, словно косой, своим убийственным крылом.
Словно косой, словно воин Империи Клешней там, в горящем Арвесте...
"Будь готов использовать даже нашу смерть".
Сотканные из тонкого мрака клинки играючи рассекли тело Ирдиса;
Фесса словно окатило жаркой волной предсмертного ужаса и боли - эльф расставался с жизнью мучительно, куда тяжелее и страшнее, чем человек, и Силы он отдавал куда больше.
- Получай! - яростно выкрикнул Фесс, взмахнув ярко засиявшим и задрожавшим от переизбытка мощи посохом. Горело не только янтарное навершие, чёрное Древко светилось тоже - блёкло-оранжевым. Руку невыносимо жгло, но сейчас Фесс был даже рад этой боли - ему, как никогда, хотелось рукопашной. Да, он потерял своё умение, но в эти мгновения он жаждал иного - сразить эту тварь. Пусть даже и умереть, если понадобится, самому.
Земля всколыхнулась, ветер чуть не сбил некроманта с ног, гулко отозвались текущие в недрах подземные воды, взъярился тот невидимый огонь, который обычные люди называют "бешенством" и "жаждой крови"
Это была уже не просто обычная некромантия, скорее - соединённая сила всех четырёх стихий, заключённая в оболочку подчиняющегося волшебнику праха.
На миг вокруг серой тени словно б возник целый мир - Огонь, Вода, Земля и Воздух, все вместе, все едины и скованы, как и положено, Смертью в одно целое. Голубое, алое, чёрное и белое смешались, сеть молний оплела крылатого призрака, твердь под его ногами стала расступаться, он проваливался, уходил из Эвиала; Фесс никогда б не смог справиться с тенью в открытом бою - но против такого заклятья вожак Дикой Охоты не имел защиты.
На показавшееся Фессу бесконечным мгновение призрак задержался, завис на самой грани реальности этого мира; он не защищался - оно и понятно, заклинание Фесса умертвило вокруг серой тени саму плоть Эвиала, и теперь мир, словно громадное живое существо, отторгал от себя мёртвую ткань.
Пока ещё у Эвиала хватало для этого сил - подобно тому, как и человек в молодости справляется с болезнью безо всяких лекарств.
Голова призрака поднялась - впервые за всё время схватки, и Фесс с внезапной дрожью увидел молодое человеческое лицо. Не гротескную маску ходячего страха - именно лицо, полное той тоски, какую никогда не постичь смертному - до того мига, пока сам не переступил рокового порога.
Казалось, призрак что-то хочет сказать, но тут плоть Эвиала сомкнулась над его головой, точно вода над тонущим.
Фесс бессильно уронил руки. Он сам не мог понять, как ему удалось это заклинание. Исторжение из мира - не шутка, за всю историю Эвиала
Чёрные маги пускали его в ход считанное число раз - последствия попадали во все летописи, становились причиной войн и кровавых распрей, чумы и бедствий, нашествий и прочего, прочего, прочего...
Сейчас такое колдовство удалось и ему. Правда, как обычно случалось после предельного напряжения, Фесс оказался совершенно беззащитен; как выразился бы староста Зеленух, "ты сейчас и котёнка не зачаруешь". В тот раз староста ошибся - Неясыть таки заставил обитателей деревни принять медные гроши за полновесные золотые цехины; сейчас же эти слова оказались бы полностью справедливы.
Неясыть тяжело упал на одно колено. Окажись у Дикой Охоты хоть что - то в запасе...
Но нет, лес умолк, ветры стихли - словно отдавая последнюю дань уважения погибшему Ирдису.
Эльфу, которому некромант дал Слово.
Гном опомнился, ошалело затряс головой, словно желая убедиться, что она по-прежнему присутствует у него на плечах.
- М-мэтр, вы как?
- Я в порядке, - слабым голосом отозвался Фесс. Очень хотелось упасть ничком - силы он отдал все, без остатка. Можно было только удивляться, что ему вообще удалось такое - после всего случившегося в последние дни. Был ведь момент во время пути, когда он тоже думал - всё, больше не смогу сделать ни шагу. Однако же делал. И ещё, и ещё, и ещё.
Прадд время на разговоры тратить не стал - рысью побежал к неподвижному телу Эваллё. Нагнулся - и тотчас же выпрямился. Медленно и торжественно поднял секиру, отдавая погибшему последний салют - вещь небывалая для орка. К тому же Ирдис ведь побежал, он показал врагу спину - то есть, с точки зрения тех же орков, покрыл себя вечным и несмываемым погром.
- Он спас всех нас, - негромко сказал Прадд, по-прежнему глядя на мёртвого, когда Фесс и Сугутор наконец подошли к нему.
Гном потащил с головы шапку.
- Лёгкого тебе пути через Неувядающий лес, - услышал Фесс шёпот своего низкорослого спутника. - Прямой тропы и зелёных весенних листьев.
- Он хотел увести тень от нас, - повторил Прадд осторожно кладя узкую и тонкую ладонь Ирдиса на его лук: кто знает, может, пригодится и на дороге к эльфийским зачарованным пущам посмертия?..
- Я дал ему Слово, - в тон орку откликнулся Фесс. - Прости меня, если можешь, Ирдис. Я не смог защитить тебя. Дикая Охота на сей раз взяла верх, но я клянусь тебе нерушимой клятвой той ночи, в которой кроются корни моих сил, - я отыщу того, кто пустил по твоему следу эту проклятую Нечисть. Слышишь?! - Голос Фесса крепчал. - Отыщу, и тогда он узнает, что такое пытки некромантов!
"Я слышала тебя", - вновь прозвучало в ушах Фесса, и он поспешно зажал их ладонями, словно бы это могло помочь!..
- Похоронить надо, - тяжело вздохнул наконец Прадд. - Суги, ты не знаешь...
- Не называй меня Суги! - вяло, больше для порядка огрызнулся гном.
- Нет, зелень пузатая, не знаю. У эльфов свои обряды, они меня в них не посвящали. Даже когда вместе с ними я в Мекамп ходил, они своих всегда сами хоронили, нас, остальных, просто отгоняли.
- Оставим его тут, у Потаённого Камня, - предложил Фесс. - 
Дождёмся утра, тело я зачарую, чтоб никакая ворона...
- И то верно, - дружно согласились Прадд с гномом.

* * *

Ночь прошла без всяких происшествий. С Дикой Охотой, если только эту Нечисть можно было так называть, они покончили. Явившийся призрак навсегда был изгнан из этого мира; оставалось только отдать последний долг погибшему, и можно было идти искать других хозяев угрюмого волшебного леса. Фесс и в самом деле рассчитывал остаться тут на какое-то время - пока не восстановит силы.
О том, кто обращался к нему и что значат эти слова он думать себе запрещал.
Однако утро - не по-осеннему тёплое, хотя и бессолнечное - принесло новые вести.
Лучи света едва-едва пробились сквозь плотные серые облака, как невдалеке за деревьями Фесс услыхал негромкую и печальную песнь звонкого рога.
- Эльфы! - вскочил на ноги Сугутор. - И где ж это они, паршивцы, прятались всё это время, скажите вы мне на милость?
- Привести себя в порядок! - скомандовал Фесс. - И не надо держать наперевес секиру, Прадд. Мы ведь просим здесь убежища.
- Мэтр дело говорит, - поддакнул Сугутор. Сам гном поспешно спрятал оружие. - Гордые они ведь тут, ох, какие гордые, могут и не понять или понять неправильно. Утыкают стрелами только так, за милую душу, а потом уж разбираться станут.
Орк нехотя повиновался. Правда, клыки его остались вызывающе торчать наружу.
- Чего зубы-то на просушку вывесил? - буркнул гном. - Смотри, как бы не пообламывали.
- Сперва пусть мне шею сломают, тогда только и до клыков доберутся!
- возмутился орк. Для его сородичей клыки были и оставались предметом гордости.
- Хватит вам! - оборвал своих вечно препирающихся спутников Фесс. - 
- Вот они. Уже совсем рядом.
Печальный рог запел вновь, на сей раз совсем уже близко. Над чёрной землёй быстро сгущался туман, весь жемчужно-серебристый, словно бы светящийся изнутри. В небе медленно разливалось зеленоватое зарево.
Стали видны окружающие поляну деревья, и - о чудо! - они и в самом деле оказались "небеса подпирающими", вершины поднимались высоко-высоко, теряясь в травянистого цвета облаках. Пышные кроны сливались, ветви переплетались, образуя там, наверху, настоящие дороги и тропы. В обхвате эти стволы никак не уступали крепостным башням - спрашивается, когда Фесса обманывали его глаза: сейчас или всё время пути через эльфийский лес?! Нарн изменился, изменился и впрямь по волшебству, словно рог лесных стрелков в один миг заставил сбросить маскарадный костюм - или ж надеть его, кто знает?..
Там, где совсем недавно тянулся зловещий, тьмой залитый овраг, теперь пролегала широкая просека, настоящая дорога. В мягкой изумрудной полутьме мелодично позвякивали колокольцы, над землёй плыли неяркие огоньки, словно факелы в руках идущих. Рог пропел в третий раз, и пелена с глаз Фесса спала окончательно.
К ним приближалась великолепная кавалькада, плавным шагом шли невиданные звери, напоминавшие львов, только гораздо крупнее - с самую большую лошадь. Громадные лапы бесшумно ступали по покрытой опавшими листьями земле, пасти оскалены, белые гривы встопорщены, словно шерсть у разъярённых котов.
Верхом на львах ехали всадники в чёрном и зелёном, гордо неся великолепные копны волос, ничем не уступавшие львиным гривам. Эльфы Нарна совершенно не походили на тех, кого Фесс привык встречать в своей Академии; по крайней мере, ничего похожего на подобные причёски он не видел. Шевелюры доходили до середины спины, а объёмом могли поспорить с копной сена.
Впереди кавалькады бок о бок ехали двое - всадник и всадница, оба с тонкими серебряными цепочками в волосах. Фесс заметил, что никто из них не держал на виду оружия.
- Что ж это получается, - пробормотал Сугутор, - Они все это время где-то рядом были? Смотрели, значит, как мы с энтой Дикой Охотой управимся?!
- Молчи! - коротко пихнул его в бок Прадд.
Всадники спешились. Примерно дюжина других эльфов осталась сзади, не покидая сёдел. Белые львы глухо рычали, мотали головами, шумно, словно напоказ принюхивались - верно, запах незнакомцев им не слишком нравился. Особенно плотоядно они косились на Прадда, так что орк даже заскрежетал зубами и потянулся к секире; теперь уже настала очередь Сугутора утихомиривать спутника.
Фесс шагнул вперёд, демонстративно опираясь на посох, поклонился.
Поношенный, перепачканный грязью плащ волшебника распахнулся, взорам эльфов открылся висящий на поясе некроманта Меч - тот самый, так странно выменянный в придорожной кузнице, на клинке которого запечатлены были неведомые руны. Наследство неизвестного рыцаряохотника за нечистью (кстати, Даэнур никогда не упоминал о таковых!), казалось, прямо-таки приковало к себе взгляды эльфийки; её спутник, напротив, смотрел фессу в глаза - спокойно, серьёзно и с некоторым уважением; но в глубине взгляд лесного воителя был холоден, как вечная полярная ночь на Северном Клыке.
- Приветствую, о высокочтимый, - первым, как и положено гостю, произнёс Фесс. - Мы изгнанники, ищем убежища. Мы...
- Я знаю, - сказал эльф. Голос у него оказался неожиданно высоким, почти что женским. - Стража известила меня о вашем появлении, как только вы спустились с Железного Хребта. Я знаю о тебе всё, некромант, и о тебе, зеленокожий, и о тебе, Сугутор-наёмник. О судьбе Арвеста мне тоже всё известно, как известно о том, что Наследство Салладорца после стольких лет бездействия наконец-то пробудилось к жизни, на горе всем жившим и живущим. И что жизнь в него вдохнула ваша спутница! - голос эльфа зазвенел. - И потому...
- Нам не будет места в Нарне? - встрял Сугутор Ноздри его гневно раздувались, брови сошлись над переносицей.
- Я этого не сказал, - покачал головой эльф. - Ты, Сугутор, как известно, давно уже собственной кровью оплатил право тут находиться, - неужели ты думаешь, что мы, эльфы Нарна, вот так просто сделаемся клятвопреступниками?! Но об этом мы поговорим позже. Айлин, что ты скажешь? - предводитель повернулся к своей спутнице.
Всадница долго молчала, переводя взгляд с одного спутника Фесса на другого. Некоторое время она пристально смотрела на разрубленное мёртвое тело Эваллё; губы её при этом сжались в тонкую белую ниточку.
- Они могут остаться, - низким грудным голосом наконец сказала
Айлин. - Все, кроме него, - изящная рука с унизанным браслетами запястьем вытянулась в сторону Фесса. - На нём - печать Тьмы. Он её избранник, её орудие и её оружие, о чём он сам, быть может, ещё не догадывается. Эваллё не погиб бы, если б не он.
Рука упала на белую львиную гриву, и зверь немедленно оскалил жуткие клычищи длиной в ладонь взрослого человека.
- Ты слышал слова Айлин? - обратился к Фессу эльф-предводитель. - Твои спутники могут остаться. Они получат все права, убежище, пищу, кров и достойное их мечей дело. Но ты должен покинуть Нарн. Несмотря на то что у нас нашлось бы для тебя работы более чем достаточно и ты ни в чём не знал бы нужды. - В голосе эльфа звучало искреннее сожаление. - Неупокоенных хватает и на наших границах, живущие под нашей защитой жестоко страдают от их набегов. Вторжение Дикой Охоты - тому прямое подтверждение. Но то, что стоит у тебя за спиной... мы не можем позволить твоей силе пребывать в Нарне. Тревоги и беды, идут по твоим следам, намного страшнее тех, с которыми ты можешь помочь нам справиться.
Фесс криво усмехнулся. Всё понятно. Они все обезумели в этом мире - и эльфы, и люди, и гномы. Те, кого он спасал, теперь гонят его, и в их глазах - ужас, ими самими придуманный; и кто знает, до каких глубин страха добралось их воображение?
Он хотел бы о многом спросить своих визави, застывших на спинах белых львов: о крылатой тени, погубившей Эваллё, о самой Дикой Охоте. Казалось, эльфы сами только и ждали его вопросов - но не для того ли, чтобы ответить ещё одним высокопарным рассуждением на тему Великой Тьмы?
И Фесс не сказал ничего. Боевое возбуждение спадало, подступали усталость и голод; он вспомнил, что их заплечные мешки пусты и он просто может далеко не уйти - ничего живого и съедобного на их пути через Нарн не встретилось вообще; однако, несмотря ни на что, он молчал.
Помалкивали и его спутники - понимая, что сейчас не время для патетических возгласов и клятв верности.
- Не надо их удерживать, - словно бы заглянула в его мысли Айлин. - Хороший хозяин не забывает сытно кормить своих слуг и вовремя платить им жалованье. А ты?
Фесс нахмурился - да, работа в Арвесте не принесла ему ничего, золото магистрата так и осталось в городской казне, чтобы сгинуть в неведомых безднах Наследства Салладорца.
- Они могут остаться, - повторила эльфийка. - Что будет мудро с их стороны. Не заставляй их в один прекрасный день повернуть оружие против тебя самого, как только они окончательно разберутся, кто ты такой.
- Мы пойдём с милордом мэтром, с разрешения прекрасной госпожи или ж без оного, - негромко произнёс Прадд, кладя могучую лапищу на плечо гнома - тот, похоже, как раз и собирался не к месту разразиться негодующими криками.
- Мне-то всё равно, как ты понимаешь, орк, - эльфийка слегка пожала плечами. - Мне нет до тебя никакого дела. Собственно говоря, мне нет дела ни до кого из вас, но некромант был бы полезен делу Нарна и мы позволили б вам остаться, но "Анналы Тьмы"...
Фесс едва успел прикусить себе язык. Не следовало сейчас вступать в спор и излагать услышанное в своё время от Даэнура - что "Анналы Тьмы" на самом деле не более чем искусная подделка.
- Хорошо, я уйду, - вместо этого сказал он. - Уйду немедленно.
Надеюсь, вы извините меня за то, что я не могу покинуть пределы вашего леса в один момент.
- Не стоит давать волю обидам, - покачал головой эльф-предводитель.
- Я должен думать о мире и покое для тех, кто доверил мне власть, - а ты сейчас прямая угроза Нарну. Как и ты, я руководствуюсь принципом меньшего зла, вот и всё. Некромант же Неясыть - не враг. Тебе дадут провианта на дорогу, если хочешь, возьми золото - у нас достаточно имперских монет. Мы ничего не имеем против мага, практикующего честную некромантию, мы готовы всячески помочь ему - но не апостолу Смерти. Горячие головы, не скрою, предлагали немедленно лишить тебя жизни, но мы с Айлин ещё не настолько глупы, чтобы убивать некроманта в наших собственных лесах. Поэтому уходи, Неясыть, уходи невозбранно, и мой тебе совет: пока не поздно, доберись до Небесной Пяты.
- Небесная Пята? - Фесс поднял брови. Название ему ни о чём не говорило.
- Примерный перевод на общеимперский нашего названия Пика Судеб, 
- пояснил эльф.
Глаза Фесса сузились. Это имя он, разумеется, знал. Более того - оно было на его карте. Помеченное значком как "центр" наибольшей действенности заклятий против всякого рода Нежити.
- Пик Судеб! Благодарю покорно! Вот уж куда не полез бы ни за какие деньги! - пробурчал Сугутор за спиной Фесса.
Уместнее всего было б спросить сейчас эльфа: а что же там такое? И, похоже, хозяева Нарна ждали именно такого вопроса; однако молодой волшебник вместо этого обратился к своим спутникам:
- Убежища для меня тут не предвидится. Значит, снова в дорогу, скорее всего к Эгесту. Хочет ли кто-то из вас пойти со мной или предпочтёте остаться в Нарне?
Вопрос отдавал дурным балаганом с его гротескно преувеличенными страстями, но не сказать этих слов сейчас Фесс просто не имел права.
- Как можно, мэтр? - возмущённо зашипел Сугутор. - Никогда я ещё слову данному не изменял! С вами пойду, мэтр, куда угодно, хоть на Пик Судеб, хоть в сам Волшебный Двор, к Мегане - на блины!..
- Ну и я, само собой, тут не останусь. - Прадд явил во всей красе свои клыки.
Предводитель и Айлин вновь переглянулись. Никто не произнёс ни звука, не сделал ни единого жеста, однако же беззвучный приказ прозвучал: из задних рядов по цепочке передали три увесистых мешка.
- Мы не можем позволить тебе остаться в Нарне, маг Неясыть, но это не значит, что отказываем в поддержке преследуемому Инквизицией, - проронила Айлин. - Возьмите вот это. Это не подаяние, не подачка, не милостыня - это помощь человеку по имени Неясыть и тем, кто с ним, пока он, Неясыть, ещё остаётся человеком. В Эгесте грамотный некромант не будет иметь недостатка в работе, и всё-таки...
- Спасибо, спасибо, спасибо, премного благодарен вашей милости, не извольте беспокоиться, - опередив растерявшегося на миг Фесса, скороговоркой затараторил Сугутор, мгновенно оказавшись подле мешков, с неожиданной для его комплекции быстротой и ловкостью забросил все три себе за спину, причём даже не сбив дыхание. - Помогай, Прадд, чего зенки расщеперил? Думаешь, я поднял, так и дальше всё сам понесу?
Фесс не стал препятствовать. По-прежнему не произнося ни слова, он коротко кивнул предводителю и Айлин, повернулся и размашисто зашагал прочь, демонстративно опираясь на свой посох при каждом движении. Тьма вокруг отступала, медленно и робко, но по сторонам всё же разгорались эльфийские огоньки-светочи.
Тяжело нагруженные эльфийскими дарами гном и орк дружно топали следом.
Фесс твердо знал, куда ему идти дальше - в Эгест, по следу Дикой Охоты. Неисполненное Слово некроманта должно быть отомщено.

ИНТЕРЛЮДИЯ 1.
ПОКА ГРОМ НЕ ГРЯНУЛ

Клара Хюммель, боевой маг по найму, глава Гильдии боевых магов, как и положено предводителю, шла во главе своего небольшого отряда. Следом шагала валькирия Раина, рядом с ней - человек по имени Кицум, не то шпион, не то клоун, а может, и то и другое вместе. Замыкала шествие Тави.
Никогда ещё Кларе не приходилось покидать Долину, оставляя за спиной такое. Гнев Архимага Игнациуса Коппера - не шутка. Клара старалась не думать, что там делается сейчас. Уж конечно, эта стерва Ирэн Мескотт не упустит случая. Дом Клары наверняка уже сменил хозяина, все её артефакты, добытые настоящим потом и настоящей кровью, уже в казне Долины, былые товарищи спешат как можно скорее отречься от отступницы, а сам Коппер наверняка собирает экспедицию для поимки.
Но Игнациус вполне мог расправиться с ней прямо там, в своём доме, не выпустить из него вообще, и никакое оружие здесь Кларе уже б не помогло. Даже встань на её сторону и Мелвилл, и Эгмонт, и Эвис, и Сильвия - Игнациусу хватило бы одного короткого заклятья, мгновенного движения не руки, не пальца - мысли, чтобы схватка закончилась, не начавшись.
Однако он дал Кларе уйти. Мог не выпустить из Долины, конечно, не заперев пути - такое не под силу даже ему, Архимагу, но хватило бы и иных средств. Клара прекрасно понимала, что против всей Гильдии боевых магов ей не устоять. Остальные спутники в драках с волшебниками ей, конечно же, не помощники.
Значит, думала Клара, у Игнациуса имеется какой-то план и на этот случай. План ей, Кларе Хюммель, пока что неведомый. И никто не сможет сказать, что же ей сейчас надо сделать, чтобы сбросить эту незримую удавку.
Дорога в Межреальности на сей раз выдалась не из трудных. Тропа - широкая и устойчивая, никаких тебе ловушек, никаких неведомых гадов; даже островки Дикого леса, битком набитые обычно всякими премилыми тварюшками, им попадались опустевшие, покинутые обитателями, почти что безжизненные.
Чем дальше уходил отряд от Долины, тем разительнее менялось и само Междумирье, загадочное, одновременно соединяющее бесчисленное множество объединённых Упорядоченным миров и в то же время разъединяющее их, потому что дороги в Межреальности открыты были только самым сильным из чародеев; оно имело массу обличий и порой было способно представать в совершенно невообразимом виде. Когда-то дотошные картографы из Лиги путезнатцев (имелась в стародавние времена в Долине и такая) пытались составить полный пейзажный каталог Межреальности, извели целую пропасть пергамента, но, в конце концов, бросили это безнадёжное занятие.
Клара вела свой отряд самой короткой дорогой, не останавливаясь перед тем, чтобы пробивать тоннели там, где тропа начинала слишком уж сильно уходить в сторону. Ничего не скажешь, легко и приятно идти по Межреальности, когда нет недостатка в Силе! Им бы такую благость да на пути из Мельина.
Судьба хранила их - после тоннеля всегда находился новый путь, ничуть не хуже прежнего. Клара не знала, сколько времени прошло по мельинским меркам, во всяком случае, она надеялась, что не десятки лет, в противном случае шансы на успех становились исчезающе малыми - даже магия не может порой заменить слово живого свидетеля.
Дорогой говорили мало. Спутники не донимали Клару вопросами, и, предоставленная самой себе, волшебница думала, думала, думала...
Что теперь предпримет Игнациус? Её прежняя Гильдия? Девчонка, которую она, Клара, на свою беду, спасла от голодной смерти в Межреальности, - Сильвия, что задумала она? После схватки в скрине на берегу запретного мира Клара Хюммель относилась к юной чародейке без всяких скидок на её происхождение. Родившаяся в Мельине, Сильвия, похоже, ни в чём не уступала магам Долины, привыкшим считать себя избранными, лучшими чародеями всего ведомого им Упорядоченного.
Клара не сомневалась, что проклятая девчонка только и ждёт, чтобы вцепиться ей, Кларе, в горло. Игнациус не смог бы при всём старании найти лучшей кандидатуры, задайся он и в самом деле целью остановить Клару раз и навсегда.
Но в то же время Клара чувствовала, здесь всё не так просто. Что же затеял Архимаг, известный тем, что он никогда и ничего не делает зря? Почему дал ей уйти? Почему дал увести команду, почему не испепелил, не лишил сознания прямо на месте? Растерялся? Едва ли, старик в свои сколько-то там тысяч лет твёрд характером словно кремень. Значит, возвращалась Клара всё к одной и той же мысли, - у Игнациуса уже был какой-то план, и старый маг, конечно же, приступил к его исполнению.
Вопрос лишь в том, какая роль в этом плане отводилась ей, Кларе
Хюммель. Может, Игнациусу зачем-то было нужно, чтобы она, Клара, вылетела из его дома хлопнув дверью, вся красная от жгучей обиды, чтобы опрометью кинулась выполнять поневоле данное обещание?.. Да нет, нет, ерунда, слишком сложно - зачем Архимагу такие комбинации? Он мог бы совершенно спокойно посвятить Клару в свой замысел, всё-таки она была не случайной прохожей в его доме, она верила ему, и сам Игнациус всегда относился к ней почти что как к дочери. Для чего Копперу пытаться заставить Клару поверить в то, что он теперь - её враг? Волшебница терялась в догадках.
Выяснить же всё до конца она могла только одним способом - идти вперёд приуготовленным ей путём, стараясь не держать на Игнациуса никакого зла. Потому что если потом и в самом деле окажется, что это всего лишь его хитроумная комбинация и жёсткие слова были необходимы, иначе Клара по каким-то ей самой пока неведомым причинам не смогла бы справиться с возложенной на неё миссией, - тогда она просто посмеётся вместе с Архимагом, хотя и заметит ему, что использовать такие методы не слишком-то порядочно. Ну, а если они и в самом деле стали смертельными врагами и Коппер оставил её в живых только потому, что не хотел марать её кровью паркет своей гостиной, тогда она, несмотря ни на что, постарается "хлопнуть дверью" и на сей раз. И постарается дожить до этого, наперекор всему.
Мельин встретил их ненастной осенью. Они оказались там, где и рассчитывала Клара - тропа без всяких преград и приключений вывела их почти что к воротам Имперской столицы. Некогда великий город ныне весь утопал в жидкой осенней грязи, опоясанный, словно недужный, переломавший себе кости человек лубками - бесчисленным сплетением строительных лесов. Несмотря ни на что, работы продолжались. Клара увидела мрачных и мокрых гномов, перемазанных глиной и известью, под навесами выводивших кирпичные своды стены и прочее; не менее мрачных и не менее мокрых людей: каменщиков, плотников, кровельщиков. По улицам, утопая в грязи по ступицу, ползли тяжело гружённые возы с бревнами и камнем; каждый воз сопровождала целая ватага гномов, то и дело припрягавшаяся в помощь выбивающимся из сил волам. Клара мельком удивилась старательности Подгорного Племени - волшебница не могла считать себя великим знатоком Мельина, но, судя по сохранившимся в памяти обрывочным сведениям, гномы здесь любили людей едва ли больше, чем собаки - кошек.
Весь отряд Клары, включая и её саму, угрюмо и хмуро обозревал окрестности, стоя на небольшом возвышении невдалеке от южных ворот города. Весел и чуть ли не счастлив казался один Кицум, не обращавший внимания ни на холодный, пронзающий ветер, ни на ледяной дождь, мгновенно пробившийся сквозь старый плащ клоуна.
- Чего лыбишься? - буркнула Тави, поглубже надвигая мокрый капюшон.
- Так ведь домой вернулся, милостивая госпожа, - широко улыбнулся
Кицум, показывая чёрные пеньки сгнивших зубов. - Домой, понимаете? А дом - всегда Дом, пусть даже крыша протекает, - он с усмешкой указал на сеющие водяную пыль низкие тучи.
- Я тоже отсюда родом, - огрызнулась воительница. - Только вот почему-то восторга ничуть не испытаю. По мне, так между мирами бродить и то приятнее! Не говоря уж о Долине...
- Эхе-хе, вечно вас, молодых, чужбина тянет, - вздохнул Кицум. - А по мне, так лучше Мельина нет ничего, не было, а теперь уже и не будет. Эвон, от города одни развалины и остались, нечего сказать, славно погуляли тут господа маги.
- Хватит, - остановила своих спутников Клара. - У нас есть дело. Чем быстрее мы его сделаем, тем скорее ты, Кицум, сможешь остаться тут навсегда. Надо идти по следу этих самых Мечей. Вы можете что-то мне сказать о них, Тави, Кицум?..
О да, они могли рассказать поистине немало, потому что оба как раз и оказались в самой гуще связанных с Мечами событий. Кларе поневоле пришлось то и дело подгонять рассказчиков - и всё равно их повести грозили затянуться надолго.
- Не позволите ли мне, кирия Клара? - внезапно заговорила молчавшая дотоле Раина. - Если нам надо найти эти самые Мечи, то не проще ли двинуться прямо туда, где их видели в этом мире последний раз? Клоун, показать можешь?..
Клара в сердцах хлопнула себя по лбу и обругала самыми последними словами. Ну конечно же! Как она могла?! Заслушалась, понимаешь, развесила уши.
- По дороге доскажете, - коротко бросила она.
Кицум не сплоховал. Вывел маленький отряд прямиком к тому самому смертному полю, на котором в последней решающей битве столкнулись Алмазный и Деревянный Мечи.
С той поры прошло немало времени. Тела погибших давно убрали, алчный народишко, пользуясь безвременьем, трижды и трижды пропахал всё поле в поисках хоть чего-нибудь ценного. По краям уныло и мрачно высились стены облетевшего, грудью принявшего удар осени леса. Низко нависало серое небо, с утра сеял мелкий дождик, порывами налетал ветер, швыряя в лица пригоршни холодных капель.
Настроение у отряда было под стать погоде. Особенно приуныли Тави с Кицумом - как ни крути, Мельинская Империя была их домом, пусть даже жилось тут не слишком привольно, а за ту пару дней, что отнял путь к полю, где разыгралось сражение, всем без исключения стало ясно, что созданная некогда исполинская держава стоит на самом краю гибели.
Истребительная война Императора с магами Орденов Радуги закончилась вроде бы победой молодого правителя, но именно что "вроде бы". Подробностей самые осведомлённые люди во всей Империи, а именно трактирщики и содержатели постоялых дворов, разумеется, не знали - но и сказанного ими оказалось более чем достаточно.
После исчезновения законного правителя Мельина, сгинувшего в адской пасти Разлома ("Ну-ка, ну-ка, а теперь поподробнее!" - заинтересовалась Клара), недобитая Радуга вновь подняла голову. Пока ещё маги остерегаются выступать против местоблюстителя Имперского престола, графа Тарвуса, в открытую, но это, в чём никто не сомневается, не за горами. Шёпотом передавались слухи о готовящемся заговоре ("Если о заговоре начинают заранее распространяться слухи, то это не заговор, а дерьмо!" - с военной прямотой выразилась по этому поводу Раина), маги втихомолку искали новых учеников, неофитов, пользуясь тем, что у Тарвуса по горло хватало иных забот.
Осмелели и подняли голову битые было на Селиновом валу восточные соседи, отложившиеся когда-то Имперские провинции, на границе вновь начались стычкии. Империя сдерживала натиск привычной стойкостью порубежных легионов да яростью орков, которым Тарвус за их доблесть даровал заброшенные земли возле самого Вала. Впервые за много веков обретя плодородные угодья, орки дрались за них бешено, не щадя себя, ни врагов; несмотря на ропот баронов, Тарвус снабдил орков добрым Имперским оружием, пообещав сформировать из них потом особый легион, если только им не изменит храбрость. Орки поклялись, что не изменит, и пока что слово своё держали.
Но, кроме восточных соседей, Империи грозили и иные беды. Пираты юга, прослышав о случившемся, забывали о вечной своей грызне, сбиваясь в крупные до сотни кораблей, ватаги; большой крови стоило Тарвусу отбить первую попытку морской вольницы высадиться прямо на Берегу Черепов, но на смену первым неудачникам уже шли новые - и трактирщики уныло воздевали руки к небу, потому что поредевшие за это время Имперские легионы едва ли сумели бы противостоять новому вторжению южан.
В западных пределах оживилась всяческая Нечисть, забытая уже невесть сколько веков. Вольные вступили с ней в бой, однако даже этим непревзойдённым воителям пришлось наступить на горло собственной гордости - Круг Капитанов попросил помощи у Мельинского Престола. ("Не может быть!!!" - схватилась за голову Тави, пояснив потом спутникам, что Круг Капитанов мог решиться на такое только в том случае, если б Вольным грозило не просто поражение - но всеобщее и полное уничтожение, включая стариков, женщин и детей.) Тарвус отправил три резервных легиона на запад, практически оголив северные рубежи и сведя на нет охрану самой столицы. Стражу Разлома он не решился трогать даже сейчас.
Неспокойно стало и на северной границе - вспомнили забытую было гордость остатки давным-давно вытесненных туда нечеловеческих рас. Всякие кобольды, гурры, гарриды и прочие твари, на которых в Мельине не обращали внимания чуть ли не с самого основания Империи. Полезли на юг тупоумные тролли, горные огры, увлекая за собой гоблинов и прочую мелюзгу. Для борьбы с этой новой опасностью Тарвусу пришлось даровать имперское гражданство вместе с иными правами и привилегиями воинственным свободолюбивым невысокликам, половинчикам, заочно благословляя их будущие набеги.
Маленькие лучники не подвели, встретив гоблинскую орду невдалеке от Хвалинского тракта. Наступление зеленокожих захлебнулось в их собственной крови - невысоклики били из луков ненамного хуже эльфов и Дану. Правда, и цена победы оказалась высока.
Дану тоже не остались в стороне. Верные договору, они отправили отряд лучников - семь десятков стрелков - на помощь своим низкорослым соседям. Никогда ещё Дану и половинчики не сражались плечом к плечу - а вот тут пришлось. И кто знает, если б не отвага и боевое умение закалённых воинов-Дану, та битва имела бы совершенно иной исход.
Урожай в последний год выдался скверным, слишком много рабочих рук пришлось оторвать от пашни, да и прошлогоднее нашествие саранчи не могло не сказаться. Цены росли, купцы, пользуясь тем, что Мельинскому Престолу нынче не до них, припрятывали хлеб, ожидая ещё более жирных времён, кое-где уже вспыхивали голодные бунты - и это несмотря на то что жатва только-только окончилась! Что же будет в марте, в апреле, как дотянуть до новинки?..
Клара хмурилась, слушая, платила за всё золотом, не скупясь и не торгуясь. Деньги для неё теперь мало что значили. Удастся её предприятие - она сможет купаться в этом самом золоте, не удастся - ей не будет нужно уже ничего.
Она собирала все факты, хоть сколько-нибудь каявшиеся Разлома. Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять - последнее волшебство принесшего себя в жертву старого мага потребовало для своего завершения гораздо, гораздо большего, чем Клара сперва смогла даже представить, - и платой за поражение козлоногих послужил вот этот Разлом. На лике
Мельина остался жуткий, уродливый шрам, отныне этот мир носил на себе метку козлоногих - и Клара отчего-то не сомневалась, что эти бестии вернутся. Мельин уже отравлен их ядом, и кто знает, как долго он сможет сопротивляться? Отчего-то в памяти встал рассказ Эвис - о гибели целого мира, оказавшегося под властью козлоногих.
Клара сжала кулаки. Вот чем надо заниматься, а не искать какие-то там Мечи, да ещё по заказу... она поспешно зажала себе рот: имя того, кому она дала своё Слово боевого мага, не следовало произносить даже мысленно. Да ещё эта глупая ссора с Игнациусом. Может, старый наставник и в самом деле прав и браться за этот заказ нельзя было ни в коем случае? Кто знает, на что способен этот, которого Архимаг Коппер упрямо называл Павшим, хотя, само собой, никто не мог сказать, откуда и почему он падал? Не означает ли, что Клара может ввергнуть мир в ещё большие беды, по сравнению с которыми даже козлоногие покажутся вполне мирными и симпатичными созданиями?
- Вот оно, поле-то, - вернул к реальности глубоко задумавшуюся чародейку голос Кицума. - Куда обещал, туда и привёл.
- Да, да, спасибо тебе, - рассеянно отозвалась Клара, оглядывая уныло мокнущую под частым осенним дождём раскисшую землю. - Теперь вы с
Тави смотрите в оба! Чтобы ни одна душа и близко не подобралась, ни живая, ни мёртвая.
- Чего уж тут, милостивая госпожа, поле кругом чистое да ровное, никто и так не подлезет, - с неожиданной независимостью пожал плечами Кицум. - А кто подберётся, тот моей петельки попробует.
Клара внушительно посмотрела на клоуна, однако тот нимало не смутился.
- Иль не помнит милостивая госпожа, что я не просто так по ярмаркам шлялся, а Серой Лиге служил? Так что не извольте беспокоиться, никто ни слов ваших не услышит, ничего. Делайте своё дело, а я уж со своим какнибудь справлюсь.
- Как-нибудь меня не устраивает, - огрызнулась несколько сбитая с толку Клара.
- Идём, Тави, - вместо ответа сказал Кицум. - Двадцать шагов от меня влево сделай и смотри на меня по сторонам даже и не пытайся, потому что если к нам кто по открытому месту и подлезет, так ты, Вольными воспитанная, его и подавно не увидишь.
Тави скорчила гримасу, однако же подчинилась.
Так они и пошли вперёд - и с каждым шагом у Клары всё сильнее и сильнее кружилась голова. Поле помнило бой, помнило каждое его мгновение, помнило каждого убитого. Впитав в себя кровь и людей, и гномов, и Дану, смертное поле не делало разницы между погибшими. Для земли, принявшей последний вздох умирающих, все они были равны.
Здесь дрались остервенело, забыв о собственных жизнях, здесь шли на железо так, словно у бойцов в запасе был не один десяток жизней. Здесь столкнулись друг с другом застарелая, любовно взращённая, выпестованная ненависть и жестокая новая сила, привыкшая сметать со своего пути все, хоть сколько-нибудь мешающее. Здесь столкнулись давние и непримиримые враги, столкнулись - и щедро полили землю собственной кровью, точно старались затушить бушующий на ней незримый пламень, не понимая, что тушить его следует внутри собственных душ - в первую очередь.
И ещё. Да, Клара не могла ошибиться. Даже не прибегая к волшбе, просто одним лишь только чутьём боевоro мага, чутьём рождённой в
Долине она ощущала след чудовищного по мощи магического оружия. Этот след впечатался в землю, словно прочерченная плугом глубокая борозда; Клара болезненно сощурилась, словно под ярким солнцем - она чувствовала Силу всем своим существом.
Кто, как и почему в этом ничем не примечательном мире, одном из мириадов миров Упорядоченного, сумел создать оружие такой всесокрушающей мощи? Лоб Клары покрывался потом, несмотря на более чем прохладную осеннюю погоду, - оно и понятно: таким оружием можно взламывать скорлупки миров, точно орехи. Понятно, зачем они нужны Павшему; что и говорить, лакомый кусочек. А ведь она, Клара, и близко не подобралась ещё к Мечам! Что же будет, когда они окажутся у неё в руках? Может, тогда станет понятно, чего так испугался Игнациус?
Но в Силе Мечей одновременно кроется и их слабость - спрятать такую вещь от опытного мага практически невозможно, нужно потратить поистине пропасть усилий и времени, чтобы сплести отвлекающее маскирующее Мечи заклятье. Неужто такие артефакты - и остались скрыты от Павшего? Непонятно. Уж кого-кого, а подобных ему Клара недооценивать бы не стала, хотя кто может похвастаться, что в точности знает пределы их сил, знаний и возможностей?
Клара остановилась, потёрла налитые болью виски. Нет, тут что-то не так. Что стоило тому же Павшему пустить по следу Мечей целую свору магов и чародеев поплоше, не прибегая к её, Клары Хюммель, услугам? За таким Мечом тянется настоящая просека, и даже полуграмотный колдунсамоучка из девственных миров пройдёт по ней с закрытыми глазами.
Значит, не прошёл. Значит, или след Мечей ведёт в никуда, или это только первое обманчивое впечатление.
Так. Стоп. Кажется, это было здесь.
Клара остановилась. Она очень сильно подозревала, что след привёл её как раз на то место, где Алмазный и Деревянный Мечи столкнулись, так сказать, во плоти.
"И как это они не разнесли в клочья при этом весь мир Мельина?" - удивилась про себя волшебница. Высвобождение таких сил не могло пройти бесследно. рухнувшие горы, сменившие путь реки, бездонные пропасти на месте широких равнин и новые моря там, где тянулись песчаные безжизненные барханы, - вот самое меньшее, что следовало б ожидать там, где артефакты столь, невероятной мощи оказались ввергнуты в открытый бой.
Ладно. Хватит строить догадки и предположения, надо работать. Давши слово - держись...
- Раина, - вполголоса окликнула Клара валькирию. - Мне нужно немного твоей крови.
Воительница вопросительно подняла бровь. Оно и понятно - кто знает, не придётся ли в следующий миг драться?
- Совсем чуть-чуть, - едва ли не умоляющим голосом сказала Клара. - 
Ты... ты породнена с оружием, ты чувствуешь его ещё лучше, чем я, подругому, острее, как часть себя, а не просто как некий артефакт, пусть даже и могущественный. Прошу тебя, помоги мне. Без тебя я тут не справлюсь.
- Как будет угодно кирии, - хмуро проронила Раина, закатывая левый рукав. - Но не могу не предупредить кирию Клару, что очень скоро нам придётся помахать клинками, не будь я валькирией Асгарда, честное слово!
Предчувствие одной из Дев Битвы многого стоило; Клара сама невольно схватилась за эфес. Кинула быстрый взгляд влево, вправо - всё пусто, тихо, спокойно. Правда, не видно ни Кицума, ни Тави - неужто нашли где укрыться посреди чистого ровного поля?..
Клара не встревожилась, потому что дыхание этих Двух своих спутников она слышала отчётливо и ясно.
Хитрый Кицум показывал, что в Серой Лиге он хлеб ел не зря.
- Ты уверена, Раина? - Клара позволила себе бестактный вопрос. - 
Мне сейчас придётся возиться с магией. Не исключено, что уйду в глубокий транс. Если ты уверена, то придётся ждать.
- Уверена, - отрубила валькирия. - Но они тоже что-то ждут, кирия
Клара. Сейчас нападать не станут. Может они, хотят дождаться, пока вы не сделаете дело.
- Почему их чувствуешь ты и не чувствую я? - в упор спросила Клара.
Прибегать лишний раз к волшебству ей не хотелось - тем более здесь и сейчас когда все её помыслы были заняты Мечами.
- Потому что у меня долгая память, кирия, - нехорошо усмехнулась воительница. - Это не ваш враг это мой. Мой и тех, кто был со мною вместе.
- Вот как... - протянула Клара, с изумлением глядя на валькирию. - 
Твой враг? Твой, но не мой?
- Я куда старше, чем выгляжу, кирия, - усмехнулась Раина. - Для вас это новость? Впрочем, стоит оставить разговоры. Они пока ещё ждут. Им нужны не вы, им нужна я. О таких, как вы, они никогда даже и не думали. А о таких, как я, забыли или почти что забыли. Что ж, придётся напомнить. - Глаза валькирии опасно сузились.
- Ты права. - Клара заставила себя выбросить из головы все сумбурные мысли, касавшиеся Раины, столь внезапно чуть приоткрывшей завесу над своим прошлым, и сосредоточиться на Мечах. Когда придёт время драться, она, Клара Хюммель, себя ещё покажет. - Но мне всё-таки нужна твоя кровь, Раина, хотя бы несколько капель.
- Проколите мне палец, кирия, только не делайте разрезов, - распорядилась воительница, и боевой маг по найму Клара Хюммель поспешно бросилась исполнять слова валькирии.
Несколько крупных капель густой темно-алой крови скатились прямо в ладонь Клары. Она зажмурилась, позволяя Силе подхватить её, закружить в неистовом водовороте - всё же в Астрале Алмазный и Деревянный Мечи натворили немало. Кипящая раскалённая волна обдала Клару с головой, захлестнула, поволокла за собой в горящую нестерпимо жгучим огнём пучину - старая ненависть отражалась и перерождалась в этом котле, сокрушая паутинно-ажурные сети Тонкого мира.
След Мечей читался чётко и без всякого труда. Однако, не успела Клара в очередной раз подивиться тому, что Павшему понадобились какие-то там посредники в столь простом деле, как перед её глазами полыхнула неистовой ярости и силы белая вспышка, в грудь что-то мягко ударило, но так, что Клара, словно пушинка, полетела прочь из Тонкого мира обратно, на тварную землю, на раскисшее от дождей поле старой битвы невдалеке от Мельина.
Но этого было мало. След Мечей обрывался - обрывался там, где кончался мир и начиналось Междумирье.
След не просто вёл за пределы этого мира - чего-то подобного Клара, собственно говоря, и ожидала, принимая во внимание сказанное Павшим; но след обязан был продолжиться дальше, в Межреальности, артефакты такой силы оставляют там засечки не менее заметные, чем здесь, в пределах их породившего мира. Оружие Клары, к примеру её шпагу с рубинами, 
Архимаг Игнациус отследить бы сумел. И об этом тоже нелишне помнить.
На несколько мгновений Клара просто повисла на руках валькирии. Удар оказался слишком силён. Лобовая атака провалилась. Врождённых способностей мага Долины не хватало, чтобы вот так просто заглянуть за грань недоступного. Очевидно, Павший всё-таки обратился к ним не зря - если не боевой маг по найму, то кто же ещё в силах решить подобную задачку?
- В-всё хорошо, Раина, - наконец смогла вымолвить Клара заплетающимся языком. - В-всё в порядке. Просто начинается работа. Проклятый дождь!..
- Лучше бы нам убраться отсюда, кирия, - мрачно проронила воительница. - Я чувствую беду. Кто-то может сегодня и расстаться с жизнью.
- Надеюсь, это будут те, у кого достанет глупости подвернуться тебе под клинок? - попыталась отшутиться Клара. Валькирия даже не улыбнулась, в глазах ее плясало дьявольское пламя.
- Кирия, они слишком долго шли за нами. И они слишком хорошо знают меня. Говорю, они пришли не за тобой, они пришли за мной.
- Послушай, хватит загадок, и без того голова трещит! - рассердилась Клара. - Хватит вещать туманными пророчествами, словно эльфийская прорицательница, белены обкурившаяся! Надо драться - будем драться; нет - займёмся другим. След Мечей обрывается тут, понимаешь ты, Раина, обрывается, кончается совсем, упирается в тупик! Мечи покинули этот мир - в этом я не сомневаюсь, - но вот куда идти дальше...
- Какие будут приказания, кирия? - подобралась Раина.
- Пока никаких. Хотя нет, скажи мне толком, что это за новые друзья появились у нас за плечами, почему они давно тебя знают и откуда взялись здесь? Вот тебе моё самое прямое и чёткое приказание.
Валькирия вздохнула:
- Меня не зря зовут Девой Битвы, кирия Клара. И когда-то, очень-очень давно, я жила не в Долине магов, а в Асгарде, крепости...
- Я знаю историю, Раина, - довольно-таки бесцеремонно перебила валькирию Клара. - Мне отлично известно, кто ты такая и где начался твой путь.
- Я же никому не рассказывала! - изумилась воительница. - Я...
- Раина, давай опустим ненужное. Ты - валькирия, этим всё сказано. Но Древние Боги давным-давно мертвы. Ты, насколько я знаю, уцелела только чудом. Но враги Древних тоже давным-давно обрели вечный покой во Всеобщем Хаосе. Ты - последняя из Асгарда, Раина, прожившая столько, что даже Архимаг Игнациус Коппер по сравнению с тобой - бабочкаоднодневка. Я всё это знаю. Я не спрашивала тебя ни чём, потому что каждый сам решает, как ему жить. И всё-таки, что это за враги, откуда они взялись, почему не проявляли себя раньше и что, собственно говоря им надо сейчас? Говори скорее, Раина, потому что дел у нас - невпроворот!
Дева Битвы сдвинула брови:
- Прошу прощения, кирия Клара. Конечно же, вы правы. Всё так, как вы и говорите. Этих врагов кто-то метко назвал Дальними. Они не принадлежали к нашим привычным недругам - великанам или, скажем, Молодым богам, разбившим наши рати на Боргильдовом поле. Они были совсем, совсем, совсем чужими. Я не знаю, откуда они явились, что им нужно или...
- Дальние... - эхом отозвалась Клара, невольно кладя руку на эфес. Это название встречалось в летописях Долины - в самых старых и непонятных их разделах, где намёками и околичностями говорилось о конце казавшегося вечным правления Молодых богов: Ямерта, Ямбрена и других; появлялось оно и позже - но уже не как тень страшной угрозы, скорее - как некая загадка. Разгромленные в страшной битве при Хединсее, когда, говорят, весь мир едва не перевернулся вверх дном и не оказался ввергнут во Всеобщий Хаос, Дальние - не люди и не эльфы, не гномы и не орки, не боги и... словом, не похожие ни на кого, кроме самих себя, Дальние отступили и надолго затаились в потайных своих логовах, упрятанных так глубоко, что никто их так и не смог найти. Впрочем, особо искать тоже оказалось некому - как утверждали летописи Долимы, битва при Хединсее закончилась всеобщим и взаимным истреблением. Некому стало восседать на высоких престолах, если только они и в самом деле существовали в действительности. Собственно говоря, ведь именно так и стало возможным само существование Долины - разве какие-нибудь боги потерпели бы рядом с собой эдакую силищу?!.
Дальние. Многое становится ясным. И не надо забывать, что тот самый мессир, с которым Клара заключила сделку, тот, для чьих плеч оказался бы тесен любой из миров, вполне может оказаться тоже...
Чародейка поспешно оборвала опасную мысль.
- Думаю, они ждут начала вашей волшбы, кирия, - проговорила Раина, пристально вглядываясь в окружающие поле лесные стены. - Хотят, чтобы вы ушли в транс, и тогда атакуют. Вылезли, вонючки, решили довести дело до конца.
Клара имела весьма серьёзные основания подозревать, что последняя из валькирий тут на самом деле ни при чём, но сочла за лучшее держать это мнение при себе.
- Что же делать, Раина, у нас нет выбора. Моё волшебство обнаружить этих самых Дальних бессильно, ждать мы не можем. Нам придётся рискнуть.
- Как будет угодно кирии, - с мрачным достоинством поклонилась воительница. - Никто не сможет сказать, что я, Дева Битвы, струсила при виде каких-то там...
- Погоди, - остановила её Клара. - Возьми немного моей крови, так ты сможешь вырвать меня из любого, сколь угодно глубокого транса.
- Зачем, кирия, в своём ли вы уме?! - Раина отшатнулась от Клары, словно от прокажённой. - Или я не знаю, что сможет сделать с вашей кровью какой-нибудь недруг, некромант или кто ещё похуже?! Нет уж, кирия. Если суждено мне тут судьбу свою встретить, бежать от неё не стану и за спину чужую прятаться не буду! - Валькирия гордо выпрямилась.
- А о Кицуме и Тави ты забыла? - яростно зашипела на неё волшебница. - Не о себе думай - о них. Что с ними случится, если эти Дальние и впрямь за тебя возьмутся?! Давай платок и не вздумай возражать...
Валькирия вся словно окаменела на миг, и Клара внутренне сжалась - а ну как оскорблённая Дева Битвы решит, что её воинской чести нанесён ущерб? Это означало бы немедленную дуэль, в которой Кларе, несмотря на всё её искусство, пришлось бы или прибегнуть к магии, или погибнуть - мечом Раина владела намного лучше.
- Благодарю вас, кирия, - неожиданно мягко ответила воительница.
Брови Клары изумлённо поползли вверх. Однако валькирия этим и ограничилась, а Клара не стала вдаваться в расспросы.
Тонкий, отделанный кружевами платочек с Клариной монограммой, подарок душевной подруги Аглаи Стевенхорст, сменил цвет с белоснежного на багряный и скрылся за пазухой валькирии.
- Ты поняла?.. Как только хоть что-то почувствуешь! - закончила наставлять Раину волшебница. Валькирия несколько раз кивнула.
- И позови Кицума с Тави. Незачем им в засаде сидеть, - распорядилась Клара. - А то ведь просто погибнут зря.
Вновь молчаливый кивок.
Клара поглубже вдохнула несколько раз и принялась чертить на земле остриём своей рубиновой шпаги правильную пятиконечную звезду.

ГЛАВА ВТОРАЯ
ЭГЕСТ. ВЕДЬМА И НЕКРОМАНТ

Не проси помощи у ведьм - в котёл угодишь...
Житейский опыт

Как известно, ночью все кошки серы, а все эльфы - прекрасны. А ещё известно, что в темноте нечего шастать по окраинам Нарна, пусть даже не углубляясь в него, - нечего даже для тех, кто прошёл Академию Высокого Волшебства, как, к примеру, я, Эбенезер Джайлз, маг Воздуха, выпускник этого достославного заведения. Я остановился утереть лицо. На дворе стоял более чем прохладный северный октябрь, но меня, само собои, пробивал пот. Не больно-то много радости брести во мраке по едва различимой тропе, поминутно натыкаясь на древесные корни, словно нарочно повылезавшие из-под земли, чтобы оплести ноги мне, полноправному Белому магу (пусть даже и только-только окончившему ордосскую Академию). Тяжеленный посох оттягивал руки - свой собственный мне пришлось оставить в аббатстве, куда заехал исповедаться и причаститься перед делом; святые отцы встретили меня очень душевно. Настоятель обители, преподобный Клодиус, молился вместе со мной о даровании победы над злом а потом, утерев проступившие от умиления слезы, сказал мне, отечески обняв за плечи:
- Сын мой, твоё сердце чисто, твои помыслы высоки, но вот оружие твоё... - и покачал головой, на мой посох глядя.
- Разве он нехорош, преподобный отче? - Признаться, мне стало несколько не по себе. Конечно, в Академии чего попало не дадут, но и рассчитывать на что-то экстраординарное не приходилось - окончил я свои штудии далеко не в первых рядах. Хорошо ещё, что и не в самых последних, эти бедняги поехали по богатым княжеским да графским дворам красочные иллюзии показывать, гостей на пирах развлекать - для того ли учились, спрашивается?!
- Конечно, хорош, как и всё, из благословенных рук Белого Совета вышедшее и Святой Церковью, Матерью нашей, одобренное, - ласково успокоил меня преподобный, видя мое расстройство. - Но тебе, сын мой, предстоит выступить против ужасного порождения Тьмы, зломерзкой и злокозненной ведьмы, бича и страха всей округи, да ещё и вести с ней поединок не где-нибудь, а в проклятом Нарне, в самом логове зверя; тут потребно кое-что ещё, помимо чистого сердца и крепкой, незамутнённой веры. - Преподобный наставительно поднял палец, но я и так внимал ему неотрывно. - Поэтому, сын мой, я и хочу вручить тебе иной посох, давно уже в нашем аббатстве хранящийся. В нём - могучие силы, какие - думаю, ты разберёшься быстрее и лучше меня. Сам преосвященный Ангерран
Эгесткий (я невольно сглотнул) ходил с этим посохом на горных троллей и, как ты знаешь, привёл два племени в лоно истинной Церкви, пока не принял мученическую гибель от рук Тьмой науськанных язычников в третьем...
Мы оба поспешили сотворить Знак Спасителя и склонить головы в жесте пристойной скорби.
- Этот посох я и хочу тебе вручить, - торжественно провозгласил преподобный, и я почувствовал, как забилось сердце. - Он, правда, преизрядно тяжёл, но пусть мысли о святости сего предмета возвысят твою душу над плотью. А кроме того, его светлость дюк Этеноор Саттарский, каковой и является твоим, сыне, нанимателем, весьма и весьма уважает волшебников с... гм... большими... гм... посохами. Твой... гм... посох может не вызвать у него... гм... доверия. А светлейший дюк, увы, не отличается кротостью характера.
- Разве он дерзнёт оскорбить волшебника, полноправного мага с посохом Академии? - удивился я. Простые смертные нас, чародеев, как известно, очень боятся, даже тех, кто делает одно лишь добро.
- Кхе, кхе, гм, гм, - замялся преподобный Клодиус. - Конечно, ты прав, сын мой, его светлость должен выказывать известное уважение к тебе, равно как и к Другим питомцам Ордоса, выказывать вам почёт, но... наделённые властью не слишком-то любят, когда к ним является кто-то несоизмеримо сильнее. А с другой стороны, маги тоже поддерживают мир, и, насколько мне известно, Белый Совет не устаёт призывать своих верных адептов уважать интересы земных владык...
Впот так и получилось, что несу я святую реликвию не только для того, чтобы скорее и вернее поразить Зло, но и чтобы светлейший дюк не поссорился с преподобным отцом-настоятелем, не сказал бы: "Что за мальчишку ты ко мне прислал, да ещё и с прутиком вместо посоха?.."
"Что, Эби, страшно? - спросил я себя. И сам себе и ответил: - Ну конечно же, страшно! Поджилки трясутся, душа в пятках, сердце, того и гляди, из груди выскочит, хотя я отнюдь не бегу, а неспешно так, осторожно пробираюсь неприметной тропкой по самой нарнийской границе".
Собственно говоря, когда в стольный Эгест, куда я только-только вернулся после окончания академических штудий с полномерным посохом мага и заветным дипломом, когда в стольный Эгест пришла весть о том, что на северо-западе, во владениях преславного дюка Саттарского, вовсю орудует ведьма ("кровососка", на жаргоне тамошних добрых пахарей), причём с этой ведьмой не смогла справиться даже уполномоченная Святая Инквизиция тех мест, - я ни минуты не сомневался, что это - знак судьбы. Вот она, удача, вот теперь-то я покажу всем этим зубрилам и отличникам, что хорошие отметки и бойкие ответы на семинарах ещё не делают тебя настоящим магом! Вот когда я докажу, что главное - не отполированная аудиторными скамьями задница, не зубрежка никому не нужных трактатов, а быстрота, решительность, натиск!
Нечего и говорить, я бегом отправился к святым отцам-экзекуторам. Преподобный Марк, генеральный инквизитор Эгеста, принял меня тотчас, что свидетельствовало о том, что громящий кулак нашей святой МатериЦеркви на сей раз и впрямь нуждается в помощи.
- Мы прямо с ног сбились, сын мой, - развёл руками отец Марк. - 
Хотя, честно скажу тебе, чадо, я просто не могу послать туда столько людей, сколько нужно. Ведь что ни день - вскрываются ереси! Отпадают целые сёла, поддавшись на прельщения Тьмы. Святые отцы трудятся не покладая рук, но... - Он горестно вздохнул, и я воистину проникся к нему сочувствием и жалостью: как же это должно быть тяжело нести такой груз, спасать от Тьмы и проклятия Спасителя сотни и тысячи заблудших душ, не ведающих, что творят! Отвечать за всё и знать, что каждое твоё поражение - ещё один безликий солдатик, встающий в строй легионов Зла, ждущих своего часа там, на Западе, за великой чертой.
- Скажу тебе, сын мой, - тучный отец Марк доверительно склонился ко мне, закряхтел от усилия, и я поспешил поддержать святого отца под руку.
- Скажу тебе так, сын мой, - ведьма эта хоть и творит зло, но... я послал бы инквизиторов к дюку Саттарскому в последнюю очередь. Кажется, ты не удивлён?
- Никак нет, ваше преподобие, - с наивозможной почтительностью ответил я. - Ибо сказано: "Не бойтесь разящих тело, душу ж не могущих убить. Бойтесь растлителей, лжеволхвователей, прельстителей и сулителей, ибо мёд в поганых ртах их - есть яд и смола посмертия". Ведьма творит зло, наверное, ворует и убивает детей, насылает болезни, калечит скот, портит посевы, наводит засуху, но она не может посягнуть на души добрых землепашцев, для каковых душ куда опаснее сугубая и явная ересь.
- Превосходно, сын мой Эбенезер, превосходно! - тепло улыбнулся мне отец Марк, и, верите ли, на душе у меня тоже стало тепло-тепло и оченьочень спокойно от этой его улыбки. - Похвальное рвение проявляешь ты; я возблагодарю Спасителя. Впрочем, ты всегда был хорошим чадом святой нашей Матери-Церкви, и я рад, что вольнодумство Ордоса тебя не испортило.
Что ж, сын мой, мы дадим тебе грамоту, подтверждающую твои полномочия. На время этого задания ты - один из нас, экзекуторов, выкорчёвывателей зла и греха истребителей.
Сердце моё бешено забилось. Никогда я и не мечтал оказаться среди святых отцов-инквизиторов, каждый день которых - вечная битва с врагом, несравненно более страшным, чем какие-нибудь там взбунтовавшиеся гоблины или иные чудовища. Мне, отмеченному талантом волшебства, но, увы, не истинной Веры - ибо в противном случае я отдал бы свой шар не мастеру Воздуха, а декану факультета святой магии, - мне дорога сюда была закрыта. Увы, увы, преподобный отец Марк прав - червь вольнодумства и сомнения слишком глубоко проник в души как многих добрых студиозусов Ордоса, так и их наставников.
Не говоря уж о том страхе в чёрном, декане факультета малефицистики и его ещё более жутком ученичке которых бы я, будь моя власть, приказал бы немедленно сжечь без всякого суда и разбирательства. Подумать только, в прекрасном Ордосе, опоре мудрости и столицы познаний, - там свивает гнездо неверие, там укореняется смута, там забываются истинные слова Спасителя, не пожалевшего ради нас, грешных, даже самое себя. Увы, увы нам, в страшное время живём, близится конец, близится день, когда каждому воздается по делам его.
Погрузившись в сии благочестивые размышления, я не сразу заметил, что преподобный, улыбаясь, наблюдает за мной, а на столе перед отцом Марком уже лежит тугой свиток, с печатью красного сургуча на шёлковых шнурках.
- Твоя подорожная, сын мой, твои полномочия и несколько слов от меня преподобному отцу Игаши, главе саттарской Инквизиции, со строгим настоянием оказывать тебе, о достославное чадо, всяческую помощь и поддержку. Ступай, и да поможет тебе Спаситель!
Так я и попал сюда. Отец Маврикий, настоятель маленькой церквушки в подлесной деревне Кривой Ручей, долго и с подробностями рассказывал мне о злодействах ведьмы, и, когда он простыми, безыскусными словами повествовал о ночных убийствах, жертвоприношениях, о похищенных и сваренных заживо детях, к горлу моему подступал комок, а руки сами собой сжимались в кулаки. Да как же Он, Всевидящий и Справедливый, допускает, чтобы под Его недреманным оком творились такие злодейства?..
- Отче Маврикий, не подозреваете ли вы кого-то селянок? - счёл возможным осведомиться я, после ото как печальная повесть настоятеля окончилась.
- Нет, о любезный сын мой. - Седая голова достойного старца скорбно опустилась. - Все они у меня как на ладони, все они исправно бывают у меня на службах, ходят к исповеди. Как всем известно, ни одна ведьма не в состоянии даже переступить порог посвящённого Ему храма, сколь бы мал и неказист оный храм ни был.
Я задумался. Да, конечно, отец Маврикий прав, но не надо забывать, что время не стоит на месте, чёрное искусство ведьм тоже совершенствуется - об этом так хорошо говорил на прощальной лекции декан Святого факультета. Кто знает, может, они умеют как-то преодолевать и отвращение к знаку Спасителя, издревле служившее надёжным их отличием от добрых дщерей Святой Матери нашей?..
- Но, может, эта ведьма - не местная? - осторожно предположил я.
Отец Маврикий с сомнением покачал седой головой:
- Едва ли, Эбенезер, сын мой, едва ли. Я знаю в лицо всех на два десятка миль в округе. Новых лиц не появлялось, и это значит...
- Что ведьма - всё-таки из местных? - рискнул предположить я.
- Не знаю, что и думать, - сокрушённо вздохнул бедный настоятель. - Выходит, что так. Но я скорее поверю в то, что ведьма пользуется чужой личиной, чем в то, что она свободно может разгуливать по святому храму и лгать на исповеди!
Это, конечно, тоже следовало учитывать. Но если ведьма оказалась в состоянии менять облик, это значит что она уже не просто ведьма. Колдунья, волховка, даже можно сказать - чародейка, и притом не из самых слабых. Даже способность просто навести морок и та не считалась обычной для ведьм, а уж если это подлинная трансформация!..
Если это подлинная трансформация, то мне предстояла нешуточная схватка. Конечно, после того как я выслежу эту гадину.
В общем, обнаружить скрывавшуюся ведьму оказалось далеко не так просто, и всё моё искусство, искусство стихии Воздуха тут помочь не могло. Конечно, великий маг милорд ректор Анэто справился бы с этой задачей играючи - просто заставив бы говорить все мельчайшие частицы воздуха, от которых, как известно, ничего скрыть вообще невозможное мне же приходилось полагаться лишь на скромные свои познания в иных областях да ещё, само собой, на помощь Его, Всемогущего.
Я потратил целую неделю, пытаясь отыскать след. Исходил вдоль и поперёк все окрестности Кривого Ручья, мысленно стараясь поставить себя на место ведьмы, пытаясь понять, где она могла устроить лежбище, где может хранить свои нечестивые колдовские припасы, где собирает ингредиенты для колдовских варев, где разводит костры, где берёт для них дрова и растопку - насколько я помнил, для простых колдунов, не прошедших Академию, единственный путь воплощения их Силы, пусть даже слабой и неоформившейся, - ритуальная магия. Здесь, в лесном краю, ведьма скорее всего прибегала к какой-то разновидности магии Земли, и, хотя эта стихия входила даже в другую противопару моему Воздуху, составляя неразрывное единство с Водой, я всё-таки надеялся отыскать следы - тем более что ведьму никто не учил, да и учить не мог прятать свои действия от магического взора других волшебников.
Я спешил. Ведьма уже давно не подавала признаков жизни, а это значило - она голодна, она истосковалась по Злу, единственному, что ещё было хоть как-то способно заглушить смертную тоску навек оторванного от Спасителя умирающей души. Она явно готовила какое-то злодеяние, ещё один отвратительный ритуал способный поддержать её угасающие силы; судя о долгому "промежутку молчания", ведьме на сей раз потребуется нечто совсем нетривиальное, самое меньшее - детоубийство.
Я даже ждал чего-то пострашнее. Чего - сам сказать конечно, не мог, в конце концов, повадки ведьм - не та тема, размышлениям над которой должен посвящать свои часы добрый сын Святой Церкви Спасителя.
Сейчас, правда, я горько жалел, что наставники нашего факультета так мало времени отвели изучению борьбы с ведьмачеством. Не слишком-то хорошо идти в бой, имея о противнике лишь самое общее представление.
И всё-таки мне повезло. Истоптав каблуки на узких пастушьих тропах вокруг Кривого Ручья, я случайно наткнулся на поросль мандрагоры. Два кустика оказались выкопаны - не вырваны, а именно выкопаны, аккуратно и со всеми предосторожностями, а ямки старательно прикрыты дёрном и листьями. Я обнаружил следы, только обыскав каждую пядь земли, ободрав себе локти и колени. Но результат того стоил - ведьма выкопала корешки совсем недавно, а это значило, что в ближайшие три дня она просто обязана пустить эти корешки в дело, иначе они напрочь потеряют все свои свойства.
Оставалось только выяснить, где ведьма возьмёт дрова - ведь для её костра годится далеко не всякое дерево. Конечно, у неё мог иметься запас, она вообще могла использовать уголь - но, если я хоть что-нибудь смыслю в ведьмах и их повадках, для растопки требуется молодое, живое дерево - тоже своего рода мучительно и жертвоприношение. С точки зрения здравого смысла разжигать костёр сырой щепой выглядит так же несуразно, как и попытки тушить огонь соломой но у этих ведьм ведь всё шиворотнавыворот, не как у людей. Даже одежду они, говорят, носят наизнанку когда творят своё волшебство.
В Академии учили, что ведьмы могут использовать для разжигания своих костров либо можжевельник либо лесной орех - из-за их природных магических свойств. Не жалея себя, я облазил чуть ли не всю округу, помечая каждый орешник и каждую можжевеловую поросль. Работал как проклятый, однако именно это и дало результат - сработала несложная магическая ловушка, расставленная в одном из отдалённых оврагов, на гребне которого, среди редких сосен, как раз и высились могучие заросли можжевеловых кустов.
Теперь мне оставалось только следовать за ней, разумеется, не забывая обновить ту незримую магическую привязь, на которой она оказалась. Следовать и брать с поличным, в момент свершения чёрного обряда, но, разумеется, до того, как проклятая успеет причинить кому-либо вред. Особенно если ей всё-таки удастся украсть ребёнка.

* * *

Путь через Нарн на сей раз оказался не из трудных. Эльфы в изобилии снабдили путников всем необходимым до людских поселений Эгеста - более чем достаточно. Сугутор вслух мечтал о настоящей бане, куда он немедленно отправится, как только они окажутся в цивилизованных, как он выразился, местах.
- Эти, эльфы-то, они ведь не понимают, - доверительно сообщил он
Фессу. - Бывало, подкатишься к ним, скажешь - мол, помывку бы для отряда устроить, запаршивел народ, мучается, а они только плечами пожмут. Им-то что, к ним грязь, похоже, вообще не пристаёт или они от неё магическим образом избавляются.
- Кто смывает свою грязь - тот смывает своё счастье, - ответил гному восточной пословицей орк.
- Как же, - проворчал Сугутор. - Ну и пусть я смою все своё счастье, лишь бы от меня так не воняло.
Поадд величественно пожал могучими плечами - мол, мы выше этих мелочей жизни.
Как бы то ни было, путники через три дня подошли к границам Нарна. Лес изменился, стал ещё гуще, неприступнее, враждебнее. Наваленные тут и там деревья казались специально возведёнными преградами - острые сучья, словно копья, смотрели на восток, откуда мог появиться враг. Узкая тропка, похоже, сама по себе была наделена какой-то магией - она словно бы исчезала за спинами путников. Найти дорогу назад они бы уже не смогли.
Однако наряду с этими угрюмыми признаками близкой и неспокойной границы стали встречаться и более приветливые места - обширные росчищи посреди вековых боров, поля, небольшие, в три-четыре двора, деревушки, колодцы, огороды, всё как полагается.
- Тут эльфы беглых тяглецов на землю посадили, - объяснил всезнающий гном. - Бежит народишко из Эгеста, ох, и бежит же! А что ему, народишку-то, ещё делать, когда чуть только сболтни что небогоугодное - враз донесут и в застенок тебя, на дыбу, само собой разумеется. А там уж во всём признаешься - и что Тьме поклонялся, и что людей ей в жертву приносил, и что души смущал злоумышленным прельщением. А эльфам, глянь-кось, только того и надо. Дают землю, дают обзаведение - только работай. Правда, хлеб приходится чуть ли не даром отдавать - ну так многие в Эгесте и это не имели. Сбегли только что не в исподнем - хотя, слышал я, и такие приходили, в одном исподнем то есть. Может, остановимся, передохнём? Я вон гляжу, там никак банька топится?..
- Не время, - отрезал Фесс. - Париться да нежиться станем, когда из Нарна выберемся. Мы ж по следу Дикой Охоты идём, Сугутор, или ты не понял? Она ведь не так просто возникла, её наслал кто-то, кто-то того призрака разбудил, из неведомой могилы выдернул - и послал убивать. Эваллё всех нас спас, если хочешь знать, на себя гада отвлек - и тот им насытился, нас уже не тронул.
Сугутор нахохлился, засопел, словно здоровенный чайник на углях.
- Оно, милорд мэтр, как бы в понятности полной и сам я не забуду эльфа Ирдиса поминать, пока жив, - да только та история-то уже позади, мёртвого не воротишь, будь он даже хоть трижды эльф. Вот я и думаю - в Эгесте нам, как ни крути, надо работу искать, потому как стыдно на эльфийские подачки пить-гулять.
- Да ты ж сам только и знал, что на их серебро в эгестских кабаках гулял! - ехидно заметил Прадд. Гном немедленно взбеленился:
- На свои гулял! На кровные! Топором да щитом взятые! Честную плату пропивал, не милостыню!
- Тогда чего ж это золото с собой тащишь? - отпарировал орк. - Бросил бы в ручей какой или селянам бы бедным отдал. Избёнки-то неказистые, кривенькие, думаю, не так уж сладко тут естся и пьётся, под эльфийской-то рукой. Крыши, эвон, все соломенные, низкие, топят, глянь, по-чёрному, скотина небось с детьми вперемешку, чтобы не замерзла.
- Будет вам, будет! - Фесс остановил рассвирепевшего гнома, похоже, уже готового кинуться в драку. - Из Нарна нам надо убраться как можно скорее. След у Дикой Охоты широкий, торный, думаю, прямиком нас к тому затейнику, что наслал её, и приведёт. Выберемся из леса - обещаю, Сугутор, будет у нас время собой заняться. Пару дней вы мне нужны не будете - пока не разберусь, что к чему.
- Как же, мэтр, не нужны мы вам будем! - скептически хмыкнул гном. - Здесь, в Эгесте, такие бароны, что им только дай - на ходу подмётки срежут так что уж нет, никуда мы вас не отпустим. Верно, Прадд?
- Угу, - тотчас же подтвердил орк. В этих делах - что касалось безопасности Фесса - они не ссорились
Границу Нарна они прошли глухой ночью. Бароны, видно, сами изрядно побаивались непокорного леса, потому что на самом его краю понатыкано было немало сторожевых башен, окружённых вполне приличными рвами и частоколами. В единую систему это конечно, свести ещё не успели, однако, судя по рассказам Сугутора, к этому дело шло.
Обмануть бдительность дозорных труда не составило. Эльфы не нападали первыми, они только защищались, а если наступали, то использовали совсем иное оружие, нежели привычные обитателям здешних мест копья и стрелы.
Сплошной лес уступил место чуть всхолмленной равнине, плавно повышавшейся к северу, где неприступной стеной поднимался, защищая нежные земли от губительных ледяных ветров, Железный Хребет.
Путники одолели примерно четыре мили от границы баронских засек и оказались на широком, наезженном тракте, где свободно смогли бы ехать в ряд аж целые три телеги - подобной роскошью могла похвастаться только Империя Эбин, да и то лишь возле столицы.
Ничего удивительного в этом не было - в Эгесте жил трудолюбивый народ, а Железный Хребет не оскудел ни рудами, ни лесом, ни пушными зверями. Свою долю дани платили и Нарн, и Вечный лес на восточной границе Эгеста; торговые караваны ходили далеко на юг, вплоть до Кинга Ближнего, жадно скупавшего пушнину; с ним соперничал в любви к роскоши Салладор, разбогатевший на своём красном золоте, кое-кем называвшемся "земляной кровью".
Казалось бы, живи не хочу. Но нет - именно здесь, в Эгесте, Империи Эбин и в Аркине, тяжёлая длань Святой Инквизиции ощущалась сильнее всего. Равно каралась и ересь, и незаконное волхвование; отцамэкзекуторам не приходилось жаловаться на нехватку работы. Некроманту Фессу предстояло убедиться в этом воочию.
Выбравшись на тракт, трое путников повернули на юг - там у дороги в некотором отдалении тускло мерцали несколько огоньков, что позволяло надеяться на постоялый двор и все сопутствующие этому удобства. Кроме того, именно туда вёл и след Дикой Охоты. Лес остался позади, вокруг расстилались поля, перемежавшиеся тёмными купами деревьев, иногда вытягивавшимися в длинные полосы, чем-то напоминая крепостные стены.
В отличие от Нарна, где времена года чудили что-то своё, здесь давно уже и прочно обосновалась глубокая осень. Приближался ноябрь, листва давно облетела, ветер уныло свистел в голых, скрюченных, словно от холода, ветвях; придорожные ивы полоскали низко свесившиеся последние листья в полужидкой дорожной грязи, густой и холодной. Уныло пялилась на этот мир луна, ущербный диск давал немного света - только-только различить дорогу во мраке осенней ночи.
Странники побрели вперёд, поминутно спотыкаясь и проваливаясь в вечные, непросыхающие лужи. Прадд ругался вполголоса по-орочьи; по мнению Фесса, этот язык как нельзя лучше подходил для брани. Собственно говоря, что-либо иное на нём выразить было б довольно-таки затруднительно.
Огоньки медленно приближались; голые поля сменялись порослью кустарника; дорога пошла в гору, и, наконец, Фесс увидел впереди высокий бревенчатый частокол с покосившейся дозорной башенкой над широкими, наглухо запертыми по ночному времени воротами. Почуяв чужих, на другой стороне частокола забрехали сторожевые псы.
- Ишь, как берегутся-то, - проворчал Сугутор, отдуваясь и сбрасывая груз с плеч. - Раньше такого я не помню. Как бы не пришлось тут до рассвета торчать не связываться же с баронской стражей!
- Боишься ты её, что ли? - не преминул подколоть гнома Прадд, однако
Сугутор только рукой махнул:
- Ты, зелёное пузо, видать, совсем ума лишился. На кой нам с баронами драться? Враз донесут в Инквизицию. От святых отцов бежали - чтоб к ним же и вернуться? Не-ет, мы тут будем тихими-тихими.
- Всё равно ничего не выйдет, - презрительно сплюнул орк. - Мы, все трое, настолько заметная компания, что даже слепой распознает. Ну когда это, скажите на милость, люди, гномы и орки хаживали вместе, бок о бок? Нам с Сугутором вообще на роду написано друг друга ненавидеть. Не-ет, если святые отцы не дураки - а они не дураки! - то деваться нам в Эгесте будет особо некуда. Описание наше наверняка уже разослано - магия у экзекуторов на этот предмет тоже имеется. Так что, друг гном, скрывайся мы, не скрывайся - рано или поздно весть о нас до самого последнего сельского попика дойдёт. Подерёшься ты с баронскими ухарями, не подерёшься - ровным счётом ничего не значит.
- И что же ты предлагаешь? - спросил несколько удивлённый внезапным красноречием орка Фесс. Раньше за Праддом подобного как-то не водилось.
- Уходить нам, мэтр, отсюда надо. Побыстрее и подальше. Ни минуты не задерживаться. Пройти Эгест насквозь - и в Вечном лесу схорониться. Там, как и в Нарне, нас никакая Инквизиция не достанет.
- А если и оттуда попросят? - буркнул гном, возражая, похоже, больше по привычке, чем от действительного несогласия.
- Эвиал велик, - последовал ответ. - Есть Meкамп, есть замекампские степи, есть Салладор и то, что за ним. В Кинте Ближнем, там в своих древних богов веруют, туда святым отцам особого хода нет. Ну а если там не по нраву придётся, так всегда можно ко мне помой вернуться. На Волчьи острова. Там, милорд мэтр, вас с почётом встретят. Нежити неупокоенной у нас там более чем хватает.
- Будто на Волчьих островах церковников нет! - фыркнул гном.
- Есть-то они там есть, это верно, - согласился Прадд. - Да только за пределы пары портов они носа не суют. И отцами-экзекуторами у нас не пахло.
- Ну, тебя послушать, так и вовсе там благодать, - пожал плечами
Сугутор. - Непонятно только, чего мы ещё тут-то сидим.
- Я б на месте милорда мэтра и не сидел, - напрямик заявил орк.
- Ты всё правильно говоришь, Прадд, - отозвался молчавший до этого
Фесс. - Ещё лучше, наверное, было б на Утонувшем Крабе скрыться - там - то рука Аркина до нас точно не дотянется. Но только ты сам рассуди - забиться навсегда в медвежий угол, сидеть там сиднем и носа не высовывать, да притом ещё и дрожать каждый день, от любой тени шарахаться - нет, это не по мне. Надо так дело повести, чтобы они и дорогу к нам забыли, чтобы во сне вздрагивали, только нас вспомнив, чтобы кровь у них в жилах леденела! - Казалось, устами Фесса заговорил совсем было позабытый Неясыть.
- Вот это по-нашему! - тотчас поддакнул гном. - Чтоб кровь их поганая заледенела - это дело хорошее, это мне по душе.
- Да и мне тоже! - Орк, конечно, не мог остаться в стороне. - Вот только как сделать, чтобы...
- А уж это - моя забота, - отрезал Фесс, хотя на самом днлн никакого плана действий у него, конечно, не было. - Пока что надо за Ирдиса расквитаться, а потом - потом у нас в Эгесте дел и в самом деле нет. Можно и в Вечный лес податься. Только это всё - дело завтрашнее, а сейчас хорошо бы внутрь попасть!
- Давай-ка постучим, Прадд, - ухмыльнувшись предложил гном.
Орк, осклабившись в ответ, взял на перевес свою двухпудовую секиру. Фесс не успел и глазом моргнуть, как топор и секира дружно ударили рукоятями в створки ворот - так, что доски загудели и зазвенели, словно от удара тараном. Псы истошно взвыли, где-то по дворам всполошенно заорали петухи.
- Тревога по всей форме, - ехидно заметил Сугутор. - Раз уж не скрыться, так зайдём, что называется, при всём параде!
Над частоколом замелькали факелы - верно, ночная стража тут не только бражничала да протирала лавки.
- Кто такие? Чего колготитесь?! - рявкнули с частокола. - По ночному времени открывать никому не велено. Строгий приказ пресветлого дюка!
- А ты посвети как следует, посвети вниз-то, не ленись! - нимало не смутившись, посоветовал Сугутор. - Посвети, посвети, десятник, не пожалеешь!
- Эй, баловать там не вздумай! - последовал ответ. - Посветить-то я посвечу, только помни - вы у моих ребят все на тетиве.
- Да хоть где. Свети, тебе говорят!
Со стены опустился факел, привязанный к длинному шесту.
Трепещущий круг света упал на стоящих плечом к плечу путников. Чёрный посох Фесс нарочно держал на виду. Прятаться сейчас и в самом деле не имело смысла.
Некоторое время на стене ошеломлённо молчали.
- У-у-у, ваше волшебничество, знатный гость к нам сюда, в Саттар, пожаловал! - донеслось с частокола. - Чёрный посох! С такими, говорят, только некромансеры и хаживали.
- Милорд мэтр именно некромант и есть, - с достоинством отозвался
Сугутор. - Ну, открывайте ворота! Мы которую ночь уже на ногах.
- Насчёт некромансеров милорд дюк ничего не сказывали, - ответили сверху. - Насчёт иного чародейка - да, енто было. А вот насчёт некромансеров... надо ль нам тут оных некромансеров?
Прадд двинулся вперёд:
- Слушайте, стража, ваше дело, понятно, простое честное - кого попало в городок не пускать. Вот только милорд мэтр - не кто попало. Или у вас Нежить не шалит? По округе ночами ходить спокойно можно? На погост прийти, дедам-прадедам поклониться, помянуть честным порядком? Коль скажете "да", не поверю.
Ответом было растерянное молчание.
- Ну то-то же, - заметил орк, опуская здоровенную секиру.
Заскрипели засовы. Половинка старых ворот медленно отползла в сторону, чуть ли не на треть зарываясь в грязь.
- Входите, господа хорошие, - сказал кто-то, высоко поднимая факел. - 
- Входите. Не велено никого пущать по темноте-то, но да уж ради его волшебничества.
Фесс вгляделся - их окружало с десяток дружинников, в добротной броне, с копьями и щитами, кое-кто держал наготове луки.
- Успокойтесь, добрые люди, - сказал молодой волшебник, поднимая руку. - Нет никакой опасности. Я пришёл, желая помочь. Если тут моё искусство не требуется, на рассвете мы двинемся дальше. Сами ведь знаете, нашего брата некроманта, как и волка, только ноги и кормят.
Стражники дружно гоготнули немудрёной этой шутке; и когда Сугутор с важным видом поинтересовался имеющимися в наличии харчевнями, трактирами, корчмами, тавернами и вообще любыми мыслимыми заведениями, где усталые путники могут получить еду и кров, ему ответили охотно и почти без страха.
Постоялый двор тут имелся, и даже не один. Саттар, как выяснилось, когда-то венчал владения одноимённых дюков; с тех времён остались несколько хороших таверн и гостиниц для проезжих людей. Однако после того, как дед нынешнего дюка выстроил новый замок полусотней миль южнее, на берегу неширокой Млатвы, возле самого рубежа своих владений, Саттар стал мало-помалу приходить в упадок. Два из трёх больших гостиных дворов закрылись, третий тоже неуклонно ветшал. Инквизиция, Церковь и дюк выколачивали каждый свою долю, и торговля постепенно хирела - здешним обитателям просто не на что стало покупать товары, и купцы постепенно забывали сюда дорогу.
Досаждала местным жителям и Нечисть - время наставало лихое, как и в Семиградье, погосты из мест последнего упокоения превращались в логовища ненасытных и кровожадных тварей, чудовищ-зомби, ходячих мертвяков; пока ещё это не стало всеобщей бедой, как подле Арвеста, но уже появились слухи - то тут, то там видели призраков и могильных духов; редкий смельчак отваживался пройти мимо кладбищ ночью.
Дружинники довели некроманта и его спутников до ближайшей корчмы
- - несмотря на ночное время, сквозь плотно закрытые ставни пробивался свет. Там не спали.
Корчма "Три кинжала" внутри оказалась довольно-таки чистой и даже уютной. В печи и громадном очаге посреди зала ярко горел огонь. Ночной сиделец, ражий детина с исключительно разбойничьей рожей, тем не менее оказался с гостями отменно вежлив - впрочем, Сугутор предпринял все необходимые меры заранее, ещё с порога показав сидельцу как полновесный имперский цехин, так и во избежание ненужных соблазнов свой устрашающего вида отполированный топор.
Сиделец, похоже, внял сразу обоим аргументам.
В чугунке тотчас забулькала густая баранья похлебка, на вертел вернулся цельный молочный поросенок, пару безжалостно растолканных служанок сиделец погнал в погреб за мочёной ягодой и прочими заедками.
- Вот это хорошо, вот это по-нашенски, - бормотал Сугутор, уписывая за обе щеки варёную баранину. Гном чавкал и утробно урчал, но едва ли даже самый строгий ревнитель приличий рискнул бы упрекнуть его - после всего случившегося, начиная с гибели Арвеста.
От стола трое путников отвалились совершенно осоловевшими. Глаза
Фесса слипались, в голове всё плыло, мысли путались. Завтра, завтра, завтра, говорил он себе. Завтра с утречка возьмусь за дело как следует. След Дикой Охоты ясен и чёток, интересно, прошли ли они здесь, так сказать, во плоти, или это только отражение их марша в совсем иных мирах?..
Странники едва взобрались по крутой лестнице на второй этаж в отведённую им комнату и, только переступив порог, почти что замертво повалились спать.
Утро не принесло особенных тревог, за исключением двух десятков дружинников в цветах пресветлого дюка Этеноора Саттарского; ясное дело, весть о появлении жуткого и ужасного некромансера в его владениях не могла так быстро достичь его светлости, значит, это или самодеятельность местного сотника, либо - привет от святых отцов-инквизиторов. Последнее представлялось наиболее вероятным.
Храм в Саттаре, конечно же, имелся - большой, просторный, пятиглавый, память о лучших временах этого края, спокойных и изобильных. Уж не его ли отец-настоятель не ко времени решил показать зубы?..
- Сугутор, будь добр, спроси, чего им надо? - повернулся к гному
Фесс. - А ты, Прадд...
- Ясное дело, мэтр, уже наготове, - тотчас откликнулся орк, вооружаясь с головы до ног.
Особенной беды Фесс не ждал. Пока ещё святые отцы разберутся, что к чему, пока решатся... правда, и здесь, в Саттаре, успел окопаться и устроить засидку какой-нибудь местный отец Этлау - дело хуже но тоже не смертельно.
Сугутор возник на пороге самое большее через минуту - лицо перекошено, здоровенные кулачищи сжаты
- Инквизиторы! - выдохнул он, бросаясь к углу где накануне аккуратно сложил, несмотря на усталость своё оружие и доспехи.
Изрыгая проклятия, Прадд рывком вскочил на ноги и постарался как можно скорее нацепить короткий кожаный панцирь. Судя по всему, драться орк вознамерился всерьёз.
- Погоди, - остановил его Фесс. - Драка - это последнее дело.
Ввязаться всегда успеем.
"Хватит с меня смертей", - подумал он про себя. В предусмотрительно запертую гномом дверь уже стучали. Правда, пока ещё довольно вежливо, обходясь без всяких там: "Оружие на пол! Выходи по одному, руки за голову!" Верно, чёрный посох некроманта ещё обладал способностью внушать некое уважение.
- Почтение и привет вашей милости! - неожиданно раздалось из-за двери.
Подняв брови, Фесс выразительно взглянул на Сугутора - мол, какая такая Инквизиция, если Чёрного мага так величают?
- За доброе слово спасибо, - отозвался он вслух. - Кто ж это ради нас в такую рань поднялся?
- Согласно повелению Святой Инквизиции! - бодро отрапортовали из - за двери.
Теперь настала очередь Сугутора выразительно смотреть на Фесса. Мол, что я говорил?
- Велено просить вашу милость соблаговолить пожаловать на завтрак к досточтимому и преподобному отцу Игаши, елико мыслимо скорее.
- А что, в гости теперь с двадцатью копейщикам звать приходят? - не удержался язвительный гном.
- Так то ж для чести, - поспешно ответили снаружи. - Для почету, как гостям особенным... чтобы не просто так...
Гном страшно выпучив и без того круглые глаза, выразительно провёл ладонью поперек горла - мол, знаем мы ваши завтраки, западня западнёй, тут даже и думать нечего.
Фесс так же молча покачал в ответ головой. Если бы их хотели взять - не додумались бы тут, в глуши, до подобных ухищрений. Такое можно ожидать ну разве что в Аркине или имперском Эбине, но не здесь, на севере Эгеста, в бывшей "столице" захудалого и обнищавшего герцогства...
- Передай преподобному отцу, что благодарствуем мы за приглашение и кланяемся ему низко, - громко ответил Фесс. - И ещё передай, что путники с дороги, платья нечищены, сапоги в грязи, невместно нам так в гости являться, вот приведём себя в...
- Виноват оченно, ваша милость, - перебил голос снаружи. - Но ведено сказать, чтобы на платье да на прочее гости дорогие бы не глядели, приходили бы аки возможно быстрее, в чём есть...
- Ну, тогда передай преподобному, что не замедлим явиться, - откликнулся Фесс, игнорируя отчаянные гримасы Сугутора.
- Нехорошо отказываться, когда тебя так вежливо в гости зовут, - усмехнувшись, пояснил некромант гному, едва только стражники убрались восвояси. - Когда ещё выпадет нам удача с инквизитором мирно позавтракать? Я такого случая упускать не намерен.
- Да это ж ловушка, мэтр! - завопил гном, размахивая руками и брызгая слюной. - Придём мы к ним... в тесноте-то и не размахнёшься как следует... навалятся все вместе, повяжут - и прямиком на дыбу, на правеж!..
- Это верно, - неожиданно легко согласился Фесс. - Коли повяжут, то тогда и впрямь одна дорога - на дыбу. И вот потому-то я и пойду один.
Сугутор и Правд, естественно, дружно возмутились однако на сей раз
Фесс настоял на своём.
- Ты, Сугутор, совершенно прав, - снова и снова отвечал он, непреклонно глядя на гнома. - Особо подраться там не получится, а потому мне нужно знать что, разнеси я даже всё их инквизиторское гнездо по брёвнышку, вас не заденет. Оставайтесь здесь и будьте готовы драться, коли припрёт.
- Нет уж, милорд мэтр, - зарычал в ответ на это Прадд, с неожиданной бесцеремонностью перебив молодого волшебника. - Тут мы отсиживаться не станем. С вами пойдём. До дверей проводим. А потом где-нибудь поблизости подождём, чтобы видеть всё и, случись чего... не думаю, чтобы в этой дыре отцы-инквизиторы ещё и подземные ходы рыли.
- Точно! - поддержал товарища гном. - Насчёт магии или там по бревнышку разнести это я, милорд мэтр, соглашусь, но уж чего касаемо железом позвенеть... Тут уж мы сами решим, где нам засесть, верно я говорю, Прадд?
Могучий орк пару раз кивнул.

* * *

Правда, хитроумный план Фесса осуществить так и не удалось. Стражники стояли на своём - мол, приглашали всех троих и им, воинам, позор и поношение случится, коли они приказа преподобного отца не выполнят.
Сугутор страшными глазами в очередной раз поглядел на Фесса, но делать было нечего - пришлось идти всем вместе.

* * *

Инквизитор Саттара, преподобный отец-экзекутор Игаши оказался совершенно безобидным на вид, маленьким морщинистым старичком - правда, глаза его блестели по-молодому остро, а в движениях не чувствовалось и намёка на дряхлую расслабленность. Дом у Его преподобия был не в пример иным весьма скромным правда, в самом центре городка, на площади, аккурат напротив храма, увенчанного смотрящей в небеса перечёркнутой стрелой. У крыльца не стояло никакой охраны, да и сама дверь оказалась не заперта.
- Привели, отец Игаши, - пробасил старший из посланцев, кланяясь старику и поспешно отступая в сторону.
Инквизитор, в простой коричневой рясе, подпоясанной одной лишь толстой верёвкой, шагнул навстречу странным своим гостям, пристально вглядываясь в их лица, настолько пристально, что даже Сугутор не выдержал, потупился, процедив сквозь зубы что-то не слишком добронравное.
- Поздорову вам, поздорову, гости дорогие, - нараспев протянул отец Игаши, первым протягивая опешившему Фессу сухую и морщинистую ладонь. - Благослови вас Спаситель, в коего вы небось не веруете, но который вас всё равно любит и о вас скорбит. Проходите, проходите, не стойте на пороге; оружие можете при себе оставить, коль вам так спокойнее, я не обижусь, - добавил он с хитрой улыбочкой. - Проходите, проходите, откушайте, что бог послал.
Надо признать, что Фесс в те мгновения совершенно растерялся. Инквизитор, пожимающий руку ему, Черному магу! Благословляющий их и приглашающий к раннему завтраку! Нет, конечно, если он намерен их отравить, тогда всё понятно, но вот если нет...
Словно читая его мысли, отец Игаши подхватил со стола простую деревянную чашу, плеснул тёмного вина из оплетённой прутьями бутыли. Сделал первый глоток и протянул чашу Фессу.
- За встречу! - провозгласил инквизитор. Сбитый с толку, Фесс осторожно сделал глоток. Вино оказалось превосходным, терпким и ароматным, за время, проведённое здесь, в Эвиале, Фессу не доводилось пробовать такого; он передал чашу гнои тот отпил - и смачно причмокнул от удовольствия, с явной неохотой уступая очередь Прадду.
- Садитесь, гости дорогие, - пригласил инквизитор.
Они стояли посреди просторной, но бедновато обставленной комнаты, с широкими деревянными лавками вдоль длинного дощатого стола с несколькими простыми глиняными подсвечниками. Ставни на окнах были закрыты, и в доме царил полумрак.
Фесс, Прадд и Сугутор осторожно присели; гном заёрзал, стараясь пристроить топор так, чтобы его можно было без помех пустить в ход.
- Не буду долго кругом да около с вами ходить, гости дорогие, - глядя прямо в глаза Фессу, сказал священник. - Как только я прослышал, что какой-то Чёрный маг, а вернее сказать, какой-то некромант к нам пожаловал, сразу решил - вот удача! Потому что не обойтись нам без вашей помощи, господин хороший, имечка вашего не знаю.
- Неясыть, - коротко ответил Фесс. Инквизитор удивлённо поднял брови, но ничего не сказал. Пожевал словно в раздумье бледными тонкими губами и продолжал как ни в чём не бывало, словно каждый день в его дом заявлялись люди с подобными именами.
- Так вот, господин некромант Неясыть, не скрою, требуется нам ваша помощь, и, конечно, за бесплатно просить вас её оказать я не стану. Чай, понимаю, чем ваш брат некромант себе на хлеб зарабатывает. В общем, так, сударь мой Неясыть, - завелась у нас тут в округе ведьма, да такая ярая, что житья от неё никакого не стало. Пробовал я со слабыми силами своими изловить бестию, да не преуспел, вот беда, - отец Игаши сокрушённо развёл руками. - Отцы-экзекуторы, что в Эгесте, помощь оказать не могут - других дел по горло, что ни день, то ереси всплывают. А народ ропщет: мол, нет никакого спасения и куда только Святая Инквизиция смотрит, не может непотребство сие под корень извести! Покоя и сна я лишился, господин Неясыть, поверите ли; не справиться мне с проклятой хоть руки на себя накладывай! И вот, едва доложили мне, что вы, сударь мой, в город наш пожаловали подумал я - вот, мол, радость! Так что вы, господин некромант, уж не откажите мне, старику, защитите народ тутошний - за что ему, народу, лишние страдания да муки? А я уж отплачу, не извольте сомневаться, отплачу - дом продам, последнюю рясу на торг отнесу но с вами рассчитаюсь. Ну как, сударь мой Неясыть берётесь?
Всё это отец Игаши выпалил едва ли не единым духом, не давая опешившему Фессу вставить и слово.
- Э-э-э... - только и смог выговорить молодой волшебник, когда отецэкзекутор наконец закончил свою горячую тираду. - Э-э, достопочтенный отец Игаши, я, гм, в общем-то, больше не против живых, а против мёртвых, неупокоенные - моя специальность, с ведьмами как-то дела раньше не имел...
- Ой ли? - вдруг хитренько прищурился инквизитор. - Так что же, неправду нам всем из Академии Высокого Волшебства сообщили - мол, на испытаниях вы очень даже ловко ведьму обнаружили и отловили?
Фесс сжал под столом кулаки. Вот так-так! Хотя, с другой стороны, чему он удивляется? Забыл о факультете Спасителевой магии? Ордос с Аркином, конечно, друг друга недолюбливают - но, как видно, не до такой степени. Вполне могли сообщить, чем его последний экзамен закончился.
Фесс откашлялся. Задумчиво потёр рукой подбородок. Взглянул в потолок.
- Почтенный отец Игаши, - осторожно начал он наконец, - ваша правда, на выпускных испытания досталась мне такая задачка, но ведь то была прост иллюзия, созданная другими деканами, другими чародеями
Академии, а по-настоящему я дела с ведьмами ни разу ещё не имел. Как же я могу...
- А вы уж постарайтесь, господин некромант, - тотчас перебил Фесса старик. - Понимаю, что чародей вы, что называется, без году неделя, но, с другой стороны, - нет у нас с вами другого выхода. Пятерых детишек за последний месяц уволокла, проклятая! Мы даже и косточек их не нашли, видать, с ними вместе сожрала бедняг аль демонам каким скормила.
Скотина чуть ли не поголовно больна, коровы не телятся, молока не дают, то в одной деревне пожар, то в другой, от мышей вот спасения не стало, того и гляди, всё зерно слопают, голод начнётся - и это сейчас-то, почитай, сразу после жатвы! Что ж тогда весной-то будет, господин некромант!
Вымрет вся округа подчистую, как есть вымрет, потому что помощи-то нам ждать неоткуда...
- А как же Спаситель? - не удержался Фесс, правда, сразу же об этом пожалев. Однако инквизитор, как ни странно, негодующими возгласами так и не разразился.
- Спаситель за нас нашу работу не сделает. Он нам силы дал жить, а уж от смерти спасаться - делом собственных рук нужно. Легионы свои Он только в Последний День пошлёт, когда двинется в бой сама Тьма, что на западе. Вот тогда Он и придёт отделить агнцев от козлищ. А до того - неет, на Него не рассчитывай. Сам своё дело справляй. Понятно ли, господин некромант? Впрочем, об этом мы можем после поговорить - как только с ведьмой разделаемся. Тогда я со всем своим превеликим желанием буду в вашем распоряжении, сударь мой маг. На всё постараюсь ответить. Сможем говорить хоть до рассвета. А сейчас... И не думайте, сударь мой, что я стану на вас с дубьём наперевес кидаться только потому, что вы - Чёрный маг. Спаситель потом разберется, и каждому воздается. По делам его, как говорится. Мне людям помочь нужно, а уж с отцами-инквизиторами из
Эгеста я сам всё улажу. Прислали они тут одного, - отец Игаши скорчил выразительн гримасу. - Мальчика, не мужа, у которого в голове одни только красивые слова. Маг Воздуха, понимаешь ли! Полномочия у него серьёзные, самим отцом Mарком, главой Инквизиции Эгеста, подписанные, да только не думаю я, что этот паренёк там преуспеет. Как бы и его ведьма на жаркое не пустила. Уже неделю он там - и никакого результата. Не верю я в него, прости мне Спаситель, сей грех. Ну так как же, господин некромант, сударь мой Неясыть? Берётесь?
Инквизитор выразительно воззрился на Фесса.
Некромант некоторое время молчал.
- Что вы можете рассказать мне об этой ведьме, отец Игаши? - наконец проговорил он.
Фессу нелегко дались эти слова. Слишком свежо стояло ещё в памяти относительно недавнее испытание. Инквизитор Саттара прав - деканы заставили его тогда идти по кровавому следу ведьмы; в принципе он смог бы, наверное, выследить неопытную, не прошедшую обучения, не умеющую маскировать свои неуклюжие заклинания волховательницу, воображающую, что она владеет силами Тьмы, но его привело сюда совсем другое: след Дикой Охоты, он идёт дальше на юг, задерживаться здесь
Фессу вовсе не с руки; деньги пока не нужны, от эльфийских щедрот, как ни крути, кое-что перепало, на какое-то время хватит. Браться за эту работу нет никакого смысла, тем более что Фесс не слишком верил в леденящие кровь россказни о злодействах ведьмы. Жизнь у селян здесь тяжкая, вот и ищут, на кого б свалить вину за все их бедствия.
И, тем не менее, подобными приглашениями, тем более от самой
Инквизиции, разбрасываться не следует. Бедная дурочка, возомнившая себя "ведьмой", если она и в самом деле существует, в конце концов попадет к тому же отцу Игаши, и тогда, Фесс смог бы прозакладывать свою правую руку, вся его доброта слет в один миг, подобно осенним листьям под свежим ветром. Несчастную сожгут, неважно, истинная ли она ведьма или просто воображала себя таковой. А вдруг сможет вытащить её? Если, конечно, "ведьма" действительно существует. Кстати, самый простой способ избавить её от отцов-экзекуторов - просто убедить их, что никакой ведьмы здесь нет, да и не было никогда, а беды проистекают совсем от других, вовсе даже естественных причин... Но сперва хорошо б узнать, какие именно беды.
- Так что вы мне можете рассказать, отец Игаши?
Инквизитор несколько раз мелко и торопливо кивнул.
История получилась довольно длинная. Первые признаки появились полгода назад - когда у всех коров в округе стало пропадать молоко. Остальное включало обычные штучки, как правило, приписываемые ведьмам, - порча посевов, расстройство браков, поражение мужчин бессилием, а женщин - бесплодием. Венчали же всё кражи детей. Пятеро малышей пропали в деревнях к югу от Саттара за последних три месяца. Подозревали зверей или даже Нежить - но ни те, ни другие никак не подходили. Дети пропали не в лесу и не в поле, они исчезли с деревенских улиц, и свидетельства других игравших с ними тогда малышей говорили о какой-то женщине, которая как будто бы увела пропавших с собой. Правда, рассказы эти, по чистосердечному признанию Игаши, не отличались чёткостью. Описания "злодейки" инквизитору добыть так и не удалось - отчего он и заключил, что саттарская ведьма обладает способностью менять облик.
Фесс украдкой посмотрел на орка, на гнома - те сидели с каменными, ничего не выражающими лицами, как и положено хорошим слугам, усердно выполняющим приказы и не задающим лишних вопросов.
- Я ничего не обещаю, отец Игаши, - сказал наконец некромант. - Я не могу быть уверен, что справлюсь именно с этой ведьмой. Но, если я возьмусь, то по лучу ли я все необходимые разрешения от здешних властей, как светских, так и духовных?
Инквизитор вновь торопливо закивал:
- Разумеется, сударь мой некромант, разумеется Хотел бы я посмотреть на те власти светские, кои стали бы вам препоны чинить! - Он хихикнул.
- Мне потребуется время, - осторожно заметил Фесс.
- Конечно, сударь мой, конечно. Сколько нужно. Лишь бы с ведьмой покончить!..

* * *

Выйдя вновь на грязные улицы городка, они долго шли в молчании, не произнося ни единого слова.
- Мэтр, ну зачем, зачем нам это надо?! - не выдержал наконец Сугутор. - На Инквизицию вкалывать - хуже этого только дерьмо гоблинское выгребать.
- А кто тебе сказал, гноме, что мы на Инквизицию вкалывать собрались? - невозмутимо отозвался Фесс.
- Сугутор так и раскрыл рот.
- Если ведьма тут и вправду есть, мы с ней сами разберёмся, без инквизиторов. Если нет - дальше пойдём. Дикая Охота откуда-то с юга шла, про ведьму слухи тоже оттуда, так что, конечно, эти вещи могут оказаться и связаны, но я в такое не слишком верю. Не по силам сельской ведьме такое волшебство, как вызов Дикой Охоты. Не говоря уж о том сером призраке! Там гораздо более серьёзный кто-то сидит, знать бы вот только, кто. А ведьма... это ж просто так, чтобы Инквизиция хотя б первое время под ногами не путалась. Объяснение Фесса, похоже, всех устроило. Был погожий, хотя и прохладный осенний полдень, когда они, вымывшись наконец в бане и основательно подкрепившись, покинули Саттар. Их путь лежал на юг, по старому тракту, куда вёл отчётливый и ясный след Дикой Охоты.
Места вокруг выглядели обжитыми и ухоженными, поля чередовались с небольшими деревеньками, узкие лесные островки словно б отделяли друг от друга владения разных общин. Дважды странникам попадались небольшие замки, высившиеся на придорожных холмах - скорее просто обнесённые частоколами большие хутора, чем настоящие замки, с башнями и подъёмными мостами, какими им положено было быть. Очевидно, дела шли неважно даже у вассалов досточтимого дюка.
Один раз, правда, они увидели настоящую крепость - большую и сумрачную, с высокими стенами из дикого серого камня, но ров оказался полузасыпан, подъёмный мост жалобно лежал дощатым брюхом на земле, башни зияли сорванными крышами. И только из одного угла когда-то могучего замка поднимался в небо тонкий дымок, свидетельствуя, что твердыня, в своё время наверняка выдержавшая не один штурм, всё-таки не покинута.
По дороге путникам встречалось немало народу. Крестьяне в коричневых домотканых плащах, на тяжело гружённых повозках, идущие пешком, месящие грубыми кожаными башмаками холодную осеннюю грязь. Дыхание Моря Ветров всё же ощущалось здесь, в северном Эгесте, несмотря на защиту Железного Хребта.
Едва завидев мерно шагающую троицу, люди поспешно сворачивали с тракта, многие раболепно кланялись, Фесс в ответ кивал. Уже к вечеру слухи о них разойдутся по всей округе, и потому не стоит пугать народ раньше времени. Если дело дойдёт до открытой схватки с пославшим
Дикую Охоту, им и так будет чего бояться.
Переночевав на скверном придорожном постоялом дворе, в обществе громадного количества каких-то мелких ползучих кровососов, на которых не действовало ни одно Фессово заклинание, они двинулись дальше.
Второй день пути не слишком отличался от первого правда, стали заметно ближе поросшие лесом холмы, меж них зазмеились узкие просёлки, деревни сделались чуть поменьше, поля - поуже. Фесс шагал всё медленнее - исток Дикой Охоты был совсем близок.
Как, кстати, близки были и названные отцом Игаши селения, в округе которых шалила ведьма.
Было около полудня, когда им встретился покосившийся и весь потемневший от дождей старый дорожный указатель. Стрелка, указывавшая на юго-запад, куда вела ответвлявшаяся от основного тракта узкая тележная колея, гласила: "Кривой Ручей".
Фесс остановился. Долго стоял, молча вглядываясь в безрадостный осенний пейзаж, - холодные ветры уже сорвали с лесов их нарядные золотисто-багряные плащи, голые чёрные ветки сиротливо шумели, словно пытаясь спрятаться друг за друга, скрыть от чужих глаз свою наготу. Начинал накрапывать дождик, под ногами хлюпало - тележная колея вся заполнилась жидкой грязью.
- Брр-р-р, - пробормотал Сугутор, ёжась и пониже опуская капюшон плаща. - Мэтр, а что, нам именно туда?.
- Туда, Сугутор, туда, - отозвался некромант, кончив наконец созерцать окрестности. - След ведёт туда. Для прикрытия будем о ведьме расспрашивать, пергамент Инквизиции покажем, а на самом деле...
Он недоговорил, всё ясно было и так - на самом деле они займутся поисками того, кто заставил Фесса вольно или невольно, но преступить дотоле считавшееся нерушимым Слово некроманта.

* * *

Деревенька Кривой Ручей и в самом деле расположилась на косогоре, под которым журчал говорливый неширокий поток, извилистый, словно небрежно брошенная девичья лента. От осенних дождей ручей вздулся, мутная вода неслась потоком, увлекая за собой островки сорванных ветром облетевших листьев. Было промозгло и холодно, как говорится, в такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Деревенька уныло мокла под нудной моросью, прохувшееся небо сеяло частой и мелкой капелью, дым из труб (у кого они были) низко стлался над соломенными и тесовыми крышами. Сумрачно и смурно было кругом: голые поля, голые рощицы, покосившаяся маковка деревенской церквушки, окружённой немудрёными надгробиями, деревянными, в большинстве своём посеревшими и потрескавшимися. К некоторому удивлению Фесса, погост тут оказался совершенно спокоен, никаких следов пробуждения Нежити он не чувствовал.
"Ну вот и первая зацепка, - подумал некромант. - Если б тут была настоящая ведьма, погост она непременно б расшевелила - даже сама того не желая. Просто потому что иначе она не умеет, не знает нужных заклятий, и нет никого, могущего научить её; путает что-то отец Игаши, не иначе как путает..."
Фесс не успел погрузиться в размышления по поводу того, каковы могли быть истинные намерения инквизитора, с такой показной охотой нанявшего Чёрного мага, - Прадд внезапно и резко повернулся, с необычайным проворством вскидывая короткий лук - он, оказывается, ухитрялся всё это время держать его наготове под плащом.
Маг едва успел повиснуть у него на руке, прежде, чем стрела сорвалась с тетивы.
Там, внизу, у края ручья, где застыл холодный и липкий осенний туман, даже не туман, а какая-то мгла хмарь, Фессу почудилось стремительное движение, взмах полы черного плаща - словно кто-то очень-очень быстро решил убраться у него, Фесса, с глаз долой. И совсем было успел - опоздав лишь самую малость.
- Не следует разбрасываться стрелами, едва вступив в деревню, - сказал молодой волшебник разъяренному ному орку.
- Мэтр, там, там... - Клыки Прадца блестели кулачищи сжимались и разжимались, лук жалобно по трескивал. - Ух, как она нас хотела! Как хотела!..
- Что ты несёшь, зеленопузый? - всполошился Cvгутор. - Кто хотел?
Чего хотел? Нас - или от нас?
- Нас. Смерть, - коротко отрезал орк.
- Смерть?! Да что ты мелешь?! - возопил гном. - Перестань меня пугать, зелень несчастная, ты же знаешь, я этого терпеть не могу.
- Тихо! - гаркнул выведенный из себя Фесс. - Сугутор, помолчи.
Прадд, объясни толком - кого ты увидел и почему хотел стрелять?
- Отвечаю по порядку, милорд мэтр, - чётко, словно на легионном смотру, отрапортовал Прадд. - Почувствовал взгляд. Повернулся. Увидел женщину, всю в чёрном, без лица - одни только глаза, ничего больше. Понял, что это - Смерть. Понял, что она пришла за нами. Я услышал её голос: "Ты теперь мой". У нас ей кланяться не принято и клыки самому себе обламывать тоже. Лук у меня был наготове, мэтр, я его вскинул и хотел выстрелить. И попал бы, если б вы не помешали.
- Разве Смерть может расхаживать вот так запросто по Эвиалу? - тихо спросил гном. - Не ошибся ли ты, брат орк?
Тот лишь молча пожал плечами.
- Понятно, - помолчав, сказал Фесс. - Сдается мне, друзья, что мы видели как раз того - или ту, - кто нам нужен. И, похоже, этот тип - не знаю пока, кто или что он такое, - прекрасно осведомлён о нашем вами появлении.
- И что станем делать, мэтр? - простонал гном. - Ох, как же я такие вещи ненавижу - когда я у них к на ладони, а сам дотянуться никак не могу.
- У кого "у них"-то? - угрюмо осведомился Прадд.
- А неважно, у кого. У любого, кто хочет из моей гномьей шкуры барабан ярмарочный сделать...
- Идёмте, идёмте, - поторопил спутников Фесс - Пойдёмте взглянем, что там за гостья такая мелькала.
Скользя по глинистому, блестящему под непрестанной моросью склону, они спустились к ручью. Мгла тотчас поднялась им до плеч, они словно бы окунулись в холодный поток - и без того мокрые от дождя плащи окончательно сдались.
Воткнув в землю остриё своего посоха, Фесс закрыл глаза, стараясь уловить след замеченного Праддом существа. Ему не пришлось долго стараться. След имелся. И притом донельзя чёткий. Это был след существа наделённого магическими способностями, но совершенно не умеющего эти способности использовать: подобно неумелому маляру, расплёскивающему при каждом шаге вокруг себя краску, это создание всюду оставляло следы своей силы. Так мог поступать или ничего не смыслящий в чародействе, или же, напротив, более чем опытный и искушённый, когда хочет подманить к себе незадачливого охотника, после чего оный охотник тотчас же превратится в дичь. Во всяком случае, незадачливая деревенская ведьма едва ли подходила на роль чародейки, вызвавшей из злого небытия Дикую Охоту, поэтому второй вариант - хитроумной ловушки - представлялся
Фессу более чем возможным. Расставить её мог кто угодно - от Святой Инквизиции до Волшебного Двора, поэтому пренебрегать подобным было более чем неразумно.
- Возвращаемся, - коротко скомандовал Фесс. - Такую наживку глотают только новички. Идем в деревню, представимся старосте честь по чести, обсушимся, обогреемся - и за дело.
Деревня Кривой Ручей, как и ожидалось, в ужас забилась по дворам при одном лишь появлении кошмарного некромансера. Пергаментный свиток, украшенный более чем внушительной печатью Святой Инквизиции сам по себе мог вогнать в гроб любого, а поданный вдобавок такими руками и вовсе мог означать только всеобщее светопреставление. Язык у несчастного старосты заплетался, отец Агарра, настоятель деревенского храма, выглядел немногим лучше. Выжимать из них нужные сведения Фессу приходилось буквально по капле - да и то, по правде говоря, что это были за сведения? Десять раз перевранные слухи, кому-то где-то что-то показалось - и готово: вот вам и настоящий "свидетель", с пеной у рта доказывающий истинность всего им сказанного.
Вечер Фесс, Прадд и Сугутор коротали в одиночестве - имевшаяся в
Кривом Ручье плохонькая не то таверна, не то пивная, грязноватая и тесная, мгновенно опустела, стоило им появиться на пороге. При этом слегка пострадала обстановка - пару лавок добрые селяне разнесли в щепки, очень стараясь всенепременно первыми оказаться как можно дальше от сего заведения. Выбитыми оказались также два окна - кое-кто из самых нетерпеливых избрал, как говорится, "прямой путь".
Трактирщика Сугутор словил за полу в самый последний момент - тот норовил ускользнуть через узкую кухонную дверь.
- Ку-у-да?! - рявкнул гном прямо в лицо несчастному. - А ну, собирай на стол, живо! Не видишь - милорд мэтр с ног от усталости валится! А назавтре ему, между прочим, вашу волховку ловить, - что ж, на пустое брюхо нам всем этим заниматься?!
- Сугутор! - укоризненно сказал Фесс, показывая бедному хозяину несколько серебряных монет. - Оставь его. Почтенный, не были б вы так любезны... Хозяин закивал с такой частотой, что казалось, голова его вотвот оторвётся и покатится по полу. Не спрашивая даже, что желают заказать его странные гости, метнулся в кухонную дверь - только в глазах мелькнуло.
Как ни странно, обратно он всё-таки явился - хотя трясся от страха, так что пивные кружки на круглом деревянном подносе дружно исполняли какой-то замысловатый танец.
- Всё, свободен, - махнул Сугутор бедняге, едва тот сгрузил на стол принесённую снедь. - У меня о твоей дрожи в глазах рябит и в голове кружение делается.
Хозяин не заставил просить себя дважды. Трясущимися руками принял от Фесса деньги и опрометью бросился наутёк, нимало не заботясь даже о собственной таверне. Фесс слышал, как хлопнула на дворе калитка
- У-ф-ф-ф, - гном сунул нос в пивную кружку. - Посмотрим, что они тут наварили. Тьфу, разве это пиво? - сплюнул он секунду спустя. - Не-ет, милорд мэтр, давайте тут никого ловить не будем - смертный грех помогать таким, с позволения сказать, пивоварам, только славное сие звание позорящим!..
- Не помолчишь ли, гноме? - рыкнул Прадд. - Всё тараторишь и тараторишь, словно жёрнов поломанный. Не видишь - милорду мэтру мешаешь?!
- Сегодня ночью идём в поиск, - негромко сказал Фесс, невольно усмехнувшись при виде скривившегося лица Сугутора. - Я не чувствую следа Дикой Охоты - он словно бы обрывается. Исток как будто бы рядом, но непонятно где. Ночью искать такое сподручнее.
- Милорд, а не может та ведьма как раз... - начал Прадд.
Фесс кивнул:
Если это просто ведьма, обычная, о каких мне говорили в Академии, то нет, не может. Во всяком случае, специально и осознанно пустить Дикую Охоту ей не под силу. Знаю, знаю, тут никогда нельзя быть уверенным на все пять - но всё-таки. Гостья твоя, Прадд, вот кто меня занимает, и чрезвычайно. Потому что это - никак не простая ведьма, какой она, быть может, хотела б прикинуться. Вот скажи мне - разве ты обыкновенную волховательницу принял бы за Смерть?
Орк отрицательно помотал уродливой головой. На клыках блеснул тусклый отсвет нещадно коптящей масляной плошки.
- Вот именно, - медленно сказал Фесс. Невольно вспомнив при этом маски, полуэльфа и Бахмута - кто знает, какие обличья способны они принимать? И не они ли кроются за всей этой суматохой? Проклятые кукловоды, ведущие свою непонятную игру, со своими непонятными
Мечами, о которых ни Фесс, ни, само собой, Неясыть не имеют никакого понятия!..
За окнами сомкнулась тьма. Жалкие огоньки нескольких масляных лампадок сиротливо мерцали в подступившем сумраке. Фесс поднялся, аккуратно задул огонь.
- Пошли. Сдаётся мне, мы сегодня встретим кой-кого интересного.

* * *

Шагал я торопливо, но при этом не забывая и об осторожности - ведьмы большие мастера расставлять на пути Воинов Света всяческие подлые свои ведьминские ловушки. Каждые десять шагов я осенял тропу перед собой знаком Спасителя, прося Его открыть моему взору затаённые капканы и прочее. Пока, правда, всё шло хорошо - никаких сюрпризов мне не встретилось. Каждые двести-триста шагов мне приходилось останавливаться и вновь прибегать к заклятьям поиска - увы, я не мог, как опытные, бывалые маги, идти на "запах и цвет волшебства". Прибегать к заклинаниям из арсенала воздушной магии до срока я боялся - ведьмы хитры и коварны, у них в запасе множество уловок, Злодейка может и сорваться с крючка. Нет, бить я стану наверняка, когда увижу её воочию.
Укрепляя и ободряя себя молитвой, я продвигался по ночному лесу.
Дождь, моросивший почти весь день, кончился, воздух был чист и прозрачен, трепетали, словно дрожа от холода, немногие ещё удерживавшиеся на деревьях листья. Тропинка тонула во тьме, но я не прибег ни к каким заклинаниям, я даже не зажигал факела: очень боялся спугнуть ведьму. Если она всё-таки утащила ребёнка, от испуга злодейка может совершит непоправимое - я такого себе никогда не прощу.
Тропа ощутимо забирала влево, уклоняясь на запад, и это нравилось мне всё меньше и меньше - как ни крути, я пересёк незримую границу Нарна. Конечно, сила злодейского леса сказывается тут мало но всё-таки, всётаки... В зарослях по обе стороны тропинки мне то и дело чудились какието подозрительные шорохи и скрипы, и я невольно вспоминал крестьянские сказки этих мест - о бродячих деревьях, стражах этого недоброго места, так и норовящих разорвать на куски незадачливого путника, о других лесных страхах, существующих, как правило, только в воображении бедных, невежественных поселян; правда, сейчас, глухой ночью, в выдуманность всего этого верилось как-то с трудом. Я едва мог унять постыдную дрожь: дух мой был крепок, слово Спасителя не давало ему поддаться низменному страху, но плоть - плоть, увы, как и положено греховному, тварному началу, дрожала от самого постыдного ужаса.
Тем не менее дух мой, как я уже сказал, был твёрд. Я не сомневался, что злодейка в моих руках и что ее бесчинствам скоро будет положен конец.
Разве может что-то столь низкое противостоять истинной магии, да ещё осенённой благословением рьяных служителей Спасителя?
Тропа нырнула в глубокий, уводящий прямо на запад овраг. Я невольно остановился. Предания здешних землепашцев содержали не-не-м-мало у-уп-по-м-ми-наний о...
Из мрака навстречу мне вышли трое, и тут меня затрясло уже всего, да так, что зубы принялись выбивать самую настоящую дробь.
- Мне кажется, тебе тут совершенно нечего делать, - сказал стоявший в середине человек; он опирался на длинный посох, явно магический: круглое навершие неярко мерцало, отбрасывая неширокий круг зловещего оранжевого света... - Поворачивай назад, и тебя никто не тронет. Это наше дело, и мы с ним сами справимся. Тебе всё понятно, чародей?
- А: о: э... - только и смогли выговорить мои губы. Мне даже не удалось произнести вслух имя Спасителя нашего Охранителя и Защитника от всякого зла.
- Штаны намочил, волшебничек? - глумливо крикнул мне второй, низкий и коренастный, судя по сложению - вроде бы гном. - Тебе неясно сказано, аль речь имперскую от страха позабыл? Говорят тебе, уматывай подобру-поздорову, пока мы за тебя как следует не взялись!
- Или выходи на честный бой, - прогудел третий, здоровенный детина, косая сажень в плечах. Лезвие его секиры тускло блеснуло оранжевым. - Если не испугаешься, конечно!
У меня тряслись все поджилки, а душа, как говорится, давно пребывала в пятках. Ноги словно приросли к земле, я не мог сотворить даже подобающей молитвы, не говоря уж о каком-то заклинании. Все, чему меня учили пять долгих лет, разом выветрилось у меня из головы. Надо было что-то делать, но что?..
Посох в моих руках внезапно потеплел. Я слышал неясный шёпот - словно разом множество голосов старались воззвать ко мне из дальнего далека, - но разобрать я ничего не мог.
Человек с посохом шагнул мне навстречу.
- Тебе сильно повезло, однокашник, - холодно проговорил он. - 
Сперва я принял тебя за другого и приготовил тёплую встречу. Ручаюсь, тебе бы она не слишком понравилась. Но хорошо, что я вовремя опознал одного из прошедших Академию. Я догадываюсь, тебе здесь надо; вновь говорю - предоставь это дело нам. Уходи. Возвращайся в деревню, иди куда хочешь, только не путайся у нас под ногами. Не до тебя, поверь. У меня нет времени на бессмысленно драки. Ты всё понял, чародей?
Только теперь я начал понимать, кто передо мной. И, надо признаться, зубы мои застучали ещё сильнее Я хотел сдвинуться - и по-прежнему не мог. Проклятая судьба, ну почему, за какое прегрешение ты послала мне на пути этого Тьмой взятого некромансера?
- По-моему, мы можем идти, милорд мэтр, - встрял в разговор низенький, принятый мной за гнома. - Он, кажись, оцепенел со страху.
Толку с этого разговора всё равно никакого, только время потеряем. А в спину нам ударить он никогда не осмелится!
- А... ух... эх... - от возмущения я наконец-то обрёл дар речи. - Никогда и никого я в спину не бил! Даже прислужников Тьмы!
- О-о, заговорил наконец, - по-прежнему глумясь, упер руки в бока похожий на гнома, но некромант неожиданно остановил своего раба:
- Не стоит. Нам с этим магом делить нечего и ссориться тоже незачем.
Сейчас он повернётся и уйдёт. С ведьмой мы. разберёмся сами. Лишних ссор нам совсем не надо.
- Я ... я не уйду, - я старался говорить внушительно и с достоинством, но голос сорвался на какой-то позорный мальчишеский писк. - Я... мне... с ведьмой, чтобы не творила зло...
- Уверяю тебя, мы добиваемся совершенно того же, - примирительно сказал некромант. - Скажу тебе больше: нас наняла Святая Инквизиция, наняла для того, чтобы мы покончили с творящимися тут... гм... беспорядками. Могу показать пергамент от отца Игаши, саттарского инквизитора. Хочешь?
- Отец Игаши? - Первый испуг наконец-то отступил, я, по крайней мере, мог владеть голосом, он больше не звучал точно детская свистулька. - Я послан самим преподобным отцом-экзекутором Марком, главным инквизитором всего Эгеста! И у меня тоже есть пергамент!
- Знаю, знаю, - последовал ответ. - Не горячись, коллега, это вовсе ни к чему. Говорю, мы можем разойтись миром.
- Не может быть мира меж нами! - вырвалось у меня.
- Может, может, - усмехнулся некромант. - Иди помой и ни о чём не беспокойся. Я уже сказал, мы сами обо всём позаботимся. Прощай, желаю всяческой удачи, нам с тобой ссориться, повторяю, совершенно незачем. - Некромант решительно повернулся и зашагал по уходящей во тьму тропинке.
Его спутники молча поклонились мне - и двинулись следом. Мрак в овраге быстро поглотил их.

* * *

- Молодой да глупый, - ворчал за спиной Фесса Сугутор, шлёпая тяжеленными башмаками по раскисшей глине. - И куда только лезет? Его ж самый распоследний гоблин завалит, не говоря уж о неупокоенном.
Верно я говорю, Прадд? Куда такому с ведьмой тягаться!
- Молодой - да, - откликнулся орк. - Глупый - да. Но и гордый - тоже. Так что едва ль мы отделаемся от него так легко, гноме. Не надейся.
- Посмотрим, - отозвался Сугутор, судя по всему, намереваясь вступить в новый спор, однако в этот момент Фесс поднял руку. Спутники мгновенно умолкли.
Где-то впереди творилось волшебство. Настоящее, высокое волшебство, никак не по скромным силам деревенской ведьмы, если только верить учебникам Академии. И это было поистине чёрное волшебство - Фесс ощущал его всем своим существом.
- Вперёд! - скомандовал он.
Всё, всё, мешкать больше нельзя!.. Волшебство, куда более мощное, чем то, с каким Фесс надеялся совладать, готово было вот-вот родиться. Перед мысленным взором молодого волшебника пронеслись жутки картины - пылающие города и деревни, толпы пленников, безжалостно избиваемых странными воинами в шипастых доспехах, очень напоминавших броню воинов Империи Клешней, только лишённую цвета; дым тянулся высоко в небо, растекался там, словно и впрямь натыкаясь на незримый хрустальный купол; и звёзды в ужасе бежали от этих густых и плотных клубов, потому что в отличие от обычного дыма этот имел цвет крови.
Ноги сами понесли Фесса по размокшей, скользкой тропе. Там, за гребнем оврага, чувствовал он, горит живой огонь, а рядом с этим костром...
Да, там был некто, наделённый силой, но, как то существо у ручья, совершенно не умеющий эту силу скрывать или использовать.
Саттарская ведьма.
Скорее, скорее, скорее, пока не случилось непоправимое!
Потому что эта несчастная дурочка, похоже, и впрямь собиралась открыть ворота в Эгест одному из орудий Истинной Смерти. Фесс ощущал знакомые ревеберации заклинаний, отзвуки знакомых обертонов из арсенала высшей некромантии - но откуда могла знать эти чары простая сельская чародейница?!
И внезапно ожил, проявился, возник словно из небытия потерянный было след Дикой Охоты. Фесс не верил сам себе - что ж, получается, ведьме оказалось-таки под силу сотворить настолько сильное чародейство?!
Он не верил в такое совпадение вплоть до последнего момента. И, как оказалось, зря.
Но кто ж тогда та странница в чёрном, привидевшаяся Прадду? Или там были следы ведьмы? Или нет.
С каждым мгновением ускоряя шаг, Фесс уже почти бежал по тёмному дну оврага. Впереди смутно замаячил подъём, овраг упирался в бок крутого безлесного холма - и там, наверху, на самой вершине, горел яркий и жаркий костёр. А возле него...

* * *

Варево в котле поспевало медленно, кипело натужно словно из последних сил исходя глухо лопающимися пузырями. Коричневато-зелёная густая смесь нехотя вздувалась, поверхность вспучивалась, и тогда над котлом начинали дрожать мелкие зеленоватые огоньки похожие на сонм крошечных светляков. Под котлом бесшумным синевато-рыжим пламенем горел чёрный уголь, что гномы добывали из самых недр Железного Хребта.
Ведьма медленно распустила роскошные каштановые волосы. Тяжёлые пряди упали до самой земли, окутав чародейку, словно плащ, - её собственные волосы, в которые она не вложила ни грана волшебства.
Колдунья была молода, ей, похоже, только что минуло двадцать пять лет - для волшебницы или даже ведьмы возраст младенческий. Лицо её нельзя было назвать ни красивым, ни отталкивающим - обыкновенное веснушчатое личико со вздёрнутым носиком да по-детски пухлыми губами. Даже глаза были обычными, карими, а не столь любимого ведьмами диковато-зелёного цвета.
Она неторопливо помешивала варево большим кривоватым корнем, напоминавшим скорчившееся от муки человеческое тело. Тело с заломленными назад руками.
Все ингредиенты ведьма уже добавила. Нужного времени ей пришлось дожидаться довольно долго, целый год, прежде чем положение звёзд и планет стало благоприятным для её замысла.
Смесь в котле лениво пыхтела и булькала. Ведьма ждала.
- Ты напрасно всё это затеяла, - негромко сказали вдруг из темноты.
Колдунья подскочила на месте, едва не выронив корягу. Она же была так осторожна, костёр окружен не одним, не двумя, даже не тремя зачарованными кругами - семью! Архан с Дивом, мелкая лесная Нечисть сторожат на тропинках, которыми могли бы двинуться через болото убийцы-инквизиторы, сумей они засечь творимые ведьмой заклинания.
- Ты напрасно всё это затеяла, - повторил голос. Горящий уголь давал мало света, но ведьма в нём и не нуждалась. Во мраке ночи она видела едва ли не лучше, чем днём, - одна из маленьких привилегий Тёмного Пути, но сейчас, несмотря на все усилия, разглядеть незваного гостя она так и не смогла.
- Я сейчас покажусь, - с лёгкой усмешкой сказал голос.
Воздух в нескольких шагах от костра задрожал, словно в знойный день над раскалённой железной кровлей, и спустя мгновение ведьма увидела человека в длинном тёмном плаще, поношенном и вымазанном грязью; левая пола оттопыривалась - человек носил на поясе меч. Опирался незнакомец на длинный посох чёрного дерева с янтарно-жёлтым каменным шаром вместо обычно принятого резного навершия.
Ведьму внезапно затрясло. Приступ панического страха накатил, заставив сердце бешено колотиться, да так, что кровь, казалось, вот-вот хлынет из носа и ушей. Ведьма испугалась не посоха - она считала, что не сплоховала бы в поединке с любым из воспитанников хвалёной Академии Высокого Волшебства; но явившийся к её костру гость, казалось, был не просто чародеем, пусть даже и имеющим право на ношение посоха.
Ведьма уже имела дело с магами Академии. На счастье, это были лишь ученики, правда, готовившиеся вот-вот пройти испытания и получить звание полноправного чародея. Их ей тогда удалось обмануть... а не то гореть бы ей, прикованной к столбу, как десяткам её менее удачливых товарок и сотням других несчастных, самых что ни на есть простых женщин, схваченных по чьему-то злому доносу.
Она знала силу магов. Но тот, что стоял сейчас перед ней, был совсем, совсем иным. Он казался частью того мрака, из которого вышел, играючи преодолев все семь магических кругов защиты, возведённых ведьмой.
Тёмный плащ за его плечами уходил в бесконечность, сливаясь с вековечной тьмой, что полноправно властвовала сейчас на землях Эгеста. И посох в руке чародея был чёрным - ни один из магов Ордоса не носил этих цветов. Это ведьма знала точно.
Тем временем котёл продолжал кипеть. Вложенная в него сила смешивалась с затаённой мощью магических ингредиентов, заклятье зрело, волшебство властно требовало ведьмы, взывало к ней, и пытка бездействием становилась поистине невыносимой.
Волшебник тем временем продолжал что-то говорить, что именно - ведьма не слушала. Она внезапно осознала, что именно собирается сделать этот так некстати явившийся к её костру чародей. И стоило ей понять это, как страх, только что готовый задушить её, разорвать сердце железными незримыми когтями, внезапно стал отступать, таять без следа, а по жилам заструился знакомый огонь; рот внезапно пересох, она невольно скрючила пальцы - и не особенно удивилась, ощутив вытягивающиеся из их кончиков длинные кривые когти из чистейшей гномьей стали.
Ведьма начала преображаться, сама того не заметив. Заклятье ожило и заработало само, словно пытаясь защититься от неизбежного - помимо воли самой волшебницы.
Темный чародей осёкся на полуслове. Ведьма знала - он видит сейчас перед собой сжавшуюся, готовую прыжку громадную чёрную пантеру с неправдоподобно длинными когтями и острыми белыми иглами зубов, точно у заправского вампира.
Человеческое сознание ведьмы гасло - она ещё н достигла таких высот в искусстве преображения что бы сохранять людской разум даже в зверином обличье Потом, когда заклятье прекратит действовать, ведьма сама вновь обернётся женщиной.
- Боишься? - с неожиданной усмешкой в голосе спросил волшебник. - 
И правильно делаешь. Потому что незачем было браться за такие вещи, в которых ровным счётом ничего не смыслишь. - Голос его посерьёзнел. - А потому, сестра, отошла бы ты сейчас в сторону... отошла подобрупоздорову, думаю, я знаю, как управиться с той дрянью, которую ты сварила.
Молодой волшебник говорил неторопливо, умиротворяюще, совершенно обычным голосом, словно успокаивая маленького ребёнка. Он не делал резких движений, ведьма-пантера не чувствовала никакой творимой волшбы - и всё же никак не могла унять колотившую её дрожь, даже забыв о самом страхе. Видно, было нечто превыше даже защитных сил звериного рассудка; умом ведьма понимала, что, наверное, самое лучшее сейчас - сделать всё так, как велит странный пришелец, но...
Ведьма слишком долго готовила это чародейство. Не только собирала редкие травы, коренья, иные, сугубо колдовские ингредиенты, не только отдавала последние гроши за особо чистый и тонкий уголь алхимического качества, которого требовалось чуть ли не полтелеги, а уж чем и как зарабатывались эти гроши, сейчас лучше и не вспоминать; нет, это варево, прежде чем попасть в котёл, слишком долго кипело в ведьминой душе, проникая в самые дальние её уголки, отравляя всё и вся; и мука разрыва с этим призрачным двойником задуманного ею чародейства оказалась поистине невыносимой.
Волшебник внезапно осёкся, он явно растерялся, даже отступил на шаг, как-то неуверенно выставив перед собой посох, словно для защиты.
Пантера ощущала его страх, он манил и притягивал, пьянил, лишая ведьму-оборотня последних, даже звериных инстинктов самосохранения и осторожности.
Чёрное тело взвилось в воздух, распарывая его сверкающе-шипастыми когтями. Алая пасть раскрылась, лапы вытянулись, готовые опрокинуть и подмять слабую но такую сочную и лакомую человеческую плоть.
Маг не стал уклоняться. Просто взмахнул посохом - с такой быстротой, что раздался свист, - и прямо перед пантерой вверх взметнулись фонтаны земли.
Условия творимого заклятья требовали, чтобы ведьма развела свой костёр не где-нибудь, а на давно забытом и заброшенном кладбище, здесь, возле покинутой людьми и поглощённой Нарном деревни. Под землёй всё ещё оставались мёртвые - старый лес оставил в покое их кости. Враждебный людям, Нарн имел свои понятия о воинской чести и не тревожил покой ушедших.
Метнувшийся с быстротой, недоступной обычным пантерам, оборотень со всего размаха налетел на внезапно возникшую у него на пути преграду. Пантера взвыла от боли и ярости, кубарем покатившись по земле, беспорядочно суча лапами, - летевшая вверх земля, такая рыхлая на первый взгляд, оказалась крепче камня.
Однако и чародею пришлось отступить. По его лицу разливалась бледность, на удивление хорошо заметная даже сейчас, в ночном мраке. Можно сказать, его и щеки светились - но, подобно луне, светились неживым, мертвенным светом, заставляющим вспомнить второе название ночного светила - "солнце мёртвых".
Каменное навершие посоха опустилось к развороченной земле. Оборотень ощутил накатившую волну - но не обжигающе жаркой, какой следовало ожидать от заклятий Белых волшебников, а, напротив, леденяще холодной. '
Пантера оцепенела. Холод этого заклятья, казалось вот-вот обратит в камень саму бешено струящуюся жилам кровь, мороз пронзал каждую мельчайшую частицу её существа - и могучее заклятье Преображения которое ведьма считала неодолимым, дало трещину. Холод чужой магии превратил его в ледяной монолит а потом по блистающей поверхности этого монолита побежали бесчисленные трещины.
Когти втягивались обратно, исчезали клыки, лапы вновь становились руками, гротескная морда зверя - вполне миловидным женским личиком, совсем ещё молодым.
Маг сделал ещё шаг назад, тяжело опираясь о посох. Плечи его поникли; дышал он хрипло и с трудом. Видно, и ему эта волшба далась недёшево.
- Помешай своё варево... в последний раз, - неожиданно сказал он. - 
Вот-вот поспеет... тогда уж точно беды не оберёшься.
Он старался говорить по-прежнему спокойно, словно и не пришлось ему только что отбивать самую настоящую атаку самого настоящего оборотня, а потом ещё и возвращать этого оборотня в человеческий облик.
Ведьма кое-как поднялась, оправила порванное платье, провела рукой по спутанным, перепачканным землёй волосам. Магия пришельца на время пригасила охватившее чародейку безумие, однако, та чувствовала, что ненадолго.
- Болит? - сочувственно спросил вдруг маг. - Понимаю. Сильно должно болеть. Так всегда бывает, когда долго заклятье сплетаешь... Сплетаешь, сплетаешь и никак сплести не можешь. Потом уже, случается, и сил назад повернуть нет.
Ведьма вздрогнула от неожиданности и неволь кивнула - чародей попал в самую точку.
- Я здесь не для того, чтобы драться, - пояснил пришелец. - Я пришёл помочь. Разреши мне управиться с твоим котлом... и ты увидишь, сразу полегчает.
Незнакомец говорил по-прежнему дружелюбно ласково, но едва ли он мог предполагать, что ведьм сейчас способна заглянуть куда глубже, чем обычно позволяли ей её таланты. И то, что ведьма видела внутри, за привычной личиной чародея, пугало её больше чем вся Святая Инквизиция Империи, Семиградья, Эгеста и Аркина, вместе взятая.
Там, внутри, клубились облака беспощадного, ждущего, голодного и алчного мрака, лишь изредка озаряемые мрачными алыми сполохами. Там гулял злой ветер, в котором воедино сплелись и боль, и гнев, и жажда крови - всё то, без чего не может существовать Тёмный маг.
И Сила тоже скрывалась в этих облаках, молчаливая и безжалостная.
Дружелюбный и спокойный голос был маской, чувствовала ведьма. "Ему нужен только мой котёл, - подумала она. - Мои труды... планы... надежды... он просто заберёт всё себе... всё, всё рушится!"
От отчаяния она даже застонала. Маг начеку... он ей не по силам... он отобьёт любую атаку...
Любую, кроме?..
- Успокой меня! - внезапно выкрикнула она чуть ли не в полный голос, забыв об осторожности. Ей не надо было играть. Готовое вот-вот родиться заклятье причиняло ей не меньшую боль, чем покидающий материнскую утробу младенец. - Успокой меня! - И она потянула за шнурок, распуская завязки на юбке.
Она вовсе не отличалась любвеобильностью, обычно приписываемой ведьмам. Совсем даже напротив. Но сейчас - сейчас она просто не видела другого в хода. Или она возьмёт верх - или просто умрет от мук так и не рождённого заклинания.
- Не сходи с ума! - резко отшатнулся маг. Но в голосе его ведьма с торжеством услыхала настоящий испуг. От этого волшебства он защиты не знал.
Ведьма сдёрнула юбку, швырнула наземь, дрожащими пальцами принялась распутывать узлы верхней рубахи.
Лицо чародея исказилось. Это был не страх, не похоть, не ярость - нечто большее, словно он стоял на самом краю исполинского утёса, изо всех сил борясь с головокружением и навязчивым желанием шагнуть вниз с обрыва.
- Стой, дура! - рявкнул он, вскидывая посох, словно для драки. - Стой! Не видишь сама, что сварила?!
- Не вижу, - прохрипела она. Притупленная магией пришельца боль вновь возвращалась, руки ведьмы тряслись всё сильнее, она никак не могла совладать с узлами. - Иди ко мне, ну что ты стоишь, иди же, иди...
- П-погоди... - В голосе Тёмного волшебника ведьма с торжеством уловила нотки неуверенности. - Погоди, послушай меня, ты ведь и впрямь не представляешь, что натворила... если ты всё-таки дашь этому вырваться на волю... вся округа превратится в пустыню! Ты понимаешь это или нет, ведьма Саттара? В пустыню! Никто не уцелеет! Зачем тебе это, скажи мне, ответь!
Ведьма приостановилась. Нерождённое заклятие жгло и язвило нестерпимо, но в то же время - как ни странно - человеческая неуверенность чужого волшебника то чтобы придала ей силы, но как-то... расположила к нему, что ли. Неожиданно ведьме очень захотелось сказать ему всё, во всём признаться... потому что Силе, срывавшейся за невзрачным поношенным плащом, можно было доверять.
В чем-то она была неизмеримо сильнее, несмотря на все магическое искусство её гостя. И в то же время - это его искусство открывало её внутреннему взору такие видения, что у ведьмы внутри всё оледенело и обмерло.
Она заколебалась. И маг, конечно же, тотчас это почувствовал.
- Разреши мне управиться с котлом, - вновь попросил он. - Поверь, даже Инквизиция не стоит такой цены. А я тебе помогу. Позволь только мне опростать твой котёл, и мы уйдём отсюда. Уйдём все вместе. Округа успокоится. А от инквизиторов я тебя уж как-нибудь да отстою. Вот спутников своих как-то пришлось прямо с эшафота спасать. Спроси их, они не дадут соврать. - Волшебник даже позволил себе слегка улыбнуться.
- П-поможешь? - вдруг вырвалось у ведьмы.
- Конечно! - Чародей торжественно прижал правую руку к сердцу. - Клянусь тебе в этом всемогущей Тьмой, в которой я черпаю силы, клянусь тебе в этом неподкупной Смертью, ожидающей каждого, клянусь своим посохом и своей Силой некроманта - я буду защищать тебя до последнего вздоха. А теперь давай не будем медлить, позволь мне сделать то, что я должен сделать, и в дорогу! Надеюсь, у тебя не осталось в Кривом Ручье ничего такого, за чем стоило бы возвращаться.
- Не осталось... - машинально, словно неживая, ответила ведьма. Её руки бессильно упали, остановившийся взор смотрел в одну точку, куда-то в темноту у подножия холма.
Её ночной гость дал ей самую страшную клятву, на какую только способен Чёрный волшебник. Клятву нерушимую. Он и впрямь теперь обречен погибнуть, спасая её, угоди она в руки Инквизиции.
Казалось бы, чего колебаться?
Ведьма уже открыла рот, чтобы сказать: "Ну, так делай же!", уже шагнула было в сторону, открывая некроманту дорогу к котлу, как вдруг внутри у нее словно бы взорвалась ледяная скала боли. Мириады острейших иголок вонзались, казалось, в каждую частицу естества, гася сознание, пожирая рассудок, обращая ведьму в один вопящий, корчащийся комок боли, ненависти и ужаса. Это было словно удар настигшей цель уже на излёте стрелы, неведомо кем выпущенной...
Ведьма шатнулась вперёд. Все только что сказанные слова оказались забыты, даже нерушимая клятва некроманта. Остались только животные страх, боль и ярость.
Она прыгнула, выставляя вмиг. отросшие стальные когти.
- Позвольте мне, милорд мэтр, - неожиданно раздался низкий ворчливый голос. Из тьмы вынырнул коренастый коротышка, по виду - сущий гном, в мокром, облепившем его с ног до головы плаще. - Не так надо с бабами чумовыми обходиться, ох, не так...
Одним движением, катясь, словно колобок, он вдруг очутился рядом с обеспамятовавшей ведьмой. Взметнулся здоровенный кулак - ведьму спасли только не до конца ещё угасшие инстинкты оборотня, она отшатнулась, споткнувшись и рухнув навзничь.
Этого оказалось достаточно. Коротышка в один миг оказался сверху, навалившись многопудовой тяжестью, а у самого своего горла ведьма почувствовала холодное остриё короткого кинжала.
- Хватит дурочку валять! - рявкнули ей прямо в ухо, обдав при этом густым луковым перегаром. - Слушай, что милорд мэтр тебе скажет, и делай, что говорит. Тогда, быть может, до завтра доживёшь!
- Отпусти её, Сугутор, - услыхала ведьма голос мага. - Отпусти, отпусти, мне она ничего не сделает.
- То-то, что не сделает, - недовольно проворчал коротышка, не делая даже попытки подняться. - Небось как на вас она пантерой наскочила, у меня едва медвежья болезнь не случилась.
- Вставай, вставай, гноме, нечего тебе её лапать, - раздался третий голос, принадлежавший здоровенному зеленокожему детине с торчащими из-под верхней губы внущительными клыками. Детина протянул руку, играючи подняв коротышку за плечо. Гном галантно протянул ведьме отброшенную ею юбку.
- Мы тебе не враги, - наклоняясь и вглядываясь глаза ей, вновь сказал маг. - Я помогу тебе выбрать отсюда. Ты слышала мою клятву. Если хочешь, будем странствовать вместе. Вставай и давай браться за дело. Твоё заклинание... ты даже понятия не имеешь чему даёшь дорогу. Потуши костёр, я управлюсь с котлом.
- Не-е-е-ет! - вырвался у ведьмы звериный вой Она так и думала. Сбывались её самые худшие ожидания. Он пришёл убить её волшебство - то самое, ради которого она безвозвратно погубила собственную душу и готова была погубить тело.
Никаких других мыслей у неё уже не оставалось. Она забыла.
- Не отпускайте её, - скомандовал чародей своим подручным, и те, не мудрствуя лукаво, тотчас схватили ведьму за руки. Коротышка вновь приставил ей к горлу кинжал.
По щекам ведьмы потекли злые слезы. Всё, всё, всё погибло! Заклятье не доведено до конца, она не отплатит тем, кто гнал её через весь Эгест, кто сжёг её сестру, кто запытал до смерти её мать, кто повесил за
"пособничество ведьмам" её отца; все они останутся жить...
Но тогда она, во всяком случае, захватит с собой этого проклятого мага, разрушившего все её планы!
Не обращая внимания на приставленное к горлу остриё, она внезапно и резко рванулась в сторону. Сталь оцарапала ей шею, но ведьма, не чувствуя боли, одним прыжком очутилась возле котла, сунула обе руки в кипящее варево (ожогов она не почувствовала) - и выкрикнула давно, бережно выпестованную формулу заклинания.

* * *

Магический удар швырнул Фесса наземь, застав несколько раз перекатиться через себя - остановил его только густые кусты, окружавшие вершину xoлма.
Глаза заливало кровью из рассечённого лба, в ушах звенело.
Гном и орк, забыв о ведьме, разом бросились к нему - поднимать.
- Пр-рочь! - в ярости заорал на них некромант. Скрюченные пальцы впились в посох. Ну, пришло время показать всё, на что ты способен, волшебник, потому что иначе тебе придётся встретиться тут с той самой Тьмой, от которой ты так стремишься убежать.
Котёл тем временем, словно отзываясь на слова ведьмы, изверг из себя тугой смерч зеленоватого пламени. Густое варево обращалось в бесплотный огонь, он поднимался всё выше и выше над холмом, размётывал серые тучи, обращая в пар капли дождя, взвивался, пронзая толщи ночного воздуха, казалось, ещё немного - и он доберётся до самых звёзд, растолкнёт, разбросает их в стороны так же легко, как матёрый медведь разбрасывает свору собак.
Фесс одним прыжком оказался возле котла, отшвырнул ведьму, - впрочем, она и не сопротивлялась. Чёрное нутро было пусто, пусто и сухо - ведьма постаралась, сплетая своё чародейство. Теперь ему оставалось только встретить удар грудью.
Но секунды шли, а ничего не происходило. Ведьма неподвижно лежала на земле, словно тряпичная кукла, очевидно пребывая в глубоком беспамятстве. Орк и гном, оба медленно опустили взятое на изготовку оружие - сражаться, похоже, было не с кем.
Фесс ожидал какого-нибудь огненного дождя, разрзнувшихся небес, появления чудовища из бездны - однако, вместо этого...
- Ты позволил ей! - раздался истошный вопль снизу, из темноты у подножия холма. Фесс вытаращил глаза.
- О-о, вот и наш петушок явился, - нехорошим голосом протянул гном, выразительно поигрывая топором. - Тебе неясно сказано было?..
Прадд не стал тратить лишних слов, просто встал рядом с Сугутором, громадная секира орка прегради дорогу волшебнику Воздуха.
Однако тот не остановился - так и продолжал бежать, словно слепой, прямо на обнажённое железо. Толстый посох в его руках едва ли смог бы послужить надёжной защитой.
- Значит, вот так, - протянул Сугутор, сделав одно выверенное движение навстречу. Фесс не успел остановить гнома, топор взлетел и рухнул, играючи перерубив надвое неловко подставленный посох.
Молодой волшебник совершенно по-детски вскрикнул: "Ой!" - и сел прямо на пятую точку, ошеломлённо уставясь на обломки посоха.
- Гноме, ни с места! - страшным голосом рявкнул Фесс, потому что
Сугутор, похоже, всерьёз собирался прикончить этого несчастного мальчишку.
Сверкающий топор медленно опустился. Тяжело дыша, Сугутор повернулся к некроманту:
- Да чего ж его жалеть-то, мэтр? Не смотрите, что у него молоко на губах не обсохло - ручки-то небось в кровище аж по самые плечи.
- Не доказано, орк, - тяжело сказал Фесс. - Не убивай без надобности, да простятся мне эти банальные и напыщенные слова, но, как я вижу, иногда их повторять очень даже полезно. Остановись. Как-никак, - чародей криво усмехнулся, скорее просто дернул губами, настолько кривой и ненатуральной вышла эта усмешка, - как-никак мы с ним почти что однокашники.
Маг Воздуха только простонал. Кажется, он вообще перестал что-либо понимать - сидел, тупо уставившись на обломки своего посоха, которым так и не успел воспользоваться по-настоящему. На всякий случаи Сугутор подобрался поближе, выудив из-за голенища узкий изящный стилет, совершенно дико смотревши в его здоровенной волосатой ручище.
- Нельзя убивать магов, - сказал Фесс, переводя взгляд с одного из своих подручных на другого. - Нам сейчас понадобится всё его умение, друзья мои.
- Его умение? - Судя по голосу, Сугутор не сомневался, что достопочтенный мэтр окончательно лишился рассудка - как результат тяжёлых испытаний.
- Его умение, гноме. Котёл нашей голубушки пуст, боюсь очень скоро мы станем свидетелями поистине выдающегося представления. Как говорили ордосские актёры - беневиса.
- Беневиса? - недоумённо переспросил Сугутор.
- Ум-гум, - кивнул Фесс, подходя к обеспамятовавшему Белому волшебнику и протягивая ему руку. - Вставай! Нельзя терять времени, нам всю работу и за два дня не переделать.
- Посох... - простонал несчастный маг. - Посох... преосвященный
Ангерран... Ангерран Эгестский...
- Что он несёт? - раздражённо рыкнул Прадд.
- Погоди. - Фесс нагнулся, осторожно, не касаясь, всмотрелся в обломки. - Всё понятно, не простой посох. С ним хаживал ещё сам достопамятный Ангерран, приводил, так сказать, тёмных язычников к свету и правде... сколько он сжёг еретиков, не смогли подсчитать даже аркинские крючкотворы. Эгей, парень, верно я говорю?..
Ответа не последовало. Несчастный чародей громко и совсем не по - мужски рыдал, размазывая слезы по щекам.
Сперва Фесс смотрел на незадачливого волшебника с кривой усмешкой, однако затем презрительное выражение его мало-помалу исчезло, сменившись чем-то вроде сочувствия и смущения. Как-никак этот мальчишка был магом, полноправным волшебником, окончившим ту же самую Академию Высокого Волшебства, и раньше Фесс полагал, что корпоративные чувства ему должны быть совершенно чужды, на деле оказалось, что это не так.
Паренёк - отчего-то Фесс не мог думать о нём иначе, хотя годами разница между ними выходила не слишком-то и заметной, - и в самом деле оказался в большой беде, и притом во многом из-за него, Фесса. Едва ли этого бедолагу Эбенезера погладят теперь по головке - и за сломанный посох Ангеррана Эгестского и за сбежавшую, похоже, ведьму. Посох Ангеррана - конечно, артефакт не первого ряда (такой начинающему магу просто бы не доверили), но притом и далеко не последнего. Ведьма ускользнула, её котёл пуст, заклинание чародейки, увы, работает. Да ещё и вмешательство какого-то, понимаешь, некроманта! Как ни крути, задание провалено. А отцы-инквизиторы, как известно, очень не любят тех, кто проваливает их задания, сколь бы убедительные резоны при этом ни приводились.
- Ладно, не реви, чай, не девчонка, - примирительно. и чуть ли не извиняющимся тоном сказал Фесс, протягивая Эбенезеру руку. - Вставай, однокашник, и пошли. Ведьму упускать нельзя. Посох твой, конечно, жалко... но да ничего, всё на меня можешь сваливать. Мол, вмешался какойто там некромансер, чуть все дело не испортил...
- Ммммэтррррр! - раздалось сбоку негодующее не то мычание, не то рычание Сугутора.
- Тише, тише, гноме. Не махал бы так ретиво топором, ничего бы и не случилось, - строго сказал Фесс. - У нас тут дело. Нас наняли с ведьмойлиходейкой справиться, а не кровопролития учинять. Так что уймись.
Понятно, что слова Фесса предназначались не столь ко Сугутору, сколько переставшему тем временем всхлипывать Джайлзу.
- Ведьма успела опорожнить котёл. - Теперь Фесс смотрел прямо в лицо магу Воздуха. - Очень скоро всей округе начнутся интересные дела, вроде массового разгула Дикой Охоты или раскрытия всех до единой могил на погостах, даже совершенно спокойных. Это первое, что пришло мне в голову, но, не сомневаюсь, неожиданностей и приятных сюрпризов нам тоже посчастливится насмотреться как следует... Вставай, вставай маг и пошли. Помоги мне взять след этой... гм... злодейки, покуда он ещё совсем свежий.
"Злодейки, - горько подумал про себя Фесс. - Хороша злодейка, если я дал ей Слово некроманта! Второй раз в своей жизни дал это Слово - причём после того, как не смог исполнить первое. Неужто теперь и впрямь придётся её убивать?"
Разумеется, Фесс не нуждался ни в какой помощи - след ведьмы он видел, что называется, с закрытыми глазами. Просто надо было занять хоть чем-то мага-неудачника, а то ещё закатит истерику, может и молнию какую в спину всадить...
Эбенезер Джайлз ещё пару раз шмыгнул носом и поднялся. Правда, отвести взор от валявшихся на размокшей земле обломков Ангерранова посоха он смог далеко не сразу.
- Эх... ох... посох мой... то есть не мой... мне ж его в аббатстве... что преподобному Клодиусу скажу... как на глаза-то ему появлюсь...
Проявляя невиданные для своих рас чуткость и деликатность, Сугутор и Прадд отвернулись, с неослабным напряжением принявшись изучать голые сплетения черных облетевших ветвей наверху. Гном, похоже, внял совету милорда мэтра.
- Ну, ничего теперь с посохом уже не сделаешь, - развёл руками Фесс. - Подними половинки-то, приятель. Снесёшь в аббатство. Если постараются, то могут и починить. Святость посоха не пострадала, а сил он может и снова набраться...
Фесс утешал Джайлза, словно ребёнка, плачущего над сломанной игрушкой.
- А теперь пошли, приятель.
- Я тебе не приятель! - с надрывом выкрики Эбенезер.
- Неважно, - терпеливо сказал Фесс, не обращая внимания на скорчивших зверские рожи гнома и орка - клыки Прадда запросто отправили бы в обморок женский монастырь средних размеров. - Неважно, достопочтенный Эбенезер. Если я правильно понял, мы здесь для одного и того же дела. Как ты понимаешь, святые отцы с тебя голову снимут и не посмотрят, что ты - Белый, как только узнают, что ты ведьму упустил.
Последний аргумент Фесса, похоже, наконец-то возымел действие.
Эбенезер Джайлз судорожно сглотнул и, искательно заглядывая в глаза молодому некроманту, торопливо и сбивчиво заговорил, зачастую глотая окончания слов от волнения:
- Но я же не виноват, правда?.. Случайно всё так вышло, ведь верно?..
- Ты это не мне говори, - пожал плечами Фесс. - Идём, маг, надо догнать эту дурочку, пока тут не стало совсем уж жарко... Чувствуешь её след?
Джайлз быстро и поспешно закивал:
- То есть... я хочу сказать... если мы её... ну, того... схватим... мне ж тогда ничего не будет, правда?..
- Моя б воля - точно б ничего не было, - посулил Фесс. - Только ты и сам пойми - в чужую душу не заглянешь, особенно если это душа отцаинквизитора...
Дальше двинулись вчетвером. Надо сказать, что, несмотря на дрожащий голос и трясущиеся порой коленки, след ведьмы Белый маг взял и в самом деле быстро, чётко и уверенно. Раз увидев её, сбиться он уж не мог.
Глинистая тропа наконец-то кончилась, вынырнув из сырого оврага наверх, к тянущимся на запад лесным увалам. Нарн здесь властвовал уже безраздельно. Он терпел людей, но не более того, до тех пор, пока они не нарушали его законов. И чем дальше на закат, чем глубже в Нарн - тем меньше останется у преследователей шансов. Ведьме совершенно необязательно ведь возвращаться назад. Она преспокойно может отсидеться в одной из эльфийских деревушек, среди тех, кто растит хлеб хозяевам Нарна, и никакая Инквизиция ей тогда не будет страшна.
Ночь сгущалась. Беззвёздная и безлунная, глухая октябрьская ночь, когда недалёк уже День Погибших Душ - время, в кое добропорядочные пахари Эгеста после наступления темноты ни за что не высунут за порог носа, обещай им хоть эбинскую корону и гарем кинтского султана в придачу.
Правда, пока что вокруг них царило относительное затишье. Конечно, здесь могучий лес далеко не так чист, как со стороны Железного Хребта, откуда никто не ходит. Под корнями - немало, ох, немало старого - и основ давно стёртых с лица земли домов, и останков крепостных башен, и пыточных застенков, и лобных мест... не надо забывать, некогда все эти края принадлежали людям. А где люди - там и дыба, и костёр, и плаха. И ничего тут не сделаешь, ибо человек без врагов жить, как оказалось, не может. Просто никак. Когда врагов нет, их выдумывают.
Похоже, сперва ведьма просто мчалась вперёд в слепой панике, не разбирая дороги. Пару раз она кидалась прямо в болотистые клинья, протянувшиеся между высокими увалами, бросалась, рискуя жизнью, потому что в обманчиво мелких болотцах таились настоящие ловчие ямы, глубокие и засасывающие, откуда не выбрался бы и самый сильный мужчина. Правда, мало-помалу метания беглянки прекратились. Теперь, похоже, она знала, куда идёт, - след стал почти прямым, теперь ведьма обходила самые опасные места. Её преследователям оставалось только продолжать путь.
Нарн же тем временем выжидал. Фесс ясно чувствовал копящееся в недрах леса напряжение недоброе внимание, раздражение - но гнев мрачной чащи ни в чем особенным не проявился, правда, идти стало очень трудно, даже если забыть о болотах. На пути преследователей словно специально собрались все коряги и корни Нарна; ни малейшего намёка на тропу вдобавок след ведьмы вновь начал петлять, словно у nepeпуганного зайца; Сугутор высказал предположение что ведьма может что-то разыскивать.
Надо отдать должное молодому магу - Эбенезер Джайлз сумел взять себя в руки, чётко удерживаясь на следе.
Шли молча, только Сугутор время от времени начинал шумно сопеть и отдуваться, особенно когда путникам приходилось прорубаться сквозь очередные заросли какого-то странного можжевельника, отчего-то снабжённого длинными и острыми шипами.
Так прошло немало времени, ночь достигла наивысшей своей силы, чернота вокруг стала совершенно непроницаемой для обычного взора, даже отлично умевший видеть в темноте гном вынужден был уступить место в голове отряда двум волшебникам. Фесс поддерживал заклятье, позволявшее всему отряду видеть, Джайлз же чётко вёл всю четвёрку по следу сбежавшей ведьмы.
...За спинами путников полыхнуло внезапно и бесшумно, небо из чёрного на миг сделалось пепельно-серым, тени исчезли, словно смытые ливнем.
"Это что ещё такое?!" - едва успел подумать Фесс, как белое сияние вновь погасло. Тьма вступила в свои права - и только высоко над деревьями промелькнуло нечто вроде стремительного белого росчерка.
Некромант и маг Воздуха озадаченно переглянулись. Это явно было связано с заклятьем сбежавшей ведьмы, но ни Фесс, ни Джайлз никогда не сталкивались ни с чем подобным.
Некоторое время шли дальше, сохраняя прежний порядок, и всё было тихо; тихо - но лишь до поры.
Внезапно в тишине ночного леса раздался протяжный полувздох - полустон, сдавленный, точно донёсшийся из-под земли. Резкий порыв ветра пронёсся по вершинам деревьев, словно Нарн тяжело вздохнул, с трудом сдерживая гнев. Сердито зашумели наполовину облетевшие дубы, заскрежетали старыми корнями, и Фессу показалось - из-за каждой ветки, из каждого дупла на него уставились сотни ненавидящих глаз. Все четверо замерли. Эбенезер вытаращился на Фесса.
- Стоять всем, - одними губами приказал некромант.
Впрочем, никто и так не шевелился. Сугутор, похоже, даже не дышал.
Впереди долгие, поросшие смешанным лесом увалы, прослоённые узкими болотными языками, упирались в покрытую непролазным буреломом холмистую гряду.
"Когда-то там жили", - подумал про себя Фесс. Он до сих пор мог ощутить там тени домашних духов, так и не покинувшие заброшенные пепелища и сгинувшие вместе с ними.
Однако было там и что-то ещё. И, надо сказать, это "что-то" Фессу донельзя не нравилось.
Кажется, что-то связанное со Спасителем, но не только, не только, не только...
- Кажется... там часовня... была... - услыхал некромант слабый шёпот Эбенезера.
Точно, подумал Фесс. Молодец, мальчишка. Недаром Белый: у них чутье на такие вещи, не в пример моему:
- Ведьма там, - прежним шёпотом продолжал Джайлз.
- И не одна, - неожиданно проронил Прадд, перекидывая секиру с руки на руку.
- С кем-то подземным, - продолжил орка Сугутор, тоже беря топор на изготовку.

* * *

...К этому месту её, измученную и обессилена наверное, вывел или спасительный инстинкт или таинственные тёмные силы, которые она столь усердно призывала в последнее время. Она не помнила как продралась сквозь лесную чащу. Мокрая с головы до ног перемазанная в болотной жиже, она сейчас и впрямь напоминала сказочную кикимору, какой в деревнях пугают непослушных детей.
Неведомая сила взнесла её по крутому взлобку, сквозь густой бурелом, через поваленные стволы, наверх, где среди хаоса поверженных лесных исполинов тянулась узкая тропка, остатки некогда широкой и наезженной просёлочной дороги. В былые времена по гребню высокой гряды пролегал путь, соединявший несколько подлесных деревень; от тех деревень давно не осталось даже углей, а дорога заросла, подобно тому, как зарастает шрам на человеческом теле - вроде ничего и нет, а след всё равно остался.
Здесь, среди дико смешавшихся друг с другом и рябины, и можжевельника, и ольхи, и даже клёнов с грабами (казалось, чья-то рука просто натыкала тут побольше деревьев, не особенно разбирая даже, каких), в совершенно непролазной чаще затаилась небольшая часовенка.
Собранную из тесовых чешуек островерхую крышу до сих пор украшал знак Спасителя - устремлённая вверх, перечёркнутая крест-накрест стрела.
Часовенке давным-давно следовало бы развалиться - она вся почернела от времени, прогнила насквозь, крыша зияла многочисленными дырами, - но все-таки строение выглядело отнюдь не как после нескольких сотен лет небрежения.
Вокруг часовни до сих пор можно было замети что-то вроде небольшого кладбища - тем более странно, погосты лес поглощает и того быстрее. Уныло стыли покосившиеся кресты - мало кто заботился тесать точное подобие Спасителева знака, просто соединил три кое-как ошкуренных бруска - и готово. Такое должно было рухнуть после первой же зимы - на окраинах Нарна, его охранная магия чувствовалась ещё не столь сильно.
Вырвавшееся на свободу заклятье еще гремело медным звоном в груди ведьмы, ещё ходили отзвуки освободившейся силы. Она чувствовала всё сейчас куда острее, чем обычно, даже когда пускала в ход свои заклинания.
Выпущенная ею на свободу мощь сейчас вихрем неслась по округе. Заклятье сплетено на славу, его теперь не смогут остановить ни инквизиторы, появись они тут, ни даже этот странный Чёрный маг, едва не испортивший всё дело...
Чёрный маг... что-то непросто было с этим Чёрным магом, он говорил ведь какие-то слова, хотел решить дело миром, предлагал... да-да, он предлагал защиту и помощь... или нет, и всё ей только привиделось?..
Но теперь это позади. Тяжело дыша, ведьма прислонилась к стволу. Она словно разрешилась от бремени - исчезла томительная тяжесть, незримый груз сплетаемых чар больше не давил на плечи. Теперь всё будет очень хорошо, а ей надо уходить отсюда подальше и побыстрее, потому что приманка наживлена, очень скоро в округе будет черным-черно от отцовинквизиторов, и вот тогда-то её котёл и покажет себя, да так, что этим извергам, честным именем Спасителя прикрывающимся, впору будет саму
Тьму Западную себе на помощь звать.
Заклятье работало. Котёл кипел не напрасно. Ведьма тихо засмеялась, впиваясь ногтями в кору, - она сделала все, как положено, и никто не смог её остановить. Одна, без наставницы, она своим умом дошла до всего, что нужно, сама всё устроила и сама свершила месть.
Долго помнить будут!..
О том, что был миг, когда она готова была принять помощь Темного мага и позволить ему погасить котёл, ведьма отчего-то уже не помнила. Как не помнила того видения, что явил её странный ночной гость - о том, к чему приведёт исполнение её заклятья.
Откуда-то сзади донёсся тяжёлый вздох, дальний отголосок - словно там рухнули в пропасть пласты земли. Беглянка невольно обернулась. Нарн окутывала ночь, холодная осенняя ночь, беззвёздная и безлунная; ведьма с лёгкостью ориентировалась в непроглядном мраке, и яркая холодная вспышка над восточным горизонтом почти ослепила её. Впрочем, это оказалась отнюдь не обычная вспышка - там, где совсем недавно горел ведъмин костёр и в котле над огнём булькало её варево, - там над лесом, над острыми вершинами елей в небо поднимался столб блеклого беловатого пламени, прозрачного и дрожащего, точно северное сияние.
Всё вокруг озарилось мертвенным бледным светом. Пепельные лучи, точно гибкие плети, обвивались вокруг стволов, они проникали повсюду - и ни одно дерево, ни одна ветка не отбрасывала тени.
Тень оставалась только у покосившейся стрелы Спасителя, до сих пор неведомо как державшейся на крыше часовенки.
Поток белого пламени тем временем поднимался всё выше и выше над лесом, разделяясь при этом на сотни и тысячи тонких отдельных струек - словно целое полчище светящихся змей плыло в тёмной воде. Выше и выше тянулись они, снежно-огненный цветок распускался меж тёмным лесом и ещё более тёмными небесами, оттеняя непроглядность и непроницаемость окружавшей черноты. Едва коснувшись туч, сплошной поток огня разделился, разбился, словно вода о камень. теперь змеи направили свой бег обратно к земле, словно успев высмотреть себе добычу; описывая громадные пологие дуги в медленном падении своем, струи пламени, как никогда, стали похожи на змей: у них даже нечто похожее на вздутые округлые "головы".
Ведьма задрожала. Ни о чём подобном она и помыслить не могла.
Никакого свечения, никаких фейерверка в её заклятье не предусматривало - 
- по крайней мере сейчас. Чары сплетены были точно. Она не могла ошибиться. Если, конечно, всё не испортил в последний момент этот самый волшебник, назвавшийся Чёрным магом, - ведьма почувствовала, как вновь поднимается волна ненависти, её она испытала, перекинувшись в пантеру оборотня, и не забыла тот миг. Ну, если это и в самом деле он... не сносить ему головы, пусть даже ради этого ей придётся прозакладывать свою собственную душу!..
Однако углубиться в сладостные помыслы о мести она не успела. Над самой её головой что-то ярко блеснуло, огненная змея врезалась прямо в кроны дубов, сомкнувшиеся над часовней, пламя потекло вниз длинными тягучими струями, словно вода, скорее даже как пролитая сметана. Голова - ведьма готова была поклясться, что там и в самом деле была голова, с узкими прорезями глаз и чёрной дырой рта, - голова эта, лишившаяся всего остального тела, тем не менее скатилась по ветхой крыше, словно мячик, подпрыгивая и рассыпая вокруг себя снопы холодных белых искр, скатилась - и упала наземь среди старых могил.
И не над всеми из них стоял охранный знак Спасителя...
Ведьма поняла это слишком поздно. Огненный шар разбился о кладбищенскую землю, старый погост впитал пламя. Ведьму затрясло от смутного ужаса, она и рада была б бежать с этого места, да только куда там! Ноги её не слушались, она не могла крикнуть, не говоря уж о том, чтобы творить какие-то защитные заклинания. Да и не было у бедняжки сейчас под рукой ничего из нужных ингредиентов, не один месяц ушёл бы на их сборы и подготовку...
Земля на погосте вспучилась в нескольких местах. Затрещали, шатаясь, последние из чудом уцелею крестов. И вот тут-то над чащей и пронёсся тот самый жуткий не то вопль, не то стон, который там, внизу пути через болота, и услыхали Фесс сотоварищи.
Могло показаться, что он идёт из-под земли - и нет. Земля стонала, это верно, но точно так же отзывались ей и голые ветки, и морщинистые стволы, и узловатые корни, и даже остатки кладбищенской ограды. Словно всё живое и неживое поняло вдруг, что сейчас должно произойти, поняло и скорчилось, оцепенело не в силах ни бежать, ни даже отвести взгляда.
Дрожа и судорожно смахивая со лба обильный пот ведьма ждала чего-то вроде восставших мертвецов (хотя какие мертвецы на этом старомпрестаром кладбище, где земля давно уже разъела и доски, и саваны, и кости, не оставив ничего на поживу некромантам); она мнила себя в силах справиться с ними, разумеется, только потому, что самой ей ни разу встречаться лицом к лицу с неупокоенными не приходилось.
...А потом белый огонь внезапно выплеснулся из-под земли, высветил безжалостным светом очертания старых могил, на мгновение перед оцепеневшим взором ведьмы появились даже надгробные знаки, свежие, словно только что вытесанные - оказывается, и у вещей могут быть призраки, - снежно-голубоватые лучи скрестились на тёмных стенах полуразрушенной часовни, и в следующий миг за чёрным провалом рухнувшей двери ведьма услыхала тяжёлые шаги.
Рвущийся из-под земли свет охватывал её, словно частой сетью, вливался в вены горячим ядом, кружил и дурманил голову, и ведьме начинало казаться, что он поднимается высоко-высоко в воздух, над затенёнными окраинами Нарна, и взорам её открывается вся граница, она видит и Кривой Ручей, и поля вокруг деревеньки, и тянущиеся через осенние хляби узкие, разбиты просёлки... и что она видит множество белых пятен, то фигур, не то ещё чего-то, медленно ползущих всех сторон к обречённому человеческому жилью.
В том, что к именно обречённому, ведьма отчего-то нисколько не сомневалась.
Какие силы вызвали к жизни эти создания? Что им надо? Что их влечёт к тому же Кривому Ручью? - ведьм продолжала задавать себе эти вопросы, на которые в первую же секунду без запинки ответил бы любой некромант - 
- разумеется, в те времена, когда этот цех был куда более многочисленным.
Видение даже оттеснило её собственный страх.
Видение! Ну да, конечно же! Он показывал ей то же самое, тот самый волшебник, странный некромант, предлагавший ей присоединиться к нему в его странствиях!..
Ведьма содрогнулась - она вспомнила всего лишь часть увиденного, но и этого было ей вполне достаточно.
Дура, дура, почему же она не согласилась, почему не дала ему погасить костёр и уничтожить содержимое котла?..
Нет. Теперь уже поздно. Кажется, ей осталось только одно.
Исправить содеянное.
Она попыталась взять себя в руки, отогнать страх, унять дрожь в коленках. Как-никак она ведьма, она сплела могущественное заклинание, и негоже ей уступать без боя.
Однако ужас не замедлил вернуться, когда наваждение схлынуло, и ведьма вновь увидала себя возле старой полуразрушенной часовенки - и услыхала тяжёлые шаги неведомого существа во тьме за черными стенами.
Это было уже больше того, что она могла вынести.
И она закричала.

* * *

- Всем стоять. Всем стоять, - словно заклинание, повторял Фесс, хотя все и так застыли подобно изваяниям - как будто сейчас это могло помочь! Тишина в чаще достигла апогея, отзываясь болезненным звоном в ушах. Ничто не двигалось, не шевелилось, не слышно было ни хруста веток, ни грузных шагов неведомого чудища - за неимением, собственно говоря, этого самого чудища. Фесс ясно ощущал где-то впереди, совсем рядом, присутствие чужой и мёртвой силы - но мертвой совсем не в том смысле, к которому он привык, и сказать, кто это такой или что такое, некромант бы не смог при всём желании. Он перебрал в уме имена всех известных ему обитателей мрака - ни одно не отозвалось, что, впрочем, его нисколько не удивило. Уж если эта деревенская ведьма оказалась в состоянии вызвать Дикую Охоту...
Потому что след вёл к ведьме, и ни к кому другому. Холодная кровь
Дикой Охоты росчерком легла на покосы и пажити северного Эгеста, и след закончился здесь, у кипящего чёрного котла.
Именно ей, саттарской ведьме, предстояло ответить за мученическую смерть Ирдиса Эваллё и, самое главное, за нарушенное Фессом Слово некроманта. Некроманта, взявшего под свою защиту беглеца и не сумевшего его защитить.
И, похоже, сейчас готово было рухнуть и второе Слово, столь опрометчиво данное им саттарской ведьме.
Прадд и Сугутор, как всегда, держали оружие наготове, хотя ясно было, что сейчас оно не понадобится. Страх и ненависть ведьмы вызвали к жуткому подобию жизни такие силы, которым нипочём даже заговорённая сталь.
Неупокоенного, зомби или скелет, в конце концов, можно искрошить топором на мелкие кусочки, и на какое-то время это поможет; можно наложить чары на на меча, и простое железо станет рубить призраков не хуже, чем обычную плоть; но тут, чувствовал Фесс, на поверхность вырвалось нечто хуже призраков или обитателей могил. Здесь, похоже, не действовали обычные правила и законы классической некромантии. Фесс не отступил перед костяными драконами, но тогда он знал, что и как нужно делать. Здесь, в ночном лесу чувствуя медленное приближение неведомого существа, наделённого могущественной, истребительной мощью, единственное, что мог сделать некромант, - собрать в кулак все силы, надеясь, что тварь не выдержит состязания в чистом волшебстве. Здесь было не до утончённых трансформ. Кто дрогнет первым, тот проиграл. Ставка - четыре жизни, а если быть точным, то несколько сотен жизней - всех обитателей Кривого Ручья и близлежащих хуторов.
Молодой маг Воздуха, Эбенезер Джайлз, разумеется, не имел ни выучки орка с гномом, ни их железной выдержки.
- Некромант... Некромант!.. Что делать, некромант?! - Голос волшебника дрожал и срывался.
- Молчи, дурак! - рявкнул Правд, не выказывая и малейшего пиетета к званию полноправного мага.
Но было уже поздно. Словно тот, неведомый и невидимый враг, дотоле пребывавший в неуверенности, понял, наконец, где его истинный противник.
Саттарская ведьма тоже была где-то поблизости, натравливала своего пса, не сомневался Фесс.
Как известно, страшит только неведомое. Стоит увидеть врага в лицо - и ужас отступает перед яростью и жаждой жизни. Встань сейчас против Фесса даже самое кошмарное порождение чёрных преисподен, но встань лицом к лицу, во плоти - он принял бы бой с радостью, подобно избавлению от пытки ожиданием.
Но тварь в чаще, похоже, прекрасно понимала, что раньше времени на глаза противнику показываться не стоит. Фесс внезапно ощутил резкий и болезненны укол, затем ещё один и ещё - в нём словно бы эхом отзывался каждый шаг этого существа.
Было в нём нечто схожее с той серой крылатой бестией, что убила
Ирдиса...
- Некромант! Некромант! - Эбенезер вновь не выдержал, задёргался, забился, бестолково размахивая обломками посоха святого Ангеррана. - Это он! Он! Ангел Смерти! Судящий и карающий! О Спаситель, отврати от нас шаги яростного раба твоего...
Джайлз упал на колени, принявшись громко, в голос, молиться.
Мрачное лицо Сугутора исказилось бешенством.
Топор взлетел в воздух, казалось, гном решил покончить с несчастным
Белым волшебником одним взмахом железа - Прадд еле успел перехватить руку друга.
- Вставай, маг! - загремел орк, встряхивая молодого волшебника, словно мешок с трухой. - Вставай! Умрём, как подобает мужам! Не покажем спины!..
Героические слова орка куда лучше подошли бы какому-нибудь скальду-сказителю с Волчьих островов; здесь, увы, места для подвигов не оставалось. Погибать они не имели права, отступать - тоже. Им оставалось только победить.
Но вот кого и, главное, - как?.. Что-то мелькнуло на гребне тёмного холма, словно стремительное трепетание белого плаща меж повитых мраком стволов. Ледяной взгляд твари отыскал глаза Фесса, впился в них, словно вампир в шею добычи; и, содрогаясь до самых глубин своего существа, некромант не мог не поразиться чуждости своего неведомого противника. Откуда тот взялся, что представлял собой, как и чем мог сражаться - Фесс не знал ничего.
Наверное, такое случается на арене, когда опытному бойцу завязывают глаза и выпускают против него толпу юнцов, вооружённых кто чем. Но, в отличие от Фесса, слепой боец может, по крайней мере, сражаться, ориентируясь по звуку, - у некроманта не оставалось и такой возможности.
Тварь медлила. Казалось, она наслаждается видом угодивших в ловушку врагов.
А потом... нет, это был не напор грубой силы, не истребительное пламя, рушащиеся камни или что-то ещё подобное. Фесс ощутил мгновенное, лёгкое касание невидимого ледяного клинка, остриё медленно шло вдоль его горла, словно лишний раз показывая - ты в моей власти, жалкий человечишка. Вся твоя магия - ничто против меня. Заточение длилось слишком долго, и теперь-то я рассчитаюсь за всё...
Фесс не сразу понял, что он слышит мысли своего врага, точнее - обращённую к нему беззвучную речь твари.
Кто это был? Неведомый Тёмный маг, давным-давно потерявший человеческий облик, и в самом деле зайдя слишком далеко по дороге служения одному лишь себе и настигнутый в своё время Инквизицией? Или ещё более древний страх этих мест, конец кровавым злодействам которого положила меткая эльфийская стрела?..
Ледяной меч, издеваясь, скользил вдоль горла, и Фесс замер, не в силах пошевелиться. Одно движение, даже не движение - и он труп. Оружие врага невидимо, Прадд с Сугутором во все глаза смотрят на мэтра, не понимая, как близок их мэтр к полному и окончательному поражению.
Тварь совершенно правильно вычислила самого опасного противника. И совершенно справедливо не обратила никакого внимания на громко, истово молящегося Эбенезера. Но, как оказалось, напрасно.
Маг Воздуха по-прежнему дрожал от страха всем телом, однако - не без помощи того же Сугутора - все-таки сумел подняться на ноги. В руке волшебник судорожно сжимал верхнюю половину посоха преподобного Ангеррана - посох, как ни странно, источал сейчас мягкий голубоватый свет, словно небо ранним солнечным утром. Запинаясь и заикаясь, Джайлз начал во весь голос читать молитву об изгнании зла, чертя при этом в воздухе священный Знак Спасителя - посох оставлял за собой постепенно тающую огненную дорожку.
Никогда ещё доселе Фесс не видел творимых магией Спасителя чудес, если, конечно, не считать таковыми деяния славного нашего отца Этлау в деревеньке Комары. Но на сей раз - увидел.
Нет обломки посоха не извергли из себя пламя, с небес не снизошли блистающие рати Спасителя, и вообще на первый взгляд ничего не случилось - только от горла Фесса отодвинулся ледяной меч, и разошлись железные тиски, туго стянувшие сердце.
Сверху, из-за деревьев, раздался глухой вой, полный ярости и боли. Что сделало заклинание-молитва Джайлза, Фесс гадать не стал. Он просто ударил туда, где скрывался враг, ударил испытанным оружием некромантов, которое сам, впрочем, ещё ни разу не пускал в ход, потому что эти чары отнюдь не относились к числу тех, что можно пускать в ход, не опасаясь последствий.
Конечно, некроманту в какой-то мере подвластна, подобно стихийным магам, разрушительная мощь первоэлементов. В Арвесте Фессу удалось пробить дорогу своему отряду, заставив врагов стареть и умирать стремительно, словно проживая десятки лет в считанные доли секунды. Но и стихийная магия, и использованная Фессом некромантия хороши против обычных противников, из плоти и крови, пусть даже плоти давным-давно мёртвой. Разумеется, призраки и духи тоже получили бы своё, попытайся они преградить дорогу Темному магу, но то - известные призраки и духи, с вторыми ясно, чем и как бороться. Существо на гребне холмистой гряды не походило ни на что описанное "Анналах", и Фессу, несмотря на боль отката, пришось пустить в ход чары, рвущие саму тонкую плоть призрака, неважно, как и почему возникшего.
Смерть, распад и разрушение - всеобщи и универсальны. Жизнь, сотворение и созидание - единствен-неповторимы в каждом отдельном случае. Гораздо легче обрушить в пыль кажущиеся несокрушимыми крепостные стены, чем покончить раз и навсегда даже с самым захудалым призраком, обладающим способностью проникать сквозь незаговоренные стены и нырять под землю.
Заклинание, использованное Фессом, не требовало ни сложных ритуалов, ни внимательного изучения древних авторов, ожидания должного расположения звёзд и тому подобного. Оно не относилось даже к роковой магии крови. Просто некромант сам на какое-то время умирал, посылая вперёд свой бесплотный дух, бестелесную сущность, которую верящие в Спасителя именуют "душой".
Просто умирал...
И дух мёртвого волшебника стягивал к себе все силы умирающих в этот миг вокруг него существ - любых, от человека до муравья или слепого червя. Инквизитор Этлау напрасно обвинял Фесса в том, что он, Фесс, якобы пирует, точно вампир, среди кровавой битвы - ах, если бы это было так! Каждая принятая капля Силы отзывалась мучительной отдачей, тем самым откатом, который и делал мир Эвиала столь непохожим на остальные в плане действия магии.
Фесс ещё успел услыхать вырвавшееся у Сугутора полное ужаса "Мэтр!", прежде чем мир вокруг него на мгновение встал на дыбы и вновь опустился на привычное место. Тёмная чаща исчезла. Некромант вступил в Серые Пределы, где безраздельно властвовала Она - о, нет, отнюдь не Западная Тьма, а смерть, простая и понятная смерть, ожидающая в конце жизненного пути каждое чувствующее существо.
Теперь некромант видел вокруг себя не просто деревья, холмы и камни - он видел то, что в свой черед вступит в Серые Пределы - да-да, даже камни не бессмертны, они переживут бессчётные поколения людей и им подобных, но наступит и их черёд - придорожный валун рассыплется мелким песком, и дух камня уйдет навсегда.
Всё вокруг Фесса медленно умирало. Сосны и трава, мox, кусты - всё. Гибли в вечной бессмысленной борьбе за лишний миг существования мелкие жуки, растения беспощадно душили друг друга сплетающимися корнями, даже могучие лесные исполины, корабельные сосны, непримиримо сражались друг с другом за лишний солнечный луч, за лишнюю каплю земных оков; вся природа, великая, многоголосая и беспощадная, полна была в тот миг (как и всегда) и рождений, и смертей. Вечен и неизменен этот круговорот, покуда горит солнце в небесах; но Фесс мог использовать как оружие лишь силу распада и разрушения. Не слишком-то весело, но таков путь некроманта, ибо кто укротит рвущуюся на волю чудовищную и слепую силу, заключённую в мириадах и мириадах малых смертей?..
Несложно заставить умереть раньше срока обычную человеческую плоть. Проделать то же самое с призраком невозможно, он не знает, что такое старость, и естественным путём истает лишь через много-много веков. Фесс ударил иным - силой миллионов смертей, бессловесного отчаяния и горя, заключённого в простиравшемся вокруг него мире. Конечно, извлечь силу посредством жестокого кошачьего гримуара гораздо проще, но...
Отдача почти что погасила сознание. Фесс не имел права на промах, потому что второго удара нанести бы не смог, и никакие "из последних сил" тут уже бы не помогли.
Они ударили одновременно, он и неведомая тварь, не то созданная чародейством ведьмы, не то вырвавшаяся из какой-то вековечной темницы, что лежит вне пределов обычного мира живых.
Плоть Фесса сейчас умирала в Эвиале, душа покинуло тело, вкладывая всё, что имела, в этот один-единственный удар. То, чем встретил его атаку враг, вкупе с отдачей, откатом заклинания, швырнуло сознание к грааницам жизни, и разрушение смело защитные барьеры обыденности, и уже не Фесс, не его дух, но то, для чего не подобрали названия даже сами некроманты минувших веков, встретило в этот миг взгляд самой Вековечной Тьмы.
Это было почти как во время Арвестской битвы только ещё хуже, гораздо хуже.
"Ну вот видишь, - сказала Тьма, глядя на заметавшуюся перед Её величественным бесконечным троном жалкую крупинку сознания, - видишь, как оно всё обернулось? Ты сам пришёл ко мне, потому что я изначально права. Из меня всё вышло и в меня же и возвратится. Вечен круговорот, о дерзкий дух, вечен круговорот силы и памяти, и никому, даже богам, о которых любят рассуждать смертные, не разорвать этой великой, не ими скованной цепи. Я никого не принуждаю, это только в сказках мне приписывают неутолимую алчность и злобу. Когда ты придёшь ко мне, мы управим этот мир вместе, ко всеобщему благу..."
Кажется, он - или то, что оказалось в тот миг перед очами вечной владычицы, тем не менее сумело ответить чем-то вроде: "А как ты будешь судить о всеобщем благе? И нужно ли это твоё благо тем, кто живёт на тварной земле? И почему ты стала судить о таких вещах? И зачем тебе сдался именно я?.."
"Сколько вопросов, - ответила Тьма. Она не усмехалась - она не умеет ни смеяться, ни злиться, она просто есть, и этим всё сказано. - Хорошо же, слушай. Я могу вернуть тебе память, и тогда тебе многое станет ясно. Во мне - океаны сознании. Все они стали мной, я стала ими. Они есть я, и я есть они. Не понимаешь? Не беда, своё время поймёшь. Эвиал - мир, где я не могу оставаться сама собой. Мне приходится действовать. Но у Тьмы нет ни рук, ни ног, и вся моя мощь обречена до поры оставаться скованной. Ты - мои руки и мой меч. Конечно, если бы ты оказался во мне, это сильно облегчило бы дело, я никого не неволю и не принуждаю. Ты должен при это решение сам!"
"Ты не ответила!"
"Я не сужу. Этим занимается то, что живущие часто называют Светом.
Просто моё бытие требует действия. Этот мир - моё вместилище. И я не могу допустить его разрушения".
"Разрушения? О чём ты говоришь?"
"О том что в громадной совокупности миров и пространств, которое владеющие силой называют Упорядоченным, множество сил и множество воль. Я, Тьма, всего лишь одна из них. Большинство из этих сил не имеет ничего общего с привычными людям Тьмой и Светом. У этих сил вообще нет цвета, если ты понимаешь, о чём я говорю. Ты сам можешь судить об этом - по тому, что вырывается сейчас в мир и с чем тебе приходится сражаться. А потому..."
Трудно сказать, о чём ещё бы поведала Тьма, но в этот миг словно чьято исполинская рука грубо рванула сущность Фесса обратно, к косному миру, где лежало его тело, бессильно рухнув на руки друзей.
- Получилось! - ворвался в уши срывающийся голос. Кажется, 
Джайлз?..
- Получилось, господин гном! Получилось! Он сейчас очнётся!.. Не были бы вы так любезны убрать... э-э-э... ваш достославный топор от моей шеи?..
Фесс открыл глаза. Он не чувствовал своего тела, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, пока что ему повиновались только веки.
Над ним склонялись встревоженные лица орка и гнома. Рядом на коленях стоял Эбенезер, болезненно потирая ладонь - обломок посоха Ангеррана Эгестского аж дымился от брошенной в бой мощи. Да, не так прост ты, парень, как, наверное, сам думаешь...
Он знал, что сейчас придёт разрушительная боль, оставшаяся от безоглядно сотворённого заклинания. Тело было полно этой боли. И, когда он полностью придет в себя, эта боль начнет рвать и ломать его, точно свора диких медведей.
Но сейчас его взор, ещё не полностью очистившийся от магии, неудержимо скользил дальше, вдоль по склону, вверх, туда, где столкнулись две волны волшебства - его собственного и того, что враг успел выплеснуть ему навстречу.
Там, где столкнулись противоборствующие силы на первый взгляд не произошло ничего особенного, но деревья обратились в чёрные невесомые пепельные тени, точно их пожрал какой-то невидимый огонь. Трава на склонах, даже камни у кромки болота - всё стало тенями, всё ушло в Серые Пределы, оставив здесь на земле, лишь бледные отражения не плоти даже - навсегда погибших духов...
Два незримых меча столкнулись и разлетелись облаком осколков, каждый не больше пылинки, отравляя и умерщвляя всё вокруг себя.
Фесс ясно видел теперь и покосившуюся часовню, и вспученную землю на древнем погосте, и следы врага - оголодавшего и страшного и в самом деле выпущенного на волю ведьмой, а теперь - тем же ударом вбитого, вмятого обратно, закупоренного и запечатанного, но при этом отнюдь не уничтоженного. Отзвуки нечеловеческих проклятий слабо доносились до Фесса, и он поспешно отклонил слух - нельзя прислушиваться к такому, давать плоть чужому чародейству...
Ох, надолго же будет проклято это место! Ох, недобрые дела станут твориться здесь лунными ночами, когда будут на время слабеть оковы невидимой темницы! Страшна была судьба погребённого, пока он ещё ходил по земле, но троекратно страшнее - та мука, что он испытывает сейчас.
Впрочем, поделом. Фесс не ощущал раскаяния.
Так, понятно, с этим справились, от одного отбились. А ведьма-то у нас где?!
Немой вопрос повис в воздухе. Казалось, считанные мгновения занял безмолвный поединок - но чародейка успела-таки скрыться.

ИНТЕРЛЮДИЯ 2
ГОНЧАЯ АРХИМАГА

- Садитесь, мадемуазель, - устало сказал Игнациус Коппер, Архимаг
Долины. - Можете называть меня "мессир". От титула "Великий", коим вы так стремитесь меня наградить, если честно, мутит.
Этим обращением - "мессир" - Архимаг Игнациус пользовался крайне редко. Будь сейчас тут Клара Хюммель, она не позавидовала бы "мадемуазель", как церемонно именовал старик переминавшуюся перед ним с ноги на ногу Сильвию. Потому что если уж Игнациус велел кому-то величать себя "мессиром", то ничего хорошего собеседнику знаменитого волшебника это не сулило.
Но, разумеется, девчонка об этом ничего не знала.
- Я пригласил вас, мадемуазель, - говоря, Игнациус как-то неприятнобрезгливо оттопыривал губу, отчего лицо его приобретало определённое сходство с мордой старого, умученного жизнью верблюда, - для того, чтобы предложить одну вполне небезвыгодную для вас сделку. Садитесь, не стойте столбом, у меня глаза болят, - раздражённо закончил он.
Сильвия послушно села. Дом Архимага был пуст, давно скрылась Клара
Хюммель, ушли, повесив головы, Эвис, Эгмонт и Мелвилл, отправленные Архимагом под домашний арест. Улицы Долины магов жили своей жизнью, сновали озабоченные гоблины и гномы, рысью пробегали разносчики, осторожно двигались тележки торговцев зеленью, старательно объезжая важно дефилировавших магов, тех, кому взбрело в голову оставить дома карету или отослать портшез.
Вроде бы ничего не случилось. В мирной Долине было все как обычно.
То же солнце на небесах, тот же теплый ветерок гонял лёгкую рябь на глади Круглого озера, так же пели птицы в садах - Долина не знает резких смен времен года, осень здесь лишь немногим отличается от весны, и только зимой мастера погоды позволяют порой выпасть небольшому количеству снега исключительно забавы ради. И не скажешь, что совсем недавно
Долина стояла на грани истребительной войны с врагом хитрым, многочисленным, коварным и притом - не щадящим себя.
Маги уклонились от боя. Совет принял решение отступить, не ввязываться в прямое столкновение с козлоногими. Как будто бы это оказалось правильным - магов и их дом никто не трогал, война гремела где-то невообразимо далеко, отделённая от тихого и уютного мира между мирами неизмеримыми безднами Межреальности. Маги занялись своими повседневными делами: в меру лечили, в меру учили, в меру интриговали и сплетничали, в меру флиртовали - словом, всё, как обычно. Не искушённым в военных делах лекарям, погодникам, строителям, мастерам зверей казалось, что угроза отступила, если и не навсегда, то, по крайней мере, надолго. Да и найдут ли эти самые козлоногие сюда дорогу? Многие надеялись, что нет.
...Сильвия послушно села, сложила руки на коленях - ни дать ни взять пай-девочка из почтенной семьи. Игнациус несколько мгновений смотрел на нее из-под кустистых бровей, и выражение лица у него было более чем отталкивающим.
- Вы хотите остаться здесь навсегда, не правда ли, мадемуазель? - в упор спросил волшебник. - Не над экивоков и намёков, отвечайте прямо и коротко - Да или нет?
- Да, мессир, - послушно ответила Сильвия. - Да мессир, я очень хотела бы остаться здесь, в Долине магов, мессир. Мне кажется, моё место здесь, мессир.
- Понятно. - Игнациус пожевал губами, скривился, словно проглотив что-то донельзя горькое. - Тогда вот что вам предстоит сделать, мадемуазель... Если вы сумеете справиться, получите здесь, в Долине, все права и дом на берегу. Дом я вам сам куплю. Понятно?
- Да мессир, мне всё понятно, мессир, - торопливо кивнула девчонка.
- Задание простое. - Голос Игнациуса упал до шепота. - Отправиться по следам... гм... мятежницы, бывшей главы Гильдии боевых магов Клары Хюммель и любой ценой помешать ей выполнить этот злосчастный договор. Понимаете, мадемуазель? Любой ценой. Как именно вы это сделаете, я не знаю и знать не хочу. Методы на ваше усмотрение. Любые. - Прошу прощения, мессир, разрешите вопрос, мессир9
- Разрешаю, - угрюмо кивнул Архимаг.
- Любые - это означает...
- Это означает только то, что означает, - сухо ответил волшебник. - 
Это означает "любые". Ещё вопросы есть?
- Так точно, мессир. - Сильвия покраснела. - Оружие, мессир. Клара Хюммель сильна, она - уроженка Долины, истинный боевой маг, мне с ней справиться будет непросто...
- Оружие... хм, - недовольно пробурчал Архимаг, как никогда похожий сейчас на сердитого старого филина. - Ладно, мадемуазель, вы получите оружие. Из моего личного, так сказать, арсенала. Только не вздумайте опять падать на колени и благодарить! Я это делаю не ради вас, мадемуазель. И даже не ради Долины. Ради всего множества миров! Хюммель готова ввергнуть все вокруг в кровавый хаос войны, а это как раз не та война, которую стоит затевать...
- Да, мессир, я всё поняла, мессир. - Сильвия склочна голову.
- Тогда подождите здесь, мадемуазель. - Игнагиус сухо кивнул ей и скрылся за дверью. Некоторое время спустя он вернулся, держа в левой руке нечто округлое, размером примерно со среднее яблоко, завернутое в тёмно-фиолетовый шёлк.
- Я думаю, этого будет достаточно. - Архимаг не выглядел очень уж довольным, протягивая Сильвии обёрнутый шёлком предмет. - Я сам сделал этот обеper, давным-давно, когда ещё был настолько глуп, чтобы ходить в атаки и заниматься тому подобной ерундой. Эта штука обратит в ничто все самые мощные заклинания как Хюммель, так и её спутников.
- Пожиратель магии, мессир? - Сильвия с видом знатока приняла талисман.
- Гм... откуда ты знаешь? - подозрительно прищурился Архимаг.
Девчонка пожала плечиками:
- Мы в Арке даром лавки в древлехранилищах не просиживали, мессир. Пожиратель магии известен во многих мирах, мессир. Эта идея владела умами целых поколений чародеев, мечтавших заполучить оружие, полностью лишавшее противника возможности использовать волшебство. Можно вспомнить хотя бы Зеркало Норн...
Игнациус Коппер смотрел на юную чародейку со всевозрастающим изумлением. Видно было, ему до невозможности хочется спросить её, а откуда же, собственно, мадемуазель всё это известно, - однако он удержался.
- Ну, мечтали многие, а сделал я, - холодно сказал он. - Не будем отвлекаться. Орб, как я его называю, защитит вас, мадемуазель, от волшебства госпожи Хюммель, а вот это... - на ладони старика невесть откуда появилась небольшая коричневая коробочка, украшенная затейливонепристойной резьбой; Архимаг перехватил взгляд Сильвии, недовольно поморщился, но оставил без внимания, - а вот это поможет, э-э: поможет избежать неприятных встреч по дороге. Моя посланница не должна тратить время на глупые драки в Межреальности. - Пальцы Архимага осторожно откинули крышку и извлекли на свет маленький человеческий череп. Это была не игрушка и не искусная подделка - это был настоящий череп. Но то ли нерожденного ребёнка, то ли... - Мадемуазель делает правильные выводы, - сухо кивнул Игнациус. - Череп нерожденного сына... ну, сами должны догадаться, кого.
Глаза Сильвии сделались словно два имперских цехина.
- Не может быть! - выдохнула она, не сводя глаз с крошечного черепа.
- Очень даже может, мадемуазель. - Тон Коппера был по-прежнему нелюбезен. - Вы должны понимать, какое значение я придаю вашей миссии, если готов ради неё расстаться с таким сокровищем. Ну да, да, вы смогли бы купить за это несколько миров. И я даже знаю тех, кто с радостью уплатил бы за него ещё больше... но, к счастью, я пока ещё Архимаг Долины, - старик желчно усмехнулся, - и на покой меня списывать рано. Так что едва ли вам удастся без помех обменять эту небольшую, но, безусловно, более чем ценную вещичку на звонкую монету или что-то ещё. Вам всё понятно, надеюсь?
Сильвия молча кивнула.
- Кроме Орба, мадемузель, и этого черепа, вам потребуется и кое-что ещё. - Архимаг нагнулся, доставая из-под стола сундучок с окованными чёрным железом углами - впрочем, это наверняка было не обычное железо, так же как чешуйчатый материал, которым был обит сундучок, мало смахивал на обычную кожу, Скopee всего - на драконью броню. В таком случае цена такого сундучка оказалась бы выше, чем потянули гранённые бриллианты, которыми оный сундучок можно было б набить. Замок, тоже из кованого чёрного железа являл собой оскаленную звериную пасть, и не приходилось сомневаться, что зубы замка в случае надобности могут и тяпнуть похитителя за загребущую руку.
Архимаг провёл ладонью над замком, и устрашающего вида клыки разомкнулись, крышка откинулась сама собой.
Затаив дыхание, Сильвия невесть зачем приподнялась на цыпочки и осторожно заглянула внутрь.
В дни давно минувших эпох, как известно едва ли не все действующие маги с полным основанием смогли бы присоединить к своему титулованию "волшебник имярек" ещё и слово "боевой". Война во всех её бесчисленных проявлениях очень долго оставалась, чуть ли не единственным, приложением их сверхчеловеческих сил. Воевали всюду и со всеми. Причём случалось что иные мастера высших трансформаций во имя своих не слишком понятных целей вступали в битвы например, на стороне чёрных земляных муравьев против их рыжих лесных соперников.
Кровь магов бурлила и кипела тогда. Сила требовала выхода, и, наверное, в те годы не оставалось ни одного хоть сколько-нибудь значимого чародея, кто не постарался бы обессмертить своё имя, создав нечто особенно смертоносное - начиная от классических зачарованных клинков до каких-нибудь особенных зеркал, солнечный зайчик от которых мог с лёгкостью испепелить средних размеров город. В те годы не редкостью были и битвы магов между собой и оттого создаваемое ими оружие не в последнюю очередь предназначалось для борьбы с себе подобными.
Внутри сундучок был выстлан чёрным бархатом. В аккуратных подставках-захватах покоился невзрачный на вид короткий кривой ножзасапожник, из какого-то серого железа, с простой деревянной ручкой из обожжённого древесного корня; лезвие покрывали многочисленные зазубрины, вдоль кровостока тянул длинные царапины - нож, вне всякого сомнения, бывал не в одном бою. На деревянной рукоятке отчетливо можно было рассмотреть следы чьих-то зубов.
- Ну вот, - тихо сказал Игнациус, - это то, нужно вам, мадемуазель, понастоящему. В бою полагайтесь на него. Рубиновая шпага Хюммель хороша, спору нет, но этот нож - лучше. Много лучше.
- Мессир, осмелюсь ли сказать вам, мессир, выходить с ножом против длинной шпаги не очень-то сподручно, мессир, принимая во внимание также и то, что Хюммель - виртуоз фехтования? - позволила себе заметить Сильвия.
- Вы считаете меня глупцом, мадемуазель? - холодно сказал Игнациус.
- Вы считаете, что я выпушу вас против опытной фехтовальщицы с перочинным ножичком?
Сильвия мгновенно покраснела до ушей и поспешно замотала головой.
- Пожалейте свою бедную шею, она вам ещё понадобится, - едко уронил Архимаг. - Доверьтесь мне мадемуазель, и всё будет в порядке. К сожалению, у меня нет времени на изготовление такого артефакта, что Хюммель оказалась бы связана по рукам и ногам от одного его появления, так что придётся вам попотеть самой.
- Но, мессир, таким ножом... - выдавила из себя Сильвия.
- Что, мадемуазель? - взлетели вверх кустистые брови.
- Им можно только убивать в рукопашной. Только убивать, мессир, и ничего больше, им не обезоружишь противника, не оглушишь...
- Что вы хотите этим сказать, мадемуазель? - Раздражённо перебил её Игнациус. - Я уже объяснил вам всё, что только мог. Есть у вас голова на плечах или нет?!
Сильвия опустила голову и ничего не сказала.
- Ножен к этому ножу не полагается, - сварливо сказал Игнациус. - 
Вам придётся носить его за сапогом, как и задумывал его создатель.
Сильвия поспешно кивнула и принялась засовывать клинок за правое голенище невысокого сапожка.
- И не бойтесь выронить, - с кривой усмешкой сказал Игнациус. - Он теперь никуда не денется: пока задание не будет выполнено. Ну вот, - критически оглядел девушку с ног до головы, - вы готовы. Еду и прочие дорожные припасы получите от моего доверенного на заставе. Не задерживайтесь, мадемуазель. Мой гоблин будет там раньше, чем вы, быть может, думаете. - Не прощаясь, Архимаг повернулся спиной к девушке и скрылся в глубине дома.
Сильвия осталась одна. Орб она держала в правой руке, маленький череп - в левой; нож притаился за правым голенищем, да так ловко там улёгся, что она его совершенно не чувствовала.
Гостиная великого волшебника была пуста, ехидно скалился трон бесчисленными пустыми глазницами охотничьих трофеев Игнациуса, и казалось - мёртвые чудовища неотрывно наблюдают за новой фавориткой своего победителя, словно говорят: погоди хвалиться, может, твоя голова вскоре присоединится к нашим...
Девушка зябко передёрнула плечами, но затем резко тряхнула головой, сдувая упавшую на глаза чёлку, столь же резко повернулась и пошла прочь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ЭГЕСТ. ВЕДЬМА И ИНКВИЗИТОРЫ

Мёртвые по земле не ходят... ну, почти что никогда не ходят.
Сказки северного Эгеста

- Ух, м-м-милорд мэтр, ну и натерпелись же мы страху! - покачал головой Сугутор, оглядывая изуродованный мёртвым взрывом лес вокруг. - 
- Как говорится, наделали делов, напекли пирогов, только самим от них тошно.
- Ты о чём, гноме? - удивился Правд, осторожно прикладывая к губам скорчившегося на земле от боли Фесса скляницу чёрного стекла. - Какой такой страх? Мы с тобой даже за оружие не взялись! Вот когда с инквизи...
Сугутор скорчил зверскую рожу и чувствительно пнул слишком разговорчивого орка тяжёлым кованым башмаком по лодыжке. Прадд взрыкнул было но потом сообразил, что едва не ляпнул изрядную глупость, не стоит расписывать перед инквизитором подробности схватки с его же собственными товарищами по вере и оружию.
К счастью, новоиспечённый инквизитор Эбенезеп Джайлз не обратил на случайную оговорку Прадда никакого внимания. Молодой волшебник, кажется совсем потерялся от пережитого ужаса. Он держался молодцом в первые мгновения боя, но потом ему, очевидно, не повезло. Доступная ему магия едва ли могла помочь в схватке с вырвавшимся из своей подземной темницы призрачным монстром, но вот понять, что же тут происходит и какие силы - о, отнюдь не формальная мощь волшебника! - столкнулись здесь, в мрачном Нарне, это его магия вполне позволяла.
Неудивительно, что он испугался до полусмерти. Удивительно, как
"полусмерть" при этом не сделалась просто "смертью".
Фесс захрипел, дёрнулся, глотнул - тёмный остро-пахнущий эликсир стекал по подбородку, Эбенезер потянулся с платком и резко отдёрнул руку - жидкость обжигала, словно самая едучая из алхимических кислот.
- Остор-рожно, волшебник! - рыкнул Прадд, метнув на несчастного чародея уничижительный взгляд. - Надо мэтра скорее на ноги поставить. Иначе ведьма такого наделает - вовек не расхлебаешь.
Эбенезер торопливо и чуть ли не с угодливость закивал. Прадд полупрезрительно дёрнул щекой и отвернулся.
...Цепкие, жаркие и скользкие, словно покрытые слизью, когти боли медленно разжимались. Фесс поднимался на поверхность из душных плотных глубин, они казались живыми, он словно бы пробирал отвратительными внутренностями какого-то чудовища. Он уже догадывался, что пустил в ход Прадд - самое сильноеое из некромантовых снадобий, ещё из запасов Даэнура. Последнее средство, когда надо вырвать умирающего волшебника в буквальном смысле с того света, притом когда сам чародей уже и пальцем пошевелить не может ради собственного спасения...
- Где... где она?.. - прохрипел Фесс, как только смог разлепить сведённые судорогой губы. Сугутор поспешно сунул ему флягу с чистой водой. Фесс глотнул, судорожно закашлявшись - словно тело не принимало влагу, отказывалось, уже почти смирившись с погружением в Серые области...
- Ведьма-то, мэтр? Удрала, конечно же, - деловито бросил Прадд, просовывая громадную лапищу под плечи волшебнику и помогая подняться. - Идёмте, идёмте, милорд мэтр, нам поспешать надо, иначе она тут натворит...
- Она уже натворила... - вдруг вмешался Джайлз. Беднягу била крупная дрожь, зубы клацали, но он очень старался держаться, по его понятиям, "мужественно", хотя больше всего маг Воздуха напоминал сейчас мокрую курицу.
- Это точно, - неожиданно поддакнул гном. - Всех, кого только могла, отовсюду повыпускала... знаешь, как бывает - пробегает вор через псарню, и все клетки за собой распахивает... вот и она... я и то чую... все как один, поднялись... ох, и жаркая ж драка будет. Ты, маг, готовься. Видишь, милорд мэтр в полную силу не сможет. Надо ж, какого гада, оказывается, тут закопали... - Гном осёкся и покачал головой.
- Да уж, проворчал Прадд, поддерживая вставшего на ноги Фесса под локоть. - Не думал и не гадал, что таких еще в землю закапывают, а не сжигают или конями дикими размыкивают...
- Как раз таких только и нужно хоронить, - вмешался Фесс, все ещё морщась временами от боли. - В освящённой земле... магия Спасителя, как ни крути, штука сильная... такой не пренебрегают... ну ладно, что нам в нём, отбились, и ладно. Я сейчас его схрон вскрывать всё равно не стану... Джайлз, можешь след ведьмы взять?
- Да чего ж его брать, милорд мэтр? - вместо молодого волшебника ответил орк. - И так ясно. К Кривому Ручью она побегла, прямиком туда и дёрнула аж пятки задымились. Вот только не возьму я в толк - зачем? Ей бы ещё глубже в Нарн забиться, тут такой земли... ничейной, где эдаких уродов за века накопилось закопанных... а она обратно, домой, на рожон, можно сказать, сама голову в петлю суёт...
- Вот это я и хочу узнать... Ох! - скривился Фесс - боль всё ещё давала о себе знать. - Ну, двинулись, двинулись, не стойте, охламоны! Эбенезер, тебе теперь придётся дорогу разведывать, понял меня?!
- А если не понял, так я всегда подскажу, - угрожающе рыкнул Прадд.
Джайлз судорожно сглотнул и торопливо закивал. Они тронулись - причём Фесс мог идти, лишь тяжело опираясь на мощную лапу Прадда. Сугутор с секирой наперевес прикрывал спину маленького отряда. Эбенезер Джайлз оказался впереди, и притом в гордом одиночестве.
Впрочем, сейчас и в самом деле не требовалось быть волшебником, чтобы понять - кругом творится нечто из ряда вон выходящее.
Серые Пределы вздрогнули. Века и тысячелетия они стояли незыблемо и непоколебимо, равнодушно взирая на все попытки магов, волшебников, колдунов, шаманов и прочих знающихся с чародейством овладеть несуществующими "вратами", подчинить себе ннеподчинимое, обрести, таким образом, столь желанное и притягательное для обречённых гибели бессмертие: не зная, что страшнее этого проклятия нет уже н в мире Эвиала.
Пределы отразили не один приступ. Но сейчас на штурм двинулась такая мощь, что даже они подались. И земля на добрый десяток лиг вокруг злосчастного Кривого Ручья начала, как говорится, "отдавать своих мертвецов", но притом это было отнюдь не банальное "разупокоение", с каковым опытный некромант справился бы если и не играючи, но достаточно чётко последовательно, без импровизаций и зряшного геройства.
Но сейчас вырвавшиеся на волю из того самого проклятого котла силы готовы были обратить всё вокруг в самую настоящую пустыню, и не просто пустыню - место, где угнездятся по-настоящему злобные и отвратительные создания, вампиры всякого рода, как правило, не имеющие ничего общего с Ночным народом.
О, нет, дело тут будет отнюдь не в том, что какие-нибудь завалящие зомби разорвут в клочья всех до единого обитателей несчастной деревеньки - такое случалось в Эвиале, и, увы, не так уж редко; Фесс старался заглянуть за эту завесу - и каждый раз отступал, цепенея от ужаса. Даже его мужества оказывалось недостаточно.
Скорее, скорее, пока ещё стоит в Кривом Ручье старенькая, ветхая церквушка Спасителя, пока ещё возносит к небу свои молитвы пожилой священник - никогда не ждал Фесс ничего хорошего ни от самой Церкви, ни от ее служителей, а вот сегодня, похоже, некромантии придётся сражаться плечом к плечу со святой магией...
На миг некромант даже пожалел, что в Кривом Ручье нет сейчас приснопамятного отца Этлау. Инквизитор, который мог, не думая о себе, выводить из пылающего Арвеста женщин и детей, уже тем самым переставал быть тем ненормальным убийцей-фанатиком, каким представлялся Фессу сначала.
Боль ещё плавала в нём, цепляла мозг мелкими раскалёнными крючками, но она же, эта боль приподнимала сейчас порог чувствительности, словно напрямую открывая ему дорогу к Силе - или же Силе в него.
Он словно видел сквозь топи и чащи. Видел давным-давно сражённые и эльфами, и гномами, и, честно признаем, инквизиторами чудовища начали покидать свои последние пристанища. Не обычные тупые, нерассуждающие зомби. Не костяные гончие даже не костяные драконы, страшнее которых, как раньше думал Фесс, не может быть уже ничего.
Оказалось, что очень даже может.
Ценой предельного напряжения всех сил молодому некроманту удалось в короткой сшибке свалить и загнать обратно под землю одно из таких чудовищ, но что он, Фесс, станет делать, когда на обречённую деревню двинется не один, даже не десять - почти полторы сотни этих жутких существ, с их древними, веками заточения копившимися яростью и голодом?
Никакой некромант не устоит в такой схватке. На самых последних страницах конспектов Даэнура говорилось о таких созданиях, порождениях предсмертной злобы и ненависти, странным образом соединившихся воедино и давших то, что не подпадало ни под какие градации и классификации великих некромантов прошлого, каждое из этих чудищ было вещью в себе, и для каждого требовалось своё, особое оружие...
И уж точно, никто, никогда не сталкивался с подобными врагами в таком множестве.
Фесс невольно застонал сквозь зубы. Что же ты наделала, проклятая ведьма, и какие силы позволили тебе это, кто научил тебя таким заклинаниям?!
Обратно пришлось не идти, даже не тащиться пробираться, словно оказавшись невесть как посреди вражьего стана. Собственно говоря, во многом оно но так и было - Нарн выплеснул из себя то, что веками укрывал в своей глубине, держал в цепком плену длинных древесных корней, и сила древнего леса вставала плечом к плечу с заклятьями некромантов, диковинной ворожбой Тёмных эльфов и молитвами слуг Спасителя.
И ничего тут уже не сделаешь, поздно плакать, прощать и заламывать руки. Ещё можно спастись самим, уйти из призрачного кольца - и пусть ведьма сама встретит свою судьбу! А люди Кривого Ручья... что ж не они первые, не они последние. Некромант может встать рядом с ними и погибнуть в неравном бою, а может отступить, чтобы спасти потом десятки и сотни, если не тысячи других, тех, кого он на самом деле сможет защитить и сохранить.
А может - просто пожать плечами и двинуться дальше своим путём.
Потому что его дорога - это дорога вверх, вперёд и вверх, когда за спиной у тебя крылья Тьмы, и впереди - тоже она, смотрит на тебя бесчисленными очами, ожидая, когда ты окажешься готов познать её тайны и посредством того - тайны остального Мира?..
И что такое тогда какие-то людишки? Они гибнут каждый день. От болезней, пьянства, дурацких распрей.
Выбирай, некромант, и выбирай быстро! С тобой - еще трое.
Принесёшь ли ты и их тоже в жертву?
Над деревьями, над голыми сетями чёрных ветвей, бороздящих небо, словно и в самом деле рассчитывавших выловить там какую-то добычу, остро и зло взвыл ветер. Ночь казалась нескончаемой, звёзды словно бы застыли месте, оцепенев от ужаса, что вот-вот должен был разверзнуться здесь, на несчастной земле.
Где-то неподалёку, в болоте, раздался глухой рев, треск, а затем - шумный всплеск, словно в болотную жижу упал древесный ствол. Эбенезер аж подпрыгнул на месте, замахал обломками своего посоха, захлёбываясь словами от страха:
- Там: так... такое...
- Стоять сможете, мэтр? - деловито осведомился Прадд, осторожно прислоняя некроманта к торчавшей из мха кривой худосочной сосенке.
- С... смогу, 
- И славно, милорд мэтр. Гноме! Кажется, наш черёд пришёл. Топор в болоте не утопил, часом?
Сугутор только криво усмехнулся, шагнул вперёд встал бок о бок с могучим орком.
Фесс был всё ещё слишком слаб, чтобы драться по-настоящему. По незабываемому выражению одного сельского старосты - и котёнка сейчас не зачаруешь Впрочем, кошки-то как раз и отличаются поразительной магической устойчивостью, их при всём желании не зачаруешь, и это же свойство сделало несчастных созданий непременными жертвами в любом мало-мальски стоящем чёрном гримуаре.
Некромант смутно ощущал облако злобы, ломившееся - что в общем-то не слишком характерно для облака, но в данном случае дело обстояло именно так, - ломившееся сквозь лес. Не требовалось много усилий, чтобы прочесть в смутной, трепещущей ауре всю нехитрую историю молодого колдуна-самоучки, изгнанного односельчанами, скитавшегося по Эгесту и в конце концов настигнутого Инквизицией. Фесс даже зажмурился на миг - ему показалось, совсем рядом вспыхнул тот самый костёр, на котором, прикрученный цепями к столбу, корчится и дёргается человек, доживая свои последние мгновения. Ещё совсем чуть-чуть, и он задохнётся в дыму, несмотря на все самоотверженные усилия костровых, старательно пытавшихся отогнать от обречённого дым, дабы проклятый еретик принял смерть, сгорев, как и указано в приговоре, а отнюдь не задохнувшись.
Долго хранил Нарн старые обугленные кости. Помнил, как оказалось, последние минуты этого несчастного, ныне, по воле саттарской ведьмы, лишённого покоя и безжалостно вырванного из Серых Пределов.
Фесс ощутил внезапный и острый укол жалости - некромантам абсолютно и совершенно противопоказанного. Удивительное дело - он жалел сейчас своего врага, что ломился через кустарник, жалел, несмотря на всё содеянное тем при жизни и после оной.
И остро понимал, что саттарская ведьма не имеет отныне права невозбранно ходить по этой земле. Не вступи он, Фесс, в разговоры с ней, прикончи сразу, издалека, даже не приближаясь - не случилось бы этого кошмара. Да, пока ещё никто не погиб, но кольцо вокруг Кривого Ручья неуклонно сжимается, а, покончив с одной деревней, эти твари не остановятся, они двинутся к следующей, не признавая ни компромиссов, ни договоров, не понимая обращённых к ним слов или заклятий, пренебрегая опасностью, не страшась ничего, даже полного и совершенного собственного уничтожения.
И пока жива саттарская ведьма, будет действовать и её жуткое заклятье, какое не смог бы сплести и величайший из величайших некромантов далёкого прошлого.
Осознание этого пронзило Фесса, словно ледяная игла. Ощущение было именно таким - убей её, и твоя мука кончится. Незримые путы приковывали теперь некроманта к ускользающей от него добыче; и теперь он просто не мог дать ведьме уйти! Он обещал - правда, отцу-инквизитору Игаши, - но это ровным счётом ничего не значит.
Однако он давал Слово также и самой ведьме. Которая скорее всего просто не ведала, что творит, - могло ведь так случиться? Она хотела отомстить... ну, и отомстила. Малость не рассчитав при этом своих собственных сил.
Вопрос ещё и в том, получилось ли это у неё самой - или помог кто?..
- Уберите оружие! - Боль злорадно растекалась по телу, некромант заскрипел зубами. - Уберите оружие, я вам говорю! Нам оно не опасно... не туда его тянет...
И верно - несмотря на то что тварь была сей совсем рядом, она явно не намеревалась нападать. Видно, как-то умела понять, кто ей по зубам и кто - нет. Хотя в своих способностях отразить ещё одну атаку именно здесь и именно сейчас Фесс более чем сомневался.
Сгусток боли и ненависти - больше ничего. Да ещё злая сила Серых Пределов, вечная и неизбывная несправедливость - почему я умер, а они, проклятые ничем меня не лучше - живут? Спрашивается, почему?!
Никто не даст ответа. А в один прекрасный миг заклятье вот какой - нибудь такой ведьмы вырвет из полусна посмертия и бросит в бой - нелепый и бессмысленный; и горе живущим, если рядом не окажется в этот миг настоящего, бывалого некроманта!
Впрочем, с такими бестиями далеко не каждый некромант справится.
Разве что Эвенгар Салладорский... хотя, во-первых, он был не настоящим некромантом, а Чёрным магом, то есть больше теоретиком, нежели практиком; да и стал бы он вмешиваться, тем более если вспомнить, слиянием с чем он в конце концов кончил...
Тварь в зарослях, наверное, и впрямь бы напала на них, не убери орк и гном оружие, не спрячь острый и ядовитый для подобных созданий запах холодного кованого железа. А так - по здравому размышлению существо решило не связываться. Оно прекрасно ощущало силу двух волшебников и отнюдь не рвалось расстаться с новообретённым подобием жизни так легко. Сейчас ещё действует какая-то тень сознания - потом, когда вокруг окажется слишком много живой плоти, поднятое заклинанием ведьмы существо утратит последние остатки рассудка и ринется убивать, уже не разбираясь и не различая противников.
- Уф... - выдохнул Эбенезер, всё ещё крупно трясясь и судорожно утирая льющийся по лбу пот, несмотря на холод глухой осени. - 
Пронесло... слышишь, Темный? Пронесло, кажется...
- Это только сейчас, коллега, - нашёл в себе силы усмехнуться Фесс. - Нам ведь туда же, куда и эта... это: куда и наша ведьма.
- В Кривой Ручей, однако. - Гном невозмутимо поплевал на ладони. - 
Надеюсь, милорд мэтр, мы с Поаддом сегодня сможем отработать наше жалованье... хотя бы частично. Точно, зеленокожий?
- Умгу, - кивнул орк, показав внушительные клыки. - Эх, славная будет драка! А то смешно сказать, уж сколько времени как следует железо не кормили...
Оба Фессовых спутника храбрились, хотя у них самих, не сомневался некромант, на душе кошки скребли. И гном, и орк знали, что такое страх, умели через него переступать - но предпочитали иметь в противниках всётаки созданий из мяса и костей, которых можно распластать надвое одним честным взмахом секиры. Призраки и духи, не терпящие, ненавидящие железо, но в то же время не убиваемые им без соответствующих чар, к их излюбленным противникам не относились.
- Э-э-э... как это в Кривой? - бестолково забормотал Джайлз.
- Это куда направляются все наши новообретённые друзья, - ласково пояснил волшебнику гном. - Наша дорогая ведьмочка подняла из-под земли целый полк этой гадости, и притом отнюдь не обычных зомби, каковых милорд мэтр сотнями на ремни полосует, глазом не моргнув.
- Так ведь мы же... а что мы можем сделать? - Казалось, Эбенезер вотвот расплачется.
"Хороший вопрос, - подумал Фесс. - Что мы на самом деле можем сделать?.. Отразить всё нашествие, испепелить врага и уничтожить, подобно тому, как я расправлялся с костяными драконами в Больших Петухах, - невозможно. Нет таких заклятий в некромантии. Быть может, мне бы это ещё и удалось... принеся в жертву население несчастной деревни. Нет. Не годится"
- Хватит болтать, - вместо ответа сказал Фесс. - Идём, чародей. Ты с нами или нет? Решай быстро!
Эбенезер шмыгнул носом, утёр рукавом слезы и не сколько раз кивнул.
- Вот и отлично... - проворчал Прадд.
"...Или можно просто отойти в сторону, - продолжал тем временем думать Фесс. - Не в твоих силах некромант Неясыть, выпускник Академии Высокого Волшебства, справиться с этой бедой. Только если... ну, конечно! Как же я мог упустить это! И мелькала ведь такая мысль, и, похоже, даже вслух сказал...
Заклятье перестанет действовать, если саттарская ведьма умрёт. Неважно, быстро или медленно, в муках или без; умрёт она, распадётся призрачная цепь, разорвать которую едва ли под силу даже Даэнуру - здесь, наверное, потребен был бы весь Белый Совет с Меганой в придачу, - и твари вроде как должны погибнуть... или... нет..."
Фесс лихорадочно соображал, прокручивая одну схему за другой.
"Может, и не погибнут, - решил он наконец, - Могут и превратиться - но в простых зомби и тому подобное. А это уже совсем другая история...
Конечно, я шёл сюда не убивать эту несчастную дурочку. Мне надо было отомстить за Ирдиса, за нарушенное Слово некроманта, я искал исток Дикой Охоты, того, кто злонамеренно выпустил в мир этот кошмар, Оказалось, что это - саттарская ведьма, хотя непонятно, какая ей была в том корысть. Следовательно, мне ничего не остаётся, как прикончить её... по возможности быстро и безболезненно.
А ведь я шёл сюда с затаённой мыслью - быть мо всё удастся уладить и спасти беднягу...
Правда, чеканное эбинское право требовало ответа и еще на один вопрос, причём ответа чёткого и однозначного: осознанно ли ведьма выпустила в мир Дикую Охоту?..
Колёл, котёл, - с запоздалым сожалением думал некромант, по - прежнему опираясь на локоть Прадда, в то время, как его маленький отряд уже пробирался по темному ночному лесу. - Я должен был заглянуть на самое его дно. Не довольствоваться тем, что плавало на поверхности. Для того чтобы судить истинно, надо знать истинные мотивы и намерения - а этого-то как раз мне и не хватало. Было странно сплетённое и очень опасное заклятье, но мне даже в голову не могло прийти, что на самом деле последует за опустошением котла".
И он не знал, зачем ведьма затеяла всё это. Прямой выгоды для ворожеи Фесс тут не видел. Месть - слишком общие слова, чтобы полагаться на них, когда требуется принять такое решение.
Но какое это имеет значение, если сейчас в деревне вот-вот начнётся кровавый пир отвратительной Нечисти?!
Джайлз, сосредоточенно и молча шагавший во главе отряда, держался неплохо, только всё время бормотал себе под нос какие-то молитвы - их он, похоже, знал чуть ли не все, какие только есть. Мало-помалу обломки его посоха, которые он по-прежнему держал в обеих руках, начали слабо светиться - и от этого света у Фесса немедленно стало резать глаза.
"Ты слишком глубоко во Тьме, некромант Неясыть, даже малeйшuй отблеск Света становится для тебя нетерпим:
Надо решаться, Неясыть. Надо решаться, Фесс. Или ты нарушишь - вторично! - Слово некроманта, или тут случится самая настоящая бойня.
Не обманывай себя, у тебя не хватит ни сил, ни знаний остановить это вторжение. Жизни сотен людей - и не только обитателей Кривого Ручья! - или жизнь одной-единственной ведьмы".
Конечно, оставался один выход... мерзкий и отвратительный, но ничего лучше некромант сейчас не видел.
- Джайлз, - позвал молодого волшебника Фесс. - Нам надо убить ведьму. Понимаешь меня? Тогда я еще получу шанс справиться с вызванными ею чудовщами... если они сами не сгорят на месте, на что я надеюсь, но во что, признаться, не слишком верю. Когда мы подойдём к деревне... я постараюсь отвлечь на себя всех наших милых подземных гостей, а ты, как только увидишь ведьму...
Подлый, конечно, выход. Пусть ведьму убьёт этот мальчишка, маг Воздуха, в то время как он, Фесс, будет грудью сдерживать напор призраков. И всё хорошо, всё честно - ну не успел он, бывает же такое в бою, случается ведь, не правда ли?..
От стыда и отвращения к самому себе Фесса замутило. Разве к этому он стремился, когда покидал пределы Академии?..
Джайлз вздрогнул и закашлялся. Похоже, досель он если кого и убивал, так только комаров. Да и то вряд ли.
- Если ты её не убьёшь, ни тебе, ни мне из кольца не вырваться, - резко бросил Фесс. - И на церковь не надейся. Эти твари, им и Спасителев храм на зуб ровно ляжет. И все, кого в нём найдут, тоже. Иль не понял ты, с кем столкнёмся? Это ж злодеи все при жизни были, простые такие, без затей и прикрас. Девочек насиловать, младенцев убивать... все прелести. Не сомневайся. Они уже через всё, что могли, переступили, их теперь ничто не остановит. Ни ты, ни я, ни даже милорд ректор Анэто. Так что или мы ведьму, или все ее твари - нас. А заодно и весь Кривой Ручей. А к нему, на закуску - пару-тройку окрестных деревень. И так ведь до самого Эгеста доберутся!
- Святая Церковь н-не допустит... - пролепетал Эбенезер. Зубы выбивали барабанную дробь.
- Святая-то Церковь, конечно, не допустит, - тяжело ответил Фесс. - 
Вот только видел я, как преподобные отцы-инквизиторы кладбище упокаивали... двух невинных в жертву принесли, а...
- Не кощунствуй! - тоненько взвизгнул Эбене. - Не возводи хулы недостойной на Святую Мать нашу! Ты, Чёрный...
- Молчи! - внезапно рявкнул Фесс, так что даже гном удивлённо присел от неожиданности. - Молчи! Я врать тебе не стану, маг, нам с тобой совсем уже скоро бок о бок драться, друг другу спину прикрывать, может, даже умирать вместе. Так раскинь умишком своим, коль не весь на богословские диспуты потратил: зачем мне тебе врать сейчас? Эбинским языком говорю тебе - ведьму убить надо! Обо всём остальном потом спорить станем... если доживём, конечно.
Опешивший волшебник и в самом деле замолк, словно в рот воды набрал. Дальше все четверо шли уже в молчании.
Нарн неохотно выпускал их из своих тёмных объятий. Ниже и реже становились деревья, и уже они не перешёптывались, провожая нагло вторгшихся чужаков злобными взглядами, а стояли себе мёртво, как и полагается обычным деревьям; перестали пялиться в спину мелкие лесные духи, кое-где показались первые людские тропки, грубо сколоченные ограды из кольев, чтобы скотина не убрела далеко в чащу, - близилась собственно граница Эгеста, близился людской предел. Конечно, Нарн тянулся ещё далеко на восток, сама Речушка Кривой Ручей стояла на земле Тёмных эльфов - правда, выходов и даней им не платила. Слишком истончилась тут сила Нарна, и лесные воители предпочитали все-таки не спорить здесь с баронскими дружинами - равно как и с магами Святой Инквизиции.
Мало-помалу небо на востоке стало светлеть. Наступало утро, кончалось время неупокоенных и прочей нечисти, с первыми лучами дневного светила полагалось им отступить - конечно, если то обычные неупокоенные, а не то, с чем Фессу пришлось столкнут в отлученной от Церкви деревне
Лесных Кантонов.
Но твари, разбуженные к жизни странным колдовством деревенской ведьмы, солнца отнюдь не страшились. Они сейчас хотели только одного - убивать, пожирать и, увы, сил для этого имели несравненно больше, чем обычные зомби или даже костяные драконы.
Предутренняя осенняя хмарь наступала, серый полусвет нехотя, словно с трудом проникал под полог Нарна; вот уже мелькнули первые просветы полей, вот уже и тропинка превратилась в узкую тележную колею сейчас размокшую и склизкую; вот и деревенский выгон пустой по осеннему времени...
Лес кончился как-то резко, перед путниками простиралось небольшое поле, примерно в треть лиги, за ним поднимался крутой откос, рядом журчал ручей, отмеченный многочисленными ивами, - тот самый Кривой Ручей, что дал название самой деревеньке.
Всё тихо. Неужто он, Фесс, ошибся и Кривому Ручью ничто не угрожает?
В тот же миг, словно отвечая его невысказанным вслух мыслям, впереди, на косогоре, там, где стояла деревенская церквушка, грянули отчаянно частые удары небольшого надтреснутого колокола. Звонарь старался вовсю.
У Фесса перехватило дыхание и похолодело в груди. Нет, он увидел не орду зомби, не кружащуюся над домами стаю вампиров - впереди не было вообще никаких чудищ, уязвимых или для стали, или для заклятий и оттого очень даже смертных. .
Фесс увидел редкую цепь медленно бредущих к обречённой деревне... нет, не призраков, не духов - жалуй, впервые за все свои дни в Эвиале и впервые свою карьеру некроманта Фесс не мог дать определения увиденному.
Иногда это казалось чередой смутных туманных фигур, смазанных и дрожащих, точно воздух в горячий день над нагретым солнцем камнем. Иногда проступали неясные очертания как будто бы даже костей. А иногда всё это и вовсе пропадало, заставляя усомниться в правдивости собственных глаз.
Но увы, глаза не лгали. Фесс имел куда более надёжные чувства, и они его подвести не могли.
Заклинание саттарской ведьмы и в самом деле можно было заносить в золотой фонд "Анналов Тьмы". Неведомый учитель Даэнура мог бы гордиться такой ученицей. Чары вырвали из могильного плена даже не бренные полусгнившие костяки, чем, по сути, являлись те же зомби, а квинтэссенцию, средоточие всего того зла, что жило в погибших душах. И волшебство ведьмы специально отыскивало, похоже, не просто какого - нибудь заблудшего пастуха, по пьяни и глупости грабанувшего проезжего приказчика на стр-р-р-р-раш-ную сумму аж в три имперских цехина, но злодеев истинных, чьи костяки Нарн сохранял, похоже, с незапамятных времён. Берёг, словно оружие, на самый чёрный день; берёг, наверное, в ожидании неизбежного вторжения соединенной армии Эгеста и Аркина, поддержанной всей мощью Академии Высокого Волшебства...
Иногда в туманных силуэтах проглядывали очертания непропорционально больших черепов - причём явно нечеловеческих пропорций. Громадные разинутые рты, беззвучно клацающие челюсти, буравящие провалы глаз... Фессу казалось, что кто-то услужливо предложил ему морскую подзорную трубу - каждое движение призраков было видно как на ладони.
"Еще поздно повернуть назад, - неслышно сказал ему кто-то очень рассудительный. - Ты здесь ничего не сделаешь. Только напрасно погибнешь. Нет способа выиграть этот бой. Сколько бы ты ни пытался. Отдай всю свою кровь, перелови всех кошек в округе, бросай на жертвенник одну девственницу за другой - всё равно тебе не собрать достаточно силы. Многомесячные изыскания, возможно, и открыли бы тебе какой-то путь - способами артефактной, древней магии, прибегая астрологии и тому подобному, но у тебя не осталось не то что месяца - у тебя не осталось и нескольких минут. Потому что голодная орда вот-вот ворвётся в деревню и пойдет такая потеха, что живые - точнее, пока еще живые - станут завидовать мёртвым. Ты даже не успеешь убить ведьму".
- Скорее! - вдруг выкрикнул Эбенезер, патетически взмахивая руками. - Невинные жертвы!.. Ста:
- Старики, женщины и дети, - зло перебил юного мага Сугутор. - 
Слышали, знаем. Без тебя. Давай давай, чародей, покуда без штанов нас не оставили!
Джайлз, похоже, подавился собственными словами, сражённый наглостью гнома.
- Не ори, - холодно добавил и Фесс. - Мы все здесь ради одного и того же. Так что помолчи, воздух зря не сотрясай.
А тем временем впереди них, по крутому косогору, покрытому прелой листвой, где корчились изломанные голые ветви вязов, вверх к деревне поднималась редкая цепь призраков. Отсюда они казались просто грязносерыми разлохмаченными облаками, неведомо как оказавшимися на земле, совсем не опасными - но при одном только взгляде на них вся душа Фесса леденела от ужаса. Да, самые последние страницы, оставленные ему Даэнуром, говорили о чём-то подобном... но даже они сейчас не помогут. Эти существа - сам ужас, тайное оружие если не Западной Тьмы, то, на верное, самой Смерти, когда ей не терпится и с ненасытной жадностью хочется полнить и полнить свои бездонные закрома...
Те, кто преступил черту, за которой начинается Зло Абсолютное - которое, как ни странно, всегда сугубо конкретно - убить младенца или беременную, овладеть малолетней и так далее и тому подобное, где не остаётся уже места для разговоров об "относительности" добра и зла... Те, для которых не настало покоя и за последней чертой, в границах Серых Пределов. Земля Нарна, пропитанная магией, куда более древней, чем самая пропылённая книга заклинаний в библиотеке Ордоса, земля хранила их проклятые останки знает, для чего? Может, как раз для такого дня?.
Клубящееся серое облако прямо перед ними внезапно приостановилось, обернувшись чем-то вроде громадного и гротескного черепа, неправдоподобно большие глазницы полыхнули красным. Фесса обдало холодом - взгляд призрака прожигал до костей, именно прожигал ледяным пламенем, пожиравшим, казалось самую суть Силы некроманта.
И, наверное, этот взгляд и в самом деле дотла выжег бы душу Фесса, принадлежи некромант полностью этому миру. Но поскольку "я" Фесса родилось далеко-далеко от пределов Эвиала, в каких-то невообразимых далях Упорядоченного, каких - до сих пор не знал сам Фесс, ледяной меч на сей раз не дотянулся до его горла. Щит Праха, одно из старейших и любимейших защитных заклятий некромантов далёкого прошлого, не подвёл и на сей раз. Щит разлетелся вдребезги, встретив напор невидимого клинка, но и призрачное оружие не уцелело. Воздух полыхнул тёмным, словно кто-то швырнул на ветер пригоршню иссиня-чёрного пепла; Фесс не устоял на ногах, отдача заклятья швырнула его наземь, вновь, как и в лесу, заставив скорчиться и замереть от невыносимой боли. Скалящийся череп наплывал, надвигался, злобно щёлкая челюстями, мертвенный холод разливался окрест; Правд и Сугугор шагнули вперёд, смыкая плечи и закрывая собой лежащего некроманта; трудно сказать, что они собирались предпринять - едва ли их оружие оказалось бы действенным против призрака, но тут в дело вступил Эбенезер, да так, что Фессу только и оставалось, что изумленно разинуть рот.
Молодой маг поднял оба обломка своего посоха, скрещивая их на манер знака Спасителя. Конечно, ему не хватало третьего росчерка, однако нехитрый этот символ сработал и так. Эбенезер громко начал читать молитву, что-то об изгнании зла и упокоении мёртвых, - Фесс успел мимоходом пожалеть, что никогда не уделял достаточно внимания магии Спасителя, в которой Джайлз, похоже, преуспел.
Обломки посоха засветились - мягким жемчужным светом, совсем не похожим на грязно-серое мерцание призраков. Фесс ощутил мягкий толчок Силы, незнакомой, чужой, непонятной: в бой вступало волшебство Спасителя, и чёрной магии полагалось отойти в сторону.
На миг Фессу послышались мягкие шаги, словно кто-то осторожно ступал по крупному гравию тяжёлыми деревянными сандалиями. Кто-то незримый прошёл совсем рядом, задев некроманта полой грубого дерюжного плаща. Кто-то встал чуть впереди - Фесс словно наяву слышал хруст мелких камушков, будто таинственный некто упёр в землю нижний конец длинного лука и воткнул вокруг себя пяток стрел, чтобы не тянуться за плечо.
Заскрипела натягиваемая тетива, и некромант подумал, что сходит с ума. Что ж это за незримый лучник явился сюда по зову мальчишки
Джайлза и сейчас собирается вступить в бой?..
Оторопевший Фесс не видел странного воина - зато очень хорошо видел его первый (и единственный) выстрел.
Ослепительно огненная черта прорезала серый предутренний сумрак, яростно-белый росчерк чистого пламени, без малейших примесей, того самого абсолютного огня, какой веками безуспешно пытались сотворить все без исключения алхимики Эвиала (за исключением разве что тех, у кого хватало ума не связываться с этим и благополучно пребывать на хлебном и прибыльном местечке главы факультета алхимии в ордосской Академии). Стрела - если, конечно, это можно было назвать стрелой - поразила скалящийся череп, вонзившись прямо в пылающую алым левую глазницу.
Там, где только что плыло серое облако, взвихрился тугой смерч такого же белого пламени. Фессу пришлое зажмуриться - настолько сильна оказалась вспышка. Заклятье не имело ни малейшего отката, выполнено было виртуозно... вот только кем? Джайлзом или тем невидимым, кто натянул тетиву магического лука?
Призрак сгинул меньше чем в мельчайшую долю мгновения, сгинул окончательно и бесповоротно навсегда, и обратно его не смогли бы вызвать усилия всех некромантов былого и грядущего, даже сумей они собраться все вместе. Фессу никогда не удалось бы добиться такого всеобщего, необратимого и тотального разрушения.
Магия Спасителя разила ничуть не хуже боевых заклятий иных магов.
У самых ног Фесса шлёпнулся дымящийся раскалённый осколок - вроде как кости, только превратившейся в самое настоящее зеркало.
"Интересно, - отрешённо подумал некромант, - это что ж - череп призрака сделался вещественным? Ничего себе заклинание... гору во прах обрушить и то легче, наверное..."
Над кривым осколком медленно курился плотный беловатый дымок.
И вновь рядом с Фессом прошелестели чьи-то шаги. Только теперь неведомый лучник уходил. Куда? Кто его знает...
В цепи призраков, и без того редкой, образовался большой разрыв. Два соседних создания, казалось, ничего не заметили, продолжали себе подниматься по склону. И по-прежнему отчаянно звал на помощь надтреснутый деревенский колокол.
Где сейчас обреталась ведьма, никто не мог сказать. След её терялся на самой окраине Кривого Ручья.
Джайлз болезненно кривился и шипел: отдача от заклятья - не шутка.
Однако на ногах он устоял, и никакими эликсирами отпаивать его не пришлось, с кой-то мрачной завистью отметил Фесс.
Однако момент упускать было нельзя. Похоже, остальным призракам не было никакого дела до гибели одного из своих - что, кстати, очень даже походило на как эти призраки вели себя задолго до того, как сделаться оными.
- Вперёд! - рявкнул Фесс, бегом бросаясь на прорыв.
Прадд подхватил под руку растерявшегося Эбенезера, поволок Светлого мага за собой.
Они проскочили, наверное, в самую последнюю минуту. Вихрем промчались сквозь вымершие окраины и очутились на пересечении двух единственных деревенских улочек, там, где стояла церквушка, в которую набились сейчас, наверное, все обитатели Кривого Ручья, кто только мог ходить.
На пороге, на высоком церковном крыльце, стоял, дрожащими руками сжимая символ Спасителя - перечёркнутую стрелу, - старый священник и дрожащим голосом молился - о ниспослании защиты и обороны.
Раньше Фесс только бы презрительно усмехнулся - однако после сотворённого Джайлзом его скептицизм заметно поубавился. Спаситель, наверное, и в самом деле мог помочь... только во имя какой Тьмы он медлит?!
А посреди вымершей деревни что-то стремительно чертила на размокшей осенней земле та самая саттарская ведьма, которую некромант одновременно посулился и убить, и спасти.
Фесс пригляделся - странного вида семилучевая звезда. Неправильная, с неравными углами при вершинах, неодинаковыми сторонами... любой мастер ритуальной магии, любой новоиспечённый адъюнкт Академии
Высокого Волшебства, не задумываясь, выгнал бы с экзамена за такое качество гептаграммы, но ведьму, похоже, заботило сейчас отнюдь не качество пытается открыть портал, понял Фесс, вот тольк непонятно, кому, каким силам.
При виде ведьмы Джайлз дёрнулся, словно от удам
- Ну, чего стоишь?.. - зарычал на него было Прадд однако Фесс поспешно остановил храброго, но порой не в меру ретивого орка.
- Погоди... - медленно проговорил Неясыть. - Пусть... надеюсь, что у неё получится...
Ведьма на мгновение подняла глаза, встретившись с Фессом взглядом.
- Я пришла, чтобы защитить своих, - негромко сказала она. - Ты был прав, некромант... кругом прав. Не знаю, что на меня нашло... да и знать не хочу. Сделанного не воротишь. Только теперь и можно, что этих, - она махнула рукой в сторону окраин, - этих тварей остановить.
- Что ты собираешься делать? - торопливо спросил Фесс. Призраки приближались, неторопливо, но неумолимо.
- Открою Врата Силы, - пожала плечами ведьма. - Я видела много голодных зверей, для которых эти призраки - такая же добыча, как мы, люди, - для призраков...
- А как ты потом справишься со своими зверями? - в упор спросил некромант. - Не окажется ли лекарство горше болезни?
- Ты можешь предложить что-то получше, некромант? Не знаю предела твоих сил, но сомневаюсь, что тебе по плечу их остановить! - резко бросила ведьма.
Она страшно изменилась за несколько часов этой ночи и серого утра.
Глаза ввалились, растрёпанные волосы повисли лохмами, одежда порвалась, но главное - на лицо ведьмы лёг какой-то странный отпечаток, словно она по капле отдала всю свою кровь и вместо жилах струился теперь самый настоящий яд - кровь вся ушла на сотворение её колдовства.
Фесс даже отпрянул - настолько сильно и резко оказать это видение.
- Нет. Пока - нет, - отрывисто бросила ведьма, миг не отрываясь от своей работы. - Но если надо:
Наступило молчание. Даже священник перестал молиться - потому что призраки, смыкая кольцо, медленно вплыли на окраины Кривого Ручья и так же медленно, словно тяжёлые галеры на параде, двинулись дальше, к битком набитой людьми церкви.
Из-за неплотно прикрытой двери слышались истошные рыдания и стоны.
Наверное, впервые за всё время здесь, в Эвиале, Фесс растерялся по настоящему. Он не знал, что делать - его магия могла справиться с одним, хорошо, если с двумя наступающими призраками, а что делать с остальными полутора сотнями?
- Эбенезер! Можешь что-то сделать? - Фесс усилием воли стряхнул оцепенение. Как бы то ни было, своим маленьким отрядом он командует до сих пор.
Маг Воздуха поспешно кивнул. Дрожащими руками вновь поднял обломки посоха, что-то зашептал... Некромант ощутил мягкий толчок Силы
- правда, слишком уж мягкий и слишком уж тихий, но ладно, будем надеяться, что у него хоть что-то получится...
"Ну, так что же ты не убиваешь саттарскую ведьму, некромант? Почему не отдаёшь приказа ни Эбенезеру, ни гному с орком? Ни один не дерзнул бы тебя ослушаться, заклятие будет разрушено, сотни жизней - спасены. А твоё Слово, некромант... ради спасения людей, которых ты подрядился защищать от приходящих из-за Серых Пределов можно и нарушить собственную клятву. Какая разница, что будет потом с тобой, какие кары обрушит на тебя судьба? Так что не в тебе дело, некромант. И даже не в твоём Слове.
А вот в ней, в саттарской ведьме, в этих спутанных длинных волосах, что раздражённо отбрасывают сейчас с лица резким движением грязной руки.
Нет таких весов, чтобы взвешивать человеческие жизни, - подумал вдруг Фесс. - И напрасно Даэнур твердил о принципе меньшего зла. Нету его. Есть просто зло, и этим всё сказано. Неважно, сколько погибнет сколько спасётся. Только один человек может сейчас убить саттарскую ведьму, и этот человек - она сама. Никто больше. Потому что это, как ни представляй, будет убийство. И никакие хитроумные построения не смогут скрыть этого. Убийство всегда убийство. Даже когда ты защищаешься. Недаром ведь в самых древних и, как считается, неискажённых заповедях Спасителя значилась только одна - "не убий".
Похоже, ведьма каким-то образом прочла его мысли. Или что-то почувствовала. Наверное, Фесс выдал себя взглядом, он всё-таки допустил в него какое-то отражение этой мысли, что, мол, умрёт ведьма - и всё сразу кончится. Ну, или если не кончится, то, во всяком случае, справиться с призраками станет легче.
Ведьма вздрогнула. Разжались судорожно стиснутые на кривом сучке пальцы, чародейка бросила чертить свою гептаграмму, замерла, неотрывно глядя в глаза Фессу, - прочитав в них свой приговор или, по крайней мере, намерение некроманта.
"Убей саттарскую ведьму - и распадётся ее заклятье... и наступающие сейчас на Кривой Ручей призраки, на каждый из которых потребно иметь целый полк опы ных некромантов, превратятся если не во прах, то, крайней мере, в обычных зомби, которых он, Фесс уложит хоть десяток, хоть сотню..."
Ведьма не умоляла о пощаде. Не напоминала о его Слове. Молчала и смотрела - с такой тоской, что у Фесса едва ли не впервые за всё время здесь, в Эвиале, по-настоящему защемило сердце.
"Что же ты делаешь, Фесс... куда ты идёшь? Ты чуть было не стал тем, кто равнодушно сортирует человеческие жизни - тебе жить, а тебе - увы, нет. Ты и в самом деле в какой-то момент готов был убить эту несчастную дурочку - и даже не ради спасения Кривого Ручья (равно как и других ближних деревень), а ради своей собственной мести, ради Ирдиса Эваллё, ради неисполненного Сюва некроманта, которое ты так высоко ценил, считая нерушимым и полагая, что какие-то там обещания дают право убивать во имя их.
Ты плохой некромант, Фесс, если с такой лёгкостью соглашаешься пополнять Серые Легионы. Ты на переднем краю вечной схватки Жизни и Смерти, ты тот, кто пробирается тайными тропами в тыл врага, тот, кого в случае поимки ждут пытки и позорная смерть в петле, - а отнюдь не положение знатного пленника и скорое освобождение за выкуп. И сейчас тебе предстоит ещё один бой, быть может - последний, но всё равно - не опозорься же и в этот момент!"
- Прекрати! - зарычал Фесс на ведьму. - Делай, что делала. Никто тебя пальцем не тронет. Я тебе Слово давал, забыла? Ну, не стой, не стой, шевелись, ради всего... - он чуть было не сказал "святого", вовремя сообразив, что так обращаться к ведьме не слишком-то подобает. - А уж мы постараемся их задержать - сколько сможем. Не ручаюсь, конечно, но...
- Ты обещаешь? - неожиданно высоким, звенящим голосом выкрикнула ведьма. - Нет, скажи, ты обещаешь? Точно обещаешь?!
- У тебя есть моё Слово, - ответил он, чувствуя, как к щекам приливает краска - эльф Ирдис Эваллё припомнился более чем некстати.
Ведьма вдруг как-то жалко и заискивающе улыбнулась, и Фесс с внезапным раскаянием понял, что перед ним - не хладнокровная и бывалая волшебница, тёртая и мытая во всех щёлоках, а просто перепуганная молоденькая девушка, сама не ожидавшая, что её заклинание приведет к таким бедствиям, но, несмотря ни на что, до последнего пытающаяся эти бедствия остановить. Она легко могла бы спастись - ведь не напал же на неё самый первый призрак, сражённый Фессом в глубине Нарна возле старой часовни! Значит, ведьма успела бы сбежать, скрыться - кто дознался бы, кто докопался бы до истинных причин бедствия, когда оно распространилось бы на соседние уезды, волости и ленные владения?
Однако она осталась. Для почти что безнадёжной попытки сопротивления. Она не знала и не могла рассчитывать на его, Фесса, помощь - ведьма просто пришла, чтобы умереть вместе со своими сородичами. Умереть, сражаясь, как и положено воину, а не успокаивая совесть всякими словесами вроде: "Я должна жить, чтобы защищать других". Нет других и не будет. Здесь твоё поле, ведьма-воин, здесь тебе и лечь, коль удача отвернётся.
- Ну, что встали? - деловито осведомился тем временем Сугутор. - 
Прадд, давай-ка подтащим во-он тот воз к крыльцу поближе, пока ещё успеем...
Громко молившийся священник, похоже, впал не то в транс, не то в экстаз и даже не повернул головы в сторону гнома и орка, решительно принявшихся возводить возле входа в церквушку самую настоящую баррикаду, словно собираясь противостоять приступу обычного врага, из плоти и крови.
Эбенезер же во все глаза смотрел на ведьму, смотрел так, словно узрел Спасителя в истинном теле.
- Ты чего? - Фесс не слишком вежливо толкнул юного мага локтем. - 
Не застывай, коллега, давай делай закля...
- Почему она вернулась? - вдруг пробормотал себе под нос Джайлз. - Святые отцы учат... ведьма злобнее крысы и отвратнее гадюки. Никогда не способна ведьма думать о ком-либо, кроме себя, никогда не делает ничего без выгоды для себя...
- Ты зачем мне об этом толкуешь? - рассердился Фесс, не сразу сообразив, что происходит. - Это я ещё в Ордосе чи...
Некромант поспешно прикусил язык, едва только понял, в какую западню угодило бедное чадо Святой Церкви - согласно всем трудам отцов и канонам, ведьме этой сейчас полагалось бы улепётывать отсюда во все лопатки, прихватив с собой колдовские принадлежности, улепётывать с тем, чтобы никогда уже не вернуться. "О себе лишь и своих злодействах думают ведьмы!" - твердили священные тексты, престольские энциклики, синодики пустынников и прочее, прочее, прочее.
И наивный Эбенезер всему этому верил. Впрочем, это как раз необычным никак почитаться не могло. А вот то, что он нашёл в себе силы удивиться ведьме, усомниться в том, что читал и слышал, - то действительно дорогого стоит. Значит, не слеп, и не глух, и не закостенел, и не станет по первому мановению инквизиторского пальца жечь
"прелюбодеев" и прочих грешников...
Хотя что я, оборвал себя Фесс, рассуждаю, словно мы все собрались жить вечно!
И как раз в это время с разных сторон между опустевшими домами
Кривого Ручья замелькали медленно ползущие вперёд серые тени.
В часовне на миг вдруг умолкли все до единого младенцы - на миг умолкли, а потом заголосили ещё отчаяннее.
Священник продолжал молиться, срывая голос, cловно это могло помочь; ведьма стремительными росчерками доканчивала свою гептаграмму, а некромант Фесс собирал в кулак волю и силу. Одного такого ретивого призрака он уже свалил, подбадривал себя некромант, правда, помогало это плохо. Свалить-то Фесс свалил, но и сам притом свалился. И, если бы не спутники, некроманту пришлось бы плохо.
Конечно, когда вместе сходились трое или больше волшебников, они могли бы составить "кольцо" единяя силы и приумножая их, но как заставить пойти в одной упряжке мрачную некромантию, магию вольного ветра и вообще непонятное чародейство ведьмы?..
Призраки смыкали ряды, словно готовящиеся атаке опытные панцирники. Фесс ощущал тянуши вперёд их алчные взоры - колдуны их занимали мало. Они смотрели на церковь, битком забитую народом и только на неё. Всё прочее их не интересовало. Раз убитые, смерти они не страшились.
Фесс с внезапной остротой понял, что сейчас произойдёт. Серые шеренги рванутся вперёд, на миг, быть может, задержавшись там, где будут сопротивляться он Джайлз и ведьма, сомнут последний заслон и хлынут дальше, к беззащитной церквушке, собравшимся в которой и в самом деле останется только уповать на Спасителя...
Приготовились к бою, подняли оружие гном и орк - некромант с удивлением увидел в руках у Сугутора не привычный топор, а игольчатотонкий кинжал, отливающий странным жемчужным цветом. Прадд, в свою очередь, отложил в сторону устрашающего вида исполинскую секиру - в громадной лапе орка детской игрушкой казался изящного вида небольшой клевец-чекан.
"Откуда у них это взялось?" - ещё успел удивиться Фесс, когда призраки наконец пошли в атаку.
Мириады незримых ледяных стрел пронзили воздух с режущим визгом; стена серой мглы стремитель смыкалась, задёргивая, словно бы пологом, весь остальной мир; в лицо Фессу скалились десятки уродлив нечеловеческих черепов - он даже не мог догадаться, кому иные могли бы принадлежать.
Они слишком хотели убивать и пожирать, чтобы рассуждать.
Некромант привычно плёл заклятье, однако и на сей раз Джайлз опередил его. На мгновение Фессу почудилось, что фигура мага Воздуха отрывается от земли, расправляя незримые крылья: за спиной Эбенезера расправляла крылья могучая и гордая сила, какую ученик Даэнура никак не мог бы заподозрить в трусоватом молодом чародее.
Не его Сила. Сила его молитвы, Спасителева магия, запоздало сообразил некромант, Спасителева, а отнюдь не волшебство Ветра. Это словно бы поднимались из глубины памяти самые светлые и самые чистые детские воспоминания, детская вера, самая горячая и искренняя, не замутнённая и малейшими сомнениями. Наверное, над этим можно было б посмеяться, но в тот миг Фессу было не до смеха.
Ровные ряды призраков внезапно приостановились, и Фессу почудился яростный, ненавидящий ропот десятков бесплотных голосов. Он мог только гадать, что привиделось сейчас наступающим врагам, какие недоступные человеческому пониманию слова - а может, и не слова даже - звучали сейчас в их "ушах", но, как бы то ни было, атакующие приостановились, более того, даже попятились назад, два или три подёрнулись странной стремительной дымкой и бесследно исчезли - правда, прорехи в рядах оказались тотчас затянутыми.
Чем проняло их это заклинание, Фесс не знал. Странные чувства всколыхнулись в его душе - в тот миг, когда его коснулся откат этого заклятья. Магия Спасителя, что ни говори, была несколько "не от мира сего", ведь в Него, Избавителя и Искупителя, верили в самых разных Уголках Упорядоченного...
"Упо... чего?! - полыхнуло в сознании. - Упорядоченное? Откуда я знаю это слово? Откуда я знаю, что в Спасителя верят ещё много где? Почему я так отчётливо вижу насупленные лица воинов под низкими шлемами, вижу резного дракона, украшенного чёрными кистями, и понимаю, что передо мной - Знак Первого легиона, лучшего легиона Империи, идущего сейчас в решающую атаку?
Почему я это помню? Это из моего прошлого из моего будущего?"
Над деревенскими крышами прокатился последний удар колокола - прокатился и замолк, потому что звонарь безжизненно перевесился через перила звонницы, так и не выпустив из мёртвых рук верёвки.
Над неподвижным телом медленно поднялось серое облако - скалился, глумливо щёлкая зубами громадный медно-коричневый череп, то выныривавший из серой глуби, то вновь исчезавший в мареве.
Звонарь умирал, по сердцу Фесса словно провели затупленным, иззубренным клинком. Несчастный расставался с жизнью мучительно и страшно, его затягивала едкая мгла, жадно высасывая тепло, душу, жизнь...
На плечо Фессу словно кто-то положил твёрдую руку. Как-никак он оставался некромантом. И мог использовать чужую смерть, чтобы пополнить собственные силы, как бы кощунственно это ни звучало. И чем мучительнее была гибель жертвы, тем больше сил открывалось некроманту, если он успеет вовремя.
Так, наверное, грифы, пожиратели падали, пируют над неживой добычей, невольно подумал Фесс. Фесс, Фесс, кем же ты сделался и где берёшь силы...
Однако выучка Даэнура сказалась - Фесс не дал предательской слабости распространиться дальше. Он будет сражаться как бы то ни было. И пока эти чудиша стоят...
Сила вольно вливалась в него, он словно бы и сам отрывался от земли, забывая обо всём, даже о столь некстати пробудившихся воспоминаниях, - и оттуда, сверху, видел сразу весь Кривой Ручей, мелькающие во дворах и подле домов серые тени, серый их фронт, надвигающийся на церковь, покосившуюся колоколенку, почерневшие перила, через которые перевалилось тело несчастного звонаря.
И нависшее над ним серое облако с притаившимся в его глубине живым черепом.
Тугая волна ярости поднималась в груди, соединяло вновь обретённой силой.
Неважно, где ты черпаешь силы, некромант, - важно на что ты их тратишь.
Фесс чувствовал, как за его спиной словно бы разеваются шеренги его собственных легионов, - и на сей раз его оружием не было мёртвое, ещё мертвее. Боль, страх, ужас конца, провала, когда душа расстаётся с телом, - все, что пережил бедолага-звонарь, обращалось сейчас в полную противоположность самой сути наступающих призраков.
Они были изгоями ещё при жизни, оставаясь таковыми и после смерти.
И сейчас против них поднималась, расправляя плечи, высокая фигура воина Тьмы, не той, что стала синонимом беды и горя, а той, что сулит отдых и покой.
Фессу показалось, что он сжимает в руках длинный чёрный клинок - не свой собственный меч, меч проклятого рыцаря, а словно бы размытую полосу абсолютного мрака, какого не сыщешь даже в самых глубоких гномьих подземельях. И эта полоса, не имевшая ни эфеса, ни острия, ни даже сколько-нибудь чётко очерченных граней, рухнула на ряды призраков, словно топор палача, от которого нет ни защиты, ни спасения.
Словно бы в удивлении, вынырнул из мглы всё ещё скалящийся череп - только для того, чтобы разлететься на тысячи осколков под ударом меча Ночи; призрак рядом с ним постигла та же участь. Фесс слышал беззвучные проклятия, чувствовал ужас призраков - да, осказывается, они тоже могли испытывать ужас, - и в тот же миг его настигла отдача его собственного заклинания.
Он и помыслить не мог, что это окажется настолько плохо. На него словно обрушился таранный удар, с легкостью смявший его защиту и отшвырнувший некроманта назад, к баррикаде Прадда и Сугутора.
В закатившиеся глаза хлынула Тьма. Та самая, из которой его звал к себе магический глас Салладорца.
"Теперь ты понимаешь? - сказала Тьма. - Тебе не устоять. Прими это как данность. Видишь, я говорю с тобой, я убеждаю тебя, я не пытаюсь сделать из тебя свою марионетку..."
"Нет, - так же беззвучно ответил он. - Ещё не время, Тьма, ещё не время. Я ещё жив. Я ещё хочу драться. Моя кровь пока ещё горяча. Я предпочту, чтобы её всю впитал песок какой-нибудь мёртвой пустыни, чем обращусь к тебе за помощью!"
"И напрасно, - сказала Тьма, голос её по-прежнему лишён был каких - либо чувств. - Со мной бы ты победил. Без меня ты проиграешь".
"Пусть это станет только моей бедой", - огрызнулся он, и тёмный занавес лопнул, пропуская вперёд штурмовые отряды боли.
Фесса скрутило в три погибели, на мгновение он ослеп и оглох - и не видел, как его чёрный меч, продолжая путь, обратил в ничто ещё трех призраков - после чего исчез, рассыпался дождём тёмных искр.
Сила была растрачена, сила ушла.
А что осталось - неотвязный шёпот двух знакомых голосов, твердящих и твердящих в унисон: "Найди Мечи... найди Мечи... найди Мечи..."
Вновь, как и в миг гибели Ирдиса Эваллё, - маски, маски, вы всё не унимаетесь! Какие мечи? Не знаю я и не слыхал никогда ни о каких ме...
Фесс внезапно похолодел. Посреди разгорающегося боя, рядом с наступающими рядами жуткой Нечисти, его пробил ледяной пот ужаса. Потому что он поймал себя на том, что и в самом деле начал вспоминать мечи. Точнее, Мечи.
Глубокий блеск горного хрусталя, плотная коричневатая рукоять, гибельный росчерк лезвия - все, он так старательно выжигал из собственной памяти.
И, наверное, в этот миг Фесс действительно вспомнил бы всё, если б не отчаянный крик Сугутора.
- Мэтр, очнитесь, мэтр!
Никакой посторонний звук вообще-то не в силах нарушить истинный транс волшебника, но лёгкие гнома похоже, совершили чудо.
Фесс очумело повертел головой, приходя в себя. Бой готов был вот-вот вспыхнуть вновь. Призраки подались назад, атака некроманта оставила в их рядах широкую прореху; и ещё, похоже, вырвавшихся из Серых Пределов сдерживало непонятное заклинание Джайлза. Правда, сам маг Воздуха выглядел неважно. Остекленевший взор, повисшие руки, смертельно бледное лицо - он явно не справился с откатом собственного заклинания.
А вот ведьма стояла, дерзко уперев руки в бока, и смотрела на подступающих врагов; её глаза горели бешеным зелёным огнём, так что даже Фессу стало не по себе. Гептаграмма на земле ярко пылала зелёным, и оттуда катился могучий поток Силы. Ведьма явно открыла какой-то портал, но вот откуда она черпала мощь? Насколько мог понять некромант в эти краткие секунды, это не было связано ни с одной стихией. Ритуальная магия? Заклятия рун и фигур? Самая первая магия, открывшаяся человеческому роду? Обращающая в нечто пригодное к использованию хаотично рассеянную повсюду Силу? Но, чтобы добиться такого эффекта, для начертания правильной фигуры потребовались бы месяцы изощрённых вычислений, наблюдений за движением звёзд и планет, учёт тысячи и одного фактора. А, кроме того, ни одна магия не может ожить без соответствующих предметов-ингредиентов, наделённых природными качествами улавливать или отражать магические энергии. Нет времени гадать, что же на самом деле учинила тут ведьма, потому что...
- Ну что, взяли? - звонким голосом выкрикнула ведьма, потрясая кулаками. - Идите, идите сюда, я вас угощу по-свойски!
И тут, к полному изумлению Фесса, неразумные, нерассуждающие призраки ответили - той, что вызвала их из-за Серых Пределов. Их голоса звучали словно громадный глухой хор, запертый где-то глубоко под землей, голоса, полные, с одной стороны, тоски и отчаяния, а с другой - такой ненависти к тем, кто до сих пор имеет наглость жить, что Фесс содрогнулся. Никакие неупокоенные, никакие зомби не сравнились бы с этими порождениями ужаса; и не приходилось сомневаться, что ждёт обитателей Кривого Ручья в случае если защитники деревни не устоят.
- Приди к нам... приди, Призвавшая... иди к нам. ты с нами, ты наша... открой нам путь... мы непобедимы с тобой... пойдём... к нам, к нам, к нам, Призвавшая!
Ведьма остолбенела и замерла. Гептаграмма под её ногами замерцала сильнее, яростное зелёное сияние рвалось наружу, словно ему не терпелось ринуться в бой.
- Мы отомстим твоим врагам, Призвавшая... - продолжал хор. - 
Отомстим им всем... пройдём от моря до моря... уничтожим всех, и они проклянут тот миг, когда родились на свет... погибнет весь их род, до двенадцатого колена... разве не этого ты хотела, Призвавшая, когда разжигала костёр?
Ведьма молчала. Все замерли. Ни Фесс, ни Джайлз сейчас не могли сражаться, отдав все силы своим заклинаниям; последняя надежда оставалась на ведьму - а она, неужели она заколебалась?!
Фесс заскрежетал зубами. Ну где оно, его последнее волшебство?...
"Не обманывай себя, - услыхал он. - Твоё последнее волшебство в лучшем случае покончит с еще полудюжиной призраков. А кто станет сражаться с остальными десятками? Сейчас ещё не поздно отступить, кинуть им кость, пусть расправляются с деревенскими - некромант, должен жить, чтобы остановить их после. Выбивать по одному, пока не изведёшь всех до единого!"
"Хорошо сказано, Тьма, - ответил Фесс. - Но дело некроманта - спасать других, а не себя..."
"Тогда почему ты боишься моих сил?"
"Бесплатный сыр бывает только в мышеловке", - некромант, посылая вперёд сплетённое наконец заклятье.
"Тебе решать..." - услыхал он нечто похожее на вздох, и голос Тьмы умолк.
Заклятье Фесса столкнулось со скалящимся черепом, соткалось в чёрный короткий кинжал, вдребезги разлетевшийся от удара в коричневатозолотистую "кость" призрака. Создание с визгом исчезло - но сам Фесс не упал только потому, что его подхватил под руку Сугутор.
И тогда нанесла свой удар саттарская ведьма.
Её крик потонул в яростном вое и свисте рвущегося из-под земли зелёного пламени. Клубящаяся волна охватила некроманта с головы до ног, и он закричал от мучительной боли - призрачное пламя обжигало не хуже настоящего. Но второе, магическое зрение не подвело - и он увидел, как горят и лопаются в колдовском огне зловещие черепа, распадаются незримым прахом бесплотные кости, вспыхнув в последний раз, гаснут горящие злобой глазницы, разлетаются рваными клочьями серые "тела" нечисти; кольцо зелёного огня стремительно расширялось, выжигая на своём пути всех призраков. Дочиста.
Отдача чужого заклинания оказалась настолько мощной, что корёжила и плющила даже Фесса; ведьма же, хотя должна была бы просто валяться на земле от боли, по-прежнему, как ни в чём не бывало, стояла с воздетыми кулаками, словно и не таранили её саму сейчас волны нечеловеческой боли.
"Да как же ей удаётся такое?!" - лишний раз поразился некромант.
Однако даже зелёное пламя, неведомо откуда вызванное ведьмой, оказалось бессильно поглотить всех до единого призраков, которые не пытались спасаться и бежать, в отличие от живых. Волны магического огня опадали, земля словно впитывала их - и очень, очень быстро последняя искра исчезла в чёрной осенней грязи.
Наступила страшная тишина. Уцелело никак не меньше половины призраков - около семи десятков. Они не испугались гибели и не побежали. Они по-прежнему стояли, плотно сомкнув ряды, - однако на сей, похоже, в разговоры враги вступать не намеревались
Фесс хорошо помнил лесной поединок - тогда его противник показал, что владеет магией не хуже само некроманта. И сейчас со всех сторон уже потянулись стремительно вытягиваясь, полчища ледяных копий - призраки качнулись, потекли вперёд, и Фесс вдруг остро и безнадёжно ощутил своё полное бессилие - примерно как и в тот день, когда погибал Арвест, разносимый в клочья Наследством Салладорца, в то время как он Фесс, только и мог что уносить ноги, нарушая собственную заповедь - 
"некромант не спасается, он спасает".
Кажется, он даже застонал, метнул вперёд сотканное из праха кольцо, с непонятной мстительностью увидел разлетающийся в клочья череп; а в следующее мгновение ему стало уже не до атак. Отбивать направленные в него со всех сторон ледяные копья оказалось почти непосильной задачей.
- Падайте, вы! - успел крикнуть Фесс гному и орку, так и торчавшим возле своей баррикады.
Прадд словно бы даже ничего не услышал - а вот гном, напротив, ответил - с яростным рёвом метнул малую секиру навстречу атакущим; за оружием, разматываясь, потянулась тонкая серебристая цепочка. Еше в полёте железо вспыхнуло слепящим, нестерпимо ярким пламенем, рассыпая вокруг себя рои рыжих брыз, словно под ударами кузнечного молота.
Однако, прежде чем окончательно распасться черно-синей, словно вороново крыло пылью, секира врезалась в череп, глумливо распахнувший свою пасть, над замершей деревней пронёсся не то вой, не то стон. Призрак сгинул, а Сугутор несколько ошалело уставился на оплавленный конец цепочки.
Глядя на него, Прадд тоже поднял оружие, но тут призраки взялись за своих врагов уже всерьёз.
И Фесс, и опомнившийся Джайлз вертелись волчком, отбивая нацеленные в них незримые острия. На ведьму призраки как будто не обращали никакого внимания, на старика-священника тоже.
"Долго нам не продержаться", - мелькнуло в голове Фесса. Силы некроманта таяли, а призраки само собой, не выказывали ни малейшей усталости. И вполне возможно, ученик Даэнура встретил бы здесь свой конец, если бы судьба вновь не метнула свои кости.
Что произошло, Фесс в первый миг не понял. Ряды призраков внезапно дрогнули, смертоносный дождь прекратился. Серые шеренги как-то очень уж быстро потянулись прочь, к домам и дворам, однако ушли недалеко.
На пустой колокольне сам собой вновь мерно ударил колокол. Тело звонаря по-прежнему перевешивалось через перила, и сам колокол как будто бы висел неподвижно - однако его набатный голос разносился далеко окрест, и звуки эти, казалось, вселяли в призраков неизъяснимый ужас. Не разверзались небеса, облака не начинали истекать огнём - творилось нечто куда более страшное, потому что Фесс внезапно ощутил мерные шаги тяжёлой и недоброй силы, в чём-то казавшейся сродни тому волшебству, что пустил в ход Эбенезер.
А потом в набатный гул вплелся мерный многоголосый хор, мужские голоса тянули одну из литаний Спасителя, и Фесс с более чем смешанными чувствами понял, что к месту схватки подоспела Святая Инквизиция.
Инквизиция. Они бежали от неё через кошмар арвестского истребления, они бежали через Нарн, прошли через схватку с Дикой Охотой; потом, договорившись с Игаши, Фесс решил было, что на время, пока скрипят тяжёлые колеса аркинской бюрократии, некую безопасность себе и своим спутникам он обеспечил; однако сейчас сюда подходили явно не провинциальные экзекуторы, привыкшие хватать и посылать на костры "еретиков", неважно, подлинных или мнимых, но теряющиеся при встрече с настоящим малефиком, - в Кривой Ручей вступали инквизиторы отборные вышколенные и скованные железной дисциплиной, может даже присланные из самого Аркина, - справиться с ними стало бы трудной задачей, будь Фесс даже совершенно свеж и не вымотан схватками последней ночи.
Призраки завопили. Именно завопили от нестерпимого ужаса, словно простые смертные. Те, кто вернулся из-за Серых Пределов, похоже, успели познать нечто страшнее телесной смерти.
Среди прорех в сером строе замелькали белые и чёрные рясы - толпу призраков окружала настоящая цепь отцов-экзекуторов разных рангов. Призраки заметались, словно рыба в садке или куры в курятнике, заметившие приближающегося хорька. Но поздно - их словно бы окутала невидимая сеть, стягивавшаяся всё туже и туже.
Из рядов инквизиторов внезапно появилась невысокая фигура в сером плаще, единственная одетая, как велят уставы. Спереди на плаще красовалась знакомая эмблема - сжатый кулак на красном поле, а один глаз инквизитора закрывала белоснежной чистоты и свежести косая повязка.
Фесс только и смог что разинуть рот. Вот тебе и на! Отец Этлау собственной персоной! Значит, вырвался как-то из арвестского кошмара, сумел выжить... и ещё - сумел набраться сил.
Этлау шагал, небрежно раздавая направо и налево благословляющие жесты, обычные для всех верующих пасителя, - но от каждого его благословения удостоившийся сей чести призрак с воем исчезал, земля всасывала его, словно песок воду. Ни одно из поднятых заклинанием ведьмы созданий не попыталось сопротивляться - они лишь выли и метались в паническом ужасе. И, странное дело, как бы ни были кошмарны и отвратительны их деяния, на миг Фесс ощутил к даже нечто вроде жалости. Уж больно происходящее смахивало на избиение безоружных.
- И тебя не обойду благословением, сыне - услыхал Фесс неторопливое бормотание экзекутора. - Никуда вы не денетесь от воли Спасителя и канете во Тьму Нездешнюю, где и пребудете в муках несказанных до скончания времён, и даже Спаситель не станет вам спасением... да, да, братец, и тебя не пропущу никого не забуду, всех благословлю... всех до единого. так что не суетитесь, не толкайтесь, моего благословения на всех хватит...
На замерших Эбенезера, ведьму и Фесса со спутниками отец - инквизитор Этлау не обратил сперва никакого внимания. Только подойдя почти вплотную, он неожиданно дружески кивнул некроманту - так, словно они расстались лишь вчера:
- А, рад видеть, рад видеть, мэтр Неясыть... хвала Спасителю, что вы в добром здравии... - Скрипучий голос инквизитора не изменился, но сейчас он звучал - Фесс готов был поклясться - вполне дружески.
- И вам здравствовать, - ошарашенно ответил некромант.
- Моё почтение, брат Эбенезер, - приветливо поздоровался с молодым магом инквизитор.
- Припадаю к стопам вашим, святой брат... - слабым голосом еле-еле отозвался Джайлз, весь трясясь от ужаса - чего не было ещё минуту назад, когда они втроём держали оборону против серой орды и притом с более чем призрачной надеждой выйти из этого сражения живыми.
- Ну уж, право слово... - усмехнулся Этлау, продолжая мерно шагать по площади и обращая призраков в ничто. - Я сейчас, господа. Осталось совсем много...
- Кажется, мэтр, нам пора уносить ноги, - услыхал Фесс горячий шёпот Сугутора. - Эта курва выжила, не знаю уж как, но выжила, да ещё вдобавок колдует что вся твоя Академия, "кольцо" составившая... Идемте, мэтр, идёмте, вон там уже и призраков нет, и деревня цела останется... что нам теперь тут делать?
Фесс скрипнул зубами. Гном был кругом прав. Появление Этлау, да ещё с такими силами, равных которым Фесс не чувствовал ни в милорде ректоре Анэто, и даже в Мегане, хозяйке Волшебного Двора, не сулило добра. Некромант не имел желания вступать сейчас в какие бы то ни было беседы с инквизитором, даже если бы самому Фессу это ничем и не угрожало (в чём он, само собой, сомневался).
Но похоже, милорд мэтр Этлау был на этот счёт дpyroro мнения. Его подручные быстро и споро сомкнули ряды, беря всех пятерых в плотное кольцо, - и Эбенезер Джайлз как-то боком-боком, но подобрался поближе к Фессу, точно надеясь на защиту.
А старик-священник всё молился и молился и, похоже, вообще не замечал ничего вокруг себя.
Когда исчез, растворился, скрылся под землёй последний призрак, Этлау остановился. Буднично вздохнул, отряхнул руки и устало зашагал обратно. Прямо к Фессу.
Справа от некроманта стоял Джайлз, не зная, куда Деть трясущиеся руки. А слева - слева от Фесса неслышной тенью возникла саттарская ведьма. Некромант мимоходом взглянул на неё - в лице ни кровинки, а глаза...
Фесс скорее предпочёл бы в одиночку схватиться со всеми перебитыми
Этлау призраками, чем смотреть в эти глаза. Нечто глубже и страха, и ужаса, и ненависти, и обречённости, нечто выше и тяжелее всего этого читалось в глазах ведьмы, и, не в состоянии вынести её вгляд, Фесс отвернулся.
"А ведь я давал ей Слово..."
Прадд и Сугутор, несмотря ни на что, оружия не опустили. Кажется, эта пара готова была драться с целым светом.
Видно было, что победа, на вид такая лёгкая, тем не менее далась Этлау недёшево. Он еле волочил ноги и, казалось, вот-вот упадёт. Лицо стало серо-землистым, единственный глаз ввалился так глубоко, что неприятно было смотреть на зияющую дыру глазницы. Инквизитор тяжело и с присвистом дышал, пару раз даже пошатнулся из стороны в сторону, но, несмотря на это, повелительным жестом заставил остановиться пару было двинувшихся ему на помощь монахов в белых рясах.
- Вот и встретились, мэтр Неясыть, - с трудом проговорил Этлау, останавливаясь напротив некроманта. - Признайтесь, не ожидали меня здесь увидеть? Думали, наверное, сложил этот изверг-изувер голову свою в Арвесте - туда ему и дорога?
- К чему эти слова, отец Этлау? И, кажется, мы ведь были на "ты" одно время?
- Были, мэтр Неясыть, - кивнул экзекутор. - Я пока ещё не жалуюсь на старческое расслабление памяти. Увы, то, что случилось потом... твоя война со Святой Инквизицией...
- Я спасал своих! - резко ответил Фесс. - И вообще, Этлау, я не понимаю, чего ты хочешь. Пришёл говорить - говори. Нет - делай своё дело и дай мне сделать своё. Напомню тебе, что я здесь не просто так, а по договору с преподобным отцом Игаши, инквизитором Саттара!
- Преподобный отец Игаши уже больше не преподобный, - сладко улыбнулся Этлау, и мелкие зубы его сверкнули, словно у ласки. - Игаши расстрижен, лишён сана и отправлен замаливать свои грехи в... словом, в одну далёкую северную обитель.
Фесс сжал кулаки:
- Ты упёк его, потому что он заключил со мной соглашение?
- Именно, мэтр Неясыть, именно, - фиглярски поклонился Этлау. - 
Именно за это. Святая Церковь и Святая Инквизиция не вступают отныне ни в какие сделки с Тьмой, даже из самых лучших побуждений. Энциклика Святого Престола вышла только что. Игаши о ней не знал, и потому жизнь ему оставили, как и возможность просить Спасителя о прощении. А сюда я пришел исправить его, Игаши, ошибку...
- Ты хочешь сказать, что явился арестовать меня? - покойно спросил Фесс, прикидывая, куда и как он нанесёт один-единственный удар, чтобы тот наверняка оказался смертельным. В магическом поединке Этлау, похоже, сейчас легко возьмёт верх... Знать бы ещё, как ему такое удалось...
- Тебя? О нет, мэтр Неясыть, тебя я арестовывать не собираюсь... пока не собираюсь, хотя, бесспорно, есть за что. Ты совершил нападение на святых братьев, ты убил многих из них, равно как и тех, кто им помогал... ты укрыл приговорённых от справедливого возмездия. Но при всём при том в Арвесте ты дрался как герой, не побоюсь этого слова... и потому тебя решено простить, В конце концов, чего же ещё ждать от заложившего свою душу Тьме некроманта... Ты сам встретишь свою судьбу, и посмертное возмездие будет куда ужаснее, чем любая мыслимая кара властей земных. А поскольку некроманты всё-таки пока ещё нужны - я не могу поспеть всюду, - тебе позволено будет уйти отсюда невозбранно. Иди на все четыре стороны, Неясыть. Ты защищал мой родной город, и потому я дам тебе уйти. На этот раз. Но смотри, следующая наша встреча станет для тебя последней.
"Какая речь", - чуть было не сорвалось с языка Фесса. "Следующая наша встреча станет для тебя последней"! Можно подумать, встреча некроманта с инквизитором когда-либо сулила для первого что-то хорошее.
- Собственно говоря, я собираюсь разбираться не с тобой, мэтр
Неясыть, - сказал Этлау, переводя взгляд замершую подле Фесса ведьму. - Я пришёл арестовать и предать справедливому суду её, - резкий кивок. Острый подбородок указывает на ведьму, и в тот же миг рядом с ней появляются четверо экзекуторов в низко надвинутых капюшонах. Они застыли, подобно статуям, они не коснулись ведьмы даже пальцем но Фесс мгновенно ощутил ледяные невидимые цепи, опутавшие несчастную.
Ведьма уронила голову. Сопротивляться она не пыталась.
"Ну вот, - подумал Фесс. - Ещё один поворотный миг. Ты дал Слово этой бедняжке - а сейчас только и можешь смотреть на неё с сочувствием. Её сейчас поволокут прочь и, без всякого сомнения, приговорят к сожжению, - и ты - её последняя надежда. И ты стоишь чурбан чурбаном, потому что столкнулся с волшебником превосходящим тебя на голову..."
Этлау слабо шевельнул пальцами - наверное, нечто вроде команды "Увести!", потому что ведьму тотчас же поволокли прочь - и на сей раз повернулся к Эбенезеру.
- А с тобой, брат, у нас будет отдельный разговор, - проскрипел он более чем неприятным голосом. - Но после, после того как я разберусь с ведьмой. Пока оставайся здесь и не вздумай покинуть пределы Кривого
Ручья!
Вообще-то маги и волшебники, прошедшие обучение в Ордосе, были неподсудны и неприкасаемы для Инквизиции, и пока никто в Эвиале, даже Аркин, не смог изменить этого порядка вещей. Этлау плевал на эти порядки, плевал настолько явно и откровенно, что даже вусмерть запуганный Джайлз попытался сопротивляться.
- Разве я подлежу вашему суду, святой брат. - Это было сказано дрожащим и срывающимся голосом, однако для Эбенезера подобное равнялось чуть ли н открытому бунту, и потому Фесс даже мысленно ему зааплодировал.
- Подлежишь, подлежишь, - злорадно ухмыльнулся Этлау, извлекая изпод плаща какой-то свернутый в трубку свиток. - Разве не вступил ты по воле отца Марка в ряды Святой Инквизиции на время выполнения этого задания? И, значит, за всё совершённое во время твоего пребывания в наших рядах ты должен держать ответ! Здесь и сейчас, передо мной!
Фесс нашёлся бы что ответить, - например, что дело саттарской ведьмы закончено, раз она - в руках церковного правосудия, и, следовательно, статус члена Святой Инквизиции для Джайлза утрачивает силу, и, собственно говоря, маг уже собирался это сказать, однако бедняга Эбенезер не выдержал. Шумно всхлипнул не стесняясь, вытер нос рукавом и, повесив голову, уныло потащился прочь. Рядом с магом Воздуха тотчас возникла пара экзекуторов.
- Ну а вам, по-моему, пора, - невозмутимо сказал Этлау, поворачиваясь к Фессу спиной. - Саттарская ведьма схвачена, вас больше ничто в Кривом Ручье не задерживает. Хотя, конечно, никто не может запретить вам остаться и присутствовать на суде.
- На суде? - поднял брови Фесс.
- Конечно, - невозмутимо кивнул Этлау. - Какие бы преступления ни совершило чадо Святой Матери, оно заслуживает справедливого суда. Под моим председательством, конечно же. - Он ухмыльнулся, и от этой его ухмылки Фессу стало не по себе. Никуда ты не делся, отец Этлау, тот самый, что с таким наслаждением предавал пыткам и мучительной смерти двух несчастных прелюбодеев в Больших Комарах...
- И когда же суд? - медленно спросил некромант.
- Завтра в полдень, конечно же, - невозмутимо ответствовал отец Этлау.
- Зачем тянуть, приумножая тем самым страдания подсудимой?
- Хорошо. - Лицо Фесса сделалось совершенно каменным. - Я хотел бы присутствовать. У неё будет защитник?
- Конечно. - Улыбка Этлау, как никогда, напоминала сейчас волчий оскал. - Почтенный отец Мериду, зкзекутор третьего ранга...
- Я бы хотел говорить в её защиту, - резко и твердо сказал Фесс.
Улыбка Этлау расползлась почти что до ушей.
- Говорить? В её защиту? И только? Почему бы тебе, некромант, не поднять силы Тьмы? Почему бы вступить со мной, ублюдком, садистом и убийцей Этлау, в честный - или нечестный, - но открытый бой? Ты ведь один раз уже проделывал нечто подобное. Я помню арвестский эшафот. - Щека инквизитора дёрнулась. - Когда тебе надо было выручить своих, ты пошёл на всё. А теперь ты собираешься всего-навсего "говорить в её защиту"? Не слишком ли мало, некромант?
- А тебе хотелось, чтобы я пошёл на большее, Этлау? - нашёл в себе силы рассмеяться в лицо отцу-экзекутору Фесс. - И вновь оказался бы на пути у Святой Инквизиции?
- Но ты и так у неё на пути, - резонно возразил Этлау. - Ты неизбежно встанешь у нас на пути. Не на моём, быть может, на чьём-то другом... но встанешь неизбежно. Поэтому я и не испытываю сомнений, отпуская тебя сегодня. Пройдёт совсем немного времени, и твой путь окончится, некромант. И притом без всякого моего участия. А сейчас - прощай до завтра, мне надо отдохнуть. А говорить завтра ты можешь... конечно, отчего нет. Только постарайся не слишком раздражать святых братьев. Они не я, могут неправильно понять. Так что следи за своим языком, некромант. Как ты понимаешь, кое-что изменилось. И тебе уже не справиться с нами, некромант, не справиться никак, как стальной меч не перерубить тонким прутиком.
Сказав это, Этлау окончательно отвернулся от Фесс и медленно заковылял прочь.
Фесс молча смотрел ему вслед.
Да, силён стал, проклятый... Когда некромант с Праддом, Сугутором и Атликой прорывались из Арвеста, выстоять против натиска множества инквизиторов могло заклинание Фесса, обращённое к шести Темным. Аххи, Дарра, Укаррон, Зенда, Шаадан, Сиррин - шестеро Тёмных Владык, не имеющих, правда, никакого отношения к сакраментальной Западной Тьме. Тогда это заклятье - одно из самых мощных, что когда-либо пускал в ход Фесс, спасло ему жизнь, но сейчас, как он четко понимал, едва ли и колыхнуло бы полы серого инквизиторского плаща.
Наверное, это могло б послужить признаком зрелости его как волшебника - умение безошибочно и молниеносно просчитывать вероятность успеха того или иного заклинания, вот только от подобного умения становилось донельзя тоскливо. Уж лучше слепо броситься в бой, надеясь на удачу, чем холодно подсчитывать шансы, потому что именно с подсчёта шансов начинается путь к "в это я вмешиваться не стану, ведь всё равно ничем помочь не смогу...".
- Идёмте, милорд мэтр, - услыхал Фесс голос Прадда - непривычно подавленный и тихий. - Идёмте, мэтр... не стали вы с Этлау драться сейчас и правильно сделали, одолел бы он нас, проклятый...
Некромант вздрогнул - орк словно бы прочёл его тайные мысли.
- Пошли, - вздохнул Фесс. - Завтра у нас трудный день, друзья мои...
- Милорд мэтр, а как же с девчонкой этой, ведьмой саттарской, значит? - встрял внезапно Сугутор. - Вы ведь ей как-никак слово давали... негоже её в беде бросать!
- Ты, что ли, гноме, ей слово давал? - загремел Прадд. - Мэтра это дело, с него спрос будет, не с нас, так что помалкивай!
- Прадд... погоди, - поморщился некромант. - О таких вещах на улице не говорят... да ещё когда вокруг отцов-экзекуторов что пчёл в улье. Уйдём отсюда.
Фесс прекрэсно понимал, что ни один дом в деревне не даст им прибежища - трое спутников отправились в поля, отыскали там одинокий сенной сарай, к счастью, до половины забитый сухими скирдами. Гном с орком переворошили всё вокруг, подняли облако пыли, выгнали под начавшийся дождь несколько крысиных семейств, но ничего подозрительного не нашли. Потом, пока гном управлялся со скудным ужин из оставшихся припасов, Фесс долго очерчивал вокруг строения один защитный круг за другим. Если Этлау и в самом деле владеет теперь такой мощью, неразумно надеяться только на обычные сторожевые заклятья
Наконец всё устроилось. Некромант окружил сарай семью зачарованными кругами, за каждый из которых наставник Даэнур точно бы поставил ему зачёт за весь семестр без всяких испытаний. Сугутор и Прадд хором заявили, что магия, мол, хорошо, а доброе полено лучше, - соорудили над входом какое-то сооружение из растяжек и импровизированных блоков, подтянув к самому потолку здоровенное бревно, подобранное у стены сарая.
Невзирая на окружавшие их груды сухого сена, Сугутор разжёг костерок. Всё как-то, мол, веселее. И лишь когда забулькал мятый и закопчённый до последней крайности котелок, гном решился начать разговор.
- Так всё-таки, милорд мэтр, что будем с ведьмой делать? - Маленькие глазки Сугутора смотрели на Фесса прямо в упор - взгляд не слишком-то свойственный наёмному слуге, кем "по сказке" числился гном.
- Что ты пристал, гноме? - вновь встрял орк. - Не видел, кем Этлау из арвестского кошмара выбрался? Не видишь, что у него силы сейчас - точно воды в ведре, из колодца только что вынутом? Потом-то, пока несёшь, подрасплескаешь, но сейчас-то оно до краев полно!..
- Вот именно, - мрачно кивнул Фесс. - Верно Прадд сказал - Этлау сейчас и впрямь полон до краев. Не знаю уж, откуда у него эта сила, что за заклинания: если это и святая магия, то уж больно какая-то непонятная. Я с такой никогда раньше не встречался - впрочем, я со многим тут ещё не встречался.
- Так что же, милорд мэтр, - напирал гном, - умирать девченку бросим? Сожгут ведь её изверги...
- Она, Суги, и спма хороша, - возразил Прадд. - Какое заклинание отмочила! Если б не Этлау, так давай прямо скажем - выпустили б нам сегодня кишки и не поморщились. А вслед за нами - и всему здешнему люду. А виноват-то кто? Не ведьма разве? Не надо ее спасать, я так думаю. Пусть своё получит. А то, понимаешь, развелось их тут... чаровниц доморощенных:
Гном выразительно повел плечами, скорчил жуткую гримасу - и, не говоря ни слова, выжидательно уставился на Фесса.
- Все это, друзья мои, и так ясно. Не ясно только, что делать. Петому что: тихо, Сугутор, пожалуйста! - потому что мне сейчас с Этлау не справится. Просто не справится, как никому не под силу загасить солнце. Даже если я:
"Даже если ты обратишься ко мне?" - мягко прозучал знакомый голос.
"Подслушивать нехорошо. - С каждым разом у Фесса оставалось всё меньше и меньше пиетета перед его загадочной собеседницей. - И вообще, зачем я тебе нужен? Я когда-нибудь получу на это чёткий ответ?.."
"У тебя же была книга Салладорца, - пришел ответ. - Ты сам отказался от того, чтобы прочесть ее. Иначе ты не задавал бы мне сейчас подобных вопросов".
"Ну, не прочитал и не прочитал, - упрямо стоял на своём некромант. - 
Ответь ты сейчас, и ответь четко!"
Однако Тьма на сей раз промолчала. Она не ушла, Фесс чувствовал её почти что невесомое касание, но отчего-то решила не отвечать.
"Ну, как знаешь", - мысленно сказал ей Фесс, возвращаясь к разговору с друзьями.
Конечно, он храбрился. Никто ещё не дерзал разговаривать с Тьмой в таком тоне, да и кто решался вообще разговаривать?.. Но Ей, вечной молчальнице отчего-то вдруг стало что-то нужно от него, и некромант позволил себе говорить, словно с обычным человеком.
Но всё-таки чувство оставалось неприятным - словно за каждым твоим словом, каждой мыслью и жестом неотрывно следит Её взгляд; спрашивается, зачем и для чего?..
Усилием воли Фесс согнал подступившее наваждение. Его спутники молча ждали, глядя на него поверх пляшущих язычков огня.
- Я удивлён, - отрывисто начал некромант. - Скажу больше - я поражён, я растерян, все, что угодно! Мы бежали через горы и Нарн, чтобы уйти от инквизиторов, - и угодили прямо к ним в кубло. Этлау, гасящий призраков одним только благословением, мыслимое ли дело? Я в недоумении, друзья. Ведьма схвачена. Джайлзу, кажется, тоже придётся несладко. Давайте решать, что станем делать, потому что ситуация не безвыходная - Этлау предложил нам убираться восвояси, и я отчего-то верю, что своё слово он не нарушит. Попытаться нас схватить он мог ещё на площади...
- Может, он просто уверен, что сможет сделать это в любой момент? - предположил Сугутор. - Мы ему таки изрядно натянули нос... ещё в Арвесте. Такая гиена может до-о-олго месть готовить...
- Во-во, - поддержал гнома Прадд. - Нет, милорд мэтр, мы своё дело тут сделали. Нас инквизиц наняла ведьму словить - мы им её, считай, представили, хотя и последнее это дело, скажу я вам, кого бы ни было отцам-экзекуторам отдавать...
Фесс хмуро пожал плечами:
- Ведьма ничем не лучше тех же зомби, Прадд. Если она и вправду крадёт детей - так почему её жалеть? Зомби, в конце концов, тупы и безмозглы, а вот ведьма - наоборот.
- А кто доказал, что она крала детей? - возразил Сугуторю - Не-ет, милорд мэтр, я к словам инквизиторов веры не имею. Они, как известно, соврут - недорого возьмут. Игаши сказал? А он сам видел? Или только в свитки смотрел? А в свитках тех много понаписать можно.
- Так что ж, разбираться, крала - не крала? - зарычал Прадд. - До
Спасителева перевоплощения не закончишь, гноме!
- Стойте. - Фесс поднял руку. - Всё уже сказано. Дальше будем только повторяться. Помолчите теперь оба и дайте подумать. Что вы хотите, я понял. Прадд предлагает уйти, Сугутор - попытаться отбить ведьму.
Верно?
- Ничего подобного, милорд мэтр! - возмутился гном. - Я только то имел в виду, что опять вы, мэтр, ей Слово дали, и потому, если дадим ей просто так погибнуть, то вроде как нехорошо получится, но, с другой стороны, поелику спасти её всё равно невозможно...
Даэнур долго и упорно учил своего подопечного не поддаваться обычным человеческим чувствам - особенно после той драки с
Эвенстайном и Бахмутом, но, похоже, Фесс этот раздел некромантии усвоил всё же не на "отлично".
Правда, глаза у хитрого гнома сейчас блестели, пожалуй, чересчур хитро, но Фесс слишком рассвирепел, чтобы обращать на это внимание.
- Слушай меня, гноме, и ты, орк, - зарычал он, склоняясь к спутникам. - За ведьмой - должок. Дикую Охоту как-никак именно она запустила, и через нее Ирдис погиб. Да, я ей тоже Слово дал... и потому нам её у отцов святых надо отбить. Что с ней потом сделаем, уже наша забота. Может, с духом эльфа сведём, и пусть он решает...
- Разве милорд мэтр когда-нибудь уходил от прямых решений? - негромко проговорил Сугутор, глядя прямо в глаза Фессу.
Это было совсем уже из ряда вон. Гном отбрасывал личину грубоватого, но верного слуги, для которого воля хозяина - закон. Но кое в чём он был прав - никогда ещё он, Фесс, не бежал от опасности. Не побежит и на этот раз. Хотя, конечно, надо понять - для чего гному так нужна эта самая ведьма?
- Для того, милорд мэтр, что, ежели второй раз вы Слово некроманта нарушите, не попытаетесь даже ведьму эту отбить, не будет нам больше ни в чём удачи, отвернётся судьба от нас, на каждом корне спотыкаться будем... У нас в горах так говаривали: первый раз отступишь - ничего, берегись второго раза!
Фесс пристально взглянул на гнома. Не так прост этот Сугутор, очень непрост, и кто знает, что кроется под его личиной рубахи-парня?
...Впервые за всё время странствий с орком и гномом на сердце некроманта лёг рубец недоверия.
Но вслух Фесс сказал:
- Да, Сугутор. Мы попытаемся отбить саттарскую ведьму.
Прадд громко застонал и схватился за голову.
- Завтра, во время суда. Слушайте меня внимательно. Этлау силён, это факт, и я не знаю, как он обрёл эту силу, но одна из аксиом некромантии гласит: неуязвимого не существует. Чем выше, сокрушительнее мощь, тем больше шансов нам найти слабое место. Надо поступить так...
...На ночлег они устроились в том же самом сарае. Уже погружаясь в сон, Фесс почувствовал, как к их прибежищу подобралась пара наблюдателей - Этлау тоже не забывал показать, кто здесь хозяин.
- Не обращайте внимания, - посоветовал Фесс своим спутникам. - 
Пусть пялятся. Всё равно ничего не увидят и не услышат - если, конечно, самого Этлау сюда не притащат.
...Однако сам отец-экзекутор первого ранга появиться, конечно же, не соизволил.

* * *

Молился я истово, как только мог. Прав, кругом оказался брат Этлау - отец Марк и в самом деле даровал мне место в рядах Святой Инквизиции, и действительно, становился я на это время ей подсуден; и мелькнула у меня, признаюсь, одна не слишком благонравная мысль: "А не проделал ли отец Марк это специально, чтобы потом на меня управа нашлась?" Но постарался я ересь сию елико возможно быстрее отринуть.
После того как, устыженный братом-экзекутором Этлау, ушёл я с площади, проливая горькие слезы над своими пороками и несовершенствами, рядом со мной оказались двое инквизиторов.
- Тебе сюда, брат, - весьма недобрым голосом сказал один мне, когда мы оставили позади площадь. - Сюда, сюда, направо, 
Я увидел обычный деревенский дом, сейчас, правда, заполненный святыми братьями. Меня провели через низкие тёмные сени внутрь.
В горнице на лавке в красном углу сидел пожилой инквизитор, никак не ниже первого ранга, в серой рясе с алой эмблемой ордена спереди. По сторонам я увидел ещё шесть или семь братьев - мне показалось, что все они вооружены или, по крайней мере, держат наготове боевые заклятья. Святую магию я мог распознавать неплохо и едва ли сейчас ошибался.
Но тогда... это значит, что они видят во мне врага? Ноги мои подкосились, и я почти что рухнул на лавку. Дверь за моей спиной захлопнулась, и двое приведших меня братьев встали по обе её стороны, словно я собирался бежать.
- Так-так, - медленно проронил старший инквизитор, пристально и недобро глядя на меня. - Так вот, значит, ты какой, брат Эбенезер... прискорбно, весьма прискорбно видеть тебя в нынешнем твоём состоянии... весьма.
Он сделал паузу. Я чувствовал, что обязательно должен что-то сказать, ну хоть что-нибудь, не молчать, но все слова внезапно застряли у меня в горле. Все что смог, - каким-то жалким жестом поднять перед собой обломки посоха святого Ангеррана.
- И об этом мы поговорим тоже, - ледяным тоном сказал старый инквизитор. - Сломать такую реликвию - не шутка! Тебе был доверен посох самого: а ты... - И он махнул рукой с таким видом, что мне захотелось немедля наложить на себя руки, хотя это и есть ужасный грех перед Спасителем.
- Но, отец... это не я... - вырвалось у меня, и к страху тотчас же прибавился стыд - настолько жалко и заискивающе это прозвучало.
- Не ты? - строго воззрился на меня инквизитор. - А кто ж тогда?
- Гном... это гном... тот, что с некромантом... он перерубил мне посох... я попытался защититься... они на меня напали... хотели, чтобы я перестал разыскивать ведьму... и я... закрылся посохом святого... думал, он поможет мне одолеть слуг Тьмы... а посох... посох... - На глаза у меня навернулись непрошеные слезы, голос сорвался.
Но старого инквизитора это совершенно не тронуло.
- "На меня напали!" - зло передразнил он меня. - А чего же ты ждал - что эти изверги, эти мрака отродья тебе руку протянут?! Не имел ты права святую вещь под их проклятую сталь подставлять! Первым ты должен был атаковать, понимаешь или нет, дубина стоеросовая, первым, и не ждать, пока они сами свои делишки обделают!
Я смиренно опустил голову. Возразить было нечего. Конечно, святой отец кругом прав. Не должен я был ничего говорить. С порождениями Тьмы в разговор не вступают. Их поражают Силой и Словом Спасителевым.
Поражают...
Но разве они поразили меня, когда имели такую вожность? Некромант протянул мне руку - из страха? Нет, он не боялся никого и ничего. Во всяком случае, а не смог бы сказать, чего он бы испугался. Даже явление отца Этлау в силах тяжких не заставило некроманта вздрогнуть. Он не дрожал. Когда мы шли по следу ведьмы, когда столкнулись в бою с неведомым призраком... именно он, некромант, встал у него на дороге. А ведь мог бы, к примеру, и мной откупиться... Мог бы откупиться... Так что ж, кланяться в ножки всякому, кто тебя не убил?!
Я молчал. Ничего не мог сказать. Ничего не мог возразить.
- Ладно, чадо моё, к посоху мы ещё вернёмся, как я уже сказал. Разберёмся теперь с твоими спутниками. Почему ты, воин Спасителя, оказался вместе с ними?
- Потому что они тоже охотились за ведьмой... - пробормотал я.
- А ведомо ли тебе, чадо, что все добрые дети Святой Матери нашей не должны поддаваться на прельщения слуг Мрака? Не принимать руки протянутой? Не вставать рядом? Не тому разве тебя учили?
- Никак нет, святой отец, - выдавил я. - Не было формального запрета с ними говорить...
- Ох уж мне этот Ордос, - покачал головой инквизитор. - Очевидного не понимают... Значит, чадо, считаешь ты допустимым вместе со слугой Мрака одно дело делать? Его помощь принимать? Ему самому помогать?
- Но, отец, - попытался я возразить, - факультет малефицистики существует в Академии давным-давно: нигде не было сказано, что с теми, кто его прошел нельзя ни говорить, ни одно дело вместе делать...
- Не сказано! - горько вздохнул старый инквизитор. - Теперь уже сказано, в новой энциклике Святотого Престола, но неважно. Значит, считаешь ты допустимым от Мрака помощь принимать?
В груди у меня стало совсем холодно и нехорошо. Кажется... похоже... ведёт святой отец дело к тому, чтобы меня в ереси обвинить?
А он всё смотрел на меня, пристально так и нехорошо, очень нехорошо, что мне грешным делом захотелось, чтобы оказался рядом пусть даже тот самый некромант со своими гномом и орком, потому что ними-то всё выходило и проще, и понятнее...
Подумал я так и сам тотчас же испугался. Это что ж такое получается? Я и в самом деле в ересь впадаю? Сам к себе Тёмных призываю?!
И так я от этого испугался, так закрутило мне это голову, что, не разбирая, что и почему, ответил старому инквизитору на последний его вопрос: "Да".
Он аж подскочил. Лавку опрокинул. Чуть лампаду не загасил.
- Да?! - загремел. - Значит, признался?! От Тьмы помощь приемлешь?! Сюда её призываешь? Её мессии дорогу расчищаешь?! Да на костёр тебя, смутьяна, еретика, отпадника!
- Нет, нет, святой отец! - завопил я, поняв, какую глупость сморозил. - Никак нет! Ошибка то у меня вышла! Не то хотел сказать! С перепугу я! Страшно мне стало! В уме помутилось! Нельзя, нельзя Мраком пользоваться! И с Тёмными тоже нельзя... грешен я, святой отец, виновен, паки и паки виновен!..
Наверное, громко это у меня получилось, потому что даже стражники - монахи у дверей уши себе позажимали.
Отец-экзекутор сел обратно. Посмотрел на меня, внимательно так посмотрел, я бы даже сказал - строго, но с участием.
- Так ведь, чадо моё, небось сам Тёмный тебя-то с пути истинного и сбил? - мягко сказал он. - Он небось тебе мысли прельстительные внушал... или трактаты какие давал читать... скажи мне, как на исповеди, - давал что читать? Речи прельстительные вел?
Внутри у меня всё сжалось. Понял я всё - не нужен я отцам святым, они и в самом деле под некроманта копают... И - странное дело! - сюда вот шёл, казалось мне: встречу Даэнурова ученичка на кривой тропинке - рука не дрогнет в спину его молнию всадить. А сейчас не требуется от меня никаких молний ни в кого пускать, а всего-то и нужно, что отцу святому
"да" ответить...
Не могу ответить. Рта открыть не могу. Словно губы кто смолой залепил.
- В глазах твоих, чадо моё, ответ читаю, - ухмыльнулся инквизитор. И свиток развернул большущий. - Значит, так и запишем: "Со слов достопочтенного Эбенезера Джайлза, мага, Академию Высокого
Волшебства закончившего, указую, что означенный некромант, Неясытью прозываемый, вышепоименованного Джайлза всячески от пути светлого отвращал, путём речения словес прельстительных и дачей для чтения трактатов запрещённых и Святой Матерью нашей навеки анафемствованных..." - Тут он прервался и на меня в упор посмотрел, да так, что стало мне опять очень сильно нехорошо. Скажем так, сильно слабить стало от страха. Увы мне, увы, слаба плоть, и ничего тут уже не поделаешь...
- Ну, что же ты молчишь, чадо моё? - ласково так сказал он, словно... словно преподобный отец Марк, меня на это задание отправлявший. - Запамятовал, какие именно те речи были? Ну, то не беда, я тебе напомню, потому как у всех Тёмных речи эти, сын мой, в общем-то одинаковы...
Уменя в горле встал давящий ком. Ну что же делать? И почему я на самом деле молчу? Ведь некроманта тoro извести - богоугодное дело, Спаситель на сделки с Тьмой никогда не шёл, за что и заплатил цену страшную, непомерную, одному лишь Ему, Спасителю доступную...
Все вроде правильно я думал - а рот всё равно не открывался. И только когда уже подниматься стал отец-экзекутор, чуть ли не руками разодрал я непослушные губы и не то прохрипел, не то простонал:
- Вёл... вёл он со мной речи прельстительные. трактаты... трактаты...
- Молодец, молодец, чадо моё! - воскликнул отец-экзекутор и меня даже за плечи приобнял. - Гони наваждение тёмное! Не отдавай ему душу свою! Признайся! Облегчи тяжесть, на тебе лежащую! Ну, так и что же у нас с трактатами?
Никогда ещё не думал я, что могут святые отцы так легко на ложь идти. Хотя болтали в Академии, конечно, всякое, и рассказы срамные про монахов да монашек по рукам ходили, но... или, вдруг словно кольнуло меня, для отца святого никакая это не ложь, и в самом деле не сомневается он, что смущал меня Тёмный "речами прельстительными да трактатами анафемствованными"? Может, и в самом деле думал отец-экзекутор, что одно и то же должны говорить все Тёмные, в веру свою стараясь нетвёрдых душой вовлечь?
Нет, подумал я, остатки мужества собирая. Ложь на исповеди - перед Спасителем грех смертный. Служитель Спасителя и сам недостоин может оказаться - на самом же Спасителе не отражается то. В эмпиреях парит Он ныне, ожидая того момента, когда к нам вернуться сможет, и как я Ему в глаза посмотрю, когда время нашей встречи придёт, когда Он к каждому из живших сам подойдёт и в глаза каждому посмотрит?!
Нет, я скажу правду. Как оно было, так всё и скажу.
- Святой отец, - голос меня не слушался, писк какой-то недостойный выходил, - святой отец, на исповеди не смею я лгать. Даже жизнь свою спасая. Так нам жить Спаситель заповедал: "Не лги исповедующему тебя, ибо прямо в Мои уши ложь твоя пойдет". Им сказано, и так оно будет. И потому не осмелюсь лгать, святой отец...
- Лгать на исповеди, конечно, грех непростительный. - Отец-экзекутор аж руки потер. - Ну, говори, говори скорее, чадо моё, что то были за трактаты, о чём повествовали, какую ложь содержали? Нам то во всех подробностях знать надо!
- Как на духу скажу, - медленно произнес я, прямо в глаза преподобному глядя. - Не прельщал меня Некромант Неясыть ни речами, ни трактатами. Книги какие-то у него есть, врать не стану, но он мне их ни читать не давал, ни сам мне из них не зачитывал ничего. Так оно было, святой отец, и то - истинная правда в чём мне Спаситель Всевидящий свидетель. Вместе мы с некромантом пошли ведьму изловить, вместе дрались, друг друга защищая... и ведьма с нами дралась тоже, хотя сбежать могла, себя спасти - а вместо этого в Кривой Ручей вернулась, призраков встретить... - Чувствовал я, что меня уже понесло, но и остановиться тоже никак не мог. Накипело, что говорится.
Отец-экзекутор меня слушал с каменным лицом, не перебивал и страже никаких знаков не делал. Только вздохнул тяжело, когда у меня наконец дыхание пресеклось и я умолк.
- Вот оно, значит, как, чадо моё... - скорбно проговорил он, губы печально эдак вытянув и мелко головой покачивая. - Значит, не прельщал тебя Тёмный? И в том ты готов именем Спасителя клясться?
- Готов, преподобный отче. - Голос у меня так дрожал, что отецэкзекутор бровь удивлённо поднял, не разобрав. Мне ещё и повторять пришлось.
- Ну, коли так... раз готов ты на такое ради сего некромансера идти... то и есть главное доказательство того, что прельстил он тебя, чадо неразумное, прельстил и зачаровал.
Я только и смог, что глаза выпучить да рот разинуть, словио мальчишка деревенский, впервые на большое эбинское торжище угодивший. А отец - экзекутор всё говорил и говорил, и всё у него так ладно складывалось... речь у него шла, что, оставайся я добрым чадом Святой Матери нашей, вспомнил бы все до одной льстительные речи, каковые, без всякого сомнения, нашёптывал мне Тёмный, и трактаты я бы вспомнил, а не могу этого сделать по той единственно лишь причине, что уж больно крепким оказалось тёмное злое волшебство, вот и готов я сейчас душу свою погубить посредством лжи перед Спасителем, потому как Темные иначе жить просто не могут, добрых чад Святой Церкви совращая да обольщая, и, ежели прельщённый ничего о том не помнит, значит, воистину сильномогучая магия в дело пошла!
- Ну, ничего, - неожиданно ласково закончил отец-экзекутор, вставая и к дверям направляясь. - Есть против сего прельщения, сколь бы сильно ни оказалось оно, давнее и верное средство. Идём со мной, чадо, не бойся, идём, идём...
И вновь мы оказались в сенях, а там уже половицы разъяты и в погреб сходни спущены. Огонь внизу горит, а больше ничего не видно. Магию же я, само собой, в ход пускать не осмеливался.
- Иди, иди, чадо, - подтолкнул меня в спину преподобный.
Заледенело всё у меня внутри, похолодело. Не помню, как по ступеням сходил, как вверх тормашками не полетел - потому что там, внизу, увидел я и дыбу походную, и верстак палаческий, и решётки, и жаровни, и клещи, и весь прочий инструментарий, от которого не то что у простого обывателя, у мага бывалого все поджилки затрясутся.
И ещё увидел я в цепи закованную ведьму. Её уже к стану прикрутили, но ещё ни растягивать не начинали, ни ещё чего-либо с ней делать. Четверо профосов ещё только снаряд свой раскладывали да сортировали.
- Вернейшее средство супротив Тьмы прельщений, - мягко сказал мне преподобный, - это встать плечом к плечу с теми, кто Тьме сей противостоит, живота своего не жалея. Вот перед тобой, сыне, ведьма саттарская в цепях, та самая, которую некромант твой изловить подрядился, бывшего отца Игаши в искушение ввел, а теперь через неё и тебя зачаровал. Должно нам от нее добиться вещей многих важных, как-то: одна ли она тут была или целое кубло их тут имелось, кто её в чёрном искусстве наставлял, да где сей учитель обретается, да кого ещё, их незаконную, проклятую волшбу творящих, она ведает... ну, словом, обычные вещи сперва. Отец - экзекутор преподобный Этлау с ней уже после нас говорить станет.
У меня в груди всё как-то разом оборвалось и похолодело. Да что ж это они, пытать меня её заставят? Меня, ордосского мага с дипломом и... и... и посо...
- Ступай, ступай, - подтолкнул меня в спину инквизитор. - Наши мастера, видишь, ещё не приступали. Тебя ждали.
Мы спустились вниз, и кто-то тотчас же сдвинул за нами разобранные половицы. Воцарилась темнота, потрескивали факелы, неярко освещая замершую ведьму - казалось, она уже просто неживая.
- Зачем её пытать? - тупо спросил я. - Никто ж ещё не доказал, что она...
- А вот это мы сейчас и докажем, - хохотнул инквизитор. - Ты же, чадо моё, и докажешь. Или ты это отродье Тьмы жалеешь? - В голосе отцаэкзекутора прозвучала издёвка.
Я промолчал. И в самом деле, что со мной? Сюда шел, думал - встречу ведьму, на куски разорву; а оказалось - вовсе даже и не так. Не разорвать мне её. В бою, быть может, шальным заклятьем, а вот так, на дыбе, когда она в цепях... да и колдовать в ответ не может...
Я попятился было, но старик с неожиданной силой хватил меня за плечо.
Куда? Забыл, что ты теперь весь наш, с потрохами? - прошипел он мне прямо в лицо. - Думаешь, твой Ордос тебя защищать станет? Да они только рады-радёшеньки будут от тебя избавиться, на что им такой волшебникнедотёпа? Тёмного только встретил - ему и поддался! А что дальше-то будет? С ним рядом встанешь, начнёшь ересь и смуту сеять? Не выйдет!
Или ты с нами - или нет, и тогда, извини, тебя вообще нет.
- Это как? - пролепетал я.
- Закопаем, - спокойно проговорил инквизитор. - Похороним честь по чести в освящённой земле, только в домовину положим живого. И даже трубочку проведём, чтобы не задохнулся сразу. Вот тогда-то ты и узнаешь, каково против Святой Матери нашей идти.
- Да разве ж я иду? - вырвалось у меня.
- Конечно, идёшь, - уверенно ответил инквизитор. - Тобой ли ведьма схвачена? Нет. Уже провинность. А теперь ещё и в вере своей сомневаться заставляешь!
- Спаситель сказал: "А кто потребует с вас доказательств Веры в Меня, тот есть враг Мой худший, ибо не вовне Вера, но в душе едино"! - выкрикнул я, потому как понимал - ещё немного, и меня самого растянут там, рядом с той самой ведьмой...
- Но также сказал Спаситель, - вкрадчиво проговорил инквизитор, - "Кто зло творящему поблажку даст, тот сам Злу предастся". Так что же, ты, волшебник, значит, Злу поблажку дать хочешь? Забыл, что эта ведьма сделала? Даже если про детей украденных забыть - заклятье-то, что мёртвых подняло, каково, а. Если б не преподобный отец Этлау, никого бы уже в деревне не осталось. И тебя в том числе. На это-то что скажешь?
- Так ведь вернулась же она, - вырвалось у меня. - Вернулась, хотя убежать могла бы...
- А ты уверен, что вернулась она людей защищать? - поднял брови инквизитор. - Может, наоборот - мучениями упиваться, силу тёмную набирать? А?
Я промолчал. Потому что понял - нет смысла с инквизитором спорить, никакого смысла нет. И решиться сейчас - спасусь ли я сам, ценой пыток вот этой ведьмы, которая, как ни крути, но людей защищать пришла, или же:
Молчал инквизитор, не меня глядя. И я молчал тоже. На огонь смотрел.

* * *

Утро встретило некроманта мрачным косым дождём. Не сегодня-завтра в этих местах должны были начаться первые снегопады, но пока что небо сеяло вниз холодную водяную капель. Уныло мокли просевшие тесовые крыши, уныло поникли облетевшие ветви, кусты трепетали под непрерывной чередой крупных капель. Завернувшись в плащи, Фесс и его спутники добрались до площади перед церковью Кривого Ручья.
Там уже всё было готово к судилищу. Видно, инквизиторы не бездействовали и ночью - сколотили высокий судейский помост, покрыли его алой драпировкой, водрузили три резных кресла (И откуда только взяли? Неужто с собой тащили?), а посередине площади аккуратно сложили громадный костёр из бревен, обваленных со всех сторон хворостом. Из середины этой груды торчал, словно голая обглоданная кость, короткий чёрный столб, словно бы весь обугленный, и Фесс на миг подумал - а что, если у господ святых отцов-экзекуторов есть свои любимые "столбы", на которых они жгут осуждённых, защищая каким-то образом дерево от бушующего вокруг пламени? И сколько смертей должен тогда помнить этот столб, если, несмотря на противостоящие пламени чары, он весь почернел и обуглился?
Едва Фесс, гном и орк оказались на площади, как дождь прекратился, и некромант невольно подумал - неужто могущество Этлау возросло настолько, что ему теперь повинуются даже грозовые тучи? Потому что за пределами площади с неба по-прежнему сеяла холодная водяная пыль...
Вокруг толпился народ - похоже, сюда собрал вся деревня. При виде Фесса и его спутников толпа как-то недобро загудела - небывалое дело, раньше страх перед его чёрным посохом напрочь отбивал у кого-либо желание выражать свои чувства публично. Поверили в Этлау? Быть может. Эвон как разодет сегодня их старенький попик - небось все шкафы вывернул, достал, что хранилось на случай, ну, не знаю... приезда Его Святейшества в Кривой Ручей, хотя скорее уж сюда бы пожаловал сам неведомый правитель Утонувшего Краба.
Помост и сложенный костёр были окружены тройной цепью инквизиторов, и Фесс лишний раз поразился их многочисленности - Этлау привёл с собой добрых пятнадцать десятков человек, и это не могло оказаться случайностью. Милорд экзекутор первого ранга явно не смог бы попасть сюда из-под Арвеста обычными путями.
- Сто пятьдесят, - негромко, но и не таясь сказал Сугутор. Спокойно и буднично, словно лесоруб, оглядывая сегодняшнюю делянку. - -Слышь, 
Прадд? Когда у нас в последний раз случалась такая славная драка?
- Дык в Арвесте, гноме, иль запамятовал? - рыкнул орк.
- Арвест не в счёт, зеленушка. Там с нами как-никак немало другого народу дралось. А вот так, чтобы вдвоём - и против полутора сотен?
- А, вот ты о чём, - принял игру орк. - А разве ты развилку на Согдейн забыл? То-то славная драчка была... три дубины с собой было, так, поверите ли, милорд мэтр, все три в щепки измочалил...
- Ага, ага, а я топор в хлам иззубрил, - подхват гном. - Так, что и не заточишь. Пол-лезвия свел, выправляя, пришлось скупщику за треть цены отдать...
Если кто-то из инквизиторов и слышал эту болтовню, то вида они не показали. Фигуры в белых, серых и чёрных рясах застыли неподвижно, спрятав ладони в широких рукавах и низко надвинув капюшоны, так что Фесс не видел ни одного лица.
Они остановились у одинокого дуба, возвышавшегося с краю площади.
Невольно каждый из них искал прикрытие для спины, чтобы, случись что сегодня, не оказаться вынужденным биться в окружении, с открытой спиной.
Вот только непонятно, куда же делся достопочтеннейший Эбенезер
Джайлз со всеми своими идеалами? Как бы не упекли инквизиторы мальчишку, невольно подумал Фесс.
Строй монахов не дрогнул, не качнулся. Казалось, для них новоприбывшей команды некроманта во главе с ним самим вообще не существует. Фесс остановился у подножия дуба, встал, крепко опершись на посох и кутаясь в плащ. Правая рука чародея проверила, легко ли выходит висящий на боку меч проклятого рыцаря.
Загудел колокол. Не набатным звоном, как вчера, а медленно и торжественно, как и должно быть при свершении правосудия. И одновременно народ, толпившийся позади цепи экзекуторов, загудел и взволновался.
- Ведут, ведут! Ведьму ведут! - раздались многочисленные голоса, полные такой злобной радости, что Фесс невольно пожалел, что вообще ввязался в защиту этой деревеньки, будь она трижды неладна.
Люди лезли друг другу на плечи, родители, не боясь сглаза, высоко поднимали детей - с нами Святая Инквизиция, она защитит нас от любого лиха!
:Фесс досадливо дёрнул щекой. Большего он сейчас никак не мог сделать.
Показался конвой - схваченную ведьму, кровососку, как звали ей подобных здесь, в Эгесте, охраняли шестеро дюжих экзекуторов. Очевидно, отец Этлау надеялся не только и не столько на заклинания - несмотря о что девушка была скручена самыми настоящими ями так, что едва могла переставлять ноги. Фесс не увидел следов пыток или побоев - зачем, если злодейка схвачена с поличным и уличать её не в чем?
...Но тогда, если разобраться, и суд ни к чему.
Из толпы в ведьму полетели комки грязи. Инквизиторы не препятствовали, они лишь посторонились так, что на какое-то время могло показаться, что несчастную вообще никто не охраняет. Ведьма, не имея возможности ни закрыться, ни уклониться, только вздрагивала от ударов - но голову тем не менее не опускала, несмотря на то что два или три сгустка глины угодили ей прямо в лицо.
Фесс осторожно покосился на Сугутора. Гном стоял с совершенно каменным выражением лица, скрестив руки на груди, однако некромант знал, насколько быстро эти лениво лежащие ладони способны выхватить оружие. Правда, сегодня это умение всё равно помочь не могло. Пока не могло...
Инквизиторы остановили ведьму прямо перед судейским помостом, дернув за цепи, заставили опуститься на колени, почти что рухнуть - прямо в большущую лужу, так что ведьма погрузилась в нее на целую ладонь.
Прадд шевельнулся.
- Они хотят, чтобы вы возмутились, мэтр. Не поддавайтесь. Провалите всё дело, - и снова замер, словно изваяние.
И Фесс остался неподвижен. Некоторое время толпе дали возможность насладиться этим зрелищем - ведьма, страшная ведьма, которая, как всем известно, крала и зверски умерщвлял детей, - на коленях, в грязной луже, точно свинья, в ожидании неизбежной и справедливой кары.
Однако Этлау понимал, что особенно затягивать процедуру тоже нельзя. Со стороны церкви раздали звуки фанфар. Выход судей был обставлен со всей мыслимой торжественностью.
Впереди - почётная стража, экзекуторы в плащах сэмблемой - сжатым кровавым кулаком. Впрочем, судя по многочисленности этой стражи, почётной она-то как раз и не являлась, Этлау был закрыт со всех сторон.
Потом - обвинитель, высокий тощий субъект в красной рясе, с тиарой на голове, вроде как у первосвященника. Его сопровождало всего двое инквизиторов как и защитника - облачённого во все чёрное. Замыкали шествие четверо профосов, тащивших с собой все необходимые принадлежности своего жуткого ремесла.
Отец Этлау встал у края помоста, и толпа сразу же притихла. Рядом с инквизитором появились священник местной церкви и староста Кривого
Ручья - видимо, им предстояло играть роль судей. Обвинитель в красном и защитник в черном встали друг напротив друга у подножия помоста.
Двое профосов в скрывающих лица кожаных масках подошли к коленопреклонённой ведьме.
Фесс сжал зубы. Он не сомневался, что "суд" будет просто фарсом. Но пока ещё надо ждать, начать сейчас - погубить все дело, и несчастную ведьму, и спутников, и себя.
- Подсудимая! - торжественным голосом обратился Этлау к ведьме. - Прежде чем начать, должны мы удостовериться, с кем имеем дело - с пусть даже и отпавшей от праведного пути дщерью Святой Матери нашей, 
Церкви Спасителя или же с существом человеческа зраку, но душой и телом преданным Злу, сиречь Тьме? Произнеси Символ Веры, подсудимая!
Повторяй следом за мной! Веруешь ли ты в Бога Истинного, святого, Спасителем нами названного, с небес спустившегося и грехи наши на себя принявшего?
Фесс почувствовал, как его пробивает пот. От слишком хорошо помнил, что Атлика, член ковена "Салладорцевых птенцов", на этот вопрос ответить просто не могла.
Ведьма приподняла голову. Она смотрела прямо на Этлау, и Фесс злорадно отметил, что взгляда подсудимой инквизитор вынести не смог.
- Верую в Бога Истинного, святого, Спасителем нами названного, с небес спустившегося и грехи наши на себя принявшего, - раздался в наступившей тиши не голос ведьмы, ровный и сильный, словно она провела эту ночь не в подвале в ожидании утра и неизбежной мучительной казни.
Толпа разразилась криками - мол, как же так, кровососка - и в
Спасителя верует? И Символ Веры произнесла?..
Этлау величественно простер руку - в ней сейчас был зажат короткий коричневый жезл имперского судьи, хотя здесь, в северном Эгесте, а если честно, то просто в Нарне, пусть даже и на самом его рубеже, законы Империи Эбин не действовали.
- Понятно мне, подсудимая. Ну что ж, раз ты смогла произнести
"верую", значит, ты не принадлежишь к богомерзким и отвратным последователям Салладорца, да будет проклято во веки веков его имя!.. Отвечай на вопросы, и отвечай правдиво...
- Какая мне разница, инквизитор? - неожиданно резко перебила его ведьма. - Я уже приговорена. Костёр приготовлен. Так что...
- Молчать! - рявкнул Этлау, бледнея от ярости. Собой маленький инквизитор сегодня отчего-то владел очень плохо. - Отвечай только на вопросы! Итак, когда впала ты в злоделание, когда начала изводить скот и посевы, потраву нерождённых младенцев, порчу семени в мужских чреслах? Кто надоумил тебя поступить так и кто научил?
- Меня никто не учил, инквизитор, - ровным спокойным голосом ответила ведьма. - Я дошла до всего сама.
- Значит, ты признаёшься? - тотчас подхватил Этлау.
- В чем?
- В злокозненных и богомерзких деяниях посредством запретной волшбы...
- Нет не признаюсь, - сказала ведьма, гордо глядя прямо в лицо отцуэкзекутору. - Доказывай, инквизитор.
- И докажу, докажу, можешь не сомневаться, - хищно усмехнулся
Этлау. - Брат-обвинитель, твоё слово. Раз подсудимая упорствует в отрицании...
И Этлау сложил руки на груди, как бы давая понять, что председатель суда свою роль сыграл и теперь на сцену выходят другие игроки, помельче.
Брат-обвинитель выступил вперёд, прокашлялся и вызвал первого свидетеля - им оказалась женщина средних лет, тотчас же начавшая выть и вопить в голос, что ведьма украла у неё трёхлетнюю девочку, после чего, разумеется, сварила ребёнка в котле и съела его.
Ведьма повернулась к вопящей, бросила один короткий взгляд - и женщина тотчас осеклась, взор её остекленел. Инквизиторы встревоженно засуетились, Этлау бросил мрачный взгляд на обвинителя.
Что-то у них пошло не так, и притом с самого начала, подумал Фесс.
Или ведьма оказалась сильнее, чем они думали, - её ведь не могли притащить сюда, не лишив полностью способности творить какое бы то ни было чародейство. Но кликушествующую крестьянку ведьма остановила играючи, и притом явно магией. Значит, блокада не абсолютна.
Фесс боялся поверить в такую удачу. Что-то не сработало у тебя, Этлау, что-то не срослось, и ты сейчас вынужден гасить порыв ведьмы своей собственной силой, потому что иначе, ты знаешь, от твоих инквизиторов не останется камня на камне, если только я не ошибаюсь в саттарской ведьме...
Или ты собрал сюда столько своих псов, чтобы, в случае чего, занять силу у них?..
Впрочем, как бы то ни было...
Сейчас или никогда!
Едва ли ты мог предвидеть это, инквизитор...
Прадд и Сугутор дружно шагнули вперёд, повинуясь едва заметному жесту некроманта.
Дёрнулась всем телом ведьма. Вода в луже вокруг неё внезапно закипела, всклубилась паром.
Вскочил на ноги Этлау, что-то беззвучно крича.
Рванулись наперерез некроманту и его спутникам несколько инквизиторов, выхватывая из-под плащей короткие толстые дубинки - оружие, скорее пригодное для разгона недовольных, чем для серьёзного боя. Что же Этлау не предусмотрел, что же он не вооружил своих псов как следует?..
И тогда давным-давно хранимый в ножнах меч проклятого рыцаря, неудачливого охотника за нечистью, увидел свет.
И в те мгновения Фессу показалось, что он вновь стал самим собой. Он не вспоминал про магию, про разрушительные и сокрушающие заклинания, они творились словно сами собой. Потемнел воздух, словно от подброшенного ветром пепла. Грозное шевеленье родилось в глубинах земли - как и положено, церковь в Кривом Ручье окружена была погостом, а на погосте, само собой, имелось вдосталь рабочего материала для отчаянного и решившегося на прямой поединок некроманта. И, конечно же, Фесс атаковал. Его воля столкнулась с волей Этлау, и некромант знал, чтобы остановить начавшее сплетаться волшебство, инквизитору придётся употребить всю свою силу. Вдобавок Этлау приходилось "держать" ведьму - яснее ясного, что, несмотря на все ночные пытки или экзорцизмы, свою силу она не утратила или утратила, но не полиость. Приходилось только дивиться тому, какая первобытная мощь проснулась в обычной деревенской волховке, сначала выпустившей на волю Дикую Охоту, потом поднявшую из могил таких неупокоенных, что все его, Фесса, умение оказалось практически бесполезным - и в самом деле, не явись милейший господин Этлау, призраки скорее всего поужинали бы всей пятёркой.
Руны на клинке, показалось Фессу, ожили, складываясь в грозную, не слышимую ни для кого, кроме него, свирепую мелодию боя, пробуждая... нет, даже не пробуждая, его память оставалась чиста - словно бы возвращая из какой-то неведомой дали то, что когда-то составляло гордость и славу Фесса - его боевое искусство. То самое, страшное, непобедимое - ну, или почти что непобедимое. Игнациус Коппер...
Это имя было словно вспышка боли. Фесс вспоминал. Его руки привычно крутили тяжёлый клинок, который плёл в воздухе замысловатую сеть восьмёрок, закрутов, переходов, отмахов и просто рубящих ударов. Инквизиторы разлетались от него, словно мальки от щуки, оставляя на жухлой осенней траве кровь и тела. Правда, безумцами они не были - подступиться, броситься, не жалея себя, боялись, и потому некромант с орком и гномом прошли половину отделявшего их от ведьмы расстояния неожиданно легко, оставив позади всего семь или восемь тел.
Что-то не то, мелькнуло у Фесса. Этлау должен зубами вцепиться и в нас, и в ведьму, мы не должны уйти живыми, пусть даже лягут все до единого его псы!..
Ближе к костру младшие инквизиторы предприняли вялую попытку упереться и оказать сопротивление. Замелькали короткие мечи и даже - о, Святая Инквииция, как же ты обеднела! - выдернутые из плетней колья.
Прадд, рыча, словно сто вырвавшихся на свободу разрушителей разом, орудовал тяжёлой секирой как шестом, не столько рубя, сколько оглушая и отбрасывая. Гном, смачно хакая, был не столь великодушен - от каждого взмаха его топора падал человек.
Брызнули, не выдержав напора, в разные стороны инквизиторы. Задолго до этого поспешили убраться восвояси профосы, побросав все свои причиндалы - у палачей, как известно, чутьё на неприятности куда лучше, чем у крыс.
Ведьма так и не поднялась с колен. И всё так же кипела вокруг неё, источая густой пар, глубокая лужа.
- Вставай! - что было сил крикнул некромант - Вставай и убираемся отсюда!..
Его собственная магия была сейчас полностью занята противоборством с Этлау - куда только делось правило Одного Дара! - и экзекутор ничего, совсем-совсем ничего не мог поделать сейчас с натиском беспорядочных, но оттого ещё более трудных для отражения заклятий Фесса.
Прадд и Сугутор оба разом кинулись к ведьме, орк рывком вздёрнул её на ноги, гном, выругавшись, что-то сделал с цепным замком, железа соскользнули вниз, в воду, уже переставшую кипеть, - и в следующий миг Фесс услыхал торжествующий голос Этлау:
- Ну, вот и всё, государи мои!..

ИНТЕРЛЮДИЯ 3
ТЁМНАЯ ДОРОГА

...Клара Хюммель, боевой маг по найму, острием рубиновой шпаги провела по снегу последний росчерк. Пентаграмма вышла на славу. Пожалуй, последний раз ей удавалось достичь подобной точности только на выпускном экзамене - даже Игнациус долго качал тогда головой, глядя на идеальные углы, хорды и сопряжения сложнейшей магической фигуры.
Да, Игнациус... Тогда он был другом, а не врагом. Впрочем, другом ли? Кто мог похвастаться, что до конца понимал великого волшебника, видевшего десятки веков?..
Клара тряхнула головой и запретила себе об этом думать.
Ну вот, наконец-то всё. На самом деле всё. Вздохнув, Клара распрямилась, пряча в ножны шпагу. Рубины на эфесе светились подозрительно ярко, но налнадобности в этом предостережении уже никакой небыло: волшебница и сама чувствовала, сколько недобрых взглядов следит сейчас за ней и её маленьким отрядом. Взглядов, разумеется, нечеловеческих и видящих всё само собою, посредством магии.
Раина застыла рядом, меч в твёрдой руке Девы Битвы медленно двигался, остриё, в свою очередь, чертило какие-то замысловатые фигуры в воздухе - подобно тем, что Клара Хюммель выводила на снегу. Глаза валькирии были полузакрыты, она словно к чему-то прислушивалась - наверное, старалась понять, тут ли эти самые Дальние, о которых она предупредила свою предводительницу.
"Что ж, - подумала Клара, - Дальние, Ближние, Срединные или какие там ещё - неважно. Я дала слово отыскать эти проклятые Мечи, и я это сделаю. Я должна взять их след, и я его возьму, пусть даже для этого мне придётся взломать само небо этого мира!"
Кицум с Тави тоже подобрались поближе и тоже держали наготове оружие. На открытом месте едва ли даже эльф-разведчик смог бы подобраться к ним незамеченным, и надобности в подобных предосторожностях Клара уже не видела. Сейчас они либо взломают небо этого мира, и ей откроется след ускользающих Мечей, либо... либо она придумает что-то ещё.
Боевые маги Долины сравнительно редко прибегали к ритуальному колдовству, требующему долгих приготовлений, вычерчивания всевозможных фигур. На поле боя не до того, заклятье должно опережать летящие стрелы и катапультные ядра. Но сейчас иного вы хода просто не было, несмотря на то, что ритуальна волшба оставляет слишком глубокие следы, которые уже не затереть и не скрыть.
То, что собиралась сделать сейчас Клара, едва ли встретило бы одобрение даже среди её самых верных последователей в Гильдии боевых магов. Устав Гильдии прямо запрещал оставлять "на местах проведения военных кампаний" магические импринты, превосходящие средние способности местных чародеев. Пентаграмма намертво вплавится в плоть Мельина, и кто знает, на какие фокусы окажется она способна, появись рядом какой-нибудь не в меру сообразительный аколит ну, хоть того же Красного Арка, из которого вышла Сильвия, спорившая - нехотя признавалась сама себе Хюммель - на равных с ней, боевым магом Долины, по определению обязанной быть на три головы выше любого чародея, рождённого в обычных мирах.
Но сейчас Клара не видела другого выхода. Она должна найти Мечи!
Должна! Она дала слово, и этим всё сказано. Она не отступит и не повернёт назад. Пусть погибнет мир, но восторжествует справедливость, как говаривали древние, - так вот, пусть погибнет мир, но она выполнит свою часть сделки!
Конечно, Клара думала так в запале. Окажись она вновь дома, в Долине, зашкворчи вновь на плите старый серебряный чайник, проделавший вместе с молодой Кларой не один поход, устройся в кресле напротив, подле пылающего камина, задушевная подруга юности (и зрелости, разумеется) Аглая Стевенхорст - Клара сама первая отбросила бы такие мысли. Но сейчас она действовала словно в непонятной лихорадке - она должна сдержать слово.
Что ужасного произойдёт, если она таки не сдержит слово, она не думала. Гильдия уже отреклась от нее, послушно преклонившись перед волей Архимаго Коппера. Откажись она теперь от исполнения столь опрометчиво взятого на себя обещания - никто не посмел бы и пикнуть. Но...
"Слово боевого мага больше его жизни, - молотами стучало в ушах
Клары. - Больше его жизни". Так меня воспитали. Такой я стала. И тут уже ничего не поделаешь. Если я поклялась и поставила печать моей Гильдии, то обратно я уже не поверну.
"Даже если это будет угрожать неисчислимыми бедами?" - словно наяву услыхала она старческий голос Архимага и едва не вздрогнула: ей показалось что Игнациус каким-то непостижимым образом сумел оказаться рядом с ней.
Но нет, запорошенная снегом равнина была пуста и мертва, и никого не было рядом, кроме её маленького отряда, который она обязана привести к успеху - никто и никогда не мог сказать про неё, что боевой маг по найму Клара Хюммель бросила в беде доверившихся ей.
Клара ещё раз вздохнула и с силой вогнала рубиновую шпагу в самую середину пентаграммы.
В тот же миг ей показалось, что весь Мельин вздрогнул от боли.
Проведённые Кларой по снегу линии внезапно стали углубляться, наливаться чернотой, словно кто-то щедро плеснул туда чернил из самых лучших берёзовых орешков. Как будто невидимое лезвие резало землю, щели становились всё глубже и глубже - Клара взывала к глубинным силам этого мира, силам, что спали, быть может, с самого рождения мира Мельина.
"Мечи. Мечи. Мечи. Вы видели их. Безымянные, вы ощущали их горячие шаги над собой. Быть может, вы проклинали их в своём нескончаемом сне, вы, Хранители и Основатели. Да, наверняка вы проклинали их, несущи смерть и разрушение тому, что вы привыкли хранить, - уже одним только фактом своего существования. Вы должны были запомнить путь, которым эти проклятые клинки ушли из ваших владений. Покажите же мне дорогу, откройте для меня небо, я пойду следом до самого Дна Миров и даже дальше, если понадобится!"
Никогда не следует обращаться к Хранителям крайней на то надобности. Разбуженные слепые силы обрушатся на ни в чём не повинных смертных - ураганами, землетрясениями, засухами, штормами и иными бедствиями, среди коих моровое поветрие окажется еще далеко не самым страшным. И долго, очень долго потом самые лучшие маги несчастного мира будут пытаться подобрать заклинания, дабы умилостивить и утихомирить Хранителей.
Что они такое, эти Хранители, Клара не знала. В каждом мире они были свои. Разумеется, они не имели ничего общего с людьми, многие зачастую лишены были даже тела. Их сон - бытие мира, его спокойствие и безопасность. Разбуди их, достучись до их сознания - и беды не заставят себя ждать.
Вызов Хранителей был из числа потайных, далеко не общеупотребительных заклятий, сохранённых в арсенале Гильдии боевых магов с незапамятных времён, когда сражения, в которых принимали участие члены Гильдии, отличались куда большими и ожесточением, и кровопролитностью.
Трещины разом и углублялись, и суживались - тончайшие разрезы на теле мира, почти как от лекарского скальпеля. Тьма кипела в них, Тьма смотрела вверх тысячами глаз, сейчас пока ещё закрытых, скованных вековечной дремотой. Хранители, древние духи первозданных стихий, вдохнувшие жизнь в мёртвые камни и воды Мельина, медленно откликались на зов чужедальней волшебницы. Не могли не откликнуться - уж лишком могущественно было заклинание, сплетённое в те времена, когда не существовало ещё никакой Долины, когда не наступило ещё время не то что Спасителя или так называемых Новых богов, о которых порой говаривал Игнациус, но и богов Молодых (о которых тоже остались только смутные легенды). То было время Древних, тех самых Древних, загадочных и непонятных, от которых вели свой род волшебники Долины. Точнее - от которых вело свой род их несравненное магическое искусство. Древние, согласно сказкам и преданиям, могли зажигать и гасить звёзды по десять раз на дню, выкладывать на небе новые созвездия, менять пути планет, сковывать и расковывать целые миры... Что Древним, повелевавшим непредставимой мощью, какие-то там первозданные духи?
И заклятье сохранилось, заботливо записанное ренесённое на серебро и пергамент, прожило невероятные бездны лет - с тем чтобы оказаться в один прекрасный день пущенным в ход боевой волшебницей по имени
Клара Хюммель.
Раина коротко вскрикнула, указывая остриём меча на вынырнувшие из недальнего леса какие-то фигурки, встрепенулись, готовясь к отпору, Кицум и Тави, но Клара не обратила на это уже никакого внимания. Поток тёмной силы захватил её, повлек за собой от одного водоворота к другому. Сменяя друг друга, вспыхивали и гасли какие-то отрывочные картины, сошедшиеся в смертельном бою легионы, закованные в броню до самых глаз; вихри лёгких стрел, горящие леса и рушащиеся вниз пламенными водопадами вершин исполинских деревьев лёгкие ажурные домики; унылые колонны пленных, угоняемых куда-то к горизонту; все жуткие, кровавые и страшные призраки войны, безжалостной и беспощадной, в один миг встали перед внутренним взором Клары Хюммель.
Она догадывалась, конечно же, что видит часть бесконечной памяти древних Хранителей, ту часть, что связана с Алмазным и Деревянным Мечами.
В другое время Клару наверняка заинтересовала бы история создания этих Мечей, ей захотелось бы проследить их путь через века сражений на просторах Мельинской Империи - но, конечно, не сейчас.
А самое главное - Хранители в бесконечном своем сне тем не менее запомнили и последний бой чудовищных Мечей, и их последующую дорогу
- то, что Клара тщетно отыскивала иными, менее сильнодействующими средствами.
Небо раскрывалось перед ней, но не привычными просторами Межреальности, где маг Долины почитай что дома, - нет, чем-то совершенно иным, какой-то пугающей изнанкой Астрала, чего Клара никогда ещё не видела; она даже подозревать не могла, что же это такое и почему никто в Долине ничего об этом не знал.
Не зловещая чернота жутких бездн - видала Клара всяческие бездны; не беспредельность окраин Межреальности, где уже чувствуется близость Великого Хаоса о котором лучше даже и не думать, чтобы не сойти с ума; нечто непредставимое даже для боевого мага, нечто, лежащее над Реальностью и Межреальностью, которая, если вдуматься, тоже не более чем одна из граней всё той же Реальности, - это был совершенно иной, свой, особый мир, не мир даже, не пространство - нечто, не имевшее названий и определений на языке магов Долины, встречавших, казалось бы, все мыслимые и немыслимые диковины.
Клара чувствовала только одно понятие, с натяжкой, но всё-таки ассоциируемое с открывшимся ей видением. Дорога. Дорога, не имеющая ни конца, ни начала, огибающая все до единого миры Упорядоченного, нигде не пересекающаяся с путями Межреальности, Темная Дорога, которой идут не смертные, не бессмертные, не маги и даже не боги - это дорога чистых сил, могучих и лишённых сознания, первозданных духов, свершающих свою великую работу с самого первого мига, когда остров Упорядоченного возник среди великого океана Хаоса.
Конечно, ничего больше Клара сказать не могла. Потрясенная открывшейся ей картиной, мало что не раздавленная обрушившейся на неё лавиной совершенно новых, неведомых ранее чувств и ощущений, она тем не менее твердо помнила, зачем пришла сюда и пробудила от сна дремлющие силы Мельина.
Мечи. Алмазный и Деревянный. Драгнир и Иммельсторн. Сотворённые неведомо какой прихотью судьбы в ничем не примечательном мире, одном из сотен мириадов миров, разбросанных среди связующих вод Межреальности, вырвавшиеся из тесной клетки и устремившиеся к тому, что, как видно, и было предопределено им судьбой - стирать с лица земли армии и города, обращать в ничто могучие Империи и воздвигат на их развалинах новые государства. Непредставима для воображения Клары мощь вырвала Мечи из их колыбели, открыв им истинно Тёмные Пути, соответствующие их природе.
Эти Силы, эти Духи, что проходили раскрывшейся перед Кларой
Дорогой, никак не могли назваться "добрыми". Как, впрочем, и "злыми", но всё-таки последнее определение подошло бы им больше, особенное точки зрения простых смертных, чьи дома могли распасться прахом от малейшего дуновения этих Сил. Слепая мощь зачастую бывает недоброй одним только фактом своего существования, тем более, когда лишена сознания. Или же наделена им, но сознание это не имеет ничего общего с человеческим.
Клара перестала чувствовать собственное тело, ей казалось - она растворяется, распадается, её затягивает раскрывшаяся не то воронка, не то водоворот, она проваливалась в небо, ещё мгновение, и она тоже вступит на этот тёмный путь, и тогда, тогда, тогда...
И посреди всего этого буйства неведомых, заповедных сил странным и чётким казался ясный, хорошо видимый след Мечей - которые как будто ухитрились и здесь оставить длинную, незаживающую рану.
...Обратно на землю её швырнул удар, который, как показалось ей тогда, напрочь снёс бы ворота средне величины замка. Взор заволокло красным, однако даже сквозь боль Клара видела ждущую, хищно распах нутую пасть небес, за которой начиналась Тёмная Дорога.
Над ней склонялось лицо валькирии, в левой руке Раина сжимала окровавленный платок - платок Клары с её же собственной кровью. Предосторожность оказалась нелишней, иначе волшебницу просто утащило бы за собой неосторожно наброшенное заклинание, так неожиданно открывшее Кларе третью сторону мирона - в дополнение к Реальности, Межреальности тесно сцепленному с последней Астралу.
Клара с трудом приходила в себя. Помогло и незатейливое средство Кицума - клоун-шпион попросту сгоеб горсть снега, принявшись растирать Хюммель виски, лоб и щёки.
- Счас, счас оклемается, - бормотал он, вовсю работая руками.
И точно - Клара очнулась, огляделась вокруг ещё совершенно чумовым взглядом - всё спокойно, никого и ничего, появившиеся было на краю леса фигурки исчезли, на всём смертном поле - только они четверо.
- Вы стали уходить, кирия Клара, - с нажимом сказала Раина, едва только заметив прояснившийся взгляд волшебницы. - Как есть проваливаться стали. Не знаю, куда и почему, но стали. А уж тут я себе верю. Ошибиться не могу. Ну и пришлось... - валькирия выразительно встряхнула окровавленным платком. - Не напрасно давали, кирия Клара...
- Да... не напрасно... - эхом отозвалась чародейка. - Так ты что, ничего не видела?..
Валькирия энергично покачала головой:
- Никак нет, кирия. Ничего и никого. Высыпали было из леса эти мозгляки... может, Дальние, а может, просто их наймиты с их артефактами, которые я ещё с послеборгильдовых лет помню...
Тави и Кицум недоумённо уставились на воительцу - имя Боргильдовой
Битвы им ничего не говороло, но Раина, само собой, в разъяснения пускаться не стала.
- Ладно, нет у нас на них времени, - всё ещё с трудом проговорила
Клара. - Короче... короче мне лось. Я видела след Мечей.
От изумлённых и восторженных восклицаний не удержался никто, даже невозмутимая валькирия. Клара подняла руку, останавливая спутников.
- Да, я их нашла... вернее, заметила начало их пути. Только... нам надо убираться отсюда как можно скорее, я... я воспользовалась кое-чем, что не слишком понравится здешним обитателям, и... и я должна сказать, что дорога перед нами тоже не из приятных...
- Видали мы всех и всяческих чудищ, во всех видах видали, - гордо вскинула подбородок Тави.
- Нет... кабы чудовища... я бы так не говорила. Чудовища дело привычное, сколько мы их уже перебили и, глядишь, ещё немало перебьём... здесь другое... нет, пока объяснить не могу, у меня просто есть только два слова... они мало что объясняют, потому что на разных языках они и то имеют совершенно различные значения... это слова "Тёмная
Дорога", и путь наш по ней будет воистину тёмен, ибо я даже представить себе не могу, что нас будет там ожидать...
- Эх, эх, госпожа милостивая, - вздохнул Кицум. - Что ж тут делать-то, раз надо - значит, надо, у нас в Серой Лиге так было - приказ получил, и сразу исполнять начинай, потому как если задумаешься, а можно ли его, приказ этот, значит, и вовсе исполнить - точно тебе конец настанет...
- Золотые слова, - поддержала клоуна Тави. - Веди нас, госпожа
Клара, а уж мы постараемся не подкачать!
Клара молча кивнула. Она чувствовала, что им самом деле пора. Гнев разбуженных Хранителей скоро, очень скоро обрушится на этот кусок земли, и горе тем, кого слепая ярость древних сил застанет в этом, ныне, присно и во веки веков проклятом месте.
Сила Клариной пентаграммы иссякала, и - малокому захочется начинать дорогу на гребне бешеной, сметающей все на своем пути волны.
- Добро пожаловать: за небо, - попыталась пошутить чародейка. Трое её спутников ответили мрачноватыми улыбками.
Вихрь подхватил замершую четверку, и им показалось, что их стремительно тащит вверх - хотя на самом деле они оставались недвижимы, выпадая из мира Мельина, проболжавшего свой вечный полет в пределах Упорядоченного; магия раскалывала надтреснутое небо, и вот настал миг, когда отряд Клары Хюммель в полном своем составе вступил на Темную Дорогу.

* * *

В Межреальности маги, рождённые в Долине или же заполнившие там силу, могли ходить, что назывется, как по ровному, почти не делая различии между тропой в лесной чаще какого-то из миров и тропой в Междумирье. На Тёмной Дороге всё оказалось совершенно иначе. Не было опоры под ногами, не было верха и низа. Больше всего это походило на полет, стремительное бесконечное падение, вот только ветер не шумел в ушах, здесь не бывает ветров, а те, что бывают, не имеют, как поняла Клара, ничего общего с привычными ей воздушными потоками.
Вокруг царила темнота, не кромешная тьма, не непроглядный мрак, а именно темнота, и обычному, человеческому зрению открывалось нечто похожее на бесконечные цепи громадных клубящихся облаков, в глубине которых то мелькали голубоватые молнии, то вспыхивали красно-жёлтые парные огоньки, словно оттуда и впрямь смотрели какие-то неведомые чудовища; но Клара знала наверняка, что никаких чудовищ из плоти и крови тут нет и в помине; а магические сущности здесь слишком могущественны, чтобы обращать внимание на жалкую кучку смертных, к каковым относилась и сама Клара Хюммель...
Им не было нужды связываться верёвками или браться за руки - чародейство Клары крепко удержива вместе небольшой отряд. Правда, чем дольше длился полёт, тем яростнее накатывали на поставленные Кларой скрепы порывы магических вихрей, отражать которые она не умела, потому что, само собой, эти вихои не имели ничего общего с привычными ей, а всякого рода эксперименты на Тёмной Дороге могли обойтись очень дорого.
Клара старалась держать глаза и уши открытыми но, увы, собирать сейчас какие-либо сведения о природе Дороги она, к сожалению, не могла - чем дальше, тем больше сил требовало простое поддержание связующего заклятья.
Они двигались по следу Мечей, и Клара могла лишь дивиться, кто же это оказался таким искусным, что сумел вырваться из Мельина по дорожке, неведомой даже ей, боевому магу!
Однако Тёмная Дорога не называлась бы так, не приготовь она на пути отряда Клары несколько сюрпризов. Наверное, это были отражения миров... или памяти миров, Клара не знала. В видениях перед ней проносились картины горя, войн и бедствий, и при всем разнообразии пейзажей, равно как и внешнего облика обитателей этих миров, всё увиденное ею роднило одно - смерть, ужас и разрушение, что, как известно, не зависит ни от времени, ни от места. Эти видения медленно, но верно пробивались сквозь царящий вокруг хаос, мало-помалу вытесняя царившую вокруг грозную, но в то же время и величественную картину буйства магических стихий.
Порой эти картины становились реальны до дрожи, так что руки сами тянулись к оружию - вмешаться, защитить слабых и невиновных, остановить истребление, но видение тотчас гасло, сменяясь новым.
Клара видела горящие города, странные, нелюдские города, и странных существ, сражавшихся на узких, похожих на ущелья улицах. Бьющиеся провожали отояд волшебницы поистине безумными взглядами громадных фасетчатых, словно у насекомых, глаз. "Что же это они видят меня? - поразилась про себя волшебница. - Значит, то, что передо мной, это не только образы, тени, призраки?.. Может, они ждут от меня помощи и защиты?.. Но как, каким образом?.. Да и потом, сумей я как-то... остановиться... у меня есть другое дело, я должна найти Мечи... я обещала..."
Над призрачными мирами вырастали исполинские фигуры коронованных огнём гигантов, вздымались и падали громадные секиры, запросто разрубавшие седые горные хребты, менявшие пути рек и очертания континентов; а Клара проносилась всё мимо, мимо, мимо:
И в одно мгновение Клара словно бы вновь оказалась в родной Долине, на памятном заседании Совета, когда Эвис Эмплада, тогда ещё подруга и союзница, демонстрировала потрясённым волшебникам картину разрушения козлоногими чужого мира.
Клара вновь видела своих кровных врагов. Вновь видела их всёуничтожающий поток, захлёстывающий жалкие островки сопротивления, предающий огню всё на своем пути, бессмысленно на первый взгляд, но только на первый, только на первый...
Козлоногие живы и здравствуют. И они наступают. Очередной мир, прекрасный и неповторимый, захлёбывается в собственной крови, ложась ещё одной плитой под ноги Созидателей Пути. А те, кто единственный во всем Упорядоченном могли бы их остановить (ну, если не считать непонятного Спасителя, в которого так истово верит подруга Аглая, и ещё менее понятных богов), те, кто мог бы остановить этот кошмар, трусливо бежали подальше, чтобы только не оказаться на дороге у козлоногих!
Невольно Клара вспомнила свой собственный Бой в "изнанке" Мельина и страшную жертву того странного мага, чья сила в мгновение гибели превзошла все пределы, какие только могла вообразить себе боевая волшебница. Вот так надо было драться! Так, и именно так! Крошечная горстка бойцов сумела остановить прорыв неисчислимой армады козлоногих - так чего же боялись маги Долины?! И яснее ясного, что она, Клара, просто обязана достать эти Мечи. И получить за них обещанное золото. И купить на него... многих, очень многих. И многое. И тогда она сама поведёт армию против козлоногих. Она разыщет их проклятое гнездо и выжжет его дотла, а пепел развеет по ветрам Межреальности.
И неизвестно, какие ещё ужасы открылись бы её взору, если бы Тёмная Дорога не кончилась. Внезапно и резко, в один миг, пугающие видения прекратились. Исчезало и всё то, что, по мнению Клары, и являло собой саму Дорогу. А впереди...
Волшебница видела перед собой чёрную, ритмично содрогающуюся глобулу, словно бьющееся сердце мрака. Да-да, ошибиться было невозможно - это до боли напомнило приснопамятный мир-ловушку, закрытый мир, откуда её отряд с таким трудом и такой ценой вырвался на обратном пути из Мельина в Долину.
Клара многое дала б сейчас за то, чтобы просто остановиться. Да-да, просто остановиться - но куда там, стремительное падение продолжалось, их волокло вперёд, словно щепку в бурном потоке, перед ними раскрывалось небо, и Клара поняла, что свободно текший до этого перед ней след Мечей обрывается, словно кто то просто швырнул оба бесценных артефакта вниз, в бездну закрытого мира.
Ну что же, если кто-то оказался настолько глуп, чтобы бросить такое сокровище, - мы его подберем.
Засвистел ветер в ушах, ледяная бритва прошлась по лбу и щекам. Клара и её отряд стремительно падали вниз с головокружительной высоты, а за ними уже зарывалось небо нового мира...
Начиналась привычная работа боевого мага. Клара усилием воли выбросила из головы мысли о том, что тот мир едва не обернулся вечной тюрьмой для неё и её товарищей, - и привычно составила заклятье, призванное замедлить падение.
О да, конечно, отдача, как она могла забыть! Острая боль в груди... слишком сильная, тратятся лишние секунды, чтобы подавить её - о, нет, не магией; а падающие Клара и её спутники уже пробивают облака.
Внизу - бескрайние белые поля, мелкие чёрные вкрапления скал... и холод. Жуткий холод. Хорошо ещё, что в Мельине отряд Клары успел запастись зимней экипировкой!..
Клара виртуозно опустила свой отряд на землю и только тогда позволила себе сморщиться от боли.
- Брр... - задрожал Кицум. - М-милостивая госпожа, ну что же нам в таком месте-то проклятом делать? Снег один да камни!.. Куда это мы попали?
Клара не ответила. Положив руку на эфес, волшебница осматривалась.
Пейзаж и в самом деле казался нерадостным. С одной стороны льды, с другой - изломанные, источенные ветром береговые скалы. Прямо перед странниками в ледяные поля громадным топором врезался высокий красноватый утёс, словно застывшая кровь какого-то гиганта. На вершине утёса стояла старая башня, вся замшелая, сложенная грубовато, но, похоже, прочно.
Прищурившись, Раина пристально посмотрела в сторону башни.
- Там, похоже, кто-то есть, кирия Клара, - невозмутимо заявила валькирия, словно падать сквозь небо было для нее совершенно обычным делом.
Клара сама ничего особенного не видела, башня казалась давно покинутой. Несмотря на холодный ний день, над её крышей не поднималось дыма.
- Дверь от снега расчищена, кирия, - указала Рана. - Так что кто-то есть. Точно. Пойти посмотрет что ли?
- Погоди. - Клара прижала пальцы к вискам стараясь превозмочь боль и сосредоточиться. - Не нравится мне это... чудные дела творятся... знакомое что-то... да и следы...
Отряд неотрывно внимал бессвязному шёпоту волшебницы.
Да, след Мечей проходил здесь, уводя вверх, к самой башне, ясный и чёткий, как никогда. След Мечей и след кого-то ещё, вроде бы очень даже знакомого... но чем и как, Клара понять не могла. Каждое заклятье причиняло резкую боль, отзываясь судорогой во всём теле, удерживать волшебство становилось почти что непереносимой мукой.
Правда, ошибиться здесь она всё равно не могла. Следы точно вели наверх, к замершей на краю утёса старой башне, но тут у Клары всё окончательно помутилось в голове, так что даже пришлось опереться на руку Раины.
- К башне... пойдём... все вместе, - отдышавшись, выговорила Хюммель, стараясь вытянуть шпагу из ножен. - И осторожно! Один раз уже полезли в воду, не зная броду...
Тави внезапно просунулась вперёд. Сабля указывала на башню.
- И там сейчас чародейничают. - Глаза воспитанницы Вольных опасно сузились.
Клара была слишком измучена, чтобы перепроверять слова своей спутницы. Однако Тави - совсем неплохой маг по меркам Мельина, и, как говаривали гоблины-дворники в Долине, лучше перебдеть, чем недбдеть.
- Пошли, - махнула рукой волшебница. След тянулся вверх по заснеженному склону. Тави и Раина пошли первыми, настороженно озираясь и выставив перед собой клинки, словно в любой миг ожидая нападения и готовые собой прикрыть боевого мага; шествие замыкал Кицум, уже успевший выудить невесть откуда свою заветную петельку.
Старая башня приближалась.
Когда до неё оставалось примерно с полсотни шагов Клара наконец тоже ощутила некое магическое присутствие. Тави была совершенно права: в башне творили заклинания, и притом направленные против неё, Клары. Она попыталась собраться с силами, дать отпор... но мысли путались, в голове царил полный хаос, а каждый шаг стал даваться всё с большим и большим трудом.
Раина с Тави переглянулись и в тот же миг, не сговариваясь, ринулись вперёд. Клара впервые увидела в действии магию рождённой в Мельине - Тави сплела самый что ни на есть немудрёный огненный шар, но зато этот шар, угодив в дверь, взорвался так, что всё подножие башни окуталось пламенным облаком, а дым поднялся даже выше шпиля.
Валькирия и Тави бросились в пролом, не дожидаясь, пока дым рассеется. Раздался грохот, короткий лязг стали и каменно-спокойный голос Раины:
- Ну, вот и всё, кирия... путь чист.
Перешагнув через валявшиеся на земле обломки дверей, Клара оказалась внутри. Валькирия и Тави уже деловито вязали невысокого человечка в расшитой меховой безрукавке; на ступенях валялся слабо мерцаюший голубым магический кристалл.
Человечек что-то торопливо забормотал, язык его Клара, само собой, не понимала.
- Сопротивлялся. - Раина усмехнулась. - Какие-то чары наложить пытался. И даже вон этой железко замахнулся. - В дальнем углу валялся не замеченн Кларой массивный боевой топор, выбитый из рук обитателя башни.
- Не слишком-то усердствуйте, - приказала Клара, отчего-то чувствуя острое разочарование. - И давайте дальше, наверх... он тут один, но всё равно, на всякий случай.
Валькирия молча кивнула и скрылась за изломом лестницы.
- Тащите его, - распорядилась Клара, тоже начиная подниматься. Она не сомневалась - больше в одинокой башне никого нет и быть не может.
Первый и второй этажи башни оказались нежилыми За немногочисленными дверьми располагались кладовые, добросовестно обысканные сверху донизу валькирией и Тави. Самый верхний уровень был жилым. И не просто жилым, а вдобавок ещё и настоящей магической мастерской.
По углам на массивных столах чёрного дерева возвышались какие-то аппараты, сложное переплетение тонких стеклянных трубок, в которых кипела, испарялась, конденсировалась, возгонялась и прочее, прочее, прочее какая-то жидкость. Это скорее подошло бы алхимику, если бы Клара не почувствовала - машины эти не что иное, как сработанные по последнему слову техники этого мира устройства, позволяющие обнаружить любое магическое проявление в радиусе полусотни лиг. И не просто обнаружить, но ещё и указать почти что точное местоположение. Совсем, совсем неплохо для закрытого мира...
Кроме того, в комнате имелось неимоверное количество каких-то древних статуэток, подставов с грубо обработанными камнями, по стенам развешаны связки трав, какие-то засохшие венки и гирлянды, в отдельном застеклённом кабинете собраны почерневшие кости исведомых созданий - словом, чуть ли не весь магический арсенал, какой можно было собрать в этом слое Реальности.
Пленника деловито прикрутили к массивному креслу, что стояло возле вычурного письменного стола. Он ни уже успел смириться с бессмысленностью сопротивления и только часто икал от страха.
Кара вздохнула и, морщась от боли, занялась долгой и утомительной процедурой - надо было сделать так, чтобы пленник понимал их вопросы и мог бы на них отвечать.

* * *

Далеко-далеко от Северного Клыка где оказался в эти мгновения отряд Клары Хюммель, в теплом солнечном Ордосе, в стенах Академии Высого Волшебства к кабинету милорда ректора господина Анэто рысью сбегались деканы, поддерживая полы длинных мантий.
Наблюдатель в башне Сим, сменивший на этом посту формально выслужившегося старика Парри, получивший после всего случившегося всю возможную магическую машинерию, прислал сообщение через кристалл.
Вернее сказать, успел прислать, пока в его башню не вломились те самые астралозависимые существа, прихода которых так боялась Академия.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЭГЕСТ. НЕКРОМАНТ И РЫСЬ

Что такое, в сущности, ассасин Храма, если этот Храм до сих пор не владычествует над всей Ойкуменой?
Приписывается Мегане, хозяйке Волшебного Дворе

- Ну, вот и всё, государи мои, - повторил отец-инквизитор Этлау. Было видно, что повторять это доставляет ему немалое удовольствие.
Ведьма, Фесс и Прадд с Сугутором оказались в сплошном кольце. Инквизиторь смешались с обитателями Кривого Ручья. Давление на Фесса спало, казалось бы - можно атаковать, и, наверное, иной некромант не колеблясь призвал бы неупокоенных, и неважно, сколь они разорвут людей, тех самых, коих он, некромант, взялся защищать и оборонять.
Наверное, маг Неясыть тоже поступил бы так - в первое время после того, как он попал в этот мир.
Неясыть, но не Фесс.
Взлетели десятки луков и арбалетов, беря на прицел дерзкую троицу.
Фесс замер. Магия бездействовала, но начинало действовать нечто более мощное, чем некромантия или даже чародейство Спасителя. И это нечто медленно, но верно гасило волшебство как Фесса, так и самого Этлау. Но какое это имело значение, если против четверых тут собралось несколько сотен?!
- На прорыв! - заорал Прадд. Кажется, больше им и в самом деле ничего не оставалось.
Этлау, не таясь, стоял на краю помоста, скрестив руки на груди, и издевательски улыбался. Он ничего не боялся, даже того, что в широком рукаве того же гнома, известного мастера-умельца, вполне могла притаиться трубка-самострел, снаряжённая железным болтом, что с такого расстояния пробьёт даже кольчугу, буде осторожный инквизитор всё-таки сподобился надеть её под рясу, 
Значит, магия мертва, мелькнуло в голове Фесса. Этлау скорее всего заимел какой-то артефакт, полностью гасящий всю и всяческую волшбу в своей ближайшей окрестности, и отец-экзекутор теперь явно надеется на численный перевес своих подручных, как и на крайне невыгодное положение окружённой четвёрки. Трое опытных бойцов устоят против сотен, сражаясь в крепком месте, но не окружённые со всех сторон. перспектива прострелить своих же собственных товарищей явно не остановила бы тех, кто сейчас целился в некроманта из луков и арбалетов.
Магия мертва. Но не значит ли это, что мертво правило одного дара, уже доставившее ему столько неприятностей в этом мире?!
Правило одного дара - ты не можешь разом быть и великим воином, и изощрённым волшебником. Что-то одно. Твоё тело служит или оружием само по себе, или оно просто то средство, при помощи которого ты обращаешься к запредельным силам.
"Эх, где моя глефа...", - подумал Фесс. Подумали сам тотчас похолодел от ужаса - воспоминания продолжали возвращаться. Наверное, могут вернуться и другие - вместе с навыками...
Но тут его размышления, и без того оказавшиеся сжатыми в исчезающие доли мгновения, оказались прерваны - Прадд и Сугутор сшиблись со сплошной стеной инквизиторов, и топор с секирой дружно запели согласную песню смерти.
Куда полетели сорвавшиеся стрелы, кого они разили - он не знал.
Никого из их маленького отряда не задело, а всё остальное было неважно.
Фесс взмахнул рунным мечом и устремился за ними. Его охватывала странная лёгкость - все барьеры пали, и оставалось только одно - сражаться.
Да, в руке лежал эфес меча - вернее, его Фесс держал двумя руками, хотя лезвие было вовсе не так уж длинно - эфес меча вместо привычной глефы, но правило одного дара на него больше не действовало, и плоть сама вспомнила всё, что нужно.
Фесс так и не понял, как оказался остриём их маленького клина: Прадд и Сугутор прикрывали его справа и слева, а за спиной притаилась ведьма.
Лицо. Руки, сжимающие сталь. Глаза, открывшиеся из-под отлетевшего в сторону капюшона. Фесс ударил наискось, с потягом, перешагнул через первое тело, крутнулся вокруг себя, отбрасывая мечом нацеленные в голову колы, только отбрасывая, потому что колья эти были в руках крестьян, тех самых, кого и он, и ведьма, и Джайлз (так и пропал куда-то, бедняга) защищали от голодных призраков до последней крайности.
Ещё один инквизитор, в руках - железная цепь. Этот, кажется, что-то и в самом деле умеет - во всяком случае, первый выпад Фесса, что должен был стать для экзекутора и последним, он отбил.
"Найди Мечи... найди Мечи..." - навязчиво зазвучало вдруг в голове. Фесс застонал.
Нет! Нет, только не это, нет, он не уступит!
Он не ошибся. Каждый удар, каждое движение прежнего Фесса возвращали частицу воспоминаний. Маскам похоже, удавалось сделать то, перед чем спасовали бы все самые изощрённые пытки, - и, более того, очень скоро эти пытки уже можно было б применить и к Фессу - потому что теперь ему было бы что отвечать. Нет. Нет! Н-Е-Е-Е-Т!!!
Фесс хотел было швырнуть оружие наземь. Ловушка расставлена, и приманка на месте, но он не пойдёт в западню.
Даже ценой жизни тех, кто сражается с ним плечом к плечу?
Если Мечи попадут в руки тех, кто охотится за ними, все жизни враз потеряют цену.
Это колебание дорого обошлось Фессу. Следующий инквизитор, тоже, как видно, далеко не новичок в боевых искусствах, сумел поднырнуть под внезапно приостановившееся лезвие и коротким ударом дубинки оглушить некроманта.
Мир померк.

* * *

То, что я видел той ночью, не забуду уже никогда. Никогда, никогда, никогда, и умирать стану - у меня все это перед глазами по-прежнему стоять будет. Инквизитор всё правильно рассчитал. И что у меня поджилки затрясутся, и что не посмею я против Святой Матери иашей пойти. Всё он про меня знал, до самого последнего донышка душу мою вскрыл, покопался там хозяйски эдак вот и приговор вынес. Простой такой, понятный и ясный. И не нашлось у меня ничего бы возразить. Совсем-совсем ничего.
...Долго мне на огонь смотреть не дали. Толкнули спину - кто-то из младших профосов. Смотрю я - а мне в руку клещи эдакие аккуратненькие вкладывают. И к жаровне так ненавязчиво подталкивают. А старший инквизитор смотрит на меня покровительственно, словно подначивает.
- Ну, что ж встал, сударь мой волшебник? - услыхал я. - Впрочем, ты сейчас не волшебник, ты сейчас просто один из младших инквизиторов и обязан выполнять приказы. Вот я тебе и приказываю - давай, у этой кровососки нам надо кое-что выяснить. И ты нам в этом поможешь. Ну а если не захочешь... - Старик усмехнулся. - Тогда ты сам знаешь, что будет. Есть у нас дальний такой монастырь... даже не монастырь, а так... на севере, в Железных горах... тюрьмы его глубоко под скалами, и открываются они в тоннели, ещё до гномов проложенные, а там, как ты понимаешь, такие твари живут, что ты молить их станешь, чтобы просто тебя сожрали, безо всяких фокусов.
Я сглотнул. Слышал я об этой крепости, слышал, что туда ссылают тех, кто перед Церковью провинился, но не просто так, а очень-очень сильно провинился, что даже лёгкой смерти на костре не заслужил. Если, конечно, смерть на костре можно лёгкой назвать.
Дрожа, я шагнул к жаровне. Положил щипцы на решётку раскалённую.
Ведьма вдруг вздрогнула, стараясь поднять голову. И - встретилась со мной глазами.
Меня словно в челюсть кто ударил. Пудовым кулаком, каким и быка оглушить можно. Потому что небыло в этих глазах ни страха, ни боли, ни даже презрени. Жалость - была. Самая настоящая жалость, как только мать пожалеть может. Или - старшая сестра любящая. Не видел я никогда такого и не думал даже, такое возможно - палача своего жалеть. Нет, конечно жития святых о таком говорили... но ведь то святые были, в Духе просветлённые, к Силе Спасителя приобщенные, в горние выси устремлённые, чьи мощи и по сей день чудеса творят, а тут... А тут была ведьма отвратительная, кровососка безжалостная... нет... не безжалостная... она ведь людей защищала... сама в Кривой Ручей пришла... или...
Всё в голове у меня помутилось, а сам я не мог взгляда от её глаз отвести. И тут услышал:
- Давай, мальчик, давай... делай, что они говорят... зачем нам всем погибать...
Не сразу я и понял, что это сама ведьма говорит. А когда понял, такой меня пот прошиб, что глаза враз защипало.
- Ну, чего замер, брат Эбенезер? - словно в полусне услыхал я старого инквизитора.
Поднял я щипцы рдеющие... и знал, что вот тот же некромант на моём месте небось запустил бы этими щипцами в лицо профосу, а потом дрался бы с охраной до последнего издыхания, а я... я и помыслить о таком не могу! Ведь это - брат святой, Матерью Нашей избранный, дабы ересь искоренять... ересь и ведовство незаконное... а ведьма, если вдуматься, что совершила... ни в сказке сказать, ни пером описать... а ну как не случился бы тут отец Этлау, что с нами стало бы? Сожрали бы нас и не поморщились, и вся некромантия тут не помогла бы...
Шагнул я вперёд, всё ещё не зная, что же делать собираюсь... щипцы горячие поднял, они уже не докрасна накалены были... но тут закружилась у меня голова, потолок и стены заплясали, точно пьяные, завертелись в хороводе, и почувствовал я, как пол из-под ног уходит.
Хлопнулся я навзничь и чувств лишился.
:В себя пришёл от холода. Приподнялся - лежу в пустом подвале, на жёсткой лавке, весь мокрый. Сообразил - наверное, водой меня отливали, в чувство старались привести. Да только куда там... крепко, видать, меня шарахнуло.
В отдалении горела лампада маленькая, подвал скупо освещая. Я огляделся - ну да, тот самый подвал, где вчера ведьму я должен был пытать. Или сегодня?.. Но с другой стороны, что-то мне подсказывало, что без сознания я провалялся довольно-таки долго, наверное, всю ночь.
Вокруг - пусто. Угли давно остыли, факелы погасли, профосов и след простыл, дыба пустая...
Я кое-как встал. Не связали, оставили на свободе... решили, что уже не очнусь, что ли? Не-ет, не зря же я Академию заканчивал...
Лампада подвешена была на короткой цепочке; я снял светильню, уже намереваясь выбраться отсюда, но в последний момент всё-таки не удержался: пошёл взглянуть на дыбу.
Вся она была измарана кровью. Ох! Мне стало дурно. Значит, ведьму всё-таки пытали... что-то хотели выведать... хотя, как показал тот же опыт некроманта, с такими, как она, надо говорить осторожно и неторопливо. И тогда всё удастся решить миром. Миром, а не войной. Ведь в чём задача искоренения зла - я имею в виду истинного искоренения? Сделай врага другом, сделай злодея творящим добро. В этом, и только в этом, подлинный смысл борьбы. Ведь все великие святые и подвижники потому святыми и стали - любили врагов своих, не проклинали гонителей, но старались кротостью и добротой склонить их к пути Спасителя. Конечно, несовершенен я, и много на мне грехов, и себя я защищать буду... но зачем было пытать эту несчастную? Да ещё так... Казалось, боль ее пропитала даже деревянные брусы пыточного снаряда.
Но... ведь так велят поступать с творящими незаконную волшбу, с ересиархами все каноны Святой Матери нашей...
Так, в полном смятении душевном, я добрался до ведущих вверх ступеней. Толкнулся дальше - заперто. Значит, всё-таки остереглись...
И тут во мне как словно взорвалось что-то! Это что значит, думаю, меня, полноправного мага, посох Академии носящего, можно вот так вот в подвал кинуть, вынуждать, Спаситель, не скажи к чему?! Меня, который ни светскому, ни церковному суду не подсуден, и того уложения никто ещё не отменял! И то, что я в ряды Инквизиции вступил, прав волшебника у меня не отнимало, во всяком случае, никаких грамот отрешительных я не подписывал, так что пусть-ка преподобный отец Этлау прыть-то поумерит, в Ордосе это тоже ой как многим не понравится, когда они узнают, что меня, чародея в правах, вот так вот схватили и мало что вместе с ведьмой на костёр не отправили. Ой, не понравится это ни деканам, ни милорду ректору господину Анэто, а с ним, с главой Белого Совета, и сам понтифик аркинский связываться так просто не рискнет. Во всяком случае, до последнего времени связываться не рисковал.
И я решительно взялся за замок. Волшба пошла неожиданно трудно, но оно и понятно - посоха у меня нет, книг тоже, только на память надейся, а мне ведь не просто надо было дверь разнести. Не хотел я никакого шума поднимать, а уж паче того - со святыми братьями драться. Они ведь тоже не ведают, что творят, особенно те, что из молодых...
Так что молнии всякие тут не годились. Но я нашёл выход.
Тонко завыл ветер, послушно приходя ко мне даже сюда, в подвал. Тонкий свист становился всё выше, все нестерпимее, пока не превысил наконец порог слышимости несовершенного человеческого уха. И вскоре у меня в руке появился тонкий воздушный жезл, локоть туго-натуго стянутого вместе ветра, сжатого сейчас до такой степени, что, наверное, ему и кирпичная стена не будет помехой.
И вот этим-то воздушным клинком я, словно ломом, отогнул скобы замка с другой стороны. Запор-то не тюремным был, обычным деревенским...
Откинул я крышку. Выглянул осторожно так - потому что если оставил преподобный Этлау стражу и сенях, мне несдобровать. Однако пронесло, сени пусты оказались, и никто меня на крыльце не остановил тоже. Улица пуста, но вот впереди, там, около храма:
И я пошёл туда. Пробраться сквозь клубящуюся толпу большого труда не составило - все словно заворожённые слушали преподобного Этлау.
Мне не пришлось долго гадать - он зачитывал приговор ведьме. И притом произносил его последние строчки.
- Да будет предана огню очистительному, - закончил он, и толпа громко вздохнула.
Я оцепенел. Никогда в жизни не видел публичных казней. И никогда не горел желанием. Но сейчас словно какая-то сила погнала меня вперёд - и рядом с торчащим посреди костра столбом с прикрученной к нему цепями ведьмой я увидел ещё три столба, на которых, уронив головы, словно лишённые чувств, висели ещё трое - некромант и его спутники: гном с орком.
Вот это да. Значит, они всё-таки попались...
Я не знал, что и думать. Смешными и глупыми мне казались мои собственные мысли по пути сюда, когда некромант представлялся мне кошмарным средоточием зла. А теперь вижу его обвисшим на цепях, понимаю, что не помогла ему против Святой Церкви вся его некромантия, и отчего-то не могу радоваться. Потому что это как-то неправильно. Даже не как-то. Очень неправильно. Совершенно неправильно.
Так, задумавшись, я пропустил момент, когда палачи с четырёх сторон сунули факелы в обильно заговленный хворост вокруг ведьминого столба. Пламя взвилось неправдоподобно высоко, наверное, костер был полит маслом, ничего не пожалел для аутодафе преподобный, и сквозь огонь и дым в тот же миг прорвался страшный вопль прикованной ведьмы.
Толпа отшатнулась, даже Этлау как-то вздрогнул. Потому что ведьма не проклинала своих палачей, не просила в последний миг пощады, не каялась в грехах и не богохульствовала.
Она обращалась к бесчувственному некроманту, и только к нему.
- Ты обеща-а-а-а-а-л! - рванулся к небесам такой вопль, что меня продрал мороз по коже. - Слово да-а-а-а-а-ал!.. Тьма тебя возьми!!! Навсегда, навсегда, навсегда!..
Крик прервался. И в мёртвой тишине слышался только треск разгорающегося костра.
"Гори, ведьма, гори", - припомнилось мне.
А Этлау, не теряя времени, уже перешёл к зачитыванию следующего приговора. Некоему гному по имени Сугутор.
Палачи стояли наготове с факелами. И тут я понял, что должен что-то сделать, просто обязан, не могу не сделать, если ещё хочу ходить по этой земле. И у меня в голове уже начало складываться заклятье, когда я понял, что совершенно не могу здесь колдовать. Абсолютно и полностью. А причина тому - нечто слабо светящееся, притаившееся в руке преподобного Этлау.

* * *

Фесс пришёл в себя, и, надо сказать, очнулся он не в самом приятном для себя положении. Голова раскаивалась от боли, левая рука не действовала. Он понял почти мгновенно, что произошло, что он прикручен к столбу и что, по всей вероятности, сейчас настал черёд Этлау праздновать победу.
От ничем не выдал себя. Не шелохнулся, по-прежнему обвисал на цепях.
Этлау был осторожен, неведомая сила всё так же давила любое магическое проявление, и нечего было рассчитывать, что некромантия может сейчас освободиться.
Фесс слышал весь приговор, что прочли ведьме. Слышал треск факелов в руках профосов. И, разумеется, слышал тот отчаянный предсмертный крик ведьмы, крик, что заставил его душу скорчиться от невыносимой муки. Кажется, в тот миг он сам готов был поторопить собственную смерть.
Не сдержал Слово. Да, не сдержал. Слово некроманта нарушено во второй раз. И если верить в те сказки, что порой рассказывал Даэнур ещё в Ордосе, - сказки по поводу Судьбы, то... впрочем, похоже, его самого, Фесса, едва ли теперь могут взволновать невыполненные клятвы и обещания. Плохо умирать с таким грузом на совести, но умирать-то вообще в принципе плохо.
Потом был только треск огня, и - ни звука, ни стона, ничего. Ведьма умирала молча, не порадовав своих мучителей ни единым криком.
И толпа тоже стояла молча, жадно вперив взоры в огонь, но - ничего. Недолгое время сквозь дым и пламя ещё можно было различить изломанные очертания человеческой фигуры, но потом языки огня поднялись ещё выше, и то, что совсем недавно было саттарской ведьмой, окончательно скрылось из глаз.
Костёр ещё жарко пылал, когда инквизитор Этлау начал зачитывать приговор Сугутору. Собственно говоря, статья обвинений была только одна: пособничество Тьме.
"Меня они, очевидно, приберегут напоследок", - отрешённо подумал Фесс. Никакого выхода он сейчас найти не мог - руки и ноги скованы на совесть, возможности творить заклятья - никакой, так. что, похоже, его недолгая дорога некроманта и в самом деле кончится здесь и сейчас - а ведь за ним ещё столь долгов! Взять хотя бы его обещание шести Тёмным Владыкам, обещание обильных жертв, которое он так и не исполнил!
Как-то не слишком-то приятно уходить, таща с собой такие долги...
"Какой же ты некромант, - услыхал он насмешливый голос, - если так легко сдаёшься этим живым, - последнее слово незримый собеседник произнёс с изрядным нажимом. - Какой же ты некромант, если оказывается, что тебе некуда бежать! Или ты забыл о трактате Салладорца?!"
Фесс содрогнулся. Вися на цепях, слыша мерно бубнящего строчки приговора Этлау, он содрогнулся - не от осознания собственного конца, а от того, что ему предлагали.
Конечно, это говорил не Салладорец. Великого мага, первопроходца Тёмных Путей, давно уже не существовало как личности - в Великой Тьме нет места отдельному сознанию. Тьма? Тьма... Тьма, которая почему-то упорно предлагает ничтожной человеческой песчинке принять свою сторону, как будто от этого зависит невесть что. Но зачем великой Противосиле...
"Тебе пришла пора уходить, - торжественно провозгласил голос. - Тебе осталось сделать всего только один крошечный шаг, и ты будешь со мной..."
"С кем это 'с тобой'?" - решился переспросить Фесс, хотя и знал - с подобными силами самое лучшее - не отвечать вообще. Наверное, никто не может остаться прежним, оказавшись в пяти мгновениях от костра.
"Какая разница? Во Тьме множество душ, множество забытых имён, множество ставших ненужными воспоминаний. Выбирай любое, назови меня, как хочешь. Всё равно это не имеет никакого значения. Важно лишь то, тебя сейчас сожгут, и этим всё кончится. Поэтому выбирай, и выбирай быстро! Помогать тебе не стану, не сумеешь - твоя ж беда. Но любой, кто раскрывал хотя бы раз книгу Салладорца, сможет это проделать"
"Как Атлика? Прихватив с собой целый города?" - угрюмо подумал
Фесс в ответ.
"Какая Атлика? - удивился собеседник. - Это вне меня. Ничего не знаю".
"Как же ты можешь не знать, если она - часть Тьмы а Тьма - всезнающа?"
Ответа не последовало. Голос умолк. Фесс вновь остался один - невольно дослушивая приговор верному Сугутору.
"Из любого безвыходного положения есть самое меньшее два выхода", - 
- вновь пришли на ум избитые как будто бы слова, но оттого не менее справедливые. Он может воспользоваться настойчивым советом... Салладорца? Тьмы?.. - неважно; может уйти в пределы вечной ночи, раствориться в ней...
Но разве это не всё равно что гибель?
Или - он может попытаться сделать нечто совершенно другое. Совсемсовсем другое. Риск, конечно, отчаянный, но главное сейчас - выиграть время...
Фесс поднял голову и заставил себя встретиться глазами с Этлау.
Очевидно, взгляд некроманту вполне удался - потому что отецинквизитор отчего-то враз осёкся и потерял то место, где читал.
- Ты поторопился, отец-экзекутор! - напрягая ноющее горло, выкрикнул Фесс. - Ты забыл, что такое некромантия. Ты забыл, что она может, и ты забыл, какое проклятье падёт на все эти земли, если ты посягнёшь... нет, не на меня, на ту Силу, что стоит за мной.
- Фу, как нехорошо прерывать официальное лицо в момент исполнения им служебных обязанностей, - с издевательской укоризной ответил Этлау. - Не старайся, некромант. Сейчас ты будешь грозить, потом обещать мне показать некий донельзя могущественный и опасный артефакт, и так далее, и тому подобное - только чтобы выиграть время. Нет уж, все, теперь твоё время точно кончилось, некромант.
Губы Фесса сами собой сложились в кривую усмешку. Этлау оказался несколько умнее, чем следовало.
- Постойте! - раздался над толпой вдруг чей-то голос неожиданно сильный и уверенный. - Сей некромант - полноправный чародей, обладатель посоха и в качестве такового подсуден исключительно суду Академии Высокого Волшебства! Не защищают закон и порядок беззаконием, преподобный отец Этлау, нет, никак не защищают! Или думаешь ты, что место здесь глухое, никто ни о чём никогда не узнает? Ошибаешься, преподобный, - узнают, да ещё как! И в Ордосе узнают, и в Аркине! Нельзя святое дело делать, когда руки до плеч в крови, и крови невинной!
Изумлению Фесса не было предела, даже сейчас, на самом краю гибели. Наш святоша, наш Белый маг, верное чадо Матери-Церкви - гляди-ко, осмелился голос возвысить! Жалко парнишку - теперь-то его Этлау и вовсе в порошок сотрёт...
И яснее ясного, что ничем эта глупая выходка Фессу уже не поможет.
Этлау и бровью не повел. Не произнёс ни одного слова, сделал лишь короткий, быстрый жест - и на Эбенезера Джайлза со всех сторон навалились сразу пятеро дюжих инквизиторских служек. Волшебник и пикнуть не успел, как оказался скручен и связан - весьма умело и быстро, - после чего тотчас же уволочен куда-то в неизвестном направлении.
Все это заняло не больше нескольких секунд. Рот Джайлзу заткнули тотчас, и всё, что услыхал Фесс, было лишь неразборчивым мычанием.
Только теперь к душе некроманта пробился самый настоящий страх.
Омерзительный, липкий и мутный, того сорта, что заставляет даже, казалось бы, смелых людей валяться в ногах у победителей, тщетно вымаливая пощаду.
И тогда про себя Фесс произнёс наконец одно лишь короткое слово:
"Тьма!"
Он не слишком верил, что это может подействовать, однако шепчущий мягкий голос отозвался тотчас, словно Она всё это время стояла рядом, терпеливо дожидаясь его зова.
"Ты всё-таки вспомнил обо мне? Когда стало некуда бежать и нечем стало сражаться - тогда лишь ты вспомнил о моих словах? Не при таких обстоятельствах хотела б я услыхать твой зов, некромант..."
Слова застряли у Фесса в горле. Ну да, понятно, заблудший сын вспомнил о старом отце, только когда пришла беда и больше не у кого просить помощи и защиты.
"Не думай, что я настолько всемогуща в вашем тварном мире, - продолжала его незримая собеседница. - Твои враги владеют немалой силой... всё, что я могу из своего далека, - это отвлечь их на себя... дальше уже твоё дело, некромант. И смотри, не поступи со мной, как ты поступил с шестью Владыками!"
Фесс не выдержал, вздрогнул. Какую плату потребует от него обладательница этого низкого обольстительного голоса? Существо, не имеющее плоти, находящееся повсюду и нигде, бессмертное, неуничтожимое, вездесущее... которому невесть зачем потребовался умеющий противостоять Серым Пределам смертный.
Несколько мгновений Фесс ждал, по-детски зажмурив глаза. Ничего не происходило. Всё так же монотонно бубнил инквизитор, зачитывая приговор - он уже покончил с Сугутором и перешёл к Прадду. С орком, как извечным врагом человеческой расы, вообше не следовало церемониться и прибегать ко всякого рода излишествам типа судебной процедуры.
"Берегись, некромант. Ты вступил на дорогу, с которой уже не свернуть. И не потому, что она плоха - ни то не знает, чем плюха Тьма, чем хорош Свет, или, наоборот, чем Тьма хороша, а Свет, соответственно, нет - а потому что нельзя простому магу, не достигшему поистине заоблачных высот могущества, играть с предвечными силами, особенно если эти предвечные силы отнюдь не пребывают в вечном полусне, а упорно стремятся к каким-то своим, никому не понятным и в принципе непознаваемым целям. За тобой и так уже огромный долг, некромант, остановись, не отягощай свою душу лишним, потому что...
Так что, лучше сгореть?!
Нет, зачем же. Но истинные маги тем и отличаются от нахватавшихся по верхам колдунов, что телесная смерть для них просто переход к совершенно иной форме существования...
Ага. К иной форме. В той самой Тьме, слившись с ней, отдав всё то, что составляет твоё 'Я', и во имя чего? Иллюзорного бессмертия ?"
Фесс не успел докончить этот спор с самим собой - как и все подобные споры, совершенно бессмысленный, потому что умирать некромант отнюдь не собирался, Пусть Тьма обретёт надо мной какую-то власть, это неизбежно, успокаивал он себя, потом я всё равно найду способ...
Какой именно он найдёт способ, осталось неясным, потому что в тот самый миг Этлау вдруг дико взвыл, не завопил, не закричал, а именно взвыл, словно смертельно раненный зверь, совершенно нечеловеческим голосом, схватился обеими руками за горло; крик сменился хриплым стоном, отца-экзекутора с двух сторон подхватили служки, но было уже поздно - и Этлау, и Фесс ясно чувствовали надвинувшееся со всех сторон незримое ни для кого облако тёмной первобытной Силы, не умеющей ничего, кроме как давить и плющить, от эта-то Сила сейчас и столкнулась с тем, что обращало в ничто все магические действия как некромантии, так и Святой Магии.
Что за талисман оказался в руках Этлау, Фесс, понятно, не знал. Но сейчас это и не было важно - обрушившаяся на оберег инквизитора мощь не смогла превозмочь его чары, но зато освободила от их действия всех остальных.
По жилам Фесса словно побежала новая кровь стремительно обращаясь в жидкий огонь. Магия оживала и некромант словно бы рождался в эти мгновения заново; он не мог приказать цепям разомкнуться, не мог воспарить в небеса и скрыться, подобно птице, но зато в его распоряжении была мощь Серых Пределов, а это значило - быть бою!
Этлау первым понял, что происходит. Его взгляд скрестился с
Фессовым: лицо экзекутора претерпевало сейчас удивительную метаморфозу, кожа белела на глазах, не бледнела, а именно белела, словно кто-то плеснул на неё густой сметаной.
- Зажигайте! - не своим голосом завопил инквизитор, взмахивая рукой, бросив дочитывать приговор. - Некроманта мне спалите, только его одного!..
Надо отдать должное подручным Этлау - они не дрогнули и не испугались, хотя, не приходилось сомневаться, почти все из них, кто хоть как-то владел магией, мгновенно поняли, что происходит на площади Кривого Ручья.
В распоряжении Фесса оставалось не более секунды - много ли времени надо, чтобы вскинуть к плечу уже заряженный арбалет и прицелиться в неподвижно висящую на цепях мишень?..
И уже плелось где-то в самой глубине изощренное заклятье, из разряда истинно высокой Некромантии - однако уже начальные его такты, оказавшись прямо посреди бушующей незримой схватки, причудливо изменились, исказились, потеряв первичное направлние и размах.
И внезапно со всех сторон до слуха Фесса донесся многоголосый хор безжизненных, пустых голосов, какими только и могут обращаться к пробудившему их от смертного сна пустые черепа неупокоенных:
"Идём, мы идём, идём, идём..."
Фесс похолодел. Случилось именно то, чего он так боялся. Конечно, выпустить толпу зомби и прочих обитателей могил на своих врагов - поступок, достойный адепта Чёрной магии, равнодушного к людским страданиям и горю, того, кто возомнил себя "стоящим над", обладающим правом власти над жизнью и смертью других, убивающим, не защищаясь, а просто так, потому что этого требуют его "цели", зачастую совершенно безумные.
Время остановилось. Точнее, оно двигалось, но медленно-медленно, словно песчинки из верхней половинки часов вынуждены были прорываться сквозь незримую преграду. Фесс видел всё вокруг, застывшее, как при немой сцене в традиционной салладорской трагедии: плотное кольцо инквизиторов и смешавшегося с ними простонародья, бешено рвущиеся к небу языки пламени с пылающего костра ведьмы, бессильно и безмолвно обвисшие на цепях фигуры Правда и Сугутора, фигуры профосов с факелами, Этлау на краю судейского помоста, воздевшего руки в нелепо патетическом жесте... и чёрные, чёрные, чёрные тучи, невесть откуда взявшиеся в небе над деревней, тоже застывшие, смотрящие вниз тысячами тысяч невидимых глаз - словно готовые вот-вот рвануться к земле теми самыми вихрями, что до основания разрушили несчастный Арвест, утянув с собой во Тьму всех его обитателей, и живых, и мёртвых, равно как и воинов Империи Клешней, имевших глупость бросить вызов Наследству Салладорца.
- Нет, только не это! - вырвалось у Фесса. - Только не это! Я не Атлика, чтобы бросать в топку Тьмы невинные души, спасая свою собственную!
"Значит, ты не настоящий некромант", - услыхал он.
А на недальнем погосте, в пределах церковной ограды, земля не зашевелилась, не вспучилась - она нулась к небу десятками, если не сотней, фонтан раскалывались на части немногочисленные каменм плиты над могилами местных богачей, у кого хватип мошны оплатить за дорогой в этих местах гранит. Но все равно, никакие зомби и призраки не спасли бы вызвавшего их - потому что стрелам хватило бы и доли мгновения, чтобы достичь цели.
Однако они её не достигли. Кто-то из стрелков в панике швырял оружие наземь, кто-то, напротив, разряжал его, целясь в неподвижных Фесса, Прадда и Сугутора, но стрелы каким-то диковинным образом до целей не долетали, вспыхивали и горели в воздухе, в том числе и стальные болты тяжёлых самострелов.
А перед глазами Фесса с болезненной резкостью вдруг возникла картина заснеженного зимнего поля, гордый всадник в броне с вычеканенным василиском, сжавшаяся впереди кучка из примерно полутора сотен врагов, летящие навстречу ему, Фессу, длинные и меткие стрелы, что вот точно так же вспыхивали и горели ещё в полёте, словно натыкаясь на невидимый пламенный купол.
А он словно наяву ощущал острые грани Искажающего Камня в своей руке. И это воспоминание резало, подобно клинку - то, от чего он бежал, настигало, настигало, настигало, он слышал издевательский хохот масок у себя за спиной... Впрочем, почему же за спиной? Вон они, в первых рядах толпы, надменный Эвенстайн, картинно положивший руку на эфес, и плечистый, словно медведь, Бахмут, со здоровенным посохом в руках, которым умелый боец отобьётся и от нескольких мечников...
Они смотрели прямо в глаза Фессу. И откровенно смеялись ему в лицо. Всё было понятно. Они таки нашли способ обойти его заклинание, отрезавшее его от собственной памяти и прошлого, того самого npшлого, что хранило в тайне место, где пребывали Мечи.
А неупокоенные уже вырвались с погоста полезли вперёд, вытянув жуткого вида руки-грабли, нагие костяки или местами ещё покрытые гнилой, разлагающейся плотью, разинув рты, усаженные нечеловечески длинными и острыми зубами, словно у волков. Неупокоенным всё равно, кого убивать - на пути к подъявшему их стояла плотная живая стена, а это значило что её, то есть стены, просто не должно существовать и этим всё сказано.
Искажающий Камень... реликвия, вынесенная Фессом из пылающего Мельина, страшное оружие в умелых руках, то, от чего здесь, в Эвиале, не должны знать ни защиты, ни спасения, в каких же безднах ты пребывал доселе, где прятался, с тем чтобы в нужный момент явиться на помощь своему хозяину, хотя, видят всемогущие бездны, хозяин отнюдь не желал этого!
Фесс скосил глаза - да, в ладони холодно светился зелёным
Искажающий Камень. Воля Фесса вызвала его из неведомых глубин Межреальности, и в этой части, можно сказать, план масок удался полностью.
Но даже Искажающий Камень не в силах был порвать сковывавшие некроманта цепи. Или, вернее сказать, мог, но каждое его использование, каждое почерпывание Силы из прошлого означало очередную победу масок и поражение его, Фесса. Проклятье, он предпочел бы уже сейчас собственное прозвище, полученное в этом мире, - Неясыть.
Да, он предпочёл бы вновь стать Неясытью, отказаться от себя уже окончательно - если ценой, скажем, за вернувшуюся ловкость в обращении с оружие станет потеря Мечей.
А неупокоенные были уже рядом. Толпа с воем бросилась в разные стороны, никто не дерзнул заступ им дорогу - Этлау с искажённым лицом так и стоял на своём помосте, по-прежнему пытаясь вернуть себе власть над своим загадочным амулетом, а его инквизиторы уже бежали, и поступали совершенно правильно - обычное оружие против тех же зомби помогает мало, а мало кто из соратников Этлау мог похвастаться знанием магтт, достаточным, чтобы противостоять неупокоенной орде.
Конечно, бежали не все. Фесс лишний раз мог убегаться, что в
Инквизиции служат отнюдь не только трусы, мучители, палачи и кровавые властолюбцы. Некоторые инквизиторы не бежали. Напротив, собой закрывали детей и женщин; некромант чувствовал пошедшую в дело магию Спасителя, слишком, увы, слабую, чтобы противостоять его собственному разрушительному заклинанию.
Несколько зомби даже упали, сложились кучками пылающих костей и плоти, один совсем молодой инквизитор выхватил из такого костра длинную, горящую с одного конца берцовую кость - она пылала странным ослепительно белым пламенем, разбрасывая во все стороны снопы столь же белых искр - и сам ринулся в наступление. Он успел поджечь четырех неупокоенных, прежде чем его самого сграбастали сзади и в один миг разорвали на куски.
Как ни странно, атакующие зомби оставили совершенно без внимания самого главного из инквизиторов - отца Этлау, застывшего, подобно сакраментальному соляному столпу, на краю судейского помоста. Лицо преподобного экзекутора потемнело от прилива крови, он словно изо всех сил старался справиться с неподъёмной тяжестью.
И не побежал ещё один человек - молодой маг Воздуха по имени
Эбенезер Джайлз, о котором, похоже, все забыли в воцарившемся безумии.
Над его головой засветился неяркий голубоватый нимб, и огненная плеть молнии хлестнула по наступающей толпе мертвяков; и такова оказалась сила первого удара, что зомби просто разорвало на части. Так, наверное, начинал свой знаменитый последний бой несказанно более могущественный маг Фрегот Готлибский; и, наверное, Джайлза ждал бы такой же конец если бы...
Если бы самый лихой зомби, повинуясь отчаянному приказу Фесса, не оказался наконец рядом и жутко осклабившись, просто перекусил чудовищно изменёнными волшебством зубами сковывавшие некроманта цепи.
- Освободи их! - рявкнул Фесс, оказываясь на земле и указывая неупокоенному на по-прежнему прикованных орка и гнома. Сам же некромант намотал конец цепи на кулак и решительно шагнул к Этлау - как бы то ни было, с этим типом он обязан покончить раз и навсегда!
Зомби со всем усердием выполнил приказ - но в следующее мгновение власть Фессова заклятья над ним, как видно, дала трещину, потому что жуткие зубищи клацнули возле самого горла Прадда. Орк с рёвом отмахнулся цепью - никакого иного оружия ни у кого из спутников некроманта сейчас и в помине не было; голова зомби лопнула, словно перезревшая дыня, но, и обезглавленный, тот не остановился. Если нет зубов, будем рвать когтями, ведь главное - рвать, кромсать и убивать, а уж чем - это дело десятое.
Фесс ударил. В спину, соединяя силы замаха цепью с разрушительным заклятьем, возвращавшим отжившую плоть в то место, где она только и должна пребывать, не тревожа собой белый свет. Зомби разломило надвое, и вновь некромант ощутил нечто подобное уколу совести - ему приходилось убивать тех, кто, как ни крути, пришёл ему на выручку, кто жил сейчас незавсимо от его воли, пусть даже этим страшным и чудовищным подобием настоящей жизни.
- Джайлза вытащите! - приказал Фесс орку и гному. Похоже, разговор с Этлау придётся отложить - по всей деревне зомби и скелеты уже гонялись за ее обитателями, вламываясь в дома, выбивая двери и окна; и уже повис над Кривым Ручьём страшный не то крик, не то стон, крик тех, кого успели сграбастать неживые руки, не ведавшие пощады.
Орк и гном церемониться с магом Воздуха не стали - просто сгребли под руки, невзирая на так и блещущие во все стороны молнии. Самому Фессу предстояло сейчас загнать всех зомби обратно под землю - или просто уничтожить, смотря по тому, что будет проще, после чего крайне желательно было бы отыскать своё имущество и как можно скорее уносить отсюда ноги, потому что Тьма не станет постоянно держать свою простёртую длань над его, Фесса, головой; а если Этлау вновь обретёт власть над своим амулетом, ему, некроманту, придётся плохо. Отецэкзекутор был не из тех, кто совершает одни и те же ошибки дважды.
- Что же ты делаешь, злодей! - тонко завопил Джайлз, тщетно пытаясь вырваться из медвежьих объятий Прадда. - Ты же убийца, ты же женщин, детишек... - Он захлебнулся собственным криком.
- Молчи, дурак! - не менее страшным голосом заорал в ответ некромант. Они все вчетвером оказались в самой середине площади; пять или шесть инквизиторов стаскивали с помоста впавшего, похоже, в самый настоящий транс Этлау; они отчаянно рисковали, но им повезло - неупокоенных гораздо больше привлекали те, кто в ужасе бежал от них или же кто, подобно Фессу с Джайлзом, начинал драться в открытую.
Фесс топнул ногой. Мучительно рванул душу откат заклятья. Мерным речитативом полились слова из заветных Даэнуровых конспектов.
Некромант обращал самого себя в подобие громадного молота, плющившего и дробившего кости неупокоенных - хорош же, однако, полководец, уничтожающий свою собственну армию!.. Но иного выхода у
Фесса просто не оставалось. Наверное, он и в самом деле не мог считаться н стоящим некромантом, с лёгкостью пускающим под нож во имя собственных целей поголовно всех в обреченном селении...
По деревне ещё рвались и вминались в землю чудовищно отвратительными лужами неупокоенные, а Фесс месте с гномом, орком и пытавшимся упираться Джайлзом уже бежали прочь, туда, где лежал - несомненно, в каком-то гнезде инквизиторов - рунный меч некроманта. Там наверняка пребывало и остальное имущество странников.
Хаос, воцарившийся в Кривом Ручье, настойчиво заставлял вспомнить о конце света, столь упорно предсказываемом всеми пророками на земле и особенно - верящими в Спасителя. Метались и вопили люди, немногие смельчаки пытались отмахиваться колами и топорами от наседавших зомби
- заклятье Фесса, увы, действовало не мгновенно и не на всех сразу.
У избы, где, судя по всему, осталась поклажа Фесса, стояла стража - инквизиторы с мечами и арбалетами наготове. Несмотря ни на что, они не покинули поста, не испугались и не побежали. И, увидев некроманта, тратить время на всякие там "стой, стрелять буду!" не стали.
Один болт прошил правое плечо гному, другой засел в ноге Прадда. Третий летел прямо в лицо Фессу, и тот успел уклониться каким-то чудом, его словно бы отшвырнуло с пути стрелы; прежде чем стражники подняли запасное оружие, некромант размахнулся цепью.
Он был один против шестерых, за спиной осталось двое раненых друзей - изрыгающий проклятья гном, пытающийся выдернуть засевшее в плече древко, и прыгающий на одной ноге орк, словно мальчишка, занозивший пятку. Джайлз остался как бы и не под присмотром.
Фессу противостояли настоящие бойцы, опытные, страшные и, судя по всему, не боящиеся смерти. Короткие мечи так и замелькали вокруг него, пришлось вертеться волчком, отбивая удары - только отбивая!
Правда, неожиданная подмога подоспела от гнома - несмотря на рану, Сугутор тоже кинулся в драку. Миг и железная лента обвилась вокруг руки оказавшегося недостаточно расторопным инквизитора, ещё миг клинок словно по волшебству перелетел в руку гнома, а затем тому потребовалось не более пары секунд чтобы сразить троих, слишком увлекшихся прижатым к стене некромантом. После этого у остальных здравый смысл всё-таки возобладал над чувством долга - они бежали.
Преследовать их было некому. Правда, уже убегая самый смелый - или самый безумный из них, что, как правило, одно и то же, повернулся и крикнул растерянно топтавшемуся на месте Джайлзу:
- Предатель! Ну ничего, мы тебя ещё достанем!..
Фесс и рычащий от боли гном оказались внутри.
В бедной горенке в середине, на полу, лежали их мешки. Инквизиторы ничего не тронули - наверное, сами эти вещи казались им проклятыми.
Было тут и оружие, и припасы, и посох Фесса, и секира орка, и топор гнома, и рунный меч погибшего рыцаря.
Были тут и обломки посоха святого... - как его там? - с которым ходил незадачливый маг Воздуха.
Гном кривился и шипел от боли, но тем не менее мужественно взвалил на себя львиную долю поклажи.
- Ещё ведь этого орчару тащить на себе придётся... - пропыхтел он, подныривая под очередной мешок.
На улице они застали сидящего на земле орка, которому Джайлз пытался магическим образом затянуть рану. Получалось это у мага не очень, но, во всяком случае, болт ему вытащить удалось.
- Уходим, чародей! - рявкнул на Эбенезера некромант. - Видишь, раненые у нас? Если настигнут, всем конец!
- К-куда ж это я пойду? - вдруг забормотал маг Воздуха, и лицо его сделалось белее мела. - С тобой что ли?..
- Предпочтёшь остаться? Думаешь, Этлау тебе простит эскападу на площади?!
На лице Эбенезера отразилось мучительное колебание.
Он колебался, а время всё уходило и уходило:
Гном тем временем при помощи Прадда всё-таки избавился от стрелы в плече; Фесс принялся наскоро его перевязывать.
Оставлять Джайлза тут было никак нельзя, а этот дурашка, похоже, не понимал, что Этлау просто разрежет его на мелкие кусочки вместе с неподсудностью духовным властям и даже статусом полноправного мага ордосской Академии...

* * *

...Когда некромант сказал мне, что нам надо уходить всем вместе, у меня от страха даже в глазах помутилось. Не преподобного Этлау боялся я тогда, не кары возможной, а того, что пойди я с некромантом - и все, это разрыв со всем, во что я верил и чему, думалось, служил в меру слабых сил своих.
Я же неподсуден! Не может Этлау меня...
- Может, может, - усмехнулся некромант прямо мне в лицо. - Ещё как может. Ты и оглянуться не успеешь. Аркин далеко, Ордос ещё дальше, и придётся тебе либо убивать своих братьев по вере, себя спасая, либо... как ведьма, на костре поджариваться. Уносим ноги, коллега, пока ещё можно!
И тут меня словно прорвало.
- У тебя нет совести, некромант, - закричал я, забывая обо всём, - невесть сколько народу, которого твои мертвяки разорвали, понимаешь ты или нет, колдун распроклятый, что ты...
- Ага, мне, наверное, следовало дать им сжечь себя и моих! - проорал в ответ Чёрный волшебник, но я-то видел, что на самом деле он смутился.
- Следовало, - сказал я как можно серьезнее. - Во всяком случае, я бы на твоём месте поступил так. Я своими глазами видел, как зомби твои разорвали ребёнка. Он не успел вбежать в дом. Ему было лет пять, не больше. Что ты ответишь Спасителю, когда настанет твой час, некромант?
Волшебник ничего не ответил, только глаза отвел.
- После об этом поговорим, - наконец тяжело произнёс он. - После, 
Джайлз, хорошо? А пока у нас с тобой двое раненых, и...
- Раненые - это да, - согласился я. - Они страдать не должны. Но я...
И тут я запнулся. Своими глазами видел, как мертвяки рвали людей, в первую очередь, конечно же, тех, кто не в силах был убежать, - старых да малых, - и думал, что уж я-то, конечно, никогда не стал бы спасать себя такой страшной ценой, но... Но хорошо так рассуждать, когда сидишь у себя дома, в полной безопасности, и не грозят тебе отцы-инквизиторы, даже не из самых высших, так, какие-то подручные Этлау, который, насколько мне ведомо, был в Арвесте, конечно, не последним, но притом и далеко не первым.
Захолодело в груди. И так плохо, и эдак нехорошо. Этлау мне спуску не даст, понимал я, да ещё скорее всего на мне злость постарается сорвать... и трижды прав Чёрный маг, что здесь, в глухих да безбожных краях, где в каждой деревне, считай, ересиарх на ересиархе сидит и ересиархом погоняет, не станет инквизитор со мной церемониться и не станет санкции Аркина запрашивать.
Загонит на костёр, как ведьму, вот и вся недолга. Продрала меня дрожь. С одной стороны, страшно себя в руки Этлау предать... кого другого - поверил бы я святому брату, но не этому, что высокий чин воина инквизиции позорит! С другой стороны, отправиться с некромантом - это пойти на открытый бунт против Святой Матери нашей, которая, конечно же, за паршивых овец, оказавшихся в её стадах, не ответственна...
- Решай бы... - вновь начал было Чёрный волшебник, но тут коротко взглянул в конец деревенской улочки - словно кинжалом полоснул - и какой-то знак сделал. Загудело там что-то, застонало - я даже не повернулся. Не хотел видеть некромантии его проклятой.
- Твои дружки, - зло бросил мне маг. - Ну что Джайлз?.. Хотя что я тебя, как девку ломающуюся уговариваю... - Он зло плюнул в стылую осеннюю грязь и пошёл прочь. Следом заковылял орк, поддерживаемый под локоть гномом, который сам морщился от раны в плече.
Я обернулся. Там, куда ударило заклятье некроманта, что-то горело, жирный чёрный дым поднимался вверх, к серым плотным облакам, и там, за этим дымом - чувствовал я, - собирались для решающего броска инквизиторы. И хищно всматривались в непроглядный мрак оголовки десятков и десятков стрел.
И я решился.
- Подождите! - крикнул я в удаляющуюся спину некроманта. - 
Подождите меня, я с вами!..
Некромант остановился. Посмотрел на меня и слабо улыбнулся.
- Не бойся, - услыхал я. - Помогу тебе. В случае чего - ото...
И тут невесть почему лицо некроманта стало белее снега, он осёкся, резко дёрнул щекой и быстро защагал прочь, так что оба его раненых спутника еле поспевали за ним.

* * *

Кое-как, пользуясь всеобщим смятением, беглецам удалось выбраться из Кривого Ручья. Гном и орк, с наскоро перетянутыми ранами, еле тащились. Видно было, что дроты инквизиторов оказались не так просты - у обоих раненых начался сильный жар, по коже быстро расползлась отвратительно синюшного вида опухоль. Болты явно несли в себе яд, однако почему-то он не убивал сразу - может, помогла магия, которой ни Фесс, ни Джайлз не пожалели, стараясь спасти спутников. Опухоли вроде удалось приостановить, но и Сугутор, и Прадд быстро слабели.
Фесс хотел было прибегнуть к Искажающему Камню, но магическая реликвия таинственным образом исчезла а сам некромант не мог сказать - появлялся ли у него этот самый Камень во плоти или то была только иллюзия... В общем, так или иначе, Камень пропал Фесс знал, что потерять он его не мог... значит, оставалось только одно - Камень вернулся туда, где и пребывал всё это время. Хотелось верить, что до поры...
Казалось, что у четвёрки изгоев остался только один путь - обратно в
Нарн, искать эльфов, прося у них помощи и защиты. Этлау, несмотря на всю свою бесноватую храбрость, не решился бы полезть в зачарованный лес.
Однако именно этого инквизитор наверняка от них и ждал. Людей Этлау привёл с собой не так много, их хватило бы на одну деревенскую площадь, но отнюдь не на настоящую облаву. Ему оставалось действовать во многом наудачу, и, конечно, требовалось точное знание, куда делись беглецы. А куда они могли бы деться, как не в Нарн? Не в Эгест же им лезть, где на каждом шагу - баронские да графские замки, дружины и прочие прелести, не говоря уж об отцах-инквизиторах в каждом сколько-нибудь крупном селении? Стоит Этлау разослать весть - и начнётся настоящая охота. Чтобы прорваться сквозь это кольцо, им придётся убивать, Убивать и ещё раз убивать - а у Фесса до сих пор стояло перед глазами жуткое зрелище разгула неупокоенных в Кривом Ручье - пусть недолгое и им же самим пресеченное, но это уже неважно. Он вызвал подземных тварей, он страшной ценой спас свою собственную жизнь, он прибег к помощи Тьмы, он не сдержал вротого Слова некроманта, данного ведьме, да вдобавок чуть не дал это же Слово в третий раз - на сей раз Эбенезеру Джайлзу. Впрочем, кое-кто может посчитать, что и дал - произнёс ведь он вслух, забывшись: "помогу тебе"? "Тьма, Тьма, ты что же, скрупулёзно подсчитываешь все до единого мои промахи и ошибки, словно ожидаешь момента, когда сама плоть этого мира перестанет носить меня ?.."
Тьма ничего не ответила. Ушла, скрылась отвела от незадачливого некроманта свой всевидящий взгляд - надолго ли?
Так или иначе, они шли на восток. Первую ночь провели в холодном облетевшем лесу, нарубили лапника, не таясь, развели костёр.
- Нас накроют, - мрачно изрёк Джайлз. - Ох ох на беду связался я с тобой, некромант!
- На беду или не на беду, теперь уже не узнаешь, - огрызнулся Фесс. - Помогай, волшебник! Хоть охранные круги поставь, пока я ранеными займусь!
Конечно, от Этлау не защитили бы никакие магические круги, но, по крайней мере, можно было надеяться, что отцу-экзекутору не удастся подобраться незамеченным.
Маг со вздохом кивнул. С каждой пройденной лигой Джайлз всё глубже и глубже погружался в меланхолию, не отвечал на вопросы, не вступал в разговоры, плотнее и плотнее кутался в плащ и пялился в землю.
"Ладно, нет времени тратить силы ещё и на этого капризного мальчишку", - с раздражением подумал Фесс и занялся орком.
Прадд с Сугутором храбрились, но странные раны высасывали из них силы с потрясающей быстротой. Опухоли больше не росли, но синюшность не проходила, плоть начала загнивать, распространяя зловоние.
Фесс с минуту смотрел на жуткого вида язвы, и щека его начала подёргиваться. Едва ли назавтра гном с орком смогут ходить, несмотря на весь свой кураж. А значит - путь по лесам окончен, надо выбираться на большак, искать телегу и как-то двигаться дальше восход. А это всё равно что чуть ли не добровольно дать себя в руки Инквизиции. Этлау можно назвать кем угодно, только не глупцом. У инквизиторов свои способы быстрой передачи вестей. Да и безо всяко магии - вершник, меняя коней, запросто обгонит плетущуюся по бездорожью группу, и уже в первой древне может ожидать засада.
Фесс погладил эфес рунного меча. Если Этлау вновь применит свой гасящий всю магию артефакт, останется надежда только на честную сталь.
И на сей раз колебаться нечего. Хотя, цена возвращения боевого искусства - возвращение воспоминаний (чего наверняка добиваются маски), - но тут уже ничего не сделаешь.
Маски, маски... да, они оказались врагами хоть куда. Умными и изобретательными. Они быстро поняли, что ничего не смогут добиться от Фесса, пусть даже разрезав его на куски. Ни пытки, ни магия, сколь угодно глубокое проникновение в память не выдадут им местонахождения столь вожделенных для них Мечей. Им оставалось только одно - сделать так, что самому Фессу ничего не останется, как только вспомнить о них. Приказать сам себе, чтобы это произошло, некромант не мог - иначе не стоило огород городить, сгодились бы и самые обычные пытки. Только нечто сверхисключительное могло пробудить тонкие, никакой магии не подвластные связи, и маски на удивление тонко и ловко сумели из ничего создать это самое "сверхисключительное".
Как бы то ни было, маски, не маски - путники остановились в мокром осеннем лесу, забившись в густой ельник. Уже за полночь принялся моросить какой-то припоздалый дождь, наверное, из последних в этом году, скорбно зашуршал по хвое, забарабанил по натянутому плащу, под которым постанывали и хрипели в беспокойном сне орк и гном.
Джайлз долго вышагивал кругом да около шипящего костра - пришлось пустить в ход магию, чтобы огонь не потух, но, наконец, тьма и холод пробрали даже его, преодолев всё то, что он сейчас испытывал по отношению у Фессу. А уж испытывал он наверняка немало.
- Не дуйся. - Фесс хотел было дружески хлопнуть Джайлза по плечу, но взглянул тому в лицо - и вовремя сдержался. Слова упали, сухие и мёртвые, и ельник тотчас же жадно припрятал их.
- Ты убийца, некромант, - простонал несчастный Эбенезер, каким-то судорожным движением вскидывая голову и вперяя в лицо Фесса совершенно безумный вгляд. - Ты убил их всех в деревне. Ты - зло, зло истинное и чистое, если только может быть чистое зло. Я думал совсем недавно - ты не такой. Мы дрались с тобой рука об руку, а ты напустил на несчастных крестьян своих зомби, ты, ты, ты... - Под пристальным взором Фесса он захлебнулся собственными словами и умолк.
- Хорошая тирада, - елико возможно спокойнее сказал некромант. - Я с тобой спорить не стану, Эбенезер. Потому как если был бы я таким злодеем - так стал бы от верной гибели этот самый Кривой Ручей спасать? Да пусть бы ведьмины последыши хоть всех там зубами перервали, мне-то какое дело? Верно ведь, мог бы я так рассуждать? Не удалось кровососку взять - ну и Тьма с ней, пойдём другую добычу поищем. Ну зачем, скажи на милость, я в деревню окружённую лез, зачем, спрашивается, потом уже ведьму спасти пытался?!
- Хотел соратницу, подручную в делах злобных, вытащить! - яростно выкрикнул Эбенезер. Фесс ругнулся про себя - подставился, прозевал несложный выпад. Вообще-то спорить с фанатиком бессмысленно, но ведь Джайлз таковым отнюдь не казался, и за ведьму он бесстрашно вступился, ещё там, перед самим Этлау.
- Погоди, Эбенезер, погоди. Ну, хорошо, так если я такой злодей, что же ты-то сейчас со мной тащишься? Что ж обратно не повернёшь? Не пойму я тебя что-то.
Маг наклонил голову. Совсем по-детски вслипнул. И вдруг ответил - совсем не так, как ожидал Фесс:
- Боюсь я их, некромант. И тебя боюсь, и их. Ты меня по крайней мере убить не стараешься.
- Спасибо за откровенность, - вздохнул Фесс. - Знаешь, я тебе так скажу, Эбенезер. Мне сейчас тебе доказывать, что я - не я и лошадь не моя, не с руки совершенно, ты уж мне поверь. Как мне убедить тебя, что заклятье я накладывал совершенно другое, не моя вина что оно так исказилось...
"Не моя вина? - тут же подумалось некроманту. - А кто обратился за помощью к Тьме?.."
Джайлз дёрнул щекой.
- Проклятие ты моё, некромант, - плачущим голосом изрек он. - Ну что мне за судьба такая досталась? Со святыми братьями раздрай, подозревают они меня невесть в чём... ведьму, хотели, чтобы я пытал...
- Вот как? - поднял брови Фесс. - И что же ты?
- Отказался, само собой... я маг, а не палач...
- А что же ты молнией их не угостил? - Фесс начал медленно закипать. - Что ж профосов не попотчевал от души?
- Ты что, ты что! - испуганно замахал руками Эбенезер. - На святого брата руку поднять... это, знаешь ли...
- Знаю, костром это пахнет или ещё чем похуже, - резко кивнул некромант. - Испугался ты, значит, коллега...
- Я?! - вскинулся Джайлз. - Ничего я не испугался! Просто... нельзя ведь... слуги Спасителя могут быть недостойны, с твоей точки зрения, но они подсудны только высшим иерархам Матери-Церкви нашей... не должно стоящему вне церковной ограды чинить суд и расправу...
- И что же ты собирался делать?
- Маг Воздуха низко опустил голову.
- Отправиться в Аркин... к Святому Престолу... Припасть к ногам... покорнейше повергнуть своё прошение...
- Что за чушь! - не выдержал Фесс. - В Аркине тебя сожрут и не поморщатся. И никакая магия не поможет. Святые отцы сами колдовать горазды, убедился на собственной шкуре. Но ты сперва расскажи толком, что там вышло, когда тебя хотели профосом заделать?
Джайлз вздохнул и принялся рассказывать. Повесть вышла более чем невесёлая.
- Н-да, - только и смог сказать Фесс, когда молодой чародей замолк. - Не завидую тебе, брат. Кругом ты перед ними получаешься в долгу. И никуда не деться. Нельзя тебе к ним в руки попадать. Объявят пособником да споспешественником - и туда же... куда ведьму...
- Меня?! - с ужасом вскинулся Джайлз. Очевидно, эта простая мысль и без того не раз приходила ему в голову, однако он старательно гнал её прочь; быть может, даже чересчур старательно.
- Конечно. Или не знаешь, что Аркин с Ордосом давно на ножах?
Только виду не показывают. Бьюсь о какой хочешь заклад, курия спит и видит образцово-показательный процесс учинить, причём именно над полноправным магом, с явными доказательствами ереси и пособничества
Тьме. Ты - идеальный вариант.
- Почему? - с какой-то детской беспомощностью пролепетал Эбенезер.
- Почему я? Почему не ты, к примеру?..
- Да потому что с некроманта что возьмёшь? Он по определению за Тьму держится, во Тьме ходит, ко Тьме обращается. Работа у него такая, понимаешь? Работа и инструменты такие. Что толку его в ереси обвинять?... И так добрым поселянам всё понятно, некроманта на свой порог добром никто не пустит. А вот если доказать, что маг стихийный, ну, к примеру, Воздуха, доброе чадо Святой Матери нашей, на самом деле - ересиарх скрытый, а декан его в Ордосе богомерзким оргиям предаётся, знак Спасителя оплёвывать велит, также...
- Что за чушь! - отчаянно тонким голосом даже не вскричал - взвыл
Джайлз. - Да кто в такое поверит?! Да и не скажу я ничего такого...
- Скажешь, мил человек, как есть скажешь, - добро посулил Фесс. - 
Под пытками всё скажешь. Сказки это всё, что инквизиторские застенки выдержать можно. Никто их не выдержит. Я тоже. Тем более если нашли они какой-то способ магию в ничто обращать...
На некоторое время Джайлзу хватило сил смотреть Фессу в глаза, однако потом он вздрогнул и опустил голову.
"Извини, брат, - подумал Фесс. - Ты мне нужен. Без тебя мне не вытащить орка и гнома. Так что слушай эти сказки... в которые я сам ни на грош не верю. Но другого выхода у меня нет. Так что лучше б тебе поверить... во избежание".
Джайлз несколько раз быстро и мелко кивнул. Вид у него был совершенно потерянный.
- Конечно, - неуверенно сказал он наконец. - Конечно, ежели так... Этлау - он такой... Ордос небось ненавидит... конечно... такой всё, что угодно, наплетет...
"Давай, давай, мальчик. Убеждай себя сам. Чем меньше я буду сейчас говорить, тем лучше. Тем больше у тебя шансов остаться в живых.
Попадись только, Этлау тебя не выпустит. Просто потому, что ты пошёл поперёк. Я знаю, что здесь не будет никакой высокой политики. Просто я ещё помню Большие Комары и то, с каким лицом почтенный отец - экзекутор какого-то там ранга расправлялся с несчастными любовниками...
А так, все вместе, мы, быть может, ещё добредём до Вечного леса - или пробьёмся с боем, что сейчас уже значения не имеет. Так что давай, Эбенезер! Перед нами один из не столь уж редких случаев овеществления так называемого принципа меньшего зла, в который я сначала верил очень даже крепко, потом вроде как перастал, а вот сейчас как будто бы готов снова уверовать... нет, окончательно я уверую в тот миг, когда мы окажемся в Вечном лесу. Конечно, Светлые эльфы - это не нарнийцы, которых, как известно, и в самой Академии встретить можно было. Эти могут и... но всётаки предпочту их Инквизиции. При любом раскладе предпочту".
- Ладно, что ж поделаешь, некромант, - хлюпнул тем временем носом
Джайлз. - Верно, придётся мне тобой идти... вот только куда? Это ты придумал чёрная твоя душа?..
Фесс не обратил внимания на последние слова
- Придумал. Завтра поутру кто-то из нас останется с ранеными, а кто-то пойдёт подводу искать в ближайшую деревню, только идти на восток желательно а не на запад, это, надеюсь, понятно?
Джайлз торопливо, по своему обыкновению, кивнул.
- Кому идти телегу добывать тоже, думаю, понятно, - продолжал некромант. - Я у здешних поселян зимой снега не выпрошу, так что придётся уж тебе постараться, Джайлз.
- Мне? - испугался чародей.
- Тебе, тебе. Кому ж ещё? Денег вот возьми, у меня их много. Золотой цехин покажешь, так за него не только что телегу, целый обоз наймёшь, санный либо колесный, смотря по погоде...
Джайлз смотрел на блестящие монеты имперской чеканки так, словно
Фесс протягивал ему ядовитую змею.
- Не... не возьму, - наконец выдохнул маг. - Нечистое твоё золото... из Тьмы пришедшее... нам на погибель прельщение тёмное... Я свои возьму.
Фесс поморщился:
- Ладно, как хочешь. Честное золото, от нарнийских эльфов...
Эбенезер судорожно затряс головой, замахал руками.
- Да угомонись ты, - недовольно бросил Фесс. - Вот пригонишь телегу, тогда и маши, сколько влезет...

* * *

Ночь они провели относительно спокойно, если, конечно, не считать бесконечные стоны Прадда с гмом. Охваченные тяжёлым сном, они то и дело вскрикивали, закрывая голову руками, словно пытаясь укрыться от чего-то донельзя, невообразимо страшного. Никакие примочки и повязки не помогали. Магия тоже не действовала. Все попытки Фесса поутру вытянуть яд из ран ни к чему не привели. Некромантия тут помогала плохо, спасовали и обычные лекарские заклятья Джайлза. Орк и гном ослабели настолько, что не смогли даже подняться.
После скудного завтрака маг Воздуха нехотя потащился к пролегавшей в полутора лигах севернее большой дороге. Впереди должно было быть село, там некромант надеялся добыть транспорт. Его волшебства - равно как и телесной силы - увы, не хватило бы на то, чтобы тащить совершенно неподъёмного орка.
Джайлз канул в серую осеннюю хмарь; низкие тучи сеяли уже не дождём, а самым настоящим снегом. Очень плохо. Теперь их выследит любой. Этлау достаточно будет поднять всех до единого пахарей в округе, для порядка присовокупив пару баронских дружин.
Фесс лишний раз переменил повязки. Гном и орк, казалось, впали в полузабытье, но жара не было, и опухоль больше не увеличивалась. Плоть продолжала гнить, так что некроманту пришлось употребить свой кривой нож из набора для ритуального мучительства совершенно не по назначению. Пока ещё он не тревожился, та же некромантия говорила ему, что и Прадд, и Сугутор более чем далеки от края Серых Пределов, однако когда они ещё сумеют встать на ноги?..
Джайлз вернулся только к полудню, усталый, замученный, с синяком под глазом и без всякой телеги.
Фесс только плюнул в сердцах - слов у него уже просто не нашлось.
- Ну ничего поручить нельзя! - начал было некромант, но у Джайлза был такой несчастный вид, что невольно Фесс смягчился.
- Что хоть случилось-то? И синяк откуда?
Маг Воздуха шмыгнул носом и, потупившись сказал следующее.
До деревни, весьма поэтически именовавшейся Коровья Речка, он добрался без всяких приключений. Деревню, как обычно, окружал широкий круг полей. Джайлз долго месил сапогами раскисшую грязь, осторожно подбираясь ближе и гадая - не ждёт ли его уже за первым плетнём засада отцов-экзекуторов.
Однако всё обошлось. Приняв по возможности независимый вид, молодой волшебник вошёл в деревню сразу же направившись к заметному со всех её краёв единственному приличного вида строению - постоялому двору с вывеской в полкрыши. Во дворе столкнулся с пятком мужиков, поначалу оказавшихся очень и очень почтительными, тотчас согласившимися немедленно за небольшую плату уступить уважаемому путнику крепкую телегу с настоящим тяжеловозом, какой только и может тянуть её сейчас по размокшим и раскисшим дорогам, когда на санях ещё не поедешь, а на колесах - уже. Ну, или почти что уже не поедешь.
- И тут, короче, в общем, они с меня денег попросили. - Волшебник вновь шмыгнул носом. - Ну, я и вытащил цехин... они монету как увидели, так вроде как и остолбенели. А потом зашептались как-то так... недоброугодно. А потом один из них, борода лопатой, что у твоего гнома... вдруг ка-ак развернётся, как в глаз мне даст! Я и полетел... вверх тормашками...
- Монету, естественно, они схватили... - как бы вскользь заметил Фесс. - Ну да... бородатый схватил и бежать... остальные за ним.
Некромант тяжело вздохнул:
- А магия твоя знаменитая что делала?
Джайлз снова хлюпнул носом:
- Не смог я, некромант. Понимаешь? Не смог. Это ж не призраки, не зомби, храни нас от них Спасите это ж люди! Жизнь у них тяжёлая, бароны налагают неправедные подати, отбирают последнее, семьи корить нечем... тут не только что цехин у зазевавшегося ротозея отберёшь, тут нож достанешь да на большую дорогу выйдешь!..
- Святым бы тебе подвижником быть, Эбенезер, а не чародеем.
Имущество бедным раздать, во власяницу облачиться, вериги на себя возложить, значит, и в келью удалиться от мира.
- Зря смеёшься, некромант, сей путь светел и свят, но только лишь дух в себе ощутившие на него ступать дерзают...
- Ладно. Спорить об этом после станем. По дороге. Когда телегу добудем. - Фесс поднялся, решительно отставил в сторону свой посох, поправил рунный меч на боку. - Жди меня здесь. Я быстро.
Коровья Речка название своё вполне оправдывала: прямо посреди неё текла речушка, узкая и извилистая, все берега были истоптаны скотом. Череда сереньких низких избёнок вытянулась вдоль большой дороги; как и говорил Джайлз, самым приличным строением оказался постоялый двор, выглядел он, во всяком случае, куда лучше покосившейся и облупленной церквушки Спасителя.
Будничной походкой, напустив на себя скучающий и равнодушный вид, Фесс вошёл в трактир.
Собственно говоря, трактиром это место поименовать можно было лишь с большой натяжкой. Скорее - просто изба с обычной для здешних мест печкой на четверть горницы да одним-единственным длинным столом с лавками. У печи возилась мрачного вида стряпуха, поминутно шмыгая носом и сморкаясь в рукав. Хозяин, как и положено, восседал за неким подобием конторки, каковой он, по-видимому, очень гордился.
Народу в трактире было мало. Несколько углежогов, пара мелких купецких приказчиков (эти пили пиво, стараясь держаться особняком - как же, белая кость по сравнению с остальными мужиками-лапотниками!) да четверо непонятно чего застрявших тут мужиков виду - обычных отходников, отпущенных бароном по зимнему времени в города, отрабатывать оброки.
- Что угодно почтенному? - взглянул в сторону Фесса хозяин. - 
Снидать, ночевать, уезжать?
- Уезжать, - сказал Фесс. Плащ его словно бы ненароком распахнулся, взорам собравшихся предстал висящий на боку некроманта меч в воронёных ножнах.
- А уезжать дык и уезжай, моего разрешения не требуется, - хохотнул хозяин, по-видимому мгновенно теряя к гостю всякий интерес.
- Дык и уеду, вот только найду на чём, - в тон ему ответил Фесс.
- И тебе, что ли, телега требуется? - ухмыльнулся закопчённый до самых глаз углежог, очевидно исповедовавший принцип: "Зачем мыться, если завтра всё равно испачкаешься?". - Что-то много вас сегодня тут ходит, кому телеги вдруг потребовались...
Это было необычно и непривычно. Фесс насторожился. Человек, открыто носящий оружие, мог быть или наёмником, солдатом Вольных рот, с которым связываться простым мужикам более чем не стоит - даже если ему они бока и намнут, потом ответ придётся держать перед всей ротой, и тут даже баронская дружина не защитит - или баронским подручным, что тоже более чем чревато. И тем не менее углежог насмехался над ним. Нимало, судя по всему, не боясь висящего на поясе клинка.
Некромант неторопливо повернулся к насмешнику.
- А хотя бы и так, - растягивая слова, проговорил он. - У тебя лишняя телега с конякой найдётся? Если да, то давай за цену поговорим, а если нет...
- А если нет, то что? - Углежог презрительно сплюнул на пол, угодив прямо между сапог Фесса. Был он высок, жилист и, верно, силён; но всё равно, задевать и подначивать вооружённого воина - на такое не решился бы никакой углежог во всем северном Эгесте.
Фесс с деланным разочарованием развёл руками. Мол видите, люди добрые, не хотел я смертоубийства, но...
Рунный меч легко выпорхнул из ножен. Все-таки возвращение памяти, хотя Фесс этому и отчаянно противился, принесло и кое-что положительное. Вот, например, эту ловкость с оружием, о какой некромант
Неясыть не мог даже мечтать.
- Это кто тут мечом в моём трактире машет? - внезапно раздалось от двери. Голос был молодой, лихой и - женский, высокий.
Углежог совершил поистине достойный ярмарочного акробата прыжок, молниеносно оказавшись под столом.
Фесс крутнулся, уходя вправо-вбок, выставляя перед собой клинок и на всякий случай вспоминая какое-нибудь подходящее к случаю заклинание.
В дверях стояла девушка. Не могучая амазонка, косая сажень в плечах, а тонюсенькая, словно былинка, с неровно подрезанными густыми каштановыми волосами, выбивающимися из-под алого берета, какой часто носили воины Вольных рот. Правда, на берете не было эмблемы, как не было её и на левой стороне плаща. На вид девчонке было лет семнадцать, самое большее - восемнадцать.
В руках она держала два чуть скривлённых парных меча с тяжёлыми округлыми противовесами - оружие одиночек, слишком уверенных в себе или по глупости, или... или действительно имеющих на то основания.
На некроманта пристально смотрели карие глаза, тишком высоко поднятые к вискам внешними уголками - слишком высоко для человеческой расы.
- Рысь! Рысё! - услыхал Фесс шёпот сбоку. - Ну, сейчас она ему даст...
- Здравствуй, Рысь, - негромко сказал некромант, в упор глядя на девушку. - Давай не будем устраивать тут погрома. Я просто путник и искал телегу, чтобы отправиться в дорогу как можно скорее. К сожалениш кое-кому здесь это моё совершенно невинное намерение отчего-то не понравилось. Если ты, гм, обладаешь тут каким-то влиянием, то прошу тебя...
- Убери железку и сядь, - твёрдым голосом приказала девушка - Рысь, если её и в самом деле так звали. - Потолкуем, прежде чем ты с места стронешься
- Прости, но я спешу. - Фесс подпустил в голос некую толику холодка. - Все присутствующие здесь могут засвидетельствовать, что я никому не угрожал и меч мой увидел свет лишь в ответ на оскорбление. И ещё я хочу сказать, что приказам, отданным в таком тоне, я не повинуюсь. Будем говорить ещё или у тебя найдутся другие дела?..
Другие дела у Рыси нашлись, и притом немедленно. Что и как она сделала, Фесс не понял. Железо её клинков вспороло воздух возле самого его лица, обожгло стремительным касанием кончик носа. Он не успел даже поднять оружие для защиты.
Вокруг захохотали и заулюлюкали. Толпа наслаждалась зрелищем.
- Ты уже труп, - равнодушно бросила Рысь. Она двигалась с какой-то потрясающей, нечеловеческой быстротой. - Следующий раз я оставлю тебя без носа, каждой шлюхе будешь доказывать, что это не от дурной болезни...
Фесс медленно коснулся лица обшлагом куртки. Кровь. Нет, раны нету - клинки Рыси филигранно сбрили самый верхний слой кожи, точно инструмент брадобрея.
- Ну что ж, Рысь, - проговорил он, не давая разгореться подступающей ярости, - давай потолкуем как следует.
Будьте вы прокляты, маски! Будь ты проклято, правило одного дара, нелепый закон, из-за которого он, Фесс, мастер боя, именно боя, а не площадного танца с мечами, принужден был отказаться от самого себя.
Бешенство всё-таки находило дорожку. Бешенство сладким ядом растекалось по жилам. Он нарушал сейчас все правила "истинного поединка", предписывающие воину оставаться льдисто-холодным, слышать не слова противника, а скрип эфеса в его ладони и по этому скрипу определять, куда будет нацелен выпад, какой разворот, нырок или раскрут сейчас последует.
Воронёный меч с выбитыми на лезвии непонятными рунами поднялся в позицию. Фесс держал оружие правой рукой, наложив "на подбой" левую. Остриё клинка смотрело в грудь Рыси, прямо на пару аккуратных холмиков, к которым Фесс при других обстоятельствах не отказался бы подобраться поближе.
Девушка криво усмехнулась. И атаковала. Без всяких скидок, настоящей веерной атакой, крутя свои мечи так, что слитное их сверкание, казалось, заполнило весь белый свет перед Фессом. Народ в таверне, несмотря на всю свою любовь к зрелищам, поспешно соскакивал со скамей, прячась по углам, откуда и продолжал с жадным любопытством пялиться на знатный бой.
Короткие сабли Рыси скрестились, сшиблись с рунным мечом некроманта, тщась захватить воронёный клинок в клещи, взять "на поворот" и вырвать из рук Фесса. Столкновение мечей отозвалось резкой болью в костях и суставах, словно при откате заклинания; однако чёрный меч не дрогнул. Чувствуя, что связки и мышцы вот-вот начнут трещать и лопаться от напряжения, Фесс растолкнул кривые клинки Рыси и, прежде чем ошеломлённая воительница успела сделать хоть что-то, рванулся вперёд, прямо между застывших мгновений, перехватывая оружие левой рукой, а правой поворачивая клинок, так что остриё рассекло одежду поперёк Рысиной груди.
Да. Только плащ, куртку и рубаху вкупе с перехлестнутыми крест - накрест клёпаными ремнями. Некроманта выносило за спину его противницы, он уже примерялся для последнего, оглушающего удара, однако Рысь оказалась не лыком шита. Она крутнулась, в свою очередь, настолько быстро, что даже Фесс, лучший мастер боя Серой Лиги (и эта память вернулась, проклятье!..), не успел уследить за стремительным, каким-то размазанным по мгновениям движениям.
Левая сабля вырвалась из руки Рыси, точнее, вырвался клинок. Эфес остался в сжимавшей его тонкой руке, а за стальным лезвием с лёгким шипением потянулась разматывающаяся цепочка. Была ли там скрытая пружина или хватило природной силы - кто знает; Фесс запоздало махнул мечом, звон столкнувшихся клинков ударил в уши, что-то рвануло щёку - и отлетело.
Рысь замерла шагах в семи от него, левая сабля её вновь была целой, а по шее некроманта потекло что-то тёплое.
В карих глазах Фесс увидел тщетно укрываемое удивление. Кажется, не меньше поражены были и зрители, впрочем, ещё неизвестно, чем в действительности: то ли ловкостью забредшего наёмника, отбившего коронный удар этой самой Рыси, то ли зрелищем открывшихся грудей той же самой Рыси, весьма и весьма аппетитных, с маленькими розоватыми сосками.
- Прикройся, - высокомерно бросил некромант, демонстративно опуская меч. - Прикройся, и... я бы посоветовал тебе подумать, стоит ли нам продолжать.
- Стоит, имей я Спасителя в зад и в глотку! - сбогохульствовала Рысь; глаза её стали совершенно как щелочки. Она сейчас, как никогда, напоминала готовую к броску дикую лесную кошку: для полного сходства не хватало только кисточек на ушах. Кажется, собственная открытая грудь, на которую жадно пялилась сейчас добрая дюжина масленых мужских глаз, её ничуть не волнует.
Она резко встряхнула волосами и... прыгнула. С места и без видимого толчка. Тело резко взмыло вверх, мелькнули клинки, Рысь каким-то образом ухитрилась оттолкнуться от столешницы обоими остриями (как они при этом не увязли в досках, никто, само собой не понял), и Фесс едваедва успел прикрыться от выстрелившего ему прямо в шею окованного короткими железными звеньями ребра Рысиного сапожка.
...Однако второй удар он всё-таки пропустил. В глазах вспыхнула кровавая круговерть, и некромант отлетел на несколько шагов, спиной грянувшись в дверь таверны. На миг ему показалось, что его лицо обратилось в ровное место, сплошь залитое кровью. Как Рысь успела пнуть его второй ногой, он так и не понял.
А она уже была рядом, намереваясь, похоже, окончательно выбить меч из бессильно откинувшейся руки. Темп Рысь держала совершенно нечеловеческий, Фесс был уверен, что зрители сейчас видят только стремительные росчерки, контуры движений, ничего больше.
Воронёный меч рванулся ей навстречу. Фесс чувствовал, как беззвучно закричало всё его тело, выгибаясь совершенно невозможной дугой, клинок ударил в тот единственный миг, когда сабли Рыси оказались скрещены, скрещены на долю секунды, по-прежнему плетя свои замысловатые петли, - 
- рунный меч рухнул на них с такой силой, что оба эфеса вырвались из рук своей хозяйки, не успевшей нажать скрытые кнопки, освобождая пружины отстрела.
Фесс наступил ногой на валявшиеся сабли.
- Давай окончим это дело, - холодно сказал он. Точнее, попытался, чтобы это так казалось. На самом деле от рвущей всё тело боли он едва мог стоять. То, что он проделал, не было чем-то сверхъестественным для Фесса, воина Серой Лиги Мельина и выходца из... впрочем, неважно, а вот для некроманта Неясыти это лежало далеко за пределами естества. И, само собой, требовалась соответствующая плата.
Обезоруженная Рысь несколько мгновений изумлённо смотрела на пустые ладони. Она не потеряла головы, несмотря ни на что, она успела отскочить подальше, разорвала дистанцию, оказавшись вне досягаемости Фессова меча, но потрясена она была воистину до глубины души.
Медленно подобрала свисавший лоскут рубахи по доткнула под чудом уцелевший плечевой ремень.
- Только без глупостей, - предвосхитил Фесс её потянувшуюся к голенищу правого сапожка руку. - Я отобью твой кинжал, буде тебе захочется его в меня метнуть, уверяю тебя. Возьми своё оружие и давай поговорим спокойно.
Рысь ничего не ответила. Стояла и смотрела на некроманта широко раскрытыми карими глазищами, словно видела восставшего из гроба покойника да притом в своём натуральном виде, а отнюдь не как зомби или иную нечисть.
- Пойдём, Рысь. Поговорим. И возьми наконец свои мечи. - Он нагнулся, подбирая её оружие. По спине пробежал холодок - куда как удобно вогнать ему сейчас в хребет заточенную шестилучевую звёздочку или ещё что-нибудь в этом роде.
Но ничего не последовало. Рысь молча приняла от него мечи, засунула их под мышку и принялась перевязывать разрубленные ремни портупей, крепивших за спиной парные ножны.
- Поговорим, - повторил Фесс. Рысь медленно покачала головой:
- Уходи отсюда, рыцарь Храма.
- Как ты назвала меня? - растерялся некромант.
- Рыцарь Храма. - Она криво усмехнулась. - Не надо играть со мной. Я же вижу... только постигший все тайны Храма мог сражаться так, как ты...
- Хорошо, хорошо, - торопливо перебил ее некромант. - Но давай всё же обсудим...
- Тебе нужна была телега? - Девушка повернулась к толпе, и все разом оцепенели. - Дичок, у тебя, я знаю с некоторых пор лишняя завелась. Вместе с конякой. Тяжеловоз нам в самый раз. Давай пригони. Одна нога здесь, другая там. Чтоб через пять минут был. А то я тебе сама ноги располовиню.
Невзрачный мужичок опрометью кинулся к дверям, не посмев даже пикнуть.
- Пойдём, рыцарь, - мёртвым голосом сказала рысь. - Ты прав, нам тут больше делать нечего.
Повернулась и решительно пошла прочь. Некромант досадливо вздохнул и последовал за ней. Разговор поворачивался совершенно не так, как ему требовалось.
На улице по-прежнему сеял мелкий снег, быстро выбеливая землю. Он, конечно, ещё растает, так что следовало поспешить - ещё чуть-чуть, и дороги станут совершенно непроходимы, до той поры, пока не ударят морозы и не устоятся зимники.
На улице Рысь внезапно опустилась на колени и покорно склонила голову.
- Благодарю тебя, рыцарь, что дал мне право самой выбрать себе смерть...
- Что ты такое несёшь?! - запротестовал было некромант, однако Рысь внезапно остановила его - исполненным истинно королевского достоинства движением.
- Не оскверняй свои уста ложью, рыцарь... я понимаю, твой приказ может гласить, что я должна умереть, воя от страха и муки, торопя смерть, умоляя о пощаде и богохульствуя... я всё понимаю. Я не прошу тебя нарушать приказы. Но окажи мне последнюю милость. Я знаю, Око Храма не всевидяще. Стоящий во Главе не может провидеть события, что так далеки от нашей пустыни... Убей меня в бою, рыцарь. Мне стыдно в этом признаваться, но... я боюсь пыток и боли. Убей меня в бою Рыцарь, это всё, о чём я прошу. Мне нечего дать тебе взамен, я знаю, тебе ничего не нужно, но...
- Рысь, - решительно перебил он её. - Рысь, милая моя, я решительно не понимаю, о чём ты толкуешь. Ты приняла меня за кого-то другого.
Уверяю тебя, я ничего не знаю ни о каком Храме, никогда там не был уж, само собой, никак не являюсь его рыцарем. Ты по нимаешь? Я не лгу тебе. Мне и в самом деле нужна была телега. В лесу у меня двое раненых друзей и... и ещё один спутник, за которым нужен глаз да глаз, потому что иначе он непременно угодит в какую-нибудь историю, и нам очень нужна телега, потому что мы уходим от Инквизиции...
Рысь, по-прежнему стоя на коленях, глядела на него полубезумными глазами.
- Я не верю тебе... как ты выбил у меня оружие - такое мог только сам
Мастер клинков...
- Великая Тьма, - вздохнул Фесс. - Ладно, Рыся, у меня нет времени. Верь, во что хочешь, не стану больше ничего говорить. Но мне действительно нужна телега. Очень хорошо бы, чтобы твой... как его? Дичок?.. и в самом деле пригнал бы её сюда...
Словно в ответ на его слова, невдалеке заскрипели колеса и послышалось щёлканье вожжей. Рысь повернула голову.
- Дичок-то вот он, - негромко сказала она. - Но, рыцарь... я не смею спросить... все же... если... позволено ли будет мне сопровождать?..
- Кого? - совершенно растерялся Фесс. - Нас. Рысь, погоди, ты...
- Если рыцарь Храма нуждается в чём-то, - тихо и торжественно проговорила девушка, не поднимаясь с колен, - Долг стража Храма всемерно ему споспешествовать. Могу ли я подняться, одан?
- Можешь, - снова вздохнул Фесс. Нет, положительно, в Эгесте ему везло на встречи с умалишёнными и прочими чудиками. Сперва ведьма, потом Джайлз, теперь вот Рыся...
Тем временем из-за угла и впрямь появилась телега, добротная и широкая, с высокими бортами, заваленная соломой. Впряжен в неё был добрый коняка очень мирного вида, но зато статью и силой своей заставивший бы устыдиться даже скакунов имперской конюшни.
Настоящий эгестский тяжеловоз, способный волочить телегу по любому бездорожью и с любым грузом, какой только способны выдержать деревянные оси.
Мужичонка по имени Дичок низко и раболепно поклонился Рыси.
- Всё, как изволили повелеть...
- Можешь убираться, - сквозь зубы бросила Рысь, и мужичонка с превеликим удовольствием немедленно так и поступил. По-видимому, оставаться в обществе юной воительницы он считал небезвредным для здоровья. Несмотря на понесённое ею поражение - а, может, именно вследствие его.
- Рысь, послушай... - начал было некромант, но девушка вновь перебила его - решительно и сердито:
- Я уже всё знаю. Если ты не послан Храмом по мою душу... то мой долг, Долг стража - помочь рыцарю в его Поиске. Храм мог отринуть меня, но я-то его не отринула! Я законы блюла и блюсти буду! - Щека Рыси непроизвольно дёрнулась.
"Очень, очень перспективно", - словно наяву услыхал Фесс медленный голос Даэнура.
- Хорошо, - решился наконец Фесс. Он до сих пор не пришёл в себя после схватки и не представлял себе, как станет грузить на телегу неподъёмного Прадда. - Я не откажусь от твоей помощи, Рысь. Как я уже сказал, мои друзья ранены...
Вместо ответа Рысь одним мягким прыжком, совершенно неразличимым глазу движением оказалась на телеге, и вожжи словно сами собой легли ей в руки.
- Куда гнать? - деловито осведомилась она.
- На запад, а потом я скажу, где свернуть...
Рысь причмокнула, хлопнула вожжами, и телега двинуласть. Без скрипа - верно, Дичок и впрямь хорошо за ней ухаживал.
- Страж Храма будет счастлив разделить дорогу и тревогу с рыцарем
Храма, - торжественно проговорила Рысь, глядя на Фесса сияющими глазами, словно ей только что выпало какое-то невероятное счастье - Я пойду с тобой. Скажешь мне, когда я перестану быть нужна.
- Рысь, ну что ты такое говоришь! - не выдержал Фесс. - Я никакой не рыцарь, ни в каком Храме отродясь не бывал, а драться выучился оченьочень далеко отсюда... а вообще-то я некромант, окончил Академию в Ордосе, сейчас вместе с друзьями бегу от инквизиторов...
Рысь только усмехнулась. Мол, говори, дорогой, говори. Всё равно я знаю, в чём тут дело.
- Одан, нигде в мире не могут научить таким приёмам боя. Ни в Эбине, ни в Ордосе, ни в Волшебном Дворе, ни у поури ("Это ещё кто такие?" - мельком подумал Фесс), ни у эльфов, ни у клешняков ("Это, наверное, она Империю Клешней в виду имеет?"), ни даже на Утонувшем Крабе. Только в Храме. И больше нигде. Ни-где, - с напором повторила она. - Поэтому я не знаю, зачем ты говоришь мне это. Но, очевидно, так требует твой Поиск. Страж не задаёт вопросов рыцарю, он почтительно ждёт, когда рыцарь сочтёт благоприятным поделиться с ним своим знанием.
- Ну что мне с тобой делать... - проворчал Фесс. - Ну а если я сейчас подниму из могилы мертвяка, ты мне поверишь?
- Как может страж не верить рыцарю? - деланно изумилась Рысь. - Я не сомневаюсь, одан, что ты самым настоящим образом учился в Ордосе и получил его диплом, высоко ценящийся во всех концах Ойкумены. Но это не мешает тебе быть рыцарем Храма, при чём, да простит одан мою догадливость, второй ступени посвящения, лишь на одну ступень ниже Стояще во Главе.
Фесс только вздохнул и махнул рукой. Спорить с рысью казалось невозможным. Она отметала с порога любые доводы, основываясь на одном, но совершенно неопровержимом заключении: нигде в мире Эвиала не умеют драться так, как это умел былой Фесс, истинный Фесс, воин Серой Лиги, слабый отблеск которого на миг ожил в некроманте при виде скрещённых сабель Рыси.
...Эбенезер Джайлз истомился, ожидая их. Волшебник истоптал всё вокруг наспех возведённого шалаша, где по-прежнему дремали гном и орк. Двинуться, как и предполагал Фесс, они не могли.
При виде Рыси маг Воздуха так и выпучил глаза, немедленно покраснев до корней волос. К полному изумлению некроманта, Рысь очень даже мило улыбнулась Джайлзу и немедля состроила ему глазки.
- Рысь, это Эбенезер Джайлз, э-э-э, маг Воздушной стихии, мой... э-э-э... мой спутник. У него тоже неприятности со Святой Инквизицией, так что он пока оказывает мне честь, разделяя наш путь.
- Моё почтение, одан, - пропела Рысь, делая глубокий реверанс, чем ввела несчастного мага в состояние почти полного оцепенения. - Счастлива служить вам.
- А-а-а... э... а как же зовут нашу новую прекрасную спутницу? - наконец выдавил из себя Эбенезер.
- Местные жители, одан, кого я... м-м-м... защищала от тревог и неурядиц нынешней тяжкой осени, прозвали меня Рысью, - сладко улыбнулась девушка. - Мне нравится это имя, тем более что оно заслужено в бою. Я была бы бесконечно признательна одану, если бы он оказал мне честь, зовя меня именно этим именем.
- Ну, если все друг с другом познакомились, помогите мне с ранеными, - чуть резче, чем следовало, вмешался Фесс. Отчего-то ему стало неприятно. Пусть бы Рысь кокетничала с ним и строила бы глазки тоже ему...
Воительница тотчас нырнула в шалаш, и не успел оторопевший Фесс её остановить, как раздались громкий стон и ругательство Прадда, после чего пришедший, как видно, в себя орк был торжественно вынесен на свежий воздух. Сам он при этом возлежал на спине согнувшейся в три погибели Рыси.
Не прошло и нескольких минут, как на телеге рядом с орком оказался также и гном вкупе с нехитрым походным скарбом странников.
- Тронулись! - Рысь лихо взлетела на передок. - Куда держим путь, оданы?..
Вопрос был хорош. Собственно говоря, большого выбора у беглецов не оставалось - только на восток, к границам Вечного леса, и там, если повезёт, они смогут остановиться и перевести дух.
Джайлз промолчал - он, похоже, не очень даже и расслышал сказанное, - глядел во все глаза на Рысь, даже можно сказать - непристойно настойчиво пялился.
Фесс фыркнул (про себя) - и взялся объяснять новообретённой вознице их положение.
- Инквизиция, - задумчиво протянула Рысь, не отрывая взгляда от дороги. - Это да, с ними шутки плохи. Вот, помнится, раз положила я одного - так такой шум-гам поднялся, страшно сказать! Всю округу черноризцы заполонили. Думала, возьмут они меня - к самому логову подобрались, но ничего, пронесло, защитила Сила Храма... Я тогда вот что вам скажу, оданы. Ничего нет лучше, как в Мекамп податься. Там народ вольный, и жизнь просторнее. И отцы святые, хотя тоже, конечно, не без власти, но всё-таки так не озоруют, как в Эгесте. А для меча и посоха в Мекампе дел всегда найдётся... - многозначительно закончила он
Фесс кивнул. Собственно говоря, ему было все равно, куда уходить. Он нуждался в спокойном месте, где смог бы всё как следует обдумать - и Мекамп годился на это ничуть не хуже любой другой страны Эвиала.
- Годится, - не раздумывая, согласился он. - Любое место годится, 
Рысь. Сама видишь, у наших друзей инквизиторский яд в жилах...
- Яд? - насторожилась Рысь, впившись взглядом в Фесса. - Тогда другое дело, одан. Тогда к эльфам нам надо. Они только и знают, как с этой отравой бороться. Иначе... - Её глаза говорили красноречивее слов, и получалось у неё примерно следующее: "Если ты не справился с этой заразой сразу, дело плохо".
Фесс понял. Сжал зубы, кивнул. Что ж, к эльфам так к эльфам. Хотя едва ли им там особо сильно обрадуются - им, прошедшим Нарн, с которым у обитателей Вечного леса столь же вечная и постоянная вражда.
- А как насчёт дороги, Рысь?..
- Не волнуйтесь, оданы. - Она хохотнула. - Проедем такими просеками, о которых ни лесники не знают, ни егеря баронские. Если окончательно не развезёт, будем у остроухих дня через четыре-пять. Если удачи не будет - то через неделю. Моё слово твёрдое, оданы.
Она словно намекала на что-то, упорно обращаясь и к Фессу, и к
Джайлзу разом, хотя последний по-прежнему не мог вымолвить ни единого слова и только враз поглупевшим взглядом всё таращился и таращился на воительницу.
- Только у пещерки моей задержимся несколько - Рысь натянула вожжи, направляя телегу к краю леса. - Подождите меня здесь, в тамошнюю крепь и пешком-то не проберёшься, не то что верхами или так...
:Ждали они Рысь на краю густейшего, совершенно непролазного ельника, и только тут маг Воздуха Эбенезер Джайлз вновь обрёл наконец дар речи. И обрушил на оторопевшего некроманта поток вопросов. Кто она, откуда, что делает, как они познакомились, не опасно ли это, да не думает ли почтенный Фесс, то это - хитрая ловушка инквизиторов, и так далее и тому подобное, - словом, нёс обычный бред человека который, как говорится, "влюбился с первого взгляда".
Фесс сперва отвечал, потом, потеряв терпение рыкнул - бесполезно. Его выручила только сама Рысь вынырнувшая из зарослей с тяжёлым мешком за плечами.
- Остальное закопала, - объяснила она свою задержку.
Телега двинулась - по широкой давней просеке густо заросшей травами, сейчас жёлтыми и мёртвыми.
- На тракт выезжать не будем, - пояснила Рысь. - Если святые братья и в самом деле за вами гонятся, то можно не сомневаться, оданы, - все заставы будут подняты. И на границе тоже... так что телегу бросать придётся рано или поздно. А я уж как-нибудь к эльфам вас постараюсь доставить. - Она хитро улыбнулась.
То, что в жилах Рыси текла изрядная толика эльфийской крови, Фесс почти не сомневался. Но вот что странно - о полуэльфах ещё какие-то слухи ходили среди ордосских студиозусов, а вот о полуэльфийках... кто-то всерьёз доказывал, что, мол, таких нет и быть не может.
Похоже, сказал себе Фесс, очень даже может.
Весь день Рысь ловко вела телегу на восток малоприметными лесными дорогами, сейчас, в это время года, совершенно пустынными и заброшенными, что, конечно, было только на руку беглецам, но, с другой стороны, их колымага оставляла чёткий, прекрасно видимый след.
Оставалось только надеяться, что сюда ищейки Инквизиции доберутся не скоро.
Рысь молчала. Маг Воздуха то краснел, то бледнел, то придвигался к девушке, то вновь отодвигался, так и не решившись заговорить. Фессу это в конце концов надоело, и он велел Эбенезеру помочь ему с ранеными. Гном и орк так и не пришли в сознание, лежали в забытьи; раны источали зловоние и гной, несмотря все промывания и частые смены повязок. Магия их не брала тоже: отцы-инквизиторы постарались на совесть, составляя своё снадобье.
К вечеру, однако, Рысь решительно повернула к большой дороге. Становилось совсем холодно, облака принялись обильно сеять снегом, так что их тяжеловоз начал выбиваться из сил.
Фесс стиснул зубы - сбывались его худшие подозрения. Погода испортится окончательно, и они вполне могут застрять где-нибудь здесь, в самом сердце Эгеста, почти наверняка оказавшись в плотном кольце отцовэкзекуторов.
- Дальше нам не пробраться, - объяснила девушка. - Тут болота, зыбуны, бучила, не успеешь глазом моргнуть, как провалишься. Придётся рискнуть, горловину по тракту проехать...
"Если Этлау понял, в чём дело, ждать нас он станет именно там", - мрачно подумал Фесс. Он старался поменьше обращаться к магии в последние часы - не хватало только самим навести погоню на собственный след. В способностях и силах Этлау он больше не сомневался. И неважно, собственные это силы или заемные, 
- Эбенезер, помочь можешь? - повернулся некромант к Джайлзу. - Нужна твоя магия. Магия Воздуха. Очень желательно было б узнать, поджидает нас там кто-нибудь или нет.
- Поджидает ли, нет - дорога тут одна, - философски заметила Рысь. - 
И, оданы, если за вами гонятся, но ещё не успели сильно перегнать, то штурмовать надо именно сейчас, покуда они там как следует не укрепились.
- Так что, коллега? - Фесс в упор взглянул на молодого чародея.
- Я... я попытаюсь, - пробормотал тот, не сводя глаз с деловито правившей Рыси. - Но, но... я не уверен... и, кроме того, применяя сейчас магию, мы легко можем раскрыть наше местонахождение...
- Придётся рискнуть, - пожал плечами Фесс. - Мне самому эти заклинания недоступны. Такое по силам только Ветру. - Он дружески хлопнул волшебника по плечу. Парня надо подбодрить. - Но опять же - одно дело слепо совать голову в капкан и совсем другое - неожиданно атаковать врага, зная его число и где он засел. Давай, давай, чародей, колдуй! Не зря ж ты Академию оканчивал!
Джайлз тяжело вздохнул и покивал головой. Вид у него при этом был, словно его вот прямо сейчас собираются четвертовать.
- Мне нужна тишина... и сосредоточенность. Давайте остановимся где - нибудь...
- Нет вопросов, оданы, - откликнулась Рысь, натягивая вожжи.
Джайлз повертел головой по сторонам.
- Вон там, - указал он. - На горке. Магии Воздуха нужен простор... Нет-нет, вы за мной не идите. Оставайтесь с ранеными. Мне... э-э-э... надо...
- Да не объясняй ты ничего, - усмехнулся Фесс. - Раз надо, значит, надо. Я в чужую волшбу не вмешиваюсь. Действуй, брат!
- Я тебе не брат, - буркнул маг Воздуха, поворачиваясь спиной к Фессу и воительнице. - Не брат я тебе, некромант. Я Тьме не служил.
- Ладно тебе, - примирительно отозвался Фесс. Сейчас было не время для ссор и демонстрации оскорблённого самолюбия. - Делай, что должно, случится, что суждено... вернее, что сами заставим случиться. Я, знаешь, во всемогущество судьбы как-то не верю.
- И напрасно, - бросил через плечо маг Воздуха, поднимаясь вверх по склону. - Кто не оглядывается на судьбу да на волю её, первым в Серые Пределы попадает...
Фесс хмыкнул. Спорить не имело смысла; он по вернулся к Рыси и замер - воительница вся напряглась, сверля яростным взором спину Джайлза. Руки ее крест-накрест лежали на рукоятях мечей, готовых в любой миг вырваться из ножен.
- Что с тобой? - удивился Фесс.
- Что со мной? - прошипела Рысь, точно и в самом деле разъярённая кошка: оставалось только выгнуть спину дугой и выпустить когти... то есть обнажить клинки. - Как смел он так разговаривать с рыцарем Храма?! Как смел он...
- Рысь, - перебил её некромант. - Успокойся, пожалуйста. Я уже сто раз говорил тебе, что никакой я не рыцарь Храма, но ты мне упорно не веришь. Так что угомонись. Эбенезер меня не задел ни в малейшей степени. Пусть говорит. Ему сейчас скверно... от своих, похоже, ушёл, а к кому прибиться, не знает. Магия моя его пугает, вот и...
- Как скажет рыцарь Храма, - сдержанно поклонилась Рысь.
- Лучше расскажи о себе, - попросил Фесс. - В Ордосе часто говорили о Храме, но никто никогда там не бывал и не мог толком ничего сказать...
- Рассказывать о Храме рыцарю Храма? - усмехнулась Рысь. - А, понимаю, понимаю. Конечно, одан совершенно прав. Всякий, ловко машущий мечом, мог назваться стражем. Разумеется, проверка необходима. Я права? - И она с надеждой заглянула Фессу в глаза - ну точь-в-точь примерная ученица, от которой любимый учитель ждёт в очередной раз отличного ответа, в назидание всему остальному классу.
- Я здешняя. Родилась и выросла в Эгесте, это мой родной город. Родители... родители умерли. Давно уже. - Глаза Рыси нехорошо блеснули. - Инквизиция. Мама занималась "недозволенной волшбой". Её сожгли. На площади. Я смотрела. Нас заставили смотреть. Папа... его потом арестовали за пособничество. Не сожгли, сослали на галеры. Что с ним стало - не знаю. Никогда его больше не видела.
Глаза Рыси были сухи и блестящи, голос - холодным и спокойным.
Огонь, вспыхнувший в ней не так уж и много лет назад, ещё не выжег дотла её душу.
- Нас - меня, старшую, двух братиков и меньшую сестричку - отдали в приют. Славное было место, скажу я тебе, одан. Милое да славное, такого и в страшном сне присниться не может.
- Обращались плохо? - осторожно спросил Фесс ожидая услышать что - нибудь о скверной еде и регулярных порках. Однако Рысь только усмехнулась - криво, нехорошо, злобно - и покачала головой.
- Нет, одан рыцарь, знаю, о чём ты сейчас подумал... кормили нас на убой, и пальцем нас там ни один монах не тронул. Собственно говоря, там и монахов-то не было. Странные такие личности в серых плащах, на инквизиторов смахивают, но не инквизиторы. И... когда я сказала, что кормили на убой, то это значит не только что от пуза жрать можно было. В еде никто не ограничивал. Ешь и пей хоть весь день, слова никто не скажет. Ни тебе молитв, ни занятий. Делай что хочешь. Малышам, помню, это очень даже понравилось. Играли целыми днями, носились как угорелые...
Мало кто из нас, старших, понимал, в чём тут дело...
Она сделала паузу. Фесс, заслушавшись, ждал продолжения.
- Так вот, одан рыцарь, оказалось, что и на самом деле заправляет там какой-то сверхтайный орден. Не знаю уж, какую магию практикуют его адепты, но... но детей там приносили в жертву. И приносят до сих пор.
- Что-о? - вытаращил глаза Фесс. - В жертву: Детей?..
В принципе жестокая и циничная некромантия человеческие жертвоприношения допускала. Магия крови, самая мощная и самая запретная из известных Древним. Для того чтобы остановить большую беду
- да, могли пожертвовать и ребёнком. Даэнур рассказывал о давно ушедших в небытие странах, где ритуальная жертва делала несчастного ребёнка богом. Его родителя оказывались царские почести. Но это - только в том случае, если исчерпаны все остальные средства. Так учила некромантия. Совесть и чувства самого Фесса с этим как-то не соглашались. Но чтобы детскими жертвоприношениями занималась Святая Инквизиция... или некто с её ведома и согласия - знали ведь отцы-экзекуторы, куда посылать осиротевших детей ведьм и прочих врагов рода человеческого, значит, не могли не догадываться о том, какие дела там творятся.
О, да, возможно, всё это с наилучшими намерениями. О, быть может, всё это оправдывается борьбой с той самой сакраментальной Западной
Тьмой и конкретным случаем применения принципа меньшего зла - "Пусть лучше погибнет один ребёнок, но тысячи тысяч других детей останутся жить".
Звериная арифметика, подумал Фесс. Интересно, что же такого в этой самой магии крови, что её ничем и никак невозможно заменить?
- То самое, - тем временем продолжала Рысь. - Как их... умерщвляли, я не видела. Наверное, если б увидела, то с тобой, одан, сегодня мы б не говорили. Их просто уводили куда-то. И... они исчезали. Навсегда. Их вещи, одежду, игрушки - всё сжигали.
- А тела? Ты видела тела, Рысь? Алтарь, жертвенник, орудия мучительства?
- Видела, - кивнула Рысь. - Конечно, потом в Храие научилась всему, не отворачиваться и не блевать, когда перед тобой на землю чьи-то кишки выворачивает, но это ж потом было. А тогда... я соплячкой была семилетней. Но помню всё в таких деталях, что, умей рисовать, каждую трещинку на кирпичах бы воспроизвела. Каземат там был. Под землёй, ниже подвалов. Всегда запертый. Да... Рисовать я не умею, но один дар у меня всё-таки есть - любой замок открыть могу сызмальства. Потому что мама от нас сладости запирала, а я: шпильку согну и любой замок отомкну. Конечно, замок на буфете и запор каземата тайного - разные вещи, но так ведь в приют-то наш никто носа и не совал, кроме тех, кому положено. Охрана стояла - тоже из этих, в сером. Волки, не люди - впрочем, я и волков обижать не буду, с выродками этими сравнивая.
Короче, когда я кой-чего скумекала, то решила - я не я буду, если не пойму, что тут творится. Ну и как-то ночью встала... штырёк у меня был заготовлен славный такой... спустилась в подвал, думала - от страха умру.. всё мне призраки да привидения мерещились...
- И очень возможно, что была ты права, - заметил по ходу Фесс. - 
Если и впрямь там детей на жертвеннике распинали, то для неупокоенности это самое подходящее место... Но извини, я тебя перебил.
- Рыцарь не может перебить стража, - очень серьёзно возразила Рысь. - 
- Когда рыцарь осчастливит стража своим словом, дело стража - внимать.
- Ох, оставь, пожалуйста, - вздохнул Фесс. - Давай дальше.
- Дальше? А дальше, одан рыцарь, ничего особенного не было.
Кирпичный каземат, в середине - камень белый, белее снега, честное слово! Никогда не думала, что такое бывает, что белизна такая случается...
- Кровь? - быстро спросил Фесс.
- Ни капельки. Камешек словно вчера из каменоломен. Отполирован до блеска, грани, кажется, резать могут. Ни пылинки, говорю, на нём не было. А по стенам всякий палаческий снаряд развешан. Тут тебе и щипцы, и скиннеры, и клещи, и клинья, и тиски, струбцины всякие... и вот они-то, одан рыцарь, все в кров были. Ни дерева, ни железа из-под крови не видно. Меня аж затрясло.
- А почему ты решила, что это кровь?
- Да что же я, как засохшая кровь выглядит, не знаю, одан?
- А может, то краска была?
- Ага, пятнами, струйками да потёками, хмыкнула Рысь. - Батюшка мой ремёсла многие знал. Сам замки да запоры делал. Так что насмотрелась я в мастерской его. Знаю, как краска лежать должна... Но не это главное. Смерть я там почуяла, одан рыцарь, Смерть во плоти, и сидела она, Смерть эта, в том белом камне. Сидела и на меня смотрела. Нет, глаз её я, конечно, не видела, но... - Рысь заметно вздрогнула. - Я чуть было в обморок не хлопнулась. Как не заорала благим матом, до сих пор не помню...
- Если б заорала, то в Храм бы тебя точно не взяли - проницательно заметил Фесс.
- Верно, одан рыцарь, а всё говоришь, что к Храму никакого касательства не имеешь, - усмехнулась Рысь. - А будто своими глазами видел, когда меня Стоящий во Главе смотрел...
- Погоди, до этого тоже дойдём, - махнул рукой Фесс. - Ты про жертвенник договаривай.
- Слушаюсь, одан рыцарь. Так вот, после того как с той Смертью мы глазами столкнулись, я оттуда опрометью вылетела. Не помню, как до спален добралась. Ну и... ну и поняла, что больше мне тут не жить. Растолкала братиков, сестрёнку... других ребят, кого могла. Стала им объяснять... дура была, соплячка малолетняя. Конечно, ничего говорить нельзя было, а следовало просто поджечь там всё, что гореть может. Тогда сами побежали б, быстрее ветра б понеслись.
- Верно, - с горечью заметил Фесс. - И те, кто тебя слушал, тотчас помчались наушничать добрым дядям, которые кормят от пуза и разрешают весь день играть...
- Угу, - кивнула Рысь. - Но, в общем, и тут смогла я их опередить.
Сестрёнку на загривок, братиков в охапку - и бежать.
- Что, вот так просто и бежать? - изумился Фесс. - А охрана как же?
- Прощения прошу, но за кого меня принимает одан рыцарь? Мне хоть и семь лет тогда всего было, онако, с какого конца нож режет, я понимала. Пошла к караульщикам. Их там двое на воротах стояло внутри которые.
"Что, - говорят, - не спишь, дева?" - "Не сплю, дядечки", - говорю. "А чего ж так, дева?" - "Сны недобрые снятся, дядечки. Страшные". - "Ну, коли страшные, надо отца Климента позвать. Он у нас по снам дока. Позвать, дева?" - "Да нет, дядечки не надо святого человека тревожить. Можно я с вами тут посижу?" - "Отчего ж не посидеть? Посиди, дева..." Ну, я и... посидела, в общем.
Щеки Рыси раскраснелись, глаза сделались совершенно бешеными. Она словно вновь наяву проживала ту самую ночь...
- Ну, я уселась... у камина. Там у них камин был, в караулке. Большой такой, и всегда они в нём огонь жгли, хотя лето тёплое было... Я у камина притулилась, глаза прикрыла. А нож в рукаве прятала, у меня кожушок был такой, кожаный, хороший... Они сперва на меня глазели, потом, само собой, привыкли. Свой разговор завели. Там ведь не такая стража была, на внутренних-то створках, что ни на миг взгляд от ворот не отводила. Никто и никогда выбраться оттуда не пытался... зачем? Малолеткам и в голову не приходило, что там что-то плохое затеваться может. Вот... ну и... посидела я так, посидела, встала тихонько, к дверям пошла. Точнее, вид сделала, что пошла. А сама...
Она внезапно и резко махнула рукой. Точнее, не махнула, а проделала что-то навроде отмашного режущего удара, и проделала так, что оторопевший Фесс словно бы наяву увидел вскрытое стремительным движением горло караульного, раширенные глаза второго, тянущуюся к оружию руку - и серебристую рыбку ножа, вторично мелькнувшего в воздухе, с тем чтобы вонзиться точно в незащищённое горло стражника.
- У тебя был дар, - тихо проговорил Фесс, в упор глядя на Рысь. - Ты - боец... от Света или от Тьмы, не знаю уж, или от Спасителя, кто их тут разберет... Потому тебя в Храм и взяли...
- Верно говорит одан рыцарь, - кивнула Рысь. - Был дар. И есть. Но меньше, чем у одана рыцаря...
- Рысь, хватит меня оданить. У меня имя есть, и я его тебе называл. Договорились?
- Слушаюсь, одан рыцарь... Фесс. Ну вот, я малышню сгребла, калитку этак тихонько отворила...
- А как же стража внешняя? - не удержался Фесс.
- Стража внешняя - они да... их там шестеро, все при самобоях, вмиг бы стрелами истыкали, что твою ежиху. Но там ведь как было - караулка их бойницами в поле смотрела, не назад, так что я братиков с сестрёнкой в ров спихнула - он там неглубокий был, сухой, разве что крапивы много - и сама следом.
- И что же, не заметили тебя? - удивился Фесс.
- Какое там "не заметили"! Заметили, конечно. И погнались. Тревогу по всей форме подняли. Я думала - небо и землю перевернут. Ну и...
- Ну и всё равно не догнали?
- Меня. - Рысь внезапно шмыгнула носом. - Меня не догнали. Ушла я.
Ловкая была, хитрая, что твоя ласка. А вот братиков, сестрёнку - их схватили. Схватили, и... в общем, думаю, недолго они после этого жили, - мрачно окончила Рысь, опуская голову. - Их схватили, а я как-то убежала. Убежала и долго бежала. Ох, долгонько, пока в Храме не остановилась.
- А как же ты добралась-то туда? - спросил некромант. История, которую рассказывала Рысь, казалась всё-таки невероятной. На мечах она билась совершенно, не хорошо, не отлично, а именно совершенно, и Фесс с трудом мог представить себе местного воителя, который смог бы устоять перед ней. То, что ему удалось выбить из её рук оружие, как он теперь понимал, все-таки было случайностью. Скорее всего, продлись бой ещё полминуты - Рысь вполне могла бы взять верх.
- А я туда, в общем-то, и не добиралась, - простодушно призналась воительница. - Бежала я, сама зная куда. Вынесло меня к тракту, ну, тому, что из Эгеста на юг ведёт, в аркинские пределы. По нему гномы ходят, караваны из Железного Хребта водят. На такой их караван я и натолкнулась.
- И они тебя приняли? Взяли с собой? - недоверчиво поднял брови
Фесс. Гномы отличались сварливым и не слишком дружелюбным характером. И уж тем более трудно было вообразить, чтобы их отряд прихватил с собой беспризорную человеческую девчонку. Тут недалеко было и до очень серьёзных неприятностей с Инквизицией, чего гномы, в громадном большинстве своём, избегали.
Сугутор, разумеется, в это большинство не входил.
- Как же! Держи карман шире! - фыркнула Рысь. - Ох, виновата, одан Фесс, вырвалось! Стали бы они мне помогать! Не-ет, у них в охране один воин Храма отыскался. Он-то меня и взял с собой.
- Воин Храма - в простых охранниках? - поразился Фесс. Судя по тому, что он слыхал о Храме, его ассасины преследовали какие-то свои, мало понятные для прочих смертных цели, но вот чтобы наниматься в охрану к скупым и прижимистым гномам - такое он себе мог представить с трудом.
- Угу, - кивнула Рысь. - В простых охранниках. Задание у него было такое. А что, почему, отчего - я не знаю и никогда не узнаю, наверное. Потому что он погиб.
- Погиб? - изумился Фесс. Если судить по Рыси, то, чтобы справиться с воином Храма, требовалась по меньшей мере добрая армия.
- Погиб, - печально кивнула девушка. - Отравили. Даже воин Храма должен хотя бы изредка есть и пить, вот в чём загвоздка.
- Погоди, не забегай вперёд, - опомнился некромант. - Так, а что случилось, когда ты на гномов на ткнулась?
- Что-что, сперва они все дружно заорали, что пащенок им тут не нужен и что меня надо срочно сдать первому попавшемуся старосте или священнику, смотря по тому, кто попадётся первым. А один не гном, нет, человек тоже из охранников, сказал, что сдать старосте они меня всегда успеют и что для начала не мешало бы бедным усталым солдатам немножечко позабавиться...
- Н-да, - вырвалось у Фесса. - М-мерзавцы.
- Совершенно согласна с оданом. Но тогда я ещё ничего не понимала. И когда этот дядька меня схватил - до сих пор запах его махорки помню! - я ему ка-ак засветила между глаз рукояткой ножа.
- Рукояткой ножа? - поразился некромант. - Неудобно же...
- Я его убивать не хотела, - пояснила Рысь. - И что-то мне словно как подсказало - руку вот эдак выкрути, потому что иначе ему железо между глаз вгонишь...
- А потом? - жадно спросил Фесс.
- Потом... потом верзила завопил, что соплячка оставила его без глаза и что её надо немедля вздёрнуть на ближайшей осине. И... полез ко мне. А я - я ему кинулась в ноги и жилу подколенную посекла.
- Ишь ты... - вырвалось у Фесс. Да, теперь он начинал понимать того неведомого храмового ассасина.
- Угу. Ну и... тот воин за меня заступился. Думаю, он бы и так за меня вступился, но я стала драться, и он решил посмотреть, что из этого выйдет. И... уверовал. Что из меня толк выйдет то есть. Короче, он просто встал рядом со мной... мечи обнажил, оба, он, как и я, Две сабли носил, только потяжелее да подлиннее, и говорит эдак спокойно-преспокойно: мол, кто эту девочку хоть пальцем тронет, будет иметь дело с ним и пусть заранее место на погосте оплачивает. - Рысь внезапно хихикнула. - Никто ему прекословить не стал. Верно, знали... Короче, наутро мы с караваном уже шли на юг. Я ехала у него на седле и была страшно горда собой. Вот только о братиках плакала... - Она вздохнула, поджимая и прикусывая губы. - В Эгесте гномы с нами рассчитались, мы сели на корабль, что плыл в Салладор. Я допытывалась у своего спасителя, куда мы едем, но он только отвечал, что мы едем к нему домой и что мне там будет хорошо. Я испугалась, попыталась сбежать... дура была, понятное дело. В бегах пробыла ровно полдня, это как раз до отплытия было. Он меня нашёл, бить не стал, просто посадил на цепочку. Думаю, он не слишком-то умел обращаться с маленькими девчонками.
Плыть мне понравилось. Море синее такое, спокойное... дельфины играют, рыбы летучие... хорошо! Воин ничего от меня не хотел, кормил вволю и всё говорил, что судьбу мою решат хорошие и мудрые люди и что мне нечего бояться. Так оно и случилось... но я всё равно боялась.
В Салладоре-то мы и попали в беду. Сошли с корабля, воин нанял лошадей... вышли в путь, ехали весь день, жарко было, остановились на ночлег, место вроде было хорошее... постоялый двор "Три колодца". Там его и отравили. Не знаю, кто, не знаю, как... утром нашли его, весь синий, опух, изо рта нечистота сочится...
В общем, оказалась я одна-одинёшенька посреди чужой страны, речи салладорской не знаю, я ж тогда, само собой, только по-нашенски и могла... Что делать? Хорошо ещё, воин меня всю дорогу учил - мол, если со мной что случится, возьми Путевой Камень и делай, что он тебе покажет. Дал мне... специально, словно предчувствовал что... Ну, тот камень, как и положено, мне дорогу и показал. Хотя лиха я в Салладоре хлебнула. Один раз даже в гарем угодила. - Она засмеялась. - Мало тому придурку не показалось, когда меня в постель потащили.
- Сколько ж жён его в ту ночь овдовело? - деловито осведомился Фесс.
- Думаю, их там штук тридцать было, - в тон ему хохотнула Рысь. - 
Вогнала этому козлу похотливому шпильку в висок, и вся недолга. Забрала золото, сколько смогла унести, одежонку, оружие... Купила место в караване, что за Восточную Стену шёл...
- Купила? - в который уже раз поразился Фесс. В его представлении семилетние девочки, и обликом, и речью разительно отличающиеся от коренных салладорцев, должны были оказаться отнюдь не в купеческом караване, а на рабском рынке и затем - в гареме или борделе.
- Купила, - кивнула Рысь. - Мир не без добрых людей. За деньги все, что угодно, сделают. Я нашла одного поэта... чудака и мечтателя... он читал свои рубайи на рынке зевакам... в чайханах.. словом, где только мог. Бедствовал, конечно же... потому что не желал жить с крысами по - крысиному. Я искала честного, который не полез бы тотчас к моему золотишку, которое я из того гарема вынесла. А с поэтом мне повезло. Он ведь тоже был не совсем как бы здешний - из Мекампа, а родной у него - эбинский. Так я его и нашла - его стали гнильём закидывать, те, кому не понравилось, что у него всё больше любовь небесная да воздушная в стихах, а им хотелось, чтобы точно всё сказано было б - кто, кому, как и сколько раз засадил... - Она усмехнулась. - Он по-нашему ругаться стал... Короче, он стал моим "отцом", я - его "дочкой", и никто никаких вопросов больше не задавал. В общем, он мне и помог до Храма добраться. Золото всё я ему потом отдала, да и Стоящий во Главе его не обидел... так что хочу я верить, что всё наладилось потом у того поэта, потому что это был первый хороший по-настоящему человек, которого я встретила, пока до Храма добираюсь.
Ну а в Храме... там меня сразу в оборот взяли. Поскольку у меня был Камень Пути, это значило, что какой-то воин меня сюда послал. Короче, дали мне веревку, бросили в загон и пару псов боевых выпустили. Проверяли, понятное дело.
- И... что же... ты их... того? - медленно выговорил Фесс.
- Угу, - кивнула Рысь. - Спросишь как, одан Фесс? Не знаю, наверное, жить очень уж хотела. За родителей отомстить. Но это уже потом пришло. Тогда я только радовалась, что наконец-то оказалась дома... - Она мечтательно улыбнулась. - В Храме хорошо было. Нет правда. У меня приятели там были... подруги... с мальчишками играли... весело было, и учиться тоже. Хотя конечно, нелегко. Но это та нелёгкость, которая тебе гонору прибавляет, а не к земле пригнетает. Ну... вот так время и прошло. Выучилась я. И настало время... настало время Испытания. Ну, одану рыцарю об этом рассказывать не надо.
Фесс скрипнул зубами. Да, да, конечно. Не надо. Он ведь рыцарь Храма, он не может не знать. Тьма б побрала эту глупую уверенность!
- Я Испытания не выдержала, - после паузы ровным, тщательно удерживаемым голосом сказала Рысь. - Провалила. Не смогла. Мои убийства не удовлетворили Силу Храма. Я вернулась... и услыхала, что отныне мой удел - участь храмовой рабыни, как всегда происходит с теми, кто не выдержал Испытания...
- Но, конечно, храмовой рабыней ты не стала, - заметил Фесс.
- Не стала, - кивнула Рысь. - Сбежала. А ты знаешь, одан рыцарь, что происходит с теми, кто не подчинился воле Храма...
- Догадываюсь, - мрачно пробормотал Фесс. Ясно, что ничего хорошего отступников не ждало.
- Послали ли за мной погоню, нет ли - я не знаю, - призналась Рысь. - Я ведь сбежала вообще налегке, без ничего, ничего из Храма не взяла. Добралась до Салладора... чуть пустыне душу не отдала. Салладорский я к тому времени уже лучше эбинского знала, нашла работу...
- Угу, работу, - хмыкнул Фесс. - И скольких ж в Серые Пределы отправила?
- Да что греха таить, многих, - вздохнула Рысь. - С кем только не связывалась. И со жрецами салладорскими, и с ворами местными... и для тех, и для других убивала, кто больше заплатит. Хвастаться не хочу, но ни один от меня не ушёл... конечно, можно сказать - мол, чем уж тут хвастаться - невинных убивать... правда, между нами будь сказано, од... Фесс, что такие там мерзавцы грызлись, что, право же, тот, кто их в Серые Пределы слал, большое дело делал.
- Да разве ж я тебя сужу? - поспешно сказал Фесс.
- Нет... ну, короче, в свой черёд решила я, что слишком уж тяжкую память я по себе в Салладоре оставлю, да и от Храма лучше куда подальше убраться. Я и так там почти месяц провела.
"И Храм за целый месяц не нашёл одну беглянку?" - усомнился про себя Фесс, но вслух решил этого не высказывать.
- Опять же села на корабль... хорошая имперская галера была, "Медуза" называлась... поплыли в Эгест. Да только... по пути неприятность случилась.
- Вследствие чего хорошая имперская галера "Медуза" отправилась на дно морское? - хмыкнул Фесс.
- Угу, - вновь кивнула воительница. - Только это не из-за меня. Инквизиторы. В аркинской гавани. Капитан, оказывается, оттуда девиц гулящих втайне вывозил, которых эти спятившие отцы святые жечь и топить взялись... Ну, тут и случилась у нас заминка.
- И пирсы сделались красны от крови, и ноги скользили по доскам палубы - так густо залила её кровь, - подвывая, процитировал Фесс.
- Точно, - бесхитростно кивнула Рысь. - Только у них, у гадов, катапульты оказались, а ядра с жидким огнём я сбивать не умею. Короче, пришлось мне домой через Аркин пробираться. Пробралась... а там уже август. Надо к зиме готовиться, укрывище какое-никакое искать. Набрела на эту деревеньку, где мы с тобой встретились. Объяснила старосте, что он теперь должен делать, если не желает со своей женилкой расстаться. Брала я с них по совести, не дорого совсем, и, главное, за что мне платили, то делала. Разбойников в болотах повывела, завелась там Нелюдь какая-то - тоже покрошила, долго ли умеючи?..
- Погоди, погоди, что ты такое делала? - поднял брови Фесс.
- Да ничего особенного. Деньги с этих обалдуев за защиту собирала, - не моргнув глазом ответила Рысь.
- За защиту, - хмыкнул Фесс. Яснее ясного, что бой-девка просто запугала несчастных крестьян до полусмерти, причём, как видно, боялись они её больше, чем баронов и отцов-инквизиторов.
- Конечно, за защиту, - усмехнулась девушка. - Не торопился бы ты так, одан Фесс, показала бы тебе головы... хорошие такие головы, прокопчённые - я их старосте по счёту сдавала, иначе он, сквалыга эдакая, платить отказывался, а резать его мне было всё же как-то не с руки. Кого у меня там только нет! И разбойники, и мытари-мздоимцы, и приказчики купеческие, что мужиков моих спаивали да всё зерно подчистую вывозили, по грошу за мешок рассчитываясь, и баронские егеря, что посевы травили, и даже сынок один баронский был, что деревенскую девку опозорил. Вот только до самих баронов я не добралась, экая досада, не добралась, да... ну ничего, ещё доберёмся.
- Понятно, - вздохнул Фесс. - Ну, интересное дело, где ж там этот Джайлз? - прибавил он, когда молчание стало неприлично затягиваться.
Рысь молчала, низко опустив голову, наверное, ей сейчас тоже было несладко после такой исповеди...
- Лёгок на помине, - проворчала Рысь, внезапно поднимая глаза. Сверху на склоне слышались торопливые шаги - Эбенезер не утруждал себя выбором дороги, можно сказать, ломился напрямик или, что ещё вернее, - почти что катился кубарем.
- Некромант! Некромант! - задыхаясь, подбежал к ним маг Воздуха. - Фесс, там... впереди засада. Я точно знаю, я уверен, ветер открыл мне их лица... это инквизиторы, две дюжины, какой-то сборный отряд... и ещё с ними десяток баронских дружинников, герб - красный вепрь на чёрном поле... они перегородили тракт рогатками, засели по обе стороны, там ивняк густой ну, сейчас облетевший, конечно...
- Молодец, Эбенезер, - вздохнул некромант, несильно хлопнув чародея по плечу. - Молодец, увидел всё, что надо... интересно вот только, а они не заметили, что ты за ними следил? Как думаешь, мастера магии Спасителя там имелись?
Джайлз с сомнением покачал головой:
- Едва ли, некромант. Я бы почувствовал. Заклятье моё преград не встретило, ветер проникал всюду, куда только должен... Нет, будь там с ними хоть один магистр святого искусства, мне бы так просто это не далось...
- Хотелось б тебе поверить, - кивнул Фесс. - Можешь точно указать, где они засели?
- Могу, - кивнул Джайлз. - Мы ведь... мы ведь не собираемся с ними драться? Мы ведь просто обойдём их по лесу, правда?..
- Ты-то, может, и обойдёшь, если Рысь тебя через топи проводит. А мне с телегой и ранеными другого пути нет, как только им в лоб идти, - рыкнул в ответ Фесс. - Ты головой-то думай, Эбенезер, - ну куда мне с таким грузом ещё в обходы по топям пускаться?..
- Раненых можно на носилках перенести, - упорно возразил маг
Воздуха. - Мы бы с тобой несли, а Рысь бы оставшегося охраняла...
- А потом как? Где мы новую телегу возьмём? Или вернёмся и инквизиторов вежливо эдак попросим - мол, пропустите, пожалуйста, мы от отца-экзекутора преподобного Этлау ноги уносим, не оттащите ли вы, господа хорошие, эти ваши рогатки, они нам проехать мешают? - язвительно бросила Рысь.
- В другой деревне купим... - опустил голову Джайлз.
- А, да что с ним говорить! - пренебрежительно махнула рукой Рысь. Всё её былое кокетство как рукой сняло. Перед Фессом стояла истинная воительница, для которой идти в обход и ломать ноги по топям и болотам хуже отчаянного и почти что безнадёжного боя. - Трусит он, яснее ясного. Знаешь, чародей, как у нас с трусами поступали?..
- Погоди, Рысь, - остановил некромант свою не на шутку рассвирепевшую спутницу. - Погоди. Джайлз не трус. Не оскорбляй его. Я видел его в бою и знаю, что, если надо, он не отступит. Так ведь, Эбенезер? Просто ему не очень нравится, что мы собираемся драться с инквизиторами...
- Мне это совсем не нравится, - проворчал молодой маг, стараясь сделать вид, что слова Рыси ему совершенно безразличны. - Они не сделали нам ничего плохого. Нельзя карать любого из святых братьев только за то, что мы... э-э-э... не сошлись характерами с преподобным Этлау...
- Джайлз, - брови Фесса нахмурились. - У тебя, наверное, что-то с памятью. Ты забыл, какие славные костерки приготовил для нас троих преподобный отец-экзекутор, наверное, ты запамятовал строчки приговора, который тот же преподобный успел зачитать. И ты, видимо, полагаешь, что я потащу раненых, бесчувственных орка и гнома через зимние болота?..
- Воистину так, одан рыцарь! - немедленно поддакнула Рысь.
- Нет, но... - начал было Джайлз, однако тут Фесс уже не выдержал:
- Ты пойдёшь вместе с нами. Понял меня, маг? Вместе с нами. Будешь прикрывать раненых. Больше ничего от тебя не требуется. Отклонить ветром летящие стрелы, надеюсь, сумеешь? Остальное мы сделаем сами. С Рысью. Правильно я говорю, Рысь?
- Воистину так, одан рыцарь! - снова браво гаркнула воительница.
- Заладила... - усмехнулся Фесс. - Ну так вот Джайлз, если я увижу, что ты всё-таки намочил штаны и струсил или, паче того, собираешься купить себе прощение тем, что выдашь нас отцам-экзекуторам, то, клянусь Тьмой, ты у меня узнаешь, что такое истинная некромантия!..
Внезапно налетевший ледяной ветер взвил полы тёмного плаща.
Янтарное навершие посоха в руке Фесса ярко полыхнуло, резкий, колючий свет хлестнул Джайлза по глазам, так что ему даже пришлось прикрыться рукой. На миг - знал Фесс - перед волшебником Воздуха распахнулись неведомые бездны Серых Пределов, кошмары и ужасы которых не поддаются описанию, ибо человеческие языки слишком бедны и не имеют необходимых понятий.
Лицо Джайлза исказилось. Взор остановился, казалось, маг отчаянно пытается отвести глаза от чего-то непредставимо страшного, последней и неотвратимой гибели, неумолимо надвигавшейся из бездны...
И через миг всё кончилось.
- Хватит, - устало сказал Фесс, опуская посох. - Поговорили, покричали, душу отвели - и хватит. Джайлз, мы прорвёмся все вместе - или не прорвётся никто. Я обещал, что буду тебя защищать, - и не собираюсь спокойно смотреть, как тебе сунут крюк под ребро и вздёрнут на подходящем столбе, как зарезанного барана. Только ты, в отличие от барана, будешь умирать долго. Ну, так ты идёшь? Или предпочтешь остаться и сам попытаешь свою судьбу? В таком случае я бы тебе посоветовал отправиться немедля в Ордос. Не в Эгест, не в Аркин - в Ордос. Только там У тебя ещё есть шанс уцелеть. Иначе же я не дам за твою голову и дохлой крысы. Ты понял .меня, коллега?
Несколько секунд Джайлз молчал. Потом поднял голову, взглянул в глаза Фессу - и некромант чуть было не вздрогнул. Во взоре Воздушного мага ему почудились глаза саттарской ведьмы - вот так же точно она смотрела на него, тщетно надеясь на защиту и спасение...
Джайлз первым отвёл глаза.
- Мы пойдём все вместе, некромант, - глухо выговорил он и отвернулся. И потом до самой горловины они не услышали от него ни единого слова.

ИНТЕРЛЮДИЯ 4
СЛЕД ВИДЯЩЕЙ

Солнце. Какое же тут солнце, настоящее, жгучее и пронзающее. Какой тут воздух, пропитанный мириадами запахов, где совершенно не чувствуется дыма пожарищ или вони отхожих мест. Какие здесь леса, где деревья уходят в самое поднебесье, а взрослому и высокорослому воину нужно сделать почти полсотни добрых шагов, чтобы обогнуть кругом необъятно громадный ствол. Какие тут цветы, размером с человеческую голову, и как они пахнут - в Мельине никто и не подозревал, что такие вообще бывают. Какие тут птицы - сами словно летучие цветы. Какие тут речки - звонкие, прозрачные, чистые, украшенные кружевами водных трав, с неумолчным стрекотом каких-то местных цикад, рассевшихся по длинным, окунающимся в поток листьям...
Какое тут небо - никогда не знавшее и следа Смертного Ливня. Какая тут земля - по которой так легко ступать, потому что она, земля, не предала, в целости и сохранности сберегла для него след Видящей.
Сеамни Оэктаканн, Тайде, Видящей народа Дану, единственной женщины Императора Мельина. Похищенной неведомой призрачной тварью, утащившей Дану в Разлом, куда за ней, отринув Империю, забыв про трон, последовал Император.
Разлом, чудовищный шрам, оставленный бушевавшей в его родном мире магической войной, привёл его сюда, под неведомое солнце, на неведомые берега, в океаны чужого воздуха, навстречу неведомым опасностям и врагам - однако Императору до этого не было дела. Он смотрел вокруг, он неумело наслаждался окружавшей его живой красотой - но при этом он шёл по следу. По чёткому следу Тайде. Разумеется, этот след не имел ничего общего с отпечатками ног на влажном песке - след был, конечно же, магическим.
Ярость Деревянного Меча, Иммельсторна, оружия возмездия народа Дану, едва не разорвавшая в клочья родной мир Императора, оставила слишком глубокие ожоги на душе девушки-Дану, вчерашней рабыни, носившей позорный ошейник. Именно ярость отравила то, что могло составить счастье двух душ - человеческой и Дану - в невообразимо далёком ныне мире Мельина.
Тайде не могла остановиться. Слишком близко подошла она к тем самым пропастям и безднам, заглянуть в которые не осмелится ни один маг. Туда, где, за тонким, хрупким барьером неведомых сил, ярятся дикие, безумные создания, в чьей власти рвать плоть миров так же легко, как человеку - мягкую краюху тёплого хлеба. И она словно бы ждала возмездия - за недозволенную даже Перворождённому смелость. Ждала с того самого мига, когда на смертном поле под Мельином судьба властно вырвала ее, опьянённую жаждой убийства хумансов, из рядов войска Дану и бросила навстречу ему, Императору, предводителю её злейших врагов...
Там, на поле битвы, и началась их любовь.
Император шёл быстро. Он оказался в новом мире не совсем, конечно, чтобы налегке, но всё-таки без больших запасов. Ему пришлось смастерить себе лук и острогу - стрелы сбивали с ветвей больших сине-алых птиц, которых Император целиком запекал в углях, осторога вонзалась в темнопятнистые спины рыб, обитавших в попадавшихся на дороге Императора речках.
Конечно, в тёплых, кишащих мелкой живностью лесах хватало и иных обитателей, из того разряда, что предпочитают плоть каким-то там веткам и коре. Императору встретились и они. Однако громадный, причудливо раскрашенный тигр с торчащими из верхней челюсти исполинскими, сабельной длины, клыками только зарычал на странного пришельца, вскинувшего вверх сжатый левый кулак, на котором красовалась, матово поблёскивая, магическая белая латная перчатка, дар странного и коварного племени Созидателей Пути...
Тигр внезапно поджал хвост и как-то робко, бочком, бочком, поспешно убрался в заросли, не сделав и попытки напасть. Магия латной перчатки была всё ещё жива, несмотря на чужое небо и чужое солнце на нём.
Люди Императору не встречались. Дикие чащобы пересекали не просеки, а звериные тропы. Здесь не гулял топор дровосека, рыбаки не закидывали сети в здешние озера, и на господствующих высотах не высились дозорные вышки с бдительной и неусыпной стражей. Император был один в девственных лесах; у него - наверное, впервые в жизни - не было явного и открытого врага. Он боролся с расстояниями, но сильные ноги не подводили - за день он покрывал до десятка лиг.
Он ничему не удивлялся. Ни тому, что может дышать воздухом чужого мира так же, как в своём, что земная тяга здесь такая же, как в Мельине, что здесь такое же солнце, а по ночам на небосвод величественно выплывает большая луна - правда, в отличие от ночного светила Мельина, здешняя луна имела какой-то оранжеватый оттенок и по-другому расположенные пятна - собственно говоря, только это и убеждало Императора, что он именно в чужом мире, а не где-нибудь на задворках Мельина.
След он чувствовал постоянно. Чувствовал боль отчаяние и ужас Тайде и мысленно по десять раз на дню давал себе страшную клятву отомстить её похитителям так, что их крики и вид их мук заставят содрогнуться и небо, и землю.
Насколько мог судить Император, существо, похитившее Тайде, направлялось на северо-запад - опять же, если принять, что стороны света здесь расположены точно так же, как и в Мельине.
Разумеется, его появление не могло пройти незамеченным - и притом не только неразумными хищниками, видевшими в нём только странную двуногую добычу, ходячий кусок мяса. Леса кишели и бесплотными существами - иные из них были совершенно безопасны и сами первыми улепётывали с его дороги, как, например, мелкие лесные духи, обитатели крон и подкореньев; другие долго тянулись за ним, жадно пялились в спину, выжидая удобного момента, чтобы напасть. Таким он, когда кончалось терпение, просто показывал белую перчатку, до сих пор полную нерастраченной магической силы, - и лесные тени поспешно отступали, втягиваясь обратно в свои дупла, забиваясь в логова и бормоча ему вслед всякие нелестные слова. Но, разумеется, ни один из них не решился предложить ему честный бой - или хотя бы ударить в спину.
Был седьмой день его пути сквозь леса, когда ему наконец встретилась живая душа - хотя вернее будет сказать, что душа-то как раз была более чем мёртвой.
Уже со вчерашнего дня Император чувствовал за собой слежку, и на сей раз это был не какой-нибудь мелкий лесной призрак. Нет, за Императором шёл некто, не обделённый ни силой, ни хитростью, ни отчаянностью. Внимательный, чуткий и осторожный. Такой не попадётся в простенькую ловушку наподобие ловчей ямы, не стоит даже и пробовать - только зря дашь ему понять, что ты настороже и ожидаешь нападения. Император шёл как ни в чем не бывало - но правая рука его не отрывалась от белой кости, плотно облегавшей левый кулак. Самое надёжное оружие, вернее меча и стрелы. Судя по всему, обитатели этого мира тоже это чувствуют - иначе уже давно попытали бы счастья.
Этот седьмой день выдался труднее предыдущих. Местность начала понижаться, величественные лесные исполины и твёрдая почва под ногами уступали место мягко хлюпающему покрову болотных трав, источавших дурманные пряные ароматы. Замелькали чёрные лужи, где буйно цвели невиданных размеров громадные кувшинки и лилии - точнее, цветы, очень похожие на кувшинки и лилии. Замельтешила мелкая болотная живность, всякие там лягушки и ящерицы; тонкие оранжево-чёрные змейки деловито засновали среди зарослей тростника, на густых лианах с мясистыми зеленоватыми листьями расселись какие-то странного вида пичуги, точнее, не птицы даже, а что-то вроде не то лягух, не то ящериц с крыльями, словно позаимствованными у летучих мышей. Голубые, красные, розовые хищные цветы охотились за толкавшимися в воздухе насекомыми. Из зарослей, там, где странные местные родственники ветвистого бамбука были переплетены лианами настолько густо, что не оставалось и малейшего прохода, то и дело раздавались необычные вздыхающе-чавкающие звуки, а время от времени долетали глухой рёв и плеск, словно там в болотной жиже ворочалось и рычало какое-то животное.
Император обнажил меч. Самым разумным было бы вырубить себе надёжный и толстый шест - не очень-то благоразумно разгуливать по топям неведомой глубины в тяжёлых пластинчатых латах, но Император чувствовал - со здешними обитателями спор будут решать мгновения, и их может не оказаться - не оказаться на то, чтобы успеть бросить слегу и вырвать оружие из ножен.
Изрядно выбившись из сил. Император одолел примерно полторы лиги и остановился отдохнуть на небольшом островке посреди бескрайних густо заросших топей. Островок этот казался последним форпостом настоящих лесов, оставшихся за спиной Императора, - здесь к небесам поднималось одно-единственное, но зато настоящее дерево из тех, что не обойдёшь и за пятьдесят шагов.
Император с наслаждением выбрался на твёрдую землю. Впереди среди живых зелёных берегов текла неширокая речка, вся покрытая громадными, как пиршественное блюдо, плоскими листьями лилий с острыми загнутыми краями - ну точно блюда, срывай и подавай на стол! Как перебраться через речку - тоже задачка, но об этом он подумает после. Отдохнуть, отдохнуть, отдохнуть...
Он даже не стал разжигать костра, что раньше делал всегда - не для того, чтобы согреться, а на тот случай, если пожалует кто незваный. Просто привалился спиной к тёплому шершавому стволу, положив меч поперёк колен. Прикрыл глаза. Со стороны могло показаться, что усталый путник просто беспечно спит.
Впереди послышался осторожный шорох, на самом пределе доступного человеческому уху. Такое не под силу даже зверю. Даже тигр не может подобраться к жертве совершенно бесшумно. И девятьсот девяносто девять из тысячи не услышали бы этот едва различимый шорох.
Однако Император был именно тем самым, тысячным.
Он не пошевелился. Только голова его чуть-чуть завалилась набок - словно сон окончательно сморил беспечного странника.
Упруго толкнулся в лицо воздух. Тварь - кем бы она ни была - потеряла терпение и прыгнула вперед. Теперь Император ощутил и её голод - страшный, мучительный, нечеловеческий, но и отнюдь не звериный.
Меч не поможет, понял он. Время словно бы остановилось.
Продолжался прыжок твари, а Император с какой-то злой, кровожадной радостью (наконец-то настоящая схватка!) перекатился через плечо в сторону - доспехи ладил настоящий мастер своего дела, и подвижные сочленения допускали и не такие фокусы - и вскинул сжатую в кулак левую руку.
Незачем рисковать необходимостью повторных ударов. Как говаривал один из великих полководцев древности, первый и последний маршал Империи, Тригг из Дельбара: "Бить так бить!"
Императора охватила волна яростного жара, выплеснувшаяся сила опалила его самого - зато в ушах музыкой раздался истошный, пронзительный, поднимающийся до высот полной неслышимости не то вопль, не то визг твари. Упредивший удар смял её, отбросил далеко в болото, словно изломанную куклу, и там оставил.
Правда, оставил живой, а должен был - по вложенным Императором в удар силе и ненависти - испепелить и развеять по четырём им же вызванным ветрам.
Только теперь Император открыл глаза. Шагах в двадцати от него, в болоте на ровном зелёном ковре, среди многоцветных цветочных венчиков, возникла рваная чёрная дыра, где сейчас кто-то слабо трепыхался и бултыхался.
Проклятье, его должно было спалить в пепел, а потом сжечь и саму золу, подумал Император. Как говориться, силён, бродяга. Что ж, не к лицу владыке Мельина покинуть поле боя, не взглянув в глаза врагу - и лишив его тем самым последнего coup de grace, как сказали бы в совсем другом, далёком от Мельина мире... Держа меч наперевес, Император двинулся через болото. Шёл осторожно, в любой миг ожидая подвоха и внезапной атаки, - кто знает, на что способен его неведомый враг? - однако тот, похоже, больше был занят сейчас тем, как выбраться из воды на более-менее прочный покров.
Император слышал неразборчивое шипение и сдавленные проклятия.
Что это были именно проклятия сомневаться не приходилось - итак, чужак владел членораздельной речью, что уже хорошо. Правда, здешнего языка Император, само собой, не знал, но ничего - "языка" сумеем разговорить и не зная ни слова по-здешнему...
Не доходя пяти-шести шагов до пятна воды, Император остановился.
Перед ним с трудом шевелился, судорожно и коротко дёргая тонкими, обтянутыми серой блестящей тканью руками, несомненно, человек, но человек уж больно какой-то странный: череп голый, морщинистый, блестящий, и кожа тоже вся серая, вся покрыта каким-то редким белёсым пухом, уши острые, словно у Дану или эльфа, а плечи узкие, мальчишке впору. Спину врага окутывал плотный чёрный плащ, сейчас весь намокший, отяжелевший и совершенно отчётливо тянувший своего хозяина ко дну. Пальцы у нападавшего оказались длинными и тонкими, ногти - что неожиданно - тщательно отращёнными, ухоженными и не без щегольства покрытыми алым лаком, под стать мельинским модницам.
Барахтавшийся с трудом поднял узкую, вытянутую голову - и на Императора взглянули тёмно-фиолетовые глаза с розовыми белками, глубоко затаившиеся под безбровными дугами; серая кожа на лбу собралась бесчисленными морщинами. Тонкие лиловые губы чуть приоткрылись, и Император увидел тонкие иголки сахарно-белых клыков.
Вампир. Никаких сомнений. И тут всё та же нечисть.
Вампиров Император ненавидел, и это было одно из немногих положений, по которым он соглашался с Радугой. Имперский закон предписывал уничтожать племя ночных кровопийц под корень, - правда, правитель Мельина подозревал, что маги Семицветья сами грешили тем, что выводили всё новые и новые породы вампиров - быть может, готовились к большой войне уже тогда?..
Как бы то ни было, к настоящей войне они, маги, так и не успели.
Как известно, обычная сталь против вампиров бессильна. Даже меч Императора Мельина, выкованный не простыми кузнецами. Нужно серебро, причём не простое, а девственное, а добыть его потруднее, чем авальонн, огненный камень, из которого Красный Арк делал свои амулеты. Исконное же средство, которым всегда пользовалось простонародье, - осиновый кол, что, как известно, в данном случае разит лучше железного клинка; но, к сожалению, ни одной осины в пределах видимости не наблюдалось. Оставалась только белая перчатка. И Император, не склонный сейчас вступать в какие бы то ни было переговоры, решительно сжал левый кулак - несмотря на то что голова ещё слегка кружилась после первого заклятья.
- Погоди, - прохрипел вампир, жестом отчаяния и мольбы вытягивая вперёд костлявую руку. Кстати, интересно, как это он выдерживает солнечный свет?.. - Погоди, человек издалека. Не убивай. Может, у меня найдётся, чем выкупить свою жизнь?..
Никогда не разговаривай с вампирами - первый и главный закон для тех, кому пришлось сойтись с ними лицом к лицу. Император невозмутимо сделал шаг назад, поднимая белую перчатку так, что она смотрела прямо в глаза увязшему в болоте кровососу. Лицо у того задёргалось, болезненно и жалко скривилось, казалось - ещё миг, и из фиолетовых глаз польются горючие слезы. Интересно вот только, какого они окажутся цвета?..
- Не... убивай... я... скажу... про ту, за кем ты пришёл сюда... человеческая... нет, не человеческая... женщина... эльфка... тёмные волосы... носила ошейник, на шее след остался... её... несли...
Император чуть-чуть опустил перчатку. Лицо его оставалось непроницаемым, однако ободрённый вампир затараторил, словно торговец на рынке, боящийся упустить выгодного покупателя:
- Её украли... в твоём мире, человек... правитель вижу, большой правитель... украли призраки... утащили... через Разлом. Ты... пошёл следом. Ты - волшебник, только сам об этом не знаешь... у тебя... Сила Идущих... тех, кто размётывает миры, словно стоги гнилой соломы...
Император чуть скосил глаза на свою белую перчатку. Этот вампир подозрительно много знал, а непреложный закон, которому, как ныне понимал Император, следовать более чем необходимо, гласит - кто знает о тебе слишком много, не должен больше никому рассказать. Лишний аргумент в пользу того, чтобы добить злосчастное существо. Мучить его бессмысленно... или же, напротив, в этом более чем много смысла? Откуда ему всё это известно, хотелось бы знать, в частности?..
- Я буду задавать вопросы, ты - отвечать, - холодно произнёс Император. Сердце его сжалось на миг - он совершил первую ошибку, он заговорил с вампиром, вступил с ним в сделку, и кто знает, чем эта сделка окончится?..
- Хорошо, хорошо, всё отвечу, всё скажу, хр-р-р-р... только вытащи отсюда. Вода... вода... а я её терпеть не могу. Кожу сводит...
- Вытаскивать я тебя не стану, не такой дурак, - хладнокровно сказал
Император. - Отвечай живее, быстрее из болота выберешься, если, конечно, жить хочешь. Откуда ты знаешь обо мне?
- Сказали... - прохрипел несчастный вампир. - Сказали... призраки. Те, что несли твою эльфку. Мол, пойдёт такой... можешь его высушить, мы спасибо скажем.
На скулах Императора затвердели желваки. Кое-кто в этом мире знал о нём, правителе Мельина, поистине непозволительно много. Но главное сейчас другое:
- Где я могу найти... мою женщину?
- Тебе до неё два дня пути. Через болота. Там будет... замок. Развалины. Там её держат.
- Кто они и почему напали на меня? - в упор спросил Император. Вампир тихонько заскулил, не сводя перепуганного взгляда с белой перчатки.
- Не знаю, высокий человек. Они не из нашего мира. Я бы знал. Я бы чуял. Они - чужие, хотя и творят волшбу по-нашему. Откуда они пришли, что им надо - не ведаю. Зачем им твоя эльфка, не знаю. Что с ней собираются сделать - не знаю тоже. Но с такой силой, что ты носишь на левой руке, ты победишь их, высокий человек...
- Ну а ты что здесь делаешь?
- Живу я тут. - Вампир попытался усмехнуться, но у него это не получилось. - Бежал от Инквизиции... иначе бы на кол посадили. Совсем спасения от них не стало. А призраки... они мне помогали. Давали... пить. Присылали... пленников, которые им становились не нужны. Правда, редко, очень редко, - с явным сожалением вздохнул вампир. - Приходилось голодать... подолгу. Ой, подолгу... - Он алчно облизнулся, глядя на Императора, и фиолетовые глаза странно затуманились, подёрнулись какой - то поволокой, так что правитель Мельина ощутил внезапное и резкое головокружение. Захотелось прилечь, прямо тут, на болотных травах, закрыть глаза и спать, спать, спать...
- Но-но, ты! - предостерегающе рыкнул он, повыше поднимая руку в белой перчатке. - Ещё горячих захотел?..
Вампир поспешно ткнулся острым носом в край травяного ковра.
- То-то же, - перевёл дух Император. - Ещё раз попытаешься меня... так и знай, не сносить тебе головы. Изжарю, как поросёнка на вертеле. Понял?
- Понял, высокий человек, - судорожно пробулькал вампир. - 
Спрашивай дальше, но только быстрее во имя Тьмы Великой!..
- Что за замок? Какие подходы? Сколько стражи? Когда лучше пробираться, ночью или днём? Чего они боятся, эти призраки?
- Слишком много вопросов, высокий человек... я всего лишь вампир, и притом не из высших... мне бы поесть, мне бы ночь прожить да день перетерпеть... обычно-то я на солнце не вылезаю, но тут - уж больно есть хотелось. Голодный я, у-у-у... не был я никогда в том замке, да и зачем мне? Пленников ненужных они мне сами в леса выгоняли... А вот чего они боятся, эти призраки, - скажу. Они боятся тебя, высокий человек. Я так понимаю, что они так и рассчитывали, что ты слепо ринешься за своей эльфкой... и не ошиблись.
- Если они боялись меня, то не лучше ли было оставить меня в покое?
- Они слишком сильно тебя боялись, высокий человек. Чем-то ты для них очень важен и очень опасен. Не спрашивай, чем, я не знаю ответа. Быть может, они надеются завладеть тем, что у тебя на левой руке?...
- Ясно, - после короткого молчания сказал Император. - Ну что ж, вампир, живи. Только не вздумай всё-таки попытаться отведать моей крови. Предупреждаю, на сей раз я тебя просто сожгу.
- Гр-р-р... понимаю, высокий человек. - Вампир затрепыхался и забултыхался, точно рыба в садке. - Все, всё, всё... исчезаю, пропадаю, таю... меня уже нет... совсем, совсем нет...
Император отступил на шаг, на всякий случай держа левую руку перед грудью, как в кулачном бою. Кто его знает, кровососа бездушного... нет, всё-таки не зря их Радуга изводила. Что ни мир, получается - везде вампиров бьют. Впрочем, за дело. Любить их довольно-таки затруднительно.
...Впрочем, в одном вампир соврал. Он так спешил как можно скорее убраться подальше, что перекинулся в сакраментальную летучую мышь ещё до того, как скрылся с глаз Императора. Правитель Мельина хмыкнул. Как известно, способность к трансформе - привилегия высших вампиров, магистров их странной магии, тех, кто не сразу отдаст концы, даже будучи проткнутым неровной дюжиной осиновых кольев...
Ладно, оставим его. То есть, конечно, не забудем, как бы в спину не ударил, они, вампиры, на такие штуки известные мастаки - но в то же время не станем и задерживаться. Замок - значит, замок. Придётся доказать этим самым призракам, что не зря они меня боялись...
...Хотя всё-таки, наверное, зря я поверил этому кровососу. Белой Тени совсем не обязательно было выманивать меня из Мельина. Достаточно было избрать мишенью меня, а не мою Тайде. Сеамни, Сеамни, бедная моя девочка, "эльфка", как ты всё это выдерживаешь?.. А может, уже и не выдержала, и какой-нибудь другой вампир уже попировал над тобой?..
От этих мыслей кулаки у Императора сжимались сами собой, а из груди вырывалось такое рычание, что все местные хищники, все до одного, и бегающие, и летающие, и ползающие, поспешно убирались у него с дороги, трусливо поджав все имеющиеся в наличии хвосты.
В том, что до замка призраков два дня пути, вампир не соврал. Летящий напрямик орёл преодолел бы эти лиги за несколько часов, но Императору пришлось проделать их чуть ли не по грудь в воде. Вокруг раскинулись топкие, тёплые, словно протухший суп, болота, и, как протухший суп, они кишмя кишели весьма и весьма малоприятными созданиями. Пару раз здешние обитатели оказались настолько тупы, что решили бросить пришельцу вызов, очевидно, это были самые сильные, но и самые глупые местные обитатели. Первый раз это кончилось кровавым месивом изрубленных не то щупалец, не то ног, второй - громадой хорошо прожаренного мяса. Перчатка не подвела своего хозяина, сорвавшаяся с неё молния в один миг обеспечила всем местным обитателям, из тех, что предпочитают дичину листикам, обильную и долгую трапезу.
Вампир окончательно всё же не отстал. Император постоянно ощущал его незримое присутствие - кровосос крался следом, держась на безопасном, как он полагал, расстоянии. Император не сомневался, что бесчестная бестия просто выжидает удобного момента для нападения, но сам устраивать засаду на вампира не стал. Не исключено, думал Император, что вся история с вампиром - это просто хитроумная попытка сбить меня с толку и заманить в засаду. Потому что если эти "призраки" и в самом деле так стараются со мной разделаться, то действуют они пока что до невозможности глупо - надо было просто вручить вампиру пару добрых взведённых арбалетов, и пусть бы засел у меня на дороге. Вольные умеют ловить стрелы в полёте... но я, к сожалению, не Вольный. Ничего бы не успел сделать. Вогнали бы мне болт в лицо - тут бы и кончились для них все "опасности"...
Опасно полагать, что твой враг - глупец, вдвойне опасно (и зачастую гибельно) рассчитывать на его ошибку. Император не позволял себе думать о "призраках" как о никчемных глупцах, не сумевших устроить на его пути самую обыкновенную засаду, с чем играючи бы справился любой мелкий атаман мельинской разбойной шайки. Будем считать, говорил он себе, что я просто не понимаю их замысла. Конечно, опасно лезть на врага, не представляя, что он хочет, но... но у них моя Тайде, и я не могу рассуждать логично.
...Император стоял на краю болотных зарослей. Впереди из цепкой и толстой зелёной сети, словно обломок кости, торчала острая и отвесная скала, высотой примерно в семь-восемь ростов взрослого человека.
Вершину её точно срезал громадный нож, и на плоской площадке чьи-то неведомые, но, бесспорно, искусные руки воздвигли то, что когда-то, несомненно, называлось замком. Умелые мастера сделали стены продолжением скалистых склонов, не оставив ни малейшего зазора, так что у подножия бастионов не примостилась бы даже и ласточка. Стены поднимались ещё на четыре полных роста человека, так что в общем укрепление представлялось весьма внушительным, тем более что сами скалы казались отполированными до зеркального блеска. Кто-то не пожалел времени и сил, чтобы превратить их поверхность в гладкий каток, только отчего-то поставленный стоймя. Кто-то тщательно законопатил и затёр все трещинки и неровности, сровнял выступы, тем самым сделав подъём по скалам совершенно невозможным. К замку не вело никакой дороги - Император увидел подвесную площадку на четырёх толстых канатах, массивные вороты лебёдок; здешние обитатели, как явствовало, не доверяли прямым дорогам. Осаждавшим пришлось бы солоно, реши они пробиться в замок, пустив в ход обычные методы осады. Во всяком случае, Император свои легионы на такой штурм бы не послал, потому что это означало положить их всех и ничего не добиться.
Очевидно, те, кто много-много лет назад всё-таки решил попробовать на зуб эту твердыню, придерживались того же мнения. Они напали с воздуха, и Императору очень хотелось бы знать сейчас, как они это проделали. Во всяком случае, похоже было, что атаковавшие добились успеха...
Острые конические башни стояли разрушенными до половины, и Император готов был поклясться, что видит на камне отпечатки чьих-то громадных клыков, их словно бы сгрызли, как собака грызёт твёрдую кость. Не осталось ни одной целой крыши, из кольца остававшихся нетронутыми стен сиротливо торчали остовы каких-то строений. В общем, имей он, Император, крылья - атака не представила бы большой сложности. А вот без оных... ему оставалось только покричать нынешним хозяевам замка и попросить впустить его внутрь.
Он стоял, задумчиво поглаживая белую перчатку. Где-то за спиной по - прежнему таился вампир. Вампир?.. Вампир!..
Император решительно повернулся к замку спиной. Обтянутый белой костью кулак целился в зелёную хмарь болотного леса. Где же ты, летучая тварь, ну, давай же, иди сюда, или я всё-таки прикончу тебя, и на сей раз уже окончательно!
Ярость хозяина вплеснулась в белый талисман, ринулась вперёд, трансформируясь и изменяясь, отыскивая цель; на её пути вспыхивала высокая трава, тростник, мясистые листья - словом, всё то, что не поддалось бы обычному пожару, сейчас горело, словно пучки сухого сена.
Вампир успел сообразить, в чём дело, но было уже поздно. Закрыв глаза, Император видел, как вокруг злосчастной твари соткался золотисто - огненный кокон и поволок, потащил через чащу, безжалостно крутя и ломая.
...Раздвинулись, вспыхнув, заросли; пламенный кокон исчез, оставив жалобно завывающего вампира, скорчившегося на земле и прижавшего острые коленки к груди, у ног Императора.
- Хватит ныть, - строго сказал бедолаге Император. - Нечего было тащиться за мной следом. Унёе бы ноги куда подальше - не попал бы в новый переплёт. А то я очень не люблю, когда за мной следят. Очень, видишь ли, это мне не нравится. Совсем злым становлюсь. - Он усмехнулся, и вампир задрожал всем телом. Он даже не просил о пощаде, он просто ныл и трясся, однако если он надеялся пробудить в своём мучителе жалость, то в этом он не преуспел.
- Понесёшь меня в замок, - приказал Император. - Я знаю, ты можешь летать. И знаю, что силы у вас даже в облике летучей мыши не меньше, чем в обычном. Так что давай, кровосос, работай. Сослужишь мне эту службу - отпущу на все четыре стороны, слово Императора.
- Это смерть... - провыл вампир, содрогаясь, как от удара хлыстом, и прикрывая узкими и длинными ладонями вытянутую уродливую голову. - Не хочу туда, высокий человек... не хочу... лучше уж убей меня прямо сейчас... это будет быстро, но не больно, а если мы попадём туда... мы не умрём никогда, это будет вечность мук, таких, что даже я не могу их себе представить!
- Да тебе вовсе и не надо идти внутрь, - пожал плечами Император. - 
Всё, что от тебя требуется, перенести меня через кольцо стен. После этого можешь со спокойной душой, если, конечно, она у тебя имеется, уносить ноги... крылья... словом, убираться на все четыре стороны. Из крепости я выберусь сам... или не выберусь вообще. Но тебя это уже не коснётся. Так что выбирай - или я начну применять к тебе все методы допроса, какие только знает правитель великой Империи - и это будет наверняка, можешь не сомневаться, - или ты рискнёшь, потому что в одном случае пытки тебе не избегнуть, а в другом - это ещё никому не известно.
- Известно, - вампир уныло хлюпал носом и, кажется, собирался плакать. - Что тут, что там, высокий человек. Как только я поднимусь над стенами, мы окажемся в их власти, и даже твой талисман не сможет тебя оборонить.
- Что ж они тогда медлят? - поднял бровь Император. - Чего они тогда ждут? Я не прячусь. Я открыто вызываю их на бой - а они отчего-то медлят!
- Они ждут, когда ты окажешься ещё ближе. Их власть тает вне пределов этих стен, не знаю уж почему, - отозвался вампир. - Они ждут, когда я и в самом деле подниму тебя над замком...
- Ну хорошо, - прищурился Император. - Тогда, если их власть сильна только там, внутри... попробуем другие способы. Смотри, маловер!
Император поднял левую руку, нацелившись сжатым кулаком в нижний край стены. Он представил себе, как его рука вытягивается, вытягивается, становясь всё длиннее и длиннее - но это не обычная человеческая плоть, это поток чистого белого пламени, такого же, как и сама породившая его перчатка, он представил, как это исполинское огненное копьё или даже нет - настоящий таран врезается в основание стены, как начинает гореть и плавиться кирпич, как летят во все стороны огненные брызги и как бегут вверх, рассекая гладкую поверхность камня, чёрные извилистые трещины.
...Однако тут его таран нежданно врезался в какую-то явно магическую преграду, потому что Императора внезапно резанула острая боль, по левому плечу словно хлестнуло раскалённой железной плетью. Он сжал зубы, чтобы не застонать, но всё-таки пошатнулся.
Вампир тотчас же бросился наутёк, перекинувшись летучей мышью. Ну нет, братец, рановато ты стал труса праздновать...
...Невидимая сеть настигла чрезмерно прыткого летуна в воздухе, рванула назад, к земле, вбила по шею в болотную жижу. Император придавил сапогом плоскую голову твари. Левая рука висела как плеть, плечо нестерпимо жгло, но это только увеличило ярость. На боль он внимания не обращал.
- Бежать решил? - прорычал пленнику Император. - Не-ет, дорогой, никуда ты от меня не денешься, покуда не отпущу. А ну, давай, поднимай меня!
Очевидно, вампир понял, что дело плохо. Смирно ждал, пока Император сделает ременную петлю и захлестнёт её вокруг ног летучей мыши.
- Вперёд! - скомандовал Император, и в тот же миг его ноги оторвались от земли. Болото ушло вниз вампир легко, словно и не чувствуя массивного, облачённого в доспехи тела Императора, пошёл ввысь; он похоже, понимал, что его единственная надежда на спасение - в быстроте.
Опускался край стен - Император видел, что его таран всё же оставил по себе память: большую проплавленную выбоину у основания, - открывался внутренний двор замка, сейчас весь покрытый зелёной паутиной вьющихся растений, всяких там лиан и плющей. Пунцовые цветы с высоты казались жадно распахнутыми ртами, шевелящиеся темноизумрудные листья - ждущими, готовыми сграбастать добычу руками.
В самом замке не осталось ни одного целого строения. Башни, залы, склады - всё снесено, многое - до основания. Остались только четырёхугольники фундаментов. Кое-где среди разросшейся зелени чернели зевы провалов, входы в подземелья. Часть двора была вообще вскрыта, словно громадным клинком, выпотрошившим внутренности замка. Громоздились груды битого камня, сейчас почти невидимые под зелёным покровом.
Трепеща крыльями, вампир пронёсся над двором. Император увидел внизу более или менее чистую площадку (как-то не хотелось прыгать в живое море хищных цветов) - и разжал руки. Освобождённая летучая мышь, напрягая все силы, рванулась прочь - но словно налетела на невидимую стену. Брызнула тёмная кровь, беспорядочно молотя крыльями, несчастный вампир покатился вниз, прямо в сплетение жирных, мясистых стеблей, увенчанных крупными, с детскую голову, жёлто-охристыми цветами, на манер колокольчиков. Сразу пять или шесть этих венчиков рванулись к лакомой добыче.
Меч Императора успел первым.
Хррряск! - клинок врубился прямо в самую гущу хищников, во все стороны полетели капли зеленого сока. Цветочные головы повернулись к новому врагу, однако он, этот враг, оказался слишком быстр для них. Меч рубил направо и налево, описывая широкие круги и восьмёрки, и очень скоро вокруг Императора образовался целый вал из срубленных стеблей и листьев, успевших как по команде выпустить длинные и тонкие шипы.
Слабо трепыхаясь, летучая мышь подползла к Императору - и перекинулась обратно. Вампир выглядел не лучшим образом, из тонкого носа текла кровь, он шипел и плевался от боли - но, самое странное, кудато ушёл его страх. Из-под плаща он добыл кривой воронёный ятаган, в левую руку взял вытянутый кинжал с замысловатой гардой, тоже чёрный (где только прятал всё это время? И куда девал, пока был летучей мышью?).
Император взглянул вампиру в глаза. Он собирается напасть на него? Такой ценой вновь купить себе свободу? Ну что ж, кровосос, подходи, подходи ближе. Мой меч давно уже не знал доброго поединка!
Однако вампир явно не собирался нападать.
- Отсюда не выберешься, высокий человек. Они не выпустили меня, хотя знали, не могли не знать, что я тебе помогал не добровольно и согласился лишь под угрозой пыток и смерти.
- Истинная правда, - кивнул Император. - Любой имперский суд принял бы это во внимание и зачёл как смягчающее обстоятельство.
- Но они не выпустили меня. - Вампир оскалил клыки. - Хотели, чтобы меня сожрали их премилые цветочки, - он презрительно пнул валявшийся под ногами разрубленный жёлтый венчик. - Выйдем отсюда вместе, высокий человек. Я не из тех, кто прощает нарушенные клятвы.
- Рад это слышать, - отрывисто сказал Император. - Я помогу тебе. Пробьёмся к платформе...
- Что ты, что ты, это же ловушка! - замахал руками вампир. - Надо не так. Надо пробиваться в глубь замка. Я знаю, у них есть подземный ход в наши болота...
- Подземный ход под болотами? - удивился Император.
- Глубже болот, высокий человек, много глубже болот. Они посылали мне пленников по этому коридору.
- Так что же ты молчал? - рявкнул Император. - Зачем тогда было лететь сюда?
- Потому что я не знаю, как найти дверь, - потупился вампир. - Она... Она словно заколдована. Выйти мы сможем, а вот войти бы не сумели.
- Ладно, что теперь судить, - махнул рукой Император. - Пошли искать этот твой ход, что ли. А заодно...
- А заодно и твою эльфку, высокий человек. Если, конечно, её душа ещё жива.
- Сто колов осиновых тебе на язык за такое!..
- Не обижайся, не обижайся, высокий человек. Я говорю правду. Если убьют тело, опытный некромант - говорят, есть на севере один такой - может вернуть его к жизни, но вот если погибнет душа, то не поможет даже и он.
- Ладно, ладно, я понял, - буркнул Император. - Послушай, если нам предстоит драться бок о бок - как мне тебя называть?
- Эфраим, высокий человек. Вампир Эфраим. Самый старый вампир этого мира, увы, один раз поддавшийся искусу омоложения и...
- Хорошо, Эфраим, твою историю я с удовольствием послушаю после того, как мы выберемся отсюда, а теперь пошли!
- Ты прав. Император.
И они пошли.

СТРАНСТВИЯ МАГА
ТОМ ВТОРОЙ

ПРОЛОГ. ЧЁРНАЯ БАШНЯ

С высоты птичьего полёта море выглядело почти что цвета воронова крыла, с редкими росчерками длинных белых барашков. Волны катились к пустынному серому берегу, ударялись о него и гасли.
О скалу волны бьются - в кровь.
Белой пеной рыдая, отходят.
Сыновей, мать, в поход готовь - 
Над фиордами солнце всходит...

Испокон веку звучат над Волчьими островами эти слова. Буйные ватаги мореходов, где не делают различий, каков у тебя цвет кожи и растут ли у тебя клыки, с каждой весной, когда отступают на самый дальний север плавучие ледяные поля, отправляются на юг, восток и запад - в поисках добычи и славы. В первую очередь, конечно же, за добычей.
Крутобокий "кит", излюбленный корабль народа Волчьих островов на четырнадцати парах вёсел и с небольшим парусом на короткой мачте, огибал мыс, стараясь держаться подальше от кипящих над подводными камнями бурунов. Буря забросила судно далеко от обычных путей охотников за звонким золотом, занесла на дальний юго-восток к самой оконечности Северного Клыка, где, как известно, никогда не водилось ничего живого. Только высилась на открытой всем ветрам скале наблюдательная башня, в которой несли неусыпную стражу посланцы ордосской Академии Высокого Волшебства. Нельзя сказать, что северные бойцы боялись могущественных чародеев, но в то же время старались без нужды и не ссориться.
Стоявший на остром носу "кита" шкипер, однако, смотрел отнюдь не на серую башню волшебников. Его изумлённому взгляду предстал новый остров, которого никогда не было на картах - даже на картах самих обитателей Волчьих островов, бывавших здесь не то чтобы часто, но от случая к случаю.
Остров лежал примерно в пяти лигах от берега, как раз напротив серой башни. Плоский, поросший невесть откуда взявшимся тут вековым еловым бором, пробитым кое-где острыми вершинами тёмно-коричневых скал - остров как остров, если не считать того, что шкипер сам проходил этими водами пару лет назад и отлично помнил, что никаким островом на траверзе Северного Клыка и не пахло.
Наверное, какой-нибудь салладорский или аррасский купец на своей крутобокой каравелле или длинной галере немедленно повернул бы назад, едва завидев тёмное наваждение, бормоча все ведомые молитвы и торопясь воскурить приносящие удачу благовонные смолы. И воображаемый южанин поступил бы весьма разумно, никто не стал бы с этим спорить, напротив, потом, в портовой кофейне все друзья-купцы дружно одобрили бы его, без сомнения, более чем благоразумный поступок.
Да, так поступил бы южанин - но не выросший на Волчьих островах мореход, чья сталь уже три века гремела, ударяя в чужие щиты на всех морях и берегах Эвиала. Шкипер не колебался. Чудо влекло моряков, пожалуй, даже сильнее золота. Кто ещё смог бы похвалиться, что высадился на поистине неведомом берегу и даже, быть может, сражался там и снискал себе новую славу?
Шкипер скомандовал "к повороту". "Кит" легко побежал, огибая с юга загадочный остров. Пока что тот выглядел вполне обычно, вот разве что над южной оконечностью поднимался плотный белесый не то пар, не то дым.
Тем не менее шкипер не забывал об осторожности. Пролив становился мелок, мореход послал на нос промерщика - и не ошибся. Дно резко пошло вверх, и вскоре все на "ките" увидели волны, перекатывающиеся через узкую каменную гряду, протянувшуюся от острова к материку. Камни не выступали над водой, и, если б не интуиция шкипера, возможно, его "кит" нашёл бы тут свою последнюю стоянку.
"Кит" повернул на север, вдоль каменной гряды к островному берегу.
На короткую носовую палубу поднялись - опять же на всякий случай - лучники и несколько стрелков с тяжёлыми дальнобойными арбалетами. Корабль двигался прямо на клубящееся облако.
К шкиперу подошел давно ходивший с ним на одном корабле колдун, про которого говорили, что он в своё время учился чуть ли не в самом Ордосе.
- Не нравится мне все это, - проскрипел колдун, высокий, нескладный, одноглазый, нервно теребя висевшие на шее многочисленные амулеты и обереги. - Я что-то чую там...
Шкипер пожал плечами. Его колдун не сказал "опасность", и это значило, что можно двигаться дальше. Скорее всего, решил шкипер, мы там ничего не найдём, - но... он просто не мог оставить такой остров, не ступив на его берег.
Им оставалось не больше пятой части лиги, когда этот не то дым, не то туман стал вдруг рассеиваться.
- Вёсла сушить! - крикнул шкипер.
И вовремя.
Над лесом возвышалась чёрная башня. Высокая, тонкая башня, с глухими гладкими стенами, блестящими, точно политыми водой, без окон и бойниц. Иссиня-чёрная, заканчивающаяся пятью острыми тонкими не то рогами, не то исполинскими клинками.
Туман разошёлся только на несколько секунд, в самой башне на вид не было ничего ни сверхъестественного, ни пугающего, однако миг спустя все до единого гребцы на "ките" уже гнули вёсла изо всей мочи, вопя от невыносимого ужаса. Многие измарали одежду. Но над такими никто не смеялся.
Чёрная башня угрюмо взглянула на мир - и облака тумана вновь сомкнулись, пряча и строение, и остров от любопытных глаз.
Башня, сотворённая из мрака, осталась ждать.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ВЕЧНЫЙ ЛЕС ВЫБОР ДЖАЙЛЗА

За поворотом - дом, тепло, очаг, 
А впереди - лишь свист разящей стали.
Не предавай, не предавай себя печали, 
И помни - ты себе есть главный враг... 
Эбенезер Джайлз. Юношеские стихи

- Вот она, горловина, - прошептала Рысь, чуть касаясь Фессова плеча.
Он тотчас застыл - отсюда, с более или менее высокого гребня, которым шла дорога, открывался вид далеко на юг, восток и север.
Вид этот, надо сказать, представлялся весьма и весьма неутешительным. Рысь была права - идеальное место для засады. С полуденной и полуночной сторон вплотную подступали обширные пространства болот, поросших чахлыми, кривыми сосенками, сейчас уже выбеленные первым снежком. Среди горбатых кочек, где из-под снега торчали осокорь, таллица, хмарник, прочие травы, чернели чуть заметно парящие чёрные лужи, точнее, конечно, не лужи, а окна в сплошном покрове сплётшихся мхов и трав. Там - бучила, там - топи и ямы, там самое опасное место. Туда не то, что с телегой или санями - в такое место и пешком-то решится сунуться только бывалый охотник, да ещё хорошо бы идти по вешкам, буде таковые найдутся.
Торговый тракт бодро сбегал с холмистой гряды, тянулся через болотную горловину узкой нитью не до конца ушедшего под воду увала.
От обочин дороги до края болота оставалось шагов двадцать, не более, и все они густо заросли молодым сосняком. Непроглядная крепь, где руку вытянешь и то не видно. Можно спрятать там десяток, можно сотню - и не догадаешься, пока не въедешь в самую середину засады.
Ни Фесс, ни Рысь, правда, не видели перегородивших тракт рогаток, о которых рассказывал Эбенезер, но и без них картина была весьма унылой. С телегой тут был только один путь. Напрямик, прорываться в лоб - что равносильно самоубийству или добровольной сдаче в руки Инквизиции. А это значит...
Рысь выразительно посмотрела на некроманта.
- Одан рыцарь, позволено ли будет мне говорить?
- В тысяча первый раз повторяю тебе - никакой я не рыцарь, - утомлённо проворчал Фесс. - Ну говори же, говори, что ты умолкла? Только не надо, пожалуйста: "Ожидаю разрешения одана рыцаря".
Рысь заморгала, по-видимому, она именно это и собиралась произнести.
- А... гм... одан Фесс, мне следует отправиться вперёд одной. На разведку. И вообще.
- Глупости, - фыркнул Фесс. - Если там инквизиторы...
- То положу я их всех, одан, - ледяным голосом перебила его Рысь. - Никто и не пикнет. Что я, инквизиторов не знаю, одан Фесс? Там один из двадцати представляет, с какого конца за меч браться.
Фесс имел на этот счёт своё собственное мнение но, как известно, тут вообще ничего не докажешь, пока своими глазами человек не увидит.
- Мы пойдём вместе, страж Храма, - столь же холодно ответил некромант. - Одна ты там ничего не сделаешь, поверь мне. Я знаю.
- Как будет угодно одану, - церемонно поклонилась Рысь.
Они вернулись к телеге. Джайлз, которому вменили в обязанности стоять на страже, даже не повернул головы в их сторону, хотя они подходили не таясь и даже с нарочитым треском сучьев. Маг Воздуха сидел на передке, скорчившись и засунув обе руки под мышки. Он заметно дрожал и поминутно шмыгал носом.
- Эбенезер! - Фессу пришлось окликнуть спутника.
- А? Что? - Джайлз подпрыгнул от неожиданности.
- Дед никто, - буркнула Рысь. - По сторонам смотреть будем или нет, волшебник? Тебе что наказывали? А ты?..
- Погоди, Рысь. Джайлз, нам надо прорываться. С телегой там не пройти, я посмотрел. Осталось только две возможности: или мы с Рысью идём вперёд и, словом, делаем так, чтобы у нас больше не оставалось бы препятствий, или...
- Или что? - бесцветным голосом спросил Джайлз.
- Или нам помогаешь ты. Помогаешь отвести глаза засаде.
Эбенезер отчаянно замотал головой. На глаза его навернулись слезы.
- Нет, нет, некромант! Не пойду я против своих.
- А если мы их покрошим, так, значит, всё хорошо?! - вскинулась Рысь. - Не-ет, одан, так не бывает. Либо ты наш, и тогда делай, что в силах твоих; либо ты не наш, и тогда я тебя своей рукой...
На несчастного Джайлза было жалко смотреть. По щекам его расползался лихорадочный румянец, глаза блестели от еле сдерживаемых слез. Про себя Фесс даже пожалел злосчастного коллегу: каково слышать такое от девушки, в которую успел втюриться по уши?!
- Рысь, погоди, - умоляюще начал он, глядя на воительницу такими глазами, что разрыдался бы даже и камень.
Рысь осталась холодна.
- Одан Фесс тебе ясно сказал - если не хочешь, чтобы мы твоих друзей мелкой стружкой пустили, давай сам колдуй. Сделай так, чтобы они б нас и вовсе не заметили. К чему нам лишние драки? Никогда не знаешь, на что нарвёшься. По мне, так гораздо было б лучше втихаря проскользнуть.
- Золотые слова, - одобрил Фесс. - Послушай, Эбенезер, мог бы я сам это сделать - не просил бы тебя, поверь. Провёз бы тебя в телеге, даже связать мог бы. Так ты, по крайней мере, смог бы отпереться - мол, сгребли меня, скрутили и так с собой потащили.
- Нет, - тихо ответил Джайлз, скорчиваясь ещё больше и натягивая на лицо низкий капюшон тёплого плаща. - Не проси, некромант. Против своих я не пойду.
- Да какие они тебе свои! - не выдержал Фесс. - Тот же Этлау...
- Святые братья - это не только лишившийся ума мучитель, некромант. Грех одного не падает на всех. Рядовые братья в Кривом Ручье просто выполняли его приказы. Если бы они ослушались, их ждало бы более чем суровое наказание.
Фесс с досадой скривился. Не хватало только ещё пускаться сейчас в философические споры!..
- Делать нечего, Рысь, - повернулся он к воительнице. - Пойдём мы с тобой вдвоём. А они пусть нас тут ждут. Как тебе, Эбенезер?
- Только не забыть привязать его к дереву чем покрепче, - высказала предложение воительница. - А то вдруг решит, что сможет купить себе прощение, выдав двух твоих раненых спутников, одан рыцарь.
Джайлз вновь вздрогнул и сделал попытку ещё глубже забиться в свой плащ.
- Нет, этого он не сделает, - решительно возразил Фесс. - Не может такого случиться. Никогда и ни за что.

"Светлые никогда не ударят тебе в спину", - вспомнились слова учителя Даэнура, сказанные, казалось, давным-давно, в Ордосе, который уже вообще стал представляться чем-то вроде туманного сна.
- Воля твоя, одан, - Рысь хмуро покачала голо-ьой и принялась развязывать свой видавший виды дорожный мешок. - Поскольку мы с тобой, одан, впервые идём, скажи мне, каким стилем брать их будем?
- Стилем, - дёрнул щекой некромант. - Тысяча второй раз говорю тебе, о воинственная и прекрасная дева, - не есть я рыцарь Храма и потому ничего не знаю о стилях и тому подобном.
Он хотел сказать только то, что сказал, однако Рысь в который уже раз всё поняла исключительно по-своему.
- Одан рыцарь проверяет стража? Тогда отвечу, что взятие засады в паре может проходить восемью различными стилями, из коих первым назову свой любимый: "Олень проходит, теряя рога". При сём маневре...
- Им и воспользуемся, - перебил её Фесс. - Остальные можешь опустить.
- Слушаюсь, одан рыцарь (нет, положительно выбить из девчонки этот дурацкий этикет просто невозможно!). Описывать этот стиль, одан?
- Описывай, - махнул рукой Фесс.
Они шли, разойдясь примерно на полтора десятка шагов. Уже смеркалось, быстро спускался торопливый осенний вечер - или его уже следовало бы именовать "зимним"?
Фесс мог только подивиться искусству Рыси. Девушка словно растворилась среди серых стволов, исчезла даже её тень, и шагов её не выдавал ни малейший звук.
Некромант таким искусством похвастаться не мог. Скрипел снег под ногами, так и норовя обрушиться в самый неподходящий момент, острые нагие сучья цеплялись за куртку и с треском ломались. Магия его попрежнему бездействовала, потому что, если Этлау не дурак (а он, к сожалению, таковым не являлся) - его подручные будут ждать именно магической атаки, и, кто знает, не найдётся ли в арсеналах Святой Инквизиции и чего-нибудь против него, некроманта? Ведь не зря же Тёмные маги во время оно почти совершенно исчезли из Эвиала.
Но Рысь они предусмотреть не могли. То, что девушка встретилась на пути беглецов, - просто случайность. Сегодня для кого-то она обернётся роковой.
Фесс осторожно одолел уже почти три сотни шагов в глубь горловины, когда наконец заметил лежащий поперёк тракта поваленный ствол дерева. И притом не просто поваленный, но и кое-как очищенный от лишних мелких веток, вместо которых красовались свежевырубленные колы, грубо и криво, но прочно приколоченные к стволу.
Фесс остановился. Где-то впереди, в быстро сгущающемся стылом мраке затаились враги. Пока что засада себя ничем не выдала, опровергая распространённое мнение о том, что "бесшумных засад не бывает". Ещё как бывает, особенно если засевшие там скованы железной дисциплиной и скорее перережут себе горло, чем выдадут засидку, к примеру, громким кашлем.
Громко кашлянул совсем другой человек. А именно некромант, известный в Эвиале под именем Неясыть. Он громко кашлянул и, не таясь, вышел на середину дороги прямо перед рогаткой. Посох он оставил в повозке, обеими руками сжимая сейчас свой рунный меч.

За его спиной что-то взвыло десятками стонущих голодных голосов. Ранняя луна внезапно и резко растолкала тучи, осветив фигуру в тёмном плаще своими серебристыми лучами. Блики заиграли на лезвии чёрного меча, алым огнём полыхнули выбитые на стали руны; и Фесс со злым восторгом уловил отзвук растерянности в стане уставившихся на него сейчас врагов.
Сейчас, некромант! - или - нет, не некромант - воин Серой Лиги Фесс, пусть даже и потерявший свою любимую глефу. Тот, для которого подобная рогатка стала бы не более чем просто забавой.
Плащ взлетел вверх. На снег он падал уже пробитый четырьмя или пятью арбалетными стрелами, но Фесс был уже далеко. Наверху.
Оттолкнувшись от бревна, он перелетел через рогатку, наискось рубанув какую-то нерасчётливо сунувшуюся было вперёд фигуру в рясе и с разряженным самострелом в руках - неважное оружие, особенно когда у противника - меч с наложенными на него рунами разрушения и смерти.
Фесс нарочито держался на виду, посредине дороги; более чем невыгодная позиция, тем более когда враг так и норовит вогнать тебе в спину тяжёлую арбалетную стрелу.
Стрелы полетели. Две он отбил мечом - мускулы и связки застонали от напряжения, но всё-таки выполнили приказ, от остальных просто увернулся. Никто из его врагов не был настолько глуп, чтобы лезть под удары его клинка.
Правило одного дара как будто больше не действовало, точнее - он нашёл способ его обойти... к вящему удовольствию масок. Тот, былой Фесс, воин Серой Лиги, наслаждавшийся когда-то своим умением, - он давно исчез, сгинул безвозвратно в катаклизме, разразившемся на поле битвы неподалёку от Мельина. Этот, новый, фактически родившийся в заснеженной тундре на побережье Северного Клыка, - он не упивался своим искусством, он просто делал грязную, тяжёлую и неприятную работу, которую, увы, за него исполнить было некому. Хотя в этом он, пожалуй, ошибался. Рысь возникла словно бы из ниоткуда, соткалась из разорванных ночных теней, завертелась, закружилась, словно в невероятном танце; некромант слышал только короткие всвисты её сабель да ещё - глухие удары безмолвно валившихся на землю тел. Никто из инквизиторов не успевал даже крикнуть.
Стрелы перестали лететь. Сами стрелки распростёрлись на припорошенной снегом земле, обхватив её руками, словно пытаясь найти у неё защиту и спасение. Шестеро. Но - не инквизиторы. Солдаты. Фесс нагнулся, пытаясь разглядеть гербы на кирасах; Рысь застыла рядом, глаза её были крепко зажмурены - похоже, сейчас, в полумраке, она полагалась на иные чувства, нежели зрение.
Первый заслон, возле рогатки, они одолели, можно сказать, играючи. Шестеро арбалетчиков, выдвинутых вперёд, изрублены; оставалось лишь двинуться дальше и точно так же поступить с остальными...
Казалось бы, чего они медлят? Время работает против них.
Инквизиторы могут пустить в ход свою магию, недооценивать которую после Кривого Ручья Фесс не посоветовал бы даже злейшему врагу. И вот уже Рысь нетерпеливо-порывисто оборачивается к некроманту, в упор смотрит на него сквозь плотно сжатые веки - мол, что же мы стоим?..
Резонный вопрос. Но что мог сказать сейчас некромант, кроме лишь того, что первая линия обороны святых братьев уж слишком смахивала на приманку для опьянённого кровью некромансер? Шестеро погибших возле рогатки баронских удальцов - и ни одного отца-экзекутора. Остались позади? Берегут себя? Или на самом деле решили, что с мятежным чародеем может покончить одна-единственная стрела?..

Нет. Вперёд идти нельзя, внезапно понял Фесс. Затаившийся впереди, во тьме, враг решил, что наживка уже заглочена, что сейчас некромант дуром полезет вперёд, приканчивать остальную засаду, и вот тогда они...
Фесс не мог сказать, какой именно сюрприз приготовили ему засевшие, но что они явно и злорадно ждали, когда он сунется дальше, - это ожидание он ощутил совершенно чётко. И потому он продолжал ждать. Должны же эти типы поинтересоваться в конце концов, что случилось с их отправленными вперёд стрелками!..
Однако время шло, а повитый тьмой лес вокруг оставался мёртвым и беззвучным. Терпением инквизиторы ничуть не уступали некроманту. Невольно Фесс стал думать о гноме и орке, которым совершенно не пойдёт на пользу лежание в холодной телеге, в то время как следует разжечь костер, согреть раненых и сменить повязки.
Нет, ждать до утра он не может. Придётся сделать вид, что наживка заглочена и что рыбку осталось только подсечь и вытащить на берег.
Фесс молча махнул рукой - вперёд. Рысь кивнула, как-то особенно, позвериному выгнулась, словно и впрямь большая кошка, и одним бесшумным прыжком исчезла в темноте. Фесс, как и прежде, пошёл по дороге, не скрываясь, лишь выставив перед собой рунный меч. Выбитые на лезвии знаки стали чуть заметно светиться холодным голубым светом, эфес меча потеплел - то, что в своё время получило силу вместе с проклятием погибающего рыцаря, рвалось на волю.
Пять, десять, двадцать шагов. Вокруг мёртвая тишина. О магии некромант запретил себе даже думать. Сейчас он являлся превосходной мишенью, отбить пущенную в упор арбалетную стрелу затруднился бы даже и прежний Фесс, на пике своего умения и ловкости; что же говорить о Фессе нынешнем!
Однако лес молчал. То ли у инквизиторов не осталось больше стрелков (в чём Фесс очень сильно сомневался), то ли у них был какой-то иной план. Например, захватить опасного адепта Тьмы живым и подвергнуть показательному сожжению, в назидание прочим. Вполне в духе преподобного отца нашего Этлау, да поразит его Спаситель поносом. С потерями в таких случаях подобные отцу Этлау не считались. Шестеро тел на тонком снежку, успевшем даже растаять от тепла остывающих трупов, - это ещё один шаг, Фесс, шаг туда и к тому, от чего ты так старательно убегаешь...
Конечно, большим соблазном было поднять сейчас два-три десятка неупокоенных, бросить их вперёд на засаду и спокойно досмотреть до конца кровавый спектакль, потому что отцы-экзекуторы, несмотря на всю свою силу, с тридцатью зомби всё-таки не справятся. Тут не помогут ни мечи, ни копья - только магия, и Этлау наверняка смог бы отбить такую атаку. Он, но не его миньоны.
И наверняка та самая Тьма ждала от него именно этого. Однако он выбрал другое. Пусть, да-да, пусть пробудится ещё какая-то часть его памяти, на радость тем самым маскам - он победит честной сталью, не хитрой магией. Магия сейчас - ловушка, того же рода, что и силок, расставленный на его пути инквизиторами. Сливаться с Тьмой в стиле незабвенного Салладорца - нет, это не для него. Как ответил Смерти один герой древней сказки: "Да нет, что ты, что ты, я никак не хочу тебя беспокоить! Я ещё лет пятьдесят спокойно могу подождать, ты не думай!"
Снег мягко расползался под сапогами. Фесс шёл тихо, как только можно - и всё-таки недостаточно тихо. Во всяком случае, инквизиторы на сей раз заметили его первыми. И он едва не опоздал, уловив отзвук плавно нажатого спускового крючка на лёгком егерском самостреле.
Стрела обожгла щёку - он увернулся, но недостаточно быстро. Вторая стрела тоже готова была сорваться - но Рысь и на сей раз успела первой. Фесс не видел её взмаха, он просто почувствовал стремительно пронёсшуюся смерть и муку души, расстающейся с молодым, полным силы телом.
Воительнице понадобился один неразличимый миг, чтобы дотянуться сталью до горла второго арбалетчика, Фесс услыхал звук падения ещё одного тела, и в этот миг снег вокруг них словно бы взорвался. Плотная сеть падала сверху и одновременно - оплеталась вокруг их ног, устремляясь вверх и увлекая их за собой.
Даже Рысь, с её нечеловеческой быстротой, не успела отскочить. Господа инквизиторы идеально спланировали свою западню. Не одна приманка - две, чтобы уж наверняка. И - сработало. Господин некромант позволил себе отвлечься и, ожидая чего-то экстраординарного, не нашёл времени подумать о самой обычной сети, ну разве что сплетённой из тонкой металлической проволоки. Обычные верёвки, очевидно, были сочтены ненадёжными.
Фесс с Рысью оказались вздёрнуты на высоту примерно двух человеческих ростов. Рысь, шипя сквозь зубы, повела саблей по узлам сети - раздался скрежет, сталь заскребла о сталь, посыпались искры, но ни одна ячейка сети не лопнула.
- Проклятые... гномья сталь, одан! - процедила она сквозь зубы. - Осмелюсь ли я предложить одану рыцарю применить доступную магию, потому что иначе они сейчас нас просто расстреляют!..
Фесс размахнулся, насколько позволяли путы, что было силы рубанув рунным мечом - и клинок беззвучно закричал от боли и ярости. Его сил не хватало, он словно встретил на своём пути несокрушимую ледяную броню. Правая рука Фесса едва не отнялась, и он чуть не выронил оружия.
- Осмелюсь ли я настаивать... - отчаянно зашептала ему в ухо Рысь, но тут вокруг них на земле вспыхнули десятки факелов. Огненное кольцо сжалось и надвинулось, Фесс увидел фигуры в долгополых рясах, почти все - не вооружённые, и лишь нескольких дружинников, державших наперевес свои арбалеты.
Пришла пора магии, подумал Фесс. Интересно, эти инквизиторы на самом деле такие глупцы, что считают - у него не найдётся средства и против такой уловки?..
Налетел порыв ветра, швырнул в лицо некроманту пригоршню мокрого и липкого снега - словно плюнул с презрением.
- Так, так, так, - с издёвкой сказал снизу чей-то бас. - Славная, однако, сегодня добыча! И зверя-трупоеда словили, и пушнинкой разжились в придачу!..
Несколько голосов угодливо захохотали. Фесс не отвечал, только покрепче зажмурил глаза. Видят силы Ночи и Дня, я не хотел этого. Я хотел побелить, я хотел прорваться... но не такой ценой!
Что-то сильно сдавило виски, мысли путались, не в состоянии выстроиться в простейшее заклятие разрыва. Это, конечно, не амулет Этлау (если то был амулет!) - но что-то, несомненно, в том же роде.
"Проклятье! Моя сила при мне, но мне... ох, опять срывается... нет, так не получится, так я невесть что наколдую. Ничего не поделаешь, придётся опять просить помощи. Но нвт-нет, не у Неё, не у Тьмы...
Шестеро Тёмных Владык, я знаю, я в долгу перед вами. Не ведаю, отзовётесь ли вы на мой зов, дадите ли мне вашу силу?"
Не было сейчас времени собирать себя по крупицам, выжимая Силу из собственной души, если, конечно, она и в самом деле есть у некромантов; Фесс хотел одного-единственного удара, с тем чтобы прорваться и уйти; однако его опередили.
- Бр-росай ор-ружие, вы окр-ружены! - рявкнул кто-то из темноты, да так здорово, что Фесс едва не оглох. "Всемогущая Тьма-Разительница, а этот-то откуда тут мог взяться?!"
Рыку Прадда вторил басок Сугутора, зашедшего с другой стороны:
- Кому сказано, святоши? Мечи наземь, пока всех не перестреляли!
Кто-то из солдат, самый храбрый или же самый глупый, что, как известно, зачастую одно и то же, начал было поворачиваться на голос, поднимая самострел. Сугутор опередил его, всадив тяжёлый болт аккуратно в незащищённое открытым шлемом лицо. Раненый взвыл и опрокинулся на спину, суча руками и ногами.
- Хватит или ещё добавить? - гаркнул со своей стороны орк. - У нас арбалетов на всех достанет!
- Да что же вы стоите, трусы! - заорал тот же начальственный бас. - Их всего двое! Двое, идиоты, двое, а вас... у-о-о-о!..
Дззз... хррряск! - пропела в ответ свою короткую песню ещё одна стрела, вынесшаяся из темноты. В неверном плящущем свете факелов
Фесс увидел, как одна из облачённых в рясы фигур ухватилась обеими руками за пробитую грудь и мешком осела в снег.
- Стреляйте! - истерично, срываясь, завопили сразу несколько человек. - Некроманта прикончите! Прикончите!.. И этих двоих тоже!..
Всё-таки в Святой Инквизиции служили, увы, не дураки и не трусы.
Фесс имел лишнюю возможность в этом убедиться, увидев, как большинство отцов-экзекуторов, побросав факелы и выхватив из-под ряс короткие мечи, храбро ринулись в темноту, навстречу свистнувшим стрелам. И одновременно пять или шесть самострелов поднялись, чтобы наконец-то попробовать калёным четырёхгранным оголовком боевого болта плоть того самого некро-мансера, о котором рассказывали столько страшных историй...
Стрелы сорвались густо, дружно, однако пущенные издалека болты Прадда и Сугутора их опередили. Как это оказалось возможно, Фесс понять не смог, но эти два болта перебили крепившую сеть веревку, точнее, настоящий канат - и вся захлопнувшаяся западня вместе с трепыхающимися в стальной паутине Фессом и Рысью тяжело рухнула наземь, изрядно отбив некроманту правый бок. Скреплявший всё это вместе узел лопнул, дорога на свободу была открыта - и в тот же миг мимо Фесса тёмной молнией мелькнуло тело Рыси, вскинутые сабли сверкнули в лунных лучах словно два громадных клыка какого-то неведомого страшилища. Запоздало выпущенные несколько стрел пронеслись мимо, да и кто мог сейчас попасть в Рысь, вышедшую на Вольную Охоту?..
Фесс поспешно погасил заклятье. Незачем зря тревожить Великую Шестёрку, пусть себе дремлют, их Сила ещё пригодится, чёрный день, увы, ждать себя не заставит, подумал Фесс, поднимая рунный меч и следом за Рысью бросаясь врукопашную.
Инквизиторы и баронские дружинники уже разбегались кто куда, в отличие от сказочных злодеев они прекрасно понимали, что им сулит схватка меч к мечу с такими бойцами. Из темноты по-прежнему летели одиночные стрелы - ни одна не достигала цели; правда, откуда-то сбоку внезапно донёсся яростный рык Прадда, рык, в котором ярость смешивалась с болью и отчаянием.
- Туда! - крикнул Фесс Рыси, отбрасывая оказавшегося рядом инквизитора и устремляясь к орку.
Услышала ли его воительница, нет ли - он уже не понял. Чёрные плащи и рясы раздались перед ним, давая дорогу, кто-то попытался ткнуть копьём в бок - некромант одним поворотом клинка срубил остриё с древка.
Враги отхлынули в стороны, слышался лязг оружия - инквизиторы не бежали, о, отнюдь нет, они явно собирались вернуться, но в тот миг Фесс видел только содрогающуюся груду тел, под которой оказался погребён его орк.
Дружинники и экзекуторы не успели развернуться лицом к новому врагу. Меч Фесса взлетел и рухнул - наискось, перечёркивая, словно школяр пером, чьи-то исчезающие в один стремительный миг жизни. Ему казалось, что рунный меч вообще не встречал сопротивления, словно рассекая один воздух.
Груда тел распалась. Последнего дружинника - застывшего с прорубленной до середины спиной - отпихнул в сторону ногой, хотя это и есть великий грех. Орк лежал на снегу, лицом вниз, и одна рука его была неестественно заломлена за спину.
- Прадд! Вставай!..
Пущенная дрогнувшей в последний миг рукою стрела пробила полу некромантова плаща. Его брали в кольцо - инквизиторы не лезли под удары его меча, они использовали своё единственное преимущество - стрелы. Попасть в своих они, по всей видимости, не страшились.
Уже стало ясно, что Фесс и Рысь нарвались на впятеро больший отряд, чем явствовало из видения Джайлза. Тьма была вся проборождена пятнами файлов, слышались отрывистые команды, звон стали, топот ног. К месту схватки спешили подкрепления, И Фесс понял, что дело плохо - ему не справиться с этим многолюдством, имея в руках один лишь меч. Тот, прежний Фесс, наверное, справился бы, некромант Неясыть - всё-таки нет. Разумеется, если не принимать в расчёт магию. Но свой посох он оставил Джайлзу, а без него...
Вторая стрела рванула кожаный ворот куртки. Третья будет его, это точно.
Странно, но инквизиторы даже не пытались пустить в ход против него магию. Не пытались всерьёз тогда, в Кривом Ручье, не пытались и сейчас. В Кривом Ручье отцы-экзекуторы, собравшись все вместе, могли бы попытаться просто задавить способность некроманта к колдовству соединёнными усилиями, что они уже проделали один раз, когда гнались за ним и его отрядом, улепётывавшим из Арвеста. Тогда, правда, у них это получилось не очень, наверное, решили теперь сменить тактику...
Он попытался подхватить неподъёмное тело орка, и тут третья стрела попала уже по-настоящему. Правда, досталась она не некроманту - впилась в плечо бесчувственному орку. Прадд даже не дернулся.
Фесс физически ощущал нацеленные прямо в них оголовки стрел; медлить дальше - верная смерть, и он всё-таки привёл в действие давно ждавшее глубоко в тени сознания заклятье.
Пришёл черёд обратиться к Великим. Долг возрастёт ещё больше, и в третий раз Шестеро не отзовутся, да скорее ещё сделают так, что не сработают и самые простые чары, из арсенала начинающего некроманта. Так что взятое взаймы придётся возвращать, и притом с большим прибытком, заимодавцу. Но что ещё можно сейчас сделать?..
"Ты мог бы принять меня", - неслышно подсказала Тьма; или нет, это просто почудилось ему?..
Шестеро Тёмных, древние, изначальные силы, пребывавшие в Эвиале допрежъ всех прочих, живых и чувствующих созданий, отозвались на заклинание некроманта. Им было нелегко последние столетия, в населённых землях исчезали их адепты, капища сносились, тяжёлые молоты дробили в мелкую пыль алтари и жертвенники, поклонявшиеся Шестерым первобытные племена отступали всё глубже и дальше под напором того, что потом стало именоваться "прогрессом" и "культурой"; они отступали так до самых тундр, до бесплодных и безжизненных берегов Льдистых Морей; и там, уже стоя одной ногой на белоснежных плавучих полях, они дали последний бой, отчаянный и безнадёжный.
Костяные копья, каменные топоры, короткие луки с тетивами из лосиных жил, кожаные щиты да редкие трофеи - настоящее железное оружие. С таким не выстоять против орды, ощетинившейся длинными копьями, прикрывшейся тяжёлыми, окованными сталью щитами, давящей врага копытами боевых коней, одетых в кольчужные рубахи. Союзникидуотты не помогли, укрылись в своём последнем прибежище, магией отводя глаза людским разведчикам, и тем, кто стоял спиной к океану, оставалось только одно - погибнуть вместе со всем своим родом, погибнуть так, что навсегда изотрётся даже память об их существовании, чтобы на их исконных землях укрепились бы торжествующие победители, повергшие во прах их богов и теперь повергающих их самих.
Последние шаманы племён, дожившие до этого чёрного дня, стояли узким кружком на белом береговом льду. Они молчали. Говорить было не о чем. В нескольких полётах стрелы от них готовилось к атаке войско южан, пришедшее с тёплых и изобильных земель, где вдосталь еды и где родится много-много детей, настолько много, что им перестаёт хватать того, чем владели отцы, и они покидают родные дома, устремляясь всё дальше, дальше, дальше, чтобы сделать чужое своим, неважно какой ценой.
Шаманам предстояло обратиться к своим богам с последней просьбой. Магия пришельцев велика, они веруют в своего Спасителя и обещают тем, кто предаст правду отцов, прощение и жизнь, как будто люди лесов чем-то перед ними виноваты! Но Тёмные, хоть и отступили, всё же пока не разбиты. А раз так, то могут помочь своим чадам в одном, самом, что ни на есть, последнем деле...
Время словно остановилось для Фесса. Будто наяву, он видел и заснеженную тундру, и острые пики гор, и бескрайний, затканный одеялом льдов океан, протянувшийся до самого горизонта и ещё дальше. Он понимал, что это - ответ Тёмных Владык на его мольбу, и понимал также - сейчас нельзя проявить нетерпение. Они показывают ему, через что прошли поклонявшиеся им, верно желая дать понять, насколько велика должна быть предназначенная им гекатомба...
Шаманы совещались - как всегда, мысленно, без слов. Они не могли победить, что бы там ни кричали перед строем последних воинов союза лесных племён их военные вожди. Шестеро богов слишком далеко от них. Простыми словами и камланием до них не дозваться, не достучаться, не допроситься помощи. Племенам суждено погибнуть. Даже если какие-то одиночки чудом вырвутся из кольца, самих племён уже не станет. Выжившие постараются затеряться среди победителей, слиться с ними, перенять их речь и привычки - и народа, некогда населявшего громадные лесные просторы к востоку от Зачарованного леса и к северу от Зубьих гор, не станет. Значит, выбора им не остаётся. Они не могут победить, они не могут принять рабства, они не могут отказаться от своих богов, пусть даже эти боги оказались не в силах защитить свою паству.
Значит, они могут только умереть. Вопрос только в том, как.
Один из шаманов, самый старый, хрипло закричал что-то на непонятном языке, закружился, забил в бубен. Он кружился и бил, бил и кружился, удары следовали один за другим, сливаясь в один неразличимый гул. На губах шамана выступила пена, глаза закатились, слепо и страшно глядя на окружающий свет одними только белками. Костяные погремушки, вплетённые в косицы, разлетелись хороводом, забрекотали, кружась в странной своей пляске; острым концом костяного била старик внезапно и резко полоснул себя по запястью, потекла кровь, брызги полетели в разные стороны, обильно орошая снег.
Следом за стариком точно так же закружились, забили в бубны и остальные шаманы, один за другим точно так же вскрывая себе жилы.
Алые брызги соткались в причудливую радугу, снег покраснел и начал таять, 
Вне круга стоял только один шаман, самый молодой, с пронзительными и холодными глазами. Видя что один из его собратьев начинает слабеть, шаман не моргнув глазом, ткнул пальцем в кучку детей, сбившихся испуганной стайкой возле края чёрной промоины. Двое воинов тотчас подтащили к шаману девочку в нарядной меховой кухлянке, наверное - дочь знатных родителей. Миг - и кривой костяной нож провёл алую полосу по её шее, кровь щедро потекла на снег, и начавший было терять силы шаман вновь вернулся в круг, его бубен загремел с прежней силой.
Дети не кричали, не плакали, не пытались бежать. Возле них стояли двое воинов, но не похоже было, чтобы они охраняли несчастных.
Молодой шаман ещё трижды прибегал к подобным жертвам, пока наконец небо над головами врагов не потемнело и не начали собираться невиданные, низкие, косматые и клубящиеся тучи.
И тогда военные вожди отдали приказ к атаке. В неё пошли все, от мала до велика, все уцелевшие, включая женщин, стариков и детей - последних, впрочем, оставалось совсем немного.
Небеса набрякли чёрным. Алые молнии вспороли подбрюшъя туч, первые крупные капли иссиня-чёрного дождя устремились к земле. Гром грохотал непрерывно, тучи опускались всё ниже и ниже, словно решив, наконец, познакомиться с землёй, над которой всё время лишь и длился их бесконечный полёт. Войско южан попятилось. Воины растерянно смотрели то вверх, на устремившихся вперёд "дикарей"; что-то кричали десятники и сотские; их мало кто слушал.
Чёрный дождь хлестнул по замершим рядам южан. Кто-то первым закричал от невыносимой боли - капли обжигали, словно кипяток, но мало того, они разъедали плоть, так что из-под её лохмотьев быстро начали проглядывать кости. Пытаясь прикрыться щитами, южане побежали, но в этот миг их настигли. "Дикари" пробежали отделявшее их от врага расстояние, сцепившись с расстроенными, потерявшими боевой порядок тысячами передового полка. Их точно так же жёг чёрный дождь, они точно так же падали под ноги своих же товарищей, переживших их ровно на одно мгновение, - и всё-таки они побеждали.
А чёрные облака, сея смерть, опустились наконец до самой земли, и битва стихла сама собой. Страшный многоголосый вопль, вопль, вырвавшийся разом из груди всех, кто умирал там, сотряс, казалось, небо и землю, а потом черные облака стали медленно рассеиваться. Какое-то время в воздухе еще маячили смутные очертания шести диковинных существ, весьма мало походивших на людей, но потом сгинули и они.
Остались только Льдистые Моря и мертвые тела, густо усеявшие берег. Мертвы были все - и те, кто защищался, и те, кто нападал. Обе армии остались на этом берегу, рядом лежали сотник с салладорских берегов и лесной воин из-за Зубьих гор, лежали женщины лесных племен и их дети, лежали мудрые старики и горячие юнцы, лежали вожди и шаманы, предводители и тысячники - все, все они остались на последнем берегу, и некому было прославить в новоприобретенныхлях имя Спасителя и утвердить здесь Его вечный символ - направленную вверх перечёркнутую крест-накрест стрелу.
...Фесс пришел в себя. Рассказ Шести длился казалось бы, долго, но здесь, в реальном мире, не прошло и исчезающе малой терции. Ночь, пронзающий холодный ветер, мокрый снег под ногами, тяжёлое непослушное тело орка на руках Фесса, и стрелы, стрелы, стрелы, нацеленные в них и уже в них летящие; и в то же время его заклятие начало действовать.
Сила Тёмных Владык - древняя и беспощадная, как беспощадна сама природа - вливалась в него, сила Владык, испокон веку питавшихся от жертвоприношений, получавших от этого всю свою власть.
Стрелы бессильно падали на землю вокруг Фесса и Прадда. И вместе со стрелами падали инквизиторы и солдаты. Мёртвыми, точно камни. Тёмные Владыки не признавали всяких там эффектных умерщвлений. Они просто забирали жизни, когда имели такую возможность. Ночной сумрак казался перевит бесчисленными лентами чёрного тумана, ещё плотнее, чем темнота, и они, эти ленты, сейчас жадно скользили по неподвижным телам, высасывая, подобно пиявкам, последние остатки тепла и жизни.
Фесса передёрнуло от отвращения. Слишком много почерпнуто сил у Великой Шестёрки, слишком много. И то, что они показали ему, говорит о... нет, лучше об этом сейчас пока не думать. Он и раньше использовал могущественные заклинания высшей некромантии, например, во время схватки в арвестских лесах, когда ему тоже, как и сейчас, пришлось отбиваться от большого отряда отцов-экзекуторов. Но тогда у него в руках был его посох, вроде бы - игрушка для настоящего волшебника, но, как оказалось, всё-таки совсем, совсем не игрушка. Тот трюк с летающими черепами - как оказалось, без посоха, да ещё стоя под ливнем стрел, его не проделаешь.
И вот он, ученик Даэнура, прибегает постепенно ко всё более и более уничтожительным заклинаниям, всё дальше и дальше отходит от той изящной, утончённой некромантии, которую ему преподавал старый дуотт; образно можно было сказать, что Фесс отложил в сторону элегантную фехтовальную рапиру, запрятал подальше толстый том дуэльного Кодекса и взял в руки тяжёлый цеп-гасило, страшное оружие, один удар которого валит с коня тяжеловооружённого рыцаря...
Бой прекратился. Наступила тишина; раздавались только нарочито громкие шаги Рыси, с хрустом ступавшей по не успевшему растаять снегу. Сейчас густо перемешанному с кровью...
Девушка вынырнула из темноты, держа над головой горящий факел.
На себе она волокла бесчувственное тело гнома.
- Еле успела, - Рысь сплюнула кровью. - Завалили его и на части уже рубили. Если бы не одан рыцарь с этим заклятьем... моего умения бы не хватило.
- Он... жив?.. - с трудом спросил Фесс.
Шесть пар глаз пялились ему в спину, и он понимал, что избавиться от этого голодного взора он сможет, только принеся обещанные жертвы. От одной мысли об этом становилось дурно и хотелось намылить самому себе верёвку попрочнее.
- Жив, здоровяк... вот только переживёт ли ночъ, я сказать не могу. Примени свое искусство, одан рыцарь, иначе, боюсь, можем его потерять...
- Надо идти Джайлза с телегой звать, - проговорил Фесс совершенно мёртвым голосом.
- Уже позвала, одан рыцарь, - поклонилась Рысь. - Как известно, мы, стражи, тоже кое-что умеем...
- Помоги мне... страж Храма, - последние слова вырвались у Фесса помимо его воли. Тоже подло, конечно, но... что же тут поделаешь? Пусть девочка верит. Без неё сейчас просто не обойтись.
- Слушаю и повинусь, одан рыцарь! - последовал мгновенный ответ.
Орка и гнома положили рядом. Глаза Прадда и Сугутора были закрыты, удары врагов не пробили панцирей, однако из-под доспехов всё равно обильно сочилась кровь. А ведь ещё оставался яд инквизиторов, продолжавший пожирать орка и гнома изнутри...
Некромантия может не только убивать, это так. Но вот во врачевании она, увы, слаба. Конечно, Даэнур учил Фесса целительству, приговаривая, что некроманту, зарабатывающему себе на хлеб упокаиванием кладбищ, нужно уметь всё, в том числе и принимать роды, так что пришло время вспомнить всё, когда-то усвоенное у дуотта. Может, хоть раны затянуть...
Когда наконец раздался скрип тележных осей (уже после того, как грохот и вспышка молнии возвестили о том, что Джайлз сумел справиться с рогаткой без посторонней помощи), Прадд и Сугутор уже лежали на расстеленных плащах, освобождённые от доспехов. И тот, и другой являли собой неприглядную картину. Невесть как они сумели встать на ноги, невесть как они при этом сражались - но вот последствия...
- Эбенезер, мой посох! - рявкнул некромант на подъехавшего чародея.
Нахохленная, съёжившаяся на передке фигура молча протянула Фессу тяжёлый посох. Протянула - и тотчас принялась старательно вытирать руки полой мокрого плаща, словно прикоснувшись к невесть какой нечистоте.
Янтарное навершие слабо светилось, как показалось некроманту - с укоризной. Мол, пошёл в бой, а меня-то позади оставил.
Джайлз сидел, не поворачивая головы и ни о чём не спрашивая. Впрочем, некроманту было сейчас не до чувств какого-то там светлого мага.
Камень в оголовье посоха вспыхнул ярко-ярко, едва только очутившись в хозяйских руках. Фесс хорошо знал этот мёртвый свет, о, слишком хорошо...
Он склонился над распростёртым гномом. Сугутор едва дышал, тяжело, с какими-то гнусными всхрипами и бульканьем, на губах вскипала кровавая пена.
- Одан Джайлз, помогите! - услыхал Фесс задыхающийся голос Рыси.
Девушка ворожила над орком, как-то странно водила руками над израненным телом, словно гладя ладошкой поверхность воды. Что-то нечеловеческое проступило в напряжённом лице, дикое, первобытное, словно сквозь непрочный заслон людской плоти проглянул зверь, могучий и древний, наверное, из тех, что когда-то в одиночестве бродили по молодым в ту пору полям Эвиала...
Фесс потряс головой, сгоняя нахлынувшее наваждение. Пусть, пусть её, потом, всё потом, сначала - Сугутор. Заклятие некроманта уже работало, посох в руках, как ни странно, придал не то сил, не то какой-то уверенности, Фесс отдавал приказы, его сила отделяла мёртвую поражённую плоть от живой, обращая мёртвое в окончательный прах. Сугутор застонал, захрипел, пальцы судорожно заскребли снег, его согнуло в приступе жестокой рвоты, и он вновь рухнул навзничь, оставшись лежать не шевелясь.
- Не так ты делаешь, некромант, - услыхал внезапно Фесс. Над ним склонялся Эбенезер, и между ладоней волшебника дрожал маленький голубой огонёк.
- Я понял, некромантия - отличная вещь, чтобы убивать, но вот оживить... пусти меня, подвинься, дай место!
Фесс повиновался. Кажется, магия Воздуха сейчас и в самом деле могла помочь больше его беспощадного и страшного искусства.
Голубой огонёк перепорхнул на израненную грудь гнома. Вокруг запахло свежестью, как при грозе. Огонёк начал быстро вращаться, погружаясь в глубь неподвижного тела - впрочем, оно тотчас утратило всю свою неподвижность.
- Что это? - шёпотом спросил Фесс.
- Молния, - последовал ответ. - Маленькая живительная молния, передача жизненной силы вечного Воздуха. То, чего никогда не сможет дать некромантия, не так ли?
Фесс проигнорировал насмешку. Какая разница, что говорит этот чародей, если гном наконец сумел с трудом, но приподняться и впервые за последние дни открыл глаза.
- А-а-а... милорд мэтр... вы живы...
- Все, все живы, Сугутор, - Фесс не выдержал, обняв гнома за плечи. - Всё будет хорошо. Мы прорвались.
Некромант надеялся, что царящая вокруг ночная тьма поможет скрыть краску стыда на его щеках. Ведь, в сущности, если разобраться, он мог покончить со всей засадой один, не прибегая ни к чьей помощи: что ему стоило призвать Шестерых раньше? Правда, ему-то это как раз бы и стоило, но, чтобы уберечь своих от опасности...
Рядом неслышно возникла Рысь. Тихонько вздохнула (сердце Фесса оборвалось - неужели Прадд?..) - но не от горя, от усталости.
- С ним всё в порядке, - ответила она на немой вопрос. - Я вытянула из него, что могла... призакрыла раны, добавила жизненной силы. Он поправится, только для этого нужно время. Хотела бы я знать, оданы, как им вообще удалось проделать этот фокус? Яд инквизиции...
- Я сумел обезвредить его - правда, только на время, - опуская голову, признался Эбенезер. - Это оказалось непросто, там есть и магические составляющие, я знал их только потому, что сам в своё время изучал
Святую магию и методы отцов-экзекуторов... Им стало хуже, когда вы ушли, такое впечатление, что твоё присутствие, некромант, поддерживало их силы... мне пришлось вмешаться, и вмешаться сильнее, чем я хотел, боясь навредить. И тут я почувствовал нечто знакомое... ну и... попытался. Они пришли в себя... и потребовали сказать, где ты. Я ответил, что вы с Рысью пошли вперёд; и тогда они набросились на меня, требуя, чтобы я немедленно и неважно, какой ценой, поставил бы их на ноги. Я... сперва отказывался. А потом... когда они стали настаивать... гм-м-м... слишком уж... дал каждому из них по такой вот молнии. Молнии сгорают быстро, но, пока они горят, ты действуешь далеко за пределами своих сил. Правда, на себе я это не пробовал... - потупился воздушный маг. - И на орка с гномом... словом, это могло только поставить их на ноги, сделать их такими же, как и раньше, но не больше. Понимаешь меня, некромант?
Фесс молча кивнул. Слова застревали в горле.
- И, я боюсь, вылечить окончательно твоих спутников можно теперь только в Вечном лесу, - вздохнул Эбенезер. - У нас был на курсе один эльф оттуда... ну да, редкая вещь, но ведь Светлые эльфы сейчас - союзники Аркина и враги Нарна, так что один вот появился... ты его не помнишь, наверное. Я у него кой-чего поднабрался... так, верхоглядство, конечно, но всё-таки. Потому что яд инквизиторов... думаю, они не зря его таким сделали, прятали-то ведь и от магов в том числе, известно ж, что нарнийские эльфы - частые гости Академии, и деканы многие в Нарн дорогу знают.
- Что ты скажешь, Рысь? - повернулся Фесс к воительнице.
- Я согласна с оданом Джайлзом, - коротко ответила девушка. - Вечный лес владеет, наверное, лучшей целительской магией в Эвиале... если не считать леса Зачарованного на востоке и Мегану, хозяйку Волшебного Двора. Лучше, чем даже Нарн. Это точно. Я знаю.
И вновь блеснули узкие, с приподнятыми внешними уголками, какие - то подозрительно "эльфийские" глаза. Не знай точно Фесс, что полуэльфиек не бывает, непременно заподозрил бы в ней Древнюю Кровь.
- Тогда вперёд, - некромант поднялся. - Грузим их на телегу - и ходу. Этлау, я боюсь, о случившемся если ещё не узнал, то узнает наверняка в ближайшие часы. Рысь! Сколько нам ещё осталось?
- Если конягу не пожалеем или если оданы применят свою магию, то, может, и за два дня управимся, - откликнулась воительница, вновь беря в руки вожжи. - Ну-ка, вместе, дружно!.. Давай, давай, мой хороший!..
Усталый конь влёг в постромки, Фесс и Джайлз вместе навалились сзади, и телега со скрипом двинулась. Щадя силы их тяжеловоза, ни некромант, ни маг Воздуха, ни сама Рысь не сели в повозку. Шли рядом, меся сапогами тяжёлую осеннюю грязь.
- Нам сегодня не спать, оданы, - повернулась к спутникам Рысь. - Пока горловину не пройдём. Там можно будет коню отдых дать. А дальше посмотрим. Эгест не слишком-то широк.
Ей никто не ответил. Фесс молча кивнул, Джайлз же вновь завернулся в свой плащ и погрузился в какие-то мрачные размышления.
Звезды медленно поворачивались вокруг Гвоздя, как называли в Эгесте
Полярную, ночь тянулась своим чередом. Осенняя нечисть правила бал в пустых полях, танцевала на свежевыпавших снежных покрывалах - разумеется, оставляя следы лишь для того, чтобы ещё больше напугать бедных поселян. Отдельные создания, учуяв поживу, поворачивали к тракту - но лишь для того, чтобы в ужасе броситься наутек, едва они замечали злое мерцание янтарного камня в навершии Фессова посоха.
Горловина тянулась бесконечно. Мёртвые болота вокруг, однако, помельчали и наконец сошли на нет. Вновь раскинулись поля, вдоль тракта появись деревни, в стороне, на холме, путники разглядели в лунных лучах очертания башен баронского замка. Глубокой ночью, когда уже пора было начаться ряссвету, они миновали небольшой городок: ворота по ночному времени были наглухо заперты и отряду пришлось поворачивать в обход, по дурному просёлку, проложенному вокруг кольца городских стен. Уже оставляя за собой город (никому даже не захотелось поинтересоваться у Рыси его названием), они услыхали заунывный звон одинокого колокола - невыспавшийся звонарь, путая такты и темпы, звал усердных прихожан к ранней заутрене. Джайлз начал было осенять себя знаком Спасителя, но вдруг остановился, безнадёжно махнул рукой и что-то пробормотал себе под нос, не окончив даже знамения.
Над ними занялось пасмурное утро. Стало ещё холоднее, из низких облаков начал сеять снег, который, очевидно, теперь растает только весной. Осень в этом году оказалась очень ранней и очень холодной. Как помнил Фесс, Анналы Тьмы числили нечто подобное среди своих грозных пророчеств, обещавших пришествие Разрушителя, но то, как всем известно, были выдумки, сказки, фантазии, мистификации, ничего больше...
Остановились, когда уже совсем рассвело. От пронзающего ветра маленький отряд укрылся в придорожной роще. Тракт оставался пустынен, купцы ещё грели пуза в тавернах горячим сбитнем, караваны тронутся в путь позже, баронские посланцы, ругаясь и раздавая подзатыльники конюхам, тоже ешё только готовятся в дорогу, так что если на тракте сейчас кто-то и покажется, то явно те, кого туда погнало нечто большее, чем приказ или баронская надобность.
- Они идут, - Рысь мягко, под стать своему имени, спрыгнула с ветки в добрых двух косых саженях над землёй. - В горловине большой отряд. Примерно пятнадцать сотен. Инквизиторы, их собственная стража, баронов не вижу. Над колонной - стяги Эгеста. Похоже, тут вся головка. Все набольшие. Думаю, и отец Марк тоже здесь.
- Отец Марк? - встрепенулся было Джайлз. - О-ох... Он ведь напутствовал меня, посылая в Нарн... а теперь... наверное, прикажет не просто сжечь, а...
- Помолчи, а? - попросил его Фесс. - Мы пока ещё на свободе. Сколько им до нас, Рысь? Они пешие или конные?
- Конные, одан, - сказала девушка. - И со сменными лошадьми. Они там не дураки, в этой Инквизиции. Так что надо торопиться, хотя, - она внезапно и хищно усмехнулась, - если только мы не хотим устроить им тут славную и тёплую встречу. Местечко что надо, мы наверху, под прикрытием деревьев, а они как на ладони... Что скажете, оданы?
Некромант отрицающе покачал головой.
- Нет, Рысь. У нас двое раненых на руках. Так что будем уходить до последней возможности. Если святые братья нас настигнут... я останусь, а ты доберешься с ними до Вечного леса.
- Ну, это мы ещё посмотрим, кто кого настигнет, - сквозь зубы процедила Рысь, хватая вожжи. - Но-о, пошёл, волчья сыть!..
Утро уступило место дню. Вокруг них лежал Эгест, уже начавший укрываться тёплыми белыми одеялами. Тянулись к серому небу дымки из труб, замелькали чёрные точки людей, ожил и тракт. Конь пока ещё тянул, но ясно было, что эти ранние снегопады вот-вот заставят беглецов бросить телегу и озаботиться добыванием саней.
Первым из сил начал выбиваться, само собой маг Воздуха, пришлось посадить его на телегу и ещё больше помогать коню. Рысь было отстала, влезла на здоровенный облетевший вяз у дороги и потом снова догнав остальных, с тревогой доложила, что отряд святых братьев изрядно сократил расстояние, и если дело пойдёт так дальше...
- Не продолжай, - Фесс остановился, с усилием вогнал посох в уже прихваченную морозцем землю. - Давайте, двигайте дальше, постарайтесь найти эльфов, а я отцам-экзекуторам уж устрою... тёплую встречу.
- Не могу согласиться с оданом рыцарем, - покачала головой Рысь. - Жизнь рыцаря Храма ценнее жизни стража. Так всегда было и так будет. Я останусь. И прошу, одан Фесс, не надо мне это запре...
- Стой! - Фесс хлопнул себя по лбу. - А-а, семь бед - один ответ; я совсем забыл вот об этом! - и он выразительно потряс своим посохом.
Рысь и Джайлз недоумённо вытаращили глаза. А самого Фесса уже подхватывала пьянящая волна бесшабашной лёгкости, когда действительно - шапкой оземь, и будь что будет.
- Где здесь ближайший погост, Рысь? - повернулся он к воительнице.
- Погост? - удивилась та. - Вон там, одан рыцарь, перечёркнутая стрела виднеется... Там церковь, там и погост вокруг неё...
- Давай туда, - приказал Фесс.
Джайлз подозрительно воззрился на него.
- Ты что там собрался делать, некромант?
- Что собрался, то и сделаю, - отрезал Фесс. - И не советую тебе, Эбенезер, мне мешать. Плохо может кончиться. Для твоего здоровья.
Маг Воздуха часто-часто заморгал, словно собираясь вот-вот заплакать. Фесс отвернулся. Если он хочет избежать сейчас почти безнадёжного боя и спасти своих, нечего обращать внимание на всяких там...
Не прошло и четверти часа, как телега остановилась у церковной ограды. Как и почти все деревенские храмы Эгеста, не отличавшегося изобилием лишних денег в карманах у простого народа, церковь казалась бедной и лишённой хозяйского пригляда. Покосившиеся углы, рассохшиеся дверь и ставни, разошедшиеся доски...
Эбенезер на сей раз не забыл осенить себя знамением Спасителя.
- Коня выпрягай, - коротко приказал Фесс Рыси.
Все-таки храмовая выучка - это порой и хорошо, подумал он, глядя на то, как девушка принимался за дело, не задав ни одного вопроса.
Зато уж от Джайлза их следовало ожидать с избытком.
Некромант крепче стиснул зубы и шагнул внутрь воротной створки, далеко отваленной и до середины утопавшей в чуть припорошённой снежком позднеосенней грязи.
Могилы были. Много, но в основном старые заросшие чёрным мхом, надгробия высились словно молчаливая стража. Нет, каменюки, меня вы не остановите...
Из примостившегося сбоку домика уже спешил батюшка, не успев даже облачиться как подобает. Нет, любезный, ты мне сейчас никак не нужен...
- Рысь! - резко скомандовал Фесс... или, нет скорее - вновь пробудившийся некромант Неясыть, жестокий и жёсткий, точно дубовый корень лютой зимней стужей.
- Что ты дела... - завопил было за спиной Джайлз, но в этот миг воительница, совершенно верно оценив обстановку, коротко взмахнула рукой. Эфес её сабли обрушился на затылок Джайлза, и маг со стоном плюхнулся в телегу, рядом с неподвижными телами орка и гнома. Рысь тотчас метнулась вперёд, к попику - но тот, как оказалось, умел соображать ничуть не хуже прошедшей Храм девушки и немедленно задал такого стрекача, что, когда на его пути оказался плетень, святой отец перелетел через него, словно молодой конь.
- Хорошо, - отрывисто бросил Фесс. - Теперь стой у меня за спиной и не шевелись. Не испугаешься, когда я могилы открывать стану?
- Что я, покойников не видала, одан рыцарь? - обиделась Рысь.
- Тогда стой и молчи. И помни, что бы ни случилось - ни звука и ни с места, если хочешь ещё раз утро увидеть!
Девушка молча кивнула, подчёркнуто отточенным ритуальным салютом скрещивая клинки перед грудью.
Фесс повёл вокруг себя посохом. Кладбище перед ним было на удивление спокойным. Мёртвые спали в своих тесных вместилищах, словно и не буйствовали над Эгестом и Нарном жуткие, непонятные силы, вырывавшие с погостов один отряд армий смерти за другим.
Не потребовалось много времени, чтобы найти то, что нужно, - пяток совсем свежих могил.
Фесс начал нараспев читать формулу подъятия и подчинения. Вновь зазвучала мёртвая речь, и на какое-то время он опять ощутил себя ордосским студиозусом, практикующим первое в своей жизни разупокаивание вкупе с одновременным зомбированием...
Янтарный камень посоха горел ярко и тревожно. Фессу приходилось словно брести через глубокое болото, утопая по самое горло в плотном сплетении корней, мхов и трав, когда каждый шаг даётся лишь отчаянным усилием. Сейчас он не подчерпывал, как раньше, сил у Великой Шестёрки, не обращался ко Тьме - это была чисто его некромантия, когда маг превращается в посредника между миром живых и Серыми Пределами, другое дело, что сами Пределы ни в каком посреднике не нуждаются и при случае не упустят редкостного удовольствия сожрать помимо обычной своей добычи так же и возомнившего о себе чародея.
Некромантия без ритуалов, пентаграмм, жертв пыток и мук... какая-то не такая некромантия, как бы несколько не то, что Фессу довелось изучать в Ордосе. Хотя, собственно говоря, одна жертва всё же требовалась - Фесс приносил в жертву себя, потому что, как ни крути, некроманты былого были отнюдь не глупцами и понимали, что с Тьмой шутки плохи, неважно, принадлежит ли эта Тьма их собственному миру или пришла откуда-то извне. Оттуда и пошли всевозможные тёмные обряды, кошачьи гримуары и иные ухищрения высшей некромантии - прикрыться чужой болью! Укрыться за чужими спинами, даже если это пушистые спины несчастных и ни в чём не повинных кошек! И всё это - вполне оправдано и логично, ибо действует всё тот же принцип меньшего зла...
Фесс чувствовал, как его сила, сливаясь ещё со множеством рассеянных, по капле сочащихся через Эвиал сил, обращается в тугие канаты, вновь соединяющие воедино старые кости в глубоких ямах. Треснули под напором неупокоенных могильные плиты - здесь, на свежих могилах, безутешные родственники ещё не успели поставить настоящих памятников, и потому там лежали простые плиты, переходившие от одного нового обитателя погоста к другому. Теперь им пришел конец.
Как ни крепка была Рысь, но и она не удержалась от сдавленного не то крика, не то стона, когда земля на погосте начала вспучиваться и трескаться. Показались уродливые головы зомби, ещё более пугающие оттого, что тление не успело превратить их в совершеннейший кошмар, который человек не может даже как следует разглядеть: бунтует собственное сознание.
Пятеро неупокоенных, до сих пор в обрывках саванов и перепачканной землёю смертной одежде - как правило, самом лучшем, что было у покойного - стояли перед некромантом. О да, силы не обошли их стороной, горели зелёным глаза, клацали уже успевшие вырасти зубы, руки-клешни тянулись вперёд, жадно трясясь в ожидании добычи.
Фесс успел мимолётно удивиться, что все пятеро зомби умерли молодыми - из них никто не перевалил и на четвёртый десяток. Но сейчас это было совершенно неважно, потому что впервые, наверное, некроманту удалось хорошее, прочное заклятье подчинения. Зомби не проявляли желание немедленно сожрать того, кто вырвал их из могильного покоя.
За спиной кто-то коротко всхлипнул. Не обращать внимания! Тебя ничто не может отвлечь, некромант. Ты как азартный игрок, поставивший всё на одну-единственную карту, и в случае проигрыша уже нельзя будет сыграть "на квит".
- Идите вперёд, - приказал Фесс неупокоенным. - Идите и беритесь за оглобли. - Пятеро мертвяков молча повиновалась. Заржал и забился мспуганный конь, однако зомби не обратили на него никакого внимания. Просто взялись за оглобли и дружно потянули. Телега рванулась вперёд так, что захрустели и заскрипели все оси и скобы.
- Поехали, - махнул рукой Фесс.
Рысь ловко запрыгнула в повозку, устроилась рядом на передке - ей было очень страшно, она старалась не выдать своего ужаса, и это было странным - потому что истинный воин Храма вообще не должен знать что такое страх.
Жуткая процессия миновала оглушённую и обездвиженную ужасом деревню. Всё живое перед ними удирало без оглядки, и Фесс не сомневался, что уже подобраны соответствующие строчки туманных и лживых пророчеств - что-нибудь о Разрушителе, шествующем в компании... гм... Разрывающей и... и Поражающего, что-нибудь такое, людям нравится пугать себя такими именами. И будет в рассказах их скромная телега какой-нибудь <огнём подкованной> колесницей, где колёса - из человеческих черепов, спицы - из берцовых костей, ну а борта, само собой, из рёбер...
Зомби ни грязь, ни холод были, естественно, нипочем. Они мерно тянули повозку вперёд, и сперва всё шло хорошо, однако затем Фесс увидел, что мёртвые головы начинают как-то подозрительно поворачиваться, мёртвые глаза начинают пристально глазеть по сторонам, явно выискивая живую добычу.
"Ну нет, милые мои, об этом даже и не мечтайте, - зло подумал про себя Фесс. - Не выйдет. Вы, мои разлюбезные, дотянете нас до Вечного леса... а потом, пожалуй, я проверю с вашей помощью, так ли хороша защита преподобного отца Этлау. А нас уже - поминай как звали!.."
Долго молчавшая Рысь наконец глубоко вздохнула, слегка прижалась плечом к Фессу. Воительница ужасно стыдилась своего страха, хотя как раз стsдиться тут было нечего. Воин Храма - если, он, конечно, именно воин, а не разменная монета - как раз и должен уметь бояться, потому что только тогда у него есть шанс сходить больше чем на одно задание.
По сторонам дороги то тут, то там мелькал с воплем удиравший селянин.
Сворачивать с тракта они не стали, поехали напрямик. Зомби, наверное, протянули бы телегу и через бездорожье, но Фесс не хотел рисковать. Поддержание заклятья быстро высасывало силы, отдача и откат разливались по телу мучительной тянущей болью, от которой накатывала дурнота и кружилась голова, так что Фессу пришлось что было сил вцепиться в дощатый передок телеги. Чем скорее они окажутся в Лесу, тем лучше. И даже то, что Светлые эльфы не признавали некромантию среди благородных магических искусств и состояли в союзе с теми же инквизиторами, Фесса смутить не могло. Не может такого быть, чтобы беглецов просто так выдали аркинским заплечных дел мастерам. Не зря ведь говорили ему другие эльфы, нарнийские: "Мы ещё не настолько безумны, чтобы убивать некроманта в сердце наших собственных владений". И были совершенно правы, кстати....
Навстречу им попался торговый караван. Судя по меланхоличным, укутанным в войлочные попоны верблюдам, шел он откуда-то или из Салладора, или даже из-за Восточной Стены. Тоже понятно - предзимье в Море Призраков не слишком благоприятствует мореплавателям, часты шторма и бури, лучше не рисковать, везти товар посуху, удобной тоговой дорогой, что ведёт через Салладор и Мекамп мимо южных рубежей
Вечного леса прямо сюда, в Эгест.
Караванщики не сразу поняли, что же именно движется им навстречу.
Телега как телега, только вместо коней пятеро мужиков вроде бы её тянут. Мужиков ли?.. Да нет, вон как будто и баба впряглась... надо ж как, люди у них телеги по снегу тягают, а коня сзади привязали. Смех, да и только.
Первыми почуяли неладное верблюды. Животные все, как один, вдруг уперлись, заревели на разные голоса, даже не столько заревели, сколько закричали от ужаса, почти как люди, - и, не повинуясь ошарашенным погонщикам, бросились врассыпную. Лопались верёвки, тюки падали на снег, в дорожную грязь, раскрывались, разрывались, дорогие ткани и благовония оказывались в лужах.
На какое-то мгновение караванщики, похоже, решили, что их животные просто чего-то испугались, может, волчьего запаха или чего-то подобного и попытались остановить разбегавшихся, или, по крайней мере, спасти падающие в грязь дорогие товары; однако кто-то самый догадливый сообразил повнимательнее присмотреться к тащившим телегу "мужикам", и...
Это был темнокожий молодой караванщик в коротком меховом кожухе, с тремя золотыми каплями серег в правом ухе; Фесс видел, как паренёк, только что лихорадочно подбиравший что-то с земли, внезапно замер, и лицо его посерело, бледность пробилась даже сквозь природную смуглость салладорского уроженца; сперва затряслась челюсть, потом руки, потом всё остальное, а в следующее мгновение караванщик (наверное, из младших купецких подручных, или приказчиков), выронив прямо в грязь какие-то сверкающие безделушки, которые только что собирал с таким тщанием, истошно завопил так, словно его резали, и бросился наутёк, в один миг вломясь в окружавшие дорогу заросли, тотчас же скрывшись в них.
Остальные караванщики недоумённо проводили парня взглядами... после чего сами, наконец, разглядели, что же движется сейчас прямо на них.
К отчаянному рёву разбегающихся верблюдов прибавились тотчас заглушившие их крики разбегавшихся ещё быстрее людей. Бросая собранное, срывая даже тёплую одежду, чтобы не мешала бежать, караванщики порхнули в разные стороны от дороги, кроме одного или двух, которым, похоже, от страха просто отказали ноги.
- Что ж ты делаешь, некромант, - только и смог простонать несчастный маг Воздуха, успевший к тому времени прийти в себя.
- Насколько я понимаю, одан Джайлз, одан рыцарь движется по направлению к Вечному лесу, где только и есть надежда на излечение наших раненых, - сладким голоском пропела Рысь и вновь умильно взглянула на молодого волшебника. Тот судорожно сглотнул, и в глазах его на миг блеснуло жизнью, льдистое отчаяние как будто приразжало когти... похоже было, что Рысь оставалась чуть ли не единственной ниточкой, соединявшей Джайлза с что именовалось "реальным миром".
- Смотри, что с людьми сталось, некромант...
- Да что ж с ними такого уж ужасного сталось, план Джайлз? - возразила Рысь. - Все живы. Все здоровы. Убыток, конечно, понесли, ну да у купцов мошна толстая, если и оскудеет, то не сильно. А нам задерживаться нельзя. Святые братья нам на пятки наступают, в затылок нам дышат. Одан рыцарь решил, что нам надо в Вечный лес скорее, значит, так тому и быть.
- Нам теперь не только в Вечный лес, нам теперь и в Серые Пределы-то нельзя, - сумрачно проговорил молодой волшебник; Джайлз, похоже, совсем пал духом.
- Брось, - повернулся к нему Фесс. - Что такое стряслось?.. Я ж этих зомби ни на кого не натравливал. Погоди, дай срок, так и караванщиков этих всех найдём и их потери покроем, если уж это тебя так волнует...
- Что ты несёшь, некромант... не доживем мы до этого, никто из нас не доживет, даже она, - кивок в сторону нахмурившейся Рыси. - Хотя лучше ее на свете, наверное, вообще никто не дерётся. Но у инквизиторов найдутся бойцы и получше...
- Откуда ж им взяться, если Рысь - самая лучшая? - хмыкнул Фесс.
- Она на мечах в мире небось лучшая, а у отцов-куторов другим принято сражаться, - возразил Джайлз. - Да, собственно, некромант, что я тебя уговариваю, не хочешь - не верь, а только в Вечный лес мы, я вижу, войдём, а вот обратно уже не выйдем...
- Не каркай, пророк недоделанный! - обозлившись, рявкнул некромант. - Я обещал тебя вытащить - и вытащу, даже если мне для этого придётся весь Вечный лес на щепу перевести!..
- Куда тебе, - безнадежно проговорил маг Воздуха, опуская, почти что роняя голову. - Ты только и можешь, что зомбей своих несчастных из могил вытягивать...
- Зомби, а не зомбей, - машинально поправил некромант.
- Какая разница? Всё равно пропадать нам... чувствую я, судьба нас настигает...
- Не ной, - отвернулся Фесс. - Помолчать можешь, нет? Коль не можешь - так я могу тебя заговорить, губы сами дратвой зашьются...
Маг не ответил. Сидел на краю телеги, бессильно свесив руки между колен и уронив голову. Видел он сейчас перед собой только липкую да холодную дорожную грязь, и, наверное, точно то же самое творилось сейчас у него на душе; однако там, где другому человеку, быть может, и удалось бы сдержать себя, маг воздуха, по мнению Фесса, раскис вконец - вот и пялься себе на грязь, и вольно ж поступать так тому, кто сам в себе разуверился и в будущем отчаялся!..
И после этого пошла, как говорится, потеха. Шло время, тракт становился всё оживлённее и оживлен нее, люди выбирались на большую дорогу, отправляясь каждый по своим делам - избегнув страшной опасности, Эгест жил всегдашними делами и заботами даже не подозревая о случившемся. Невольно некромант подумал о сгоревшей ведьме, чьего имени он, кстати говоря, так ведь и не узнал - а что случилось бы со всеми этими деревнями, городками и замками, если бы отец Этлау не подоспел вовремя и не покончил бы с той ордой, что подъяла ведьмина небывалая сила?..
А на тракте тем временем творилось что-то невероятное. Народ, едва завидев впряжённую в телегу пятёрку зомби, с воплями бросался кто куда, бросая на произвол судьбы свои возы и тому подобное. Кто посмелее да понахальнее, ещё успевал, улепётывая, прихватить что-нибудь с чужой повозки. Крики, гвалт, плач, ругань - уже после того, как страшная телега миновала. Разумеется, никто не дерзнул заступить им дорогу.
Однако среди тех, кто повстречался им на пути в тот день, оказались не только забитые пахари, пекущиеся лишь о своём прибытке купцы или алчные баронские откупщики. Кто-то думал в тот миг не только о себе, кто-то погнал верхового гонца в ближайший городок покрупнее, кто-то сумел не только вызвать панику этими вестями, но и собрать тех, кто решил сопротивляться шагающему неупокоенному ужасу, несмотря ни на что.
- Муграр, - бросила Рысь, едва впереди среди снежной пелены замелькали чёрные срубчатые башни и невысокий частокол. - Ленное владение его светлости Дунабара Муграрского, скотины редкостной.
Выжимает из сервов последнее, поелику ещё в силах, вовсю пользуется правом первой ночи, состоит в кровной вражде с половиной окрестных владетелей, но зато очень набожен, постоянно жертвует Святой Церкви, охотник за ведьмами - словом плачут по такому Серые Пределы, ох, плачут...
- Однако ж он не трус, - вдруг сказал Джайлз поднимая голову. - 
Посмотрите-ка, что за милая депутация нас встречает!
Сумерки должны были уже вот-вот наступить, из низких туч валом валил снег, однако, несмотря на это, беглецы видели наглухо закрытые в неурочное время ворота городка и выстроившуюся наверху частокола стражу. Не городовые ополченцы, все сплошь дружинники - баронские цвета, длинные щиты на манер корыта, перенятые у имперской пехоты, низкие шлемы, добрые доспехи... и арбалеты.
Барон Дунабар, может, и являлся редкостной скотиной, но вот ни дураком, ни трусом он не был. Потому что над головами дружинников вился тонкий личный вымпел самого барона.
- Надо же... - протянула Рысь. - Сам пришёл. Неужели решил...
Что, по её мнению, мог решить барон, они так и не узнали. Его милость не стал утруждать себя всякими там формальностями вроде предложений сдаться и тому подобного. Как только телега приблизилась на расстояние выстрела, арбалетчики дали первый дружный залп.
Произошло всё это настолько неожиданно, чт даже Фесс не успел ничего сделать. На их счастье, у храброго барона оказались неважные стрелки - большая часть арбалетных болтов прошла мимо, а что попали, угодили в несчастных зомби, которым от этого, само собой, не было ни жарко, ни холодно.
А две единственных стрелы, что летели прямо в беглецов, успела каким-то чудом отбить Рысь - после чего, задыхаясь и прижимая левую руку к сердцу, без сил рухнула на дно повозки, рядом с неподвижными орком и гномом.
Джайлз широко раскрытыми глазами пялился на воткнувшуюся в дощатый борт стрелу с железным наконечником - одну из двух, отбитых Рысью. Похоже, маг Воздуха впал в полный ступор.
- Проклятье! - заорал Фесс, хватая посох и широко размахиваясь им. Безмозглые зомби тащили телегу прямо к воротам, под стрелы, и второй раз уже никто, даже Рысь, не сможет отбить тот десяток или два болтов, что полетят в лица беглецов.
- Право, право, направо вертайсь, звери мёртвые! - зло гаркнул он на зомби, что медленно, слишком медленно стали выполнять команду. Снег таял, не касаясь раскалившегося каменного навершия, посох оставлял за собой в воздухе серо-дымный рассыпчатый след; и одновременно Фесс пытался припомнить, когда и как ему удалось вот примерно также остановить нацеленные в него стрелы...
Искажающий Камень. Снова в руке, вынырнувши ниоткуда. Фесс поймал себя на мгновенном удивлении - после схватки в Кривом Ручье Камень, сделав свое дело, загадочно и необъяснимо исчез и опять возвращается, словно в кукольном театре, где в руке марионетки-рыцаря в нужный момент появляется картонный меч...
"Я понимаю, что вы хотите, маски, - злобно подумал Фесс, не уставая понукать своих безмозглых зомби. - Наверное, я не до конца раскрылся. Ещё какие-то барьеры остались. Вы не можете их разрушить, это под силу только мне самому. Но только нет, на сей раз ничего у вас не выйдет. Видно, пришла пора тряхнуть стариной. Вы хотели разозлить некроманта по имени Неясыть? Могу вас поздравить - вам это и в самом деле удалось".

Арбалетчики выстрелили вновь. Рысь смогла сесть, всё ещё держась за бок; но прежде, чем болты долетели до развернувшейся наконец телеги, которую пятеро неупокоенных тащили сейчас тряской рысью по заснеженному городскому выгону, Фесс встал в повозке, выпрямившись во весь рост. Посох с ярко горящим навершием описал вокруг некроманта один круг, другой, третий; движение все убыстрялось и убыстрялось, Фесс походил сейчас на одного из героев волшебных сказок Синь-И, обезьяньего принца Хан-Умм-Анна, чьим излюбленным оружием как раз и был посох, которым доблестныи принц, ухитрившийся поссориться со всеми небожителями, отбивал в бою даже пущенные в неге молнии, каменные ядра и прочее, обрушенное на его бедовую голову разъяренными противниками.
И стоявшие на стене оцепенели от ужаса, потому что некромант, крутя свой посох, выкрикивал какие-то слова на не ведомом никому языке - никто не знал их точного значения, но смысл люди поняли безошибочно: проклятый чернокнижник призывал на их несчастные головы все бедствия вселенной суля пожары, наводнения, содрогания земной плоти, нашествия саранчи и нежити, подъём мертвецов из могил, набеги не только троллей и огров, но также и половинчиков из-за Вечного леса, которые, как известно, напасть хуже троллей и огров, вместе взятых.
Арбалетные болты бессильно отскакивали от бешено крутящегося посоха, его каменное навершие описывало круги с такой быстротой, что вокруг некроманта словно бы вспыхнуло кольцо янтарно-жёлтого пламени. С полдюжины стрел угодили в зомби, но мертвяки, даже с торчащими из их голов железными древками, продолжали тащить телегу столь же невозмутимо, как и без оных. Невольно люди опускали оружие, со страхом провожая взглядами кошмарную процессию - те, у кого хватило на это духу. Самые смелые послали ещё несколько стрел - тоже без всякого успеха.
А снег валил всё гуще и гуще, небеса словно отзывались на призыв измученной земли, прячущейся под белыми завесами, словно малыш в кроватке, укрывающийся с головой одеялом от ночных страхов. Белая плотная мгла окутывала поля, спускались сумерки, и очень скоро стрелки вынужденно отставить арбалеты - видно было в лучшем случае на два-три десятка шагов.
:Как бы то ни было, его светлость господин барон Дунабар мог торжествовать победу. Некроманта сразить не удалось, но и в славный лен господина барона проклятый чернокнижник не проник - умчался в ночь на своей телеге, влекомой поднятыми для ужаса и злодейств мертвецами...
Что и говорить, надолго хватит этого вечера добрым муграрским обывателям, и после пары-тройки лет никто и сомневаться не будет, что злодей-некромант сгинул, сражённый меткой стрелой одного из доблестных защитников города - либо самого господина барона (истории для придворных льстецов и их отпрысков), либо какого-нибудь "бывшего лучшего, но опального стрелка", защитника бедных и обездоленных, которого сам собака-барон умолял на коленях и за которого выдал после этого свою раскрасавицу-дочь...
А ещё лет через десять речь уже пойдёт о том, как злодея срубили в честном бою на мечах, как привели в город, как рвался он, выл, визжал и богохульствовал в ожидании неминуемой казни и как сожжён был на ратушной площади при большом стечении народа. И, что самое удивительное, найдётся тьма свидетелей, которые готовы будут клясться на Кодексе Спасителя, что всё именно так и было, перед их собственными глазами!
Так стоит ли стараться, некромант? Те, кого ты защищаешь от неупокоенных, ежедневно рискуя собственной шкурой, - те самые простолюдины громко восхваляли бы отцов-экзекуторов, попадись ты и в самом деле им в руки и окажись вторично прикованным к столбу посреди высокой горы хвороста. И непременно нашлась бы какая-нибудь добррая старушка, что поспешила бы к костру со своей любовно припасённой вязаночкой...
Фесс тяжело опустился обратно на солому. Использованное им заклятье изначально никак не предназначалось для отражения летящих стрел. И ему пришлось по ходу дела ломать тщательно выстроенные схемы и планы, добавлять новые компоненты, так, чтобы получилась именно та равнодействующая, которая именно отбросит летящее железо, а не попытается, скажем так, вжать саму повозку в землю.
Однако далась эта скоростная ломка собственных заклятий нелегко. По всему телу расползалась какая-то жгучая боль, руки и ноги отказывались повиноваться, - как всегда, после сильного удачного заклятья Фесс превращался в совершеннейшую развалину. Брать его сейчас можно было голыми руками. Хорошо ещё, что и снег, и ветер, и холодает - едва ли баронские молодцы сунутся в такую погоду за стены города.
Мысль эта повлекла за собой другую, не менее животрепещущую - что им самим надо искать где-то укрытия на ночь.
- Н-не надо, одан рыцарь, - внезапно проговорила Рысь. Девушка ещё не пришла в себя после тех двух стрел, лёжа чуть живая подле Прадда и Сугутора. - Не надо останавливаться. Идём дальше. В Лес. Потому что иначе...
Феcc сжал зубы и кивнул. Она права. Как бы то ни было, инквизиторов слишком много, чтобы рисковать повторной схваткой. Надо выдержать. И нечего экономить силы, холод сейчас становился страшнее преследователей. Хотя... в буре легче затеряться следы заметает чуть ли не на глазах, хотя кто знает помеха ли это сейчас для отцов-экзекуторов?..
...Они ехали, не останавливаясь, всю ночь. Рысь наконец сумела встать, подобралась поближе к некроманту, вновь, теперь уже не скрываясь, прижалась плечом. Он не отодвинулся. Её плечо казалось удивительно тёплым, словно настоящая печка, и тепло, что шло оттуда, как-то очень быстро прогоняло злую ломоту во всём теле.
Маг Джайлз, уже успевший превратиться почти что в снеговика, так и сидел, нахохлившись и не шевелясь. Он, кстати, не соизволил сдвинуться с места, и когда в них летели стрелы с городских стен. Кто знает, может, и в самом деле решил не бороться с судьбой? Мол, как будет - так и будет?..
Стемнело, и снег загустел настолько, что нечего было и думать двигаться дальше без магии. Безмозглые зомби легко затащили бы телегу в какой-нибудь овраг или ещё чего похуже. О маскировке и о том, что остаток пути до Вечного леса им удастся проделать втайне, следовало забыть.
Фесс покосился на мага Воздуха. Волшебство Эбенезера было б сейчас более чем кстати... но да уж ладно. Сидит, бедолага, с таким лицом, что, кажется, вот-вот готов руки на себя наложить. Лучше его сейчас в покое оставить.
Некроманту пришлось пустить в ход те хитроумные заклятья, что позволяли видеть в темноте - необходимейшая вещь, когда приходится работать в подземных криптах и коридорах, но, увы, также легко и отслеживаемая теми, кому местонахождение Фесса знать вообще-то совершенно не следует. Ладно, пусть знают. Сделать, надеялся Фесс, всё равно долго ещё ничего не смогут.
Мало-помалу они обогнули городок и вновь оказались на дороге, сейчас, само собой, совершенно вымершей и безлюдной. Снег валил не переставая, зомби, несмотря на всю свою неутомимость, тащили повозку всё медленнее.
Мир вокруг них замирал, словно всё-всё, и высокие вязы вдоль тракта, и занесённая снегом трава вдоль обочин, и звери, и птицы в лесах, и даже нечисть в тех же чащобах, - всё впадало в какое-то оцепенение, даже не в спячку, а именно в оцепенение, словно в ожидании неминуемой беды и в тщетной надежде - что, может быть, ещё пронесёт.
За всю ночь ни Фесс, ни Рысь, ни Джайлз не сомкнули глаз. Они миновали целую череду деревень, быстро тонущих в снегу, три или четыре замка, городок (ворота были заперты, им пришлось ломиться в обход через снежную целину).
Утро они встретили уже на берегу Кручёной - небольшой, но быстрой речки, что весело несла свои воды к Гвинере, неспешно и величественно катившей свои валы на юг, к Морю Призраков. Крученая, собственно говоря, была уже пограничьем - в двадцати лигах от неё, в дне пути, начинался Вечный лес. В отличие от Нарна, Вечного леса люди не страшились. Давным-давно со Светлыми эльфами заключен ряд, которого обе стороны придерживались на удивление неукоснительно в эти времен смут и предательств. Из глубин Вечного леса его хозяева сами поставляли древесину, сплавляя по малым рекам брёвна, и у людей не было необходимости устраивать вооружённые экспедиции за строительным материалом. Торговали вообще обильно и охотно, благо было чем. В
Вечном лесу весьма ценились изделия эгестских мастеров-бронников, ну а люди в обмен охотно брали тонкие, лёгкие, но необычайно прочные серебристые клинки эльфийской работы. При этом и те, и другие строго держались своих, в грамотах прописанных границ, не нарушая ничьи пределы. Пограничные бароны отнюдь не рвались во главе своих дружин штурмовать лесные бастионы, а эльфы (опять же в отличие от нарнийцев) не наступали своей зелёной армией на людские покосы и пажити.
Даже Инквизиция не слишком совала сюда свой нос.
Конечно, совершенно спокойной жизнь здесь назвать тоже было нельзя. Вечный лес потому и назывался Вечным, что был очень, очень стар, гораздо древнее даже эльфийских правителей. Жили в нем всякие существа, многие из которых обосновались под его зелёной кровлей задолго до появления тут Перворождённых. Обитали тут и огры, и тролли - лесные с горными, и великаны, и ещё множество иных, давно забытых в других местах человеческого мира. За Вечным лесом простирались владения воинственных половинчиков, которые, как известно, прославились на весь Эвиал как непревзойдённые ( и единственные) добытчики эльфиек, ценимых гораздо дороже золота султанами, эмирами и прочими правителями знойного Салладора. Низкорослые, но свирепые, ловкие и упорные воители пробирались не только в эльфийские земли, они тревожили набегами и северный Мекамп, и восточный Эгест. Так что и стены, и частоколы тут оказывались совершенно нелишними.
Кручёная, конечно же, ещё не замерзла, но сало уже плыло вниз по течению. Холод наступал, зима обещала выдаться долгой и свирепой - абсолютно неподходящее время для странствий бездомного мага!
Пришлось направляться к мосту. Там стояла стража, над крепким срубом поднимался дымок, на ветру, запахнувшись в подбитые мехом плащи, коченели двое караульных.
Фесс настолько устал и измучился поддерживать правившее зомби заклинание, что решил махнуть на охрану рукой. Разбегутся - их счастье, не разбегутся - сведут короткое знакомство с Рысью.
Караульщики, само собой, вытаращили глаза на приближавшуюся к ним невиданную процессию. Младший, безусый воин, тоненько взвизгнув, бросил свой бердыш и окарачь пополз прятаться куда-то под мост.
Старший же, хотя тоже задрожал всем телом, оружия, тем не менее, не бросил. Более того, на негнущихся ногах он таки вышел вперёд, перегородив повозке дорогу на мост и опустив поперечное бревно.
- П-п-п-пошлину п-п-п-платить к-к-к-то 6-6у-дет? - просипел он, хлюпая простуженным носом.
Храбрость заслуживала уважения.
Фесс молча кивнул - мол, сколько?
Караульщик замялся. Был он дядькой уже в годах, с красным обветренным лицом и густой пегой бородой, тёртый и битый жизнью.
Фесс заметил шрам под ухом, явно от сабельного удара.
- Ды-ы-ык... эт-та... полцехина плати, стал-быть, поелику воз твой о пяти конях, значится...
- Какие ж это кони, деревня! - вмешалась внезапно Рысь, высовываясь вперёд. - Не видишь, кто перед тобой?!
- Как не видеть, дева, как есть вижу, - почувствовав под ногами твёрдую почву, стражник даже перестал заикаться. - Вижу, что пять тягловиков у вас, значится, так что как за пять коней платите...
- Это не кони! - запальчиво выкрикнула Рысь. - Людей от коней не отличишь, страж? Сколько эля хмельного выхлебал?!
- Сколько б ни выхлебал, весь мой стал, - отпарировал мытарь. - А токмо всё едино мне - хучь кони у вас, хучь лешие, хуть аггелы небесные, Спасителю самому служащие. Пять в тягле - плати за пять. И никаких там разговоров.
Рысь, похоже, уже готова была схватиться за сабли, но её опередил
Фесс, бросивший стражнику полновесный цехин.
- Возьми. За храбрость тебе, воин. Скажи мне только, ужели ж ты наших... нашего тягла не испугался?
- А чегo ж его бояться? - стражник всё-таки дрожал и здоровенный бердыш так и мотало из стоны в сторону. - Подумаешь, мертвяки телегу тащат! Я бы так сказал - добро! Побольше б таких мертвяков... а то конито, кони - как падёж начнётся, так прямо бяда...
Стражник отвалил запор на бревне, лесина поднялась, открывая проход.
Фесс тронул телегу. Повозка прогрохотала по обмёрзлым брёвнам, и тут, похоже, караульщика наконец проняло. Он тихонько взвыл и грузно осел в снег. Рядом с ним шлёпнулся бердыш.
На левом берегу Кручёной отдельные лесные лоскутки, изрядно прореженные рубками, стали стягиваться вместе, раскидывались широко и привольно; пока ещё это были обычные человеческие леса, но если в остальной части Эгеста безраздельно господствовали ёлки да сосны, здесь их место заняли дубы и грабы. По дубовым стволам карабкались вверх полчища вьюнков, сейчас сухих и словно бы полумёртвых. Многие деревья в этих дубравах не успели даже сбросить листья на зиму - настолько стремителен был в этом году её приход. Лесные великаны облачились в снежно-белые кольчуги, точно готовое к бою войско. Обычно - как вспоминал Фесс уроки землезнатцев - эти края из-за близости к Вечному лесу славились хорошей погодой, мягкостью зим и незасушливостью лет, но сейчас, похоже, старуха-метель как следует собралась с силами, и никакое эльфийское волшебство не смогло помешать ей завалить дубравы слоем снега, так что колёса телеги вязли чуть ли не на треть обода.
Путники приканчивали дорожные запасы, предусмотрительно захваченные с собой Рысью. В мешке Фесса было достаточно денег
(инквизиторы ни на что не польстились, верно сочтя монеты проклятыми), и он решил послать девушку в первую же деревню, что попадётся навстречу, купить припасов. Однако Рысь, выслушав его, лишь отрицательно покачала головой.
- О нас уже каждый барон на пути знает, одан рыцарь. Каждый священник, каждый староста сельский, каждый мытарь, каждый трактирщик, что святым братьям обязан доносить. Наверняка за нас обещана небывалая награда. Зачем вводить этих бедолаг в искушение, а потом ещё и отбиваться от них, если у них хватит дурости на нас напасть? До Вечного леса - совсем чуть-чуть. Там станет легче, одан рыцарь, поверьте мне, я знаю.
- Бывала? - тотчас спросил некромант.
- Приходилось, - кивнула воительница.
- И далеко хаживала?
- От края до края, одан.
- А что же там делать стражу Храма?
- Смысл дней искала, после того как из Храма-то того... не только ведь лиходеев вверх ногами вдоль дорог развешивала... к эльфам тоже заходила. Думала, может, они помогут. А там меня только и стали что про Храм расспрашивать. Боятся они его, не понимают и боятся, вот и стараются, где только можно, разузнать хоть что-нибудь.
- И что же ты? Не сказала ни слова, конечно? - полуутвердительно сказал Фесс.
- Почему же не сказала? Конечно, сказала. Вопрос только в том, что же я сказала, - засмеялась Рысь. - Одной неправды мало, учили меня, нужна полуправда, такая, какую захотим мы. Такую-то они от меня и услыхали.
- Прости, Рысь, но почему было не сказать правду? - неожиданно для самого себя спросил некромант. - Не хотел затрагивать эту тему, но... для человека ты слишком похожа на эльфийку. Я бы сказал, что твоя мать вела свой род из Вечного леса... если бы не знал, что полуэльфиек, в отличие от полуэльфов, нет и быть не может.
Налицо Рыси не дрогнул ни один мускул.
- Не ты первый, кто говорит мне это, одан рыцарь. Но увы - я, к сожалению, не из Вечного леса. А жаль, - Рысь засмеялась. - Хотела бы я быть эльфийской принцессой! Жила бы - как сыр в масле каталась!
Сплошные праздники, танцы, пиры да галантные кавалеры! Песни да баллады, музыка звёзд, отзвуки высоких сфер, всё вместе... Сказка, да и только!.. Но, увы, я не эльфийка. Даже не полу, - неожиданно буднично закончила она. - В Вечном лесу меня принимали потому, что и впрямь надеялись разузнать через меня о Храме... да только не преуспели. С тех пор не то чтобы от дома отказали, но радушия былого нет как нет. Впрочем, пусть их, - беззаботно махнула она рукой. - Пока мы живы, надо жить!
- Трудно не согласиться, - кивнул Фесс, украдкой поглядывая на
Джайлза. Сказать по правде, маг Воздуха начинал изрядно пугать некроманта. Когда люди впадают в такое состояние, они могут учинить все, что угодно, даже наложить на себя руки.
- Так что не надо нам никаких припасов, - Рысь возвращалась к злобе дня. - До Вечного леса и так дотянем. И в деревни не полезем. Лучше обогнуть, одан. Верь мне, лучше будет. Чувствую, что нам всюду уже горячие встречи готовят.
- Какой смысл? - пожал плечами Фесс. - Если Этлау и иже с ним знают о судьбе той засады, что ждала нас в горловине...
- А мужиков-лапотников ты тоже так сумеешь, одан? - в упор спросила
Рысь. - Мужиков, которые на тебя станут охотиться не из подсердечной ненависти, а потому что так попы сказали, те, кто с ними один кусок хлеба переламывает? Их мы тоже всех положим?
- Странно слышать такое от стража Храма, - медленно проговорил
Фесс, в свою очередь не сводя глаз с воительницы. - Если на нас нападут, я стану защищаться. Если это будут простые люди, которых выгонят против нас силой или обманом, я сделаю все, чтобы просто напугать их. Думаю, что этого хватит. Если же дойдёт до крови - не думаю, что дам себя вот так запросто убить кому бы то ни было, Рысь. Всегда считал, что в Храме думают точно так же.
- Я тоже так думала, одна... пока не попала сюда, пока свою деревню не завела, пока не стала её защищать-оборонять, - покачала головой Рысь. - И поняла, что, когда ты настолько силён - ты не можешь убивать тех, кто настолько слабее тебя.
- Ерунда какая! - поморщился Фесс. - Значит, если бы отец Этлау поставил против нас в засаду не матёрых мужиков, а сотню-другую десятилетних мальчиков и девочек, они взяли бы меня голыми руками, а я ещё помогал бы им затягивать узлы потуже? Так, по-твоему, выходит, что ли?
Рысь усмехнулась.
- Детишек ты бы распугал, одан рыцарь. Одним-единственным зомби. Хотя... должна сказать, что мысль здравая. Что ты станешь делать, если инквизиторы пойдут в атаку, прикрываясь заложниками? А у тебя не будет возможности ударить избирательно?
- Что толку в этих разговорах, Рысь? Прикрываясь, не прикрываясь... когда прикроются, тогда и станем думать, - раздражённо отмахнулся некромант. - Не желаю сейчас себе голову этим забивать. Нам бы сейчас до Вечного леса более-менее тихо добраться...
- Тогда послушай моего совета, одан рыцарь, - тихо сказала Рысь. - 
Давай обогнём деревни. Их не так уж и много осталось. А насчёт еды... потерпим. Что нам, впервой, что ли?
Фесс дернул щекой и ничего не сказал. Но, когда на пути среди белых полей зачернели тесовые крыши очередной придорожной деревушки, решительно повернул мертвяков к лесу. Отчего-то проверять слова Рыси практикой ему решительно не хотелось.
Без всяких приключений они миновали посёлок, потом ещё один, потом ещё...
Серый денёк всё тянулся и тянулся, незримое солнце миновало зенит и Начало клониться к западному горизонту. Рысь указала рукой на мелькнувший невдалеке замок - в противовес виденным ими раньше этот мог похвастаться и числом, и высотой башен. Стены казались новёхонькими, от них словно только что убрали строительные леса.
- Бреннер, - коротко бросила Рысь. - Это замок Бреннер, одан рыцарь.
Фесс пожал плечами. Ему это название ничего не говорило.
- По слухам, им владел последний некромант, которого Инквизиция сожгла здесь два с половиной века назад. Тогда они ещё только набирали силу, святые братья... впрочем, что я рассказываю одану рыцарю общеизвестное...
- Представь себе, что одан рыцарь ничего об этом не знает, и продолжай, - распорядился Фесс. Встрепенулся и Джайлз, выйдя на время из своего постоянного транса.
- Стоящий во Главе говорил, что это случилось уже после того, как был уничтожен Чародей Ужаса...
Фесс сощурился. Об этой истории Даэнур говорил. О странном маге, что сам собой проник в глубины некромантии, почерпнув её основные законы, по всей видимости, от дуоттов; о том, как этот самый Чародей потом впал в полное зло, построил в северных горах замок и попытался начать править окрестными землями посредством страха и стали; и о том, как двое странных героев, монах и девушка-воин, прорвались в замок и уничтожили его вместе с хозяином - правда, ценой собственной жизни.
- ...Уже после того. Но, говорят, у Чародея были ученики. Или... последователи. Одним словом, говорят, что его знание не пропало. Последним его хранителем был владетель Бреннера. Его звали Сид. Сид Бреннерский, последний барон этого рода. Он достиг немалых высот в чёрном искусстве. Но, увы, возгордился и решил употребить доставшуюся ему силу во зло. Не во имя власти или чего-то ещё - просто во зло. Ему нравилось убивать.
- Ты к чему мне это рассказываешь, страж? - подозрительно осведомился Фесс. - Про Чародея Ужаса я слышал... так, чуть-чуть, краем уха. Но о Бреннере от тебя узнаю впервые. Что ты хочешь этим сказать, Рысь?
- То, что Бреннер погиб, - сухо сказала воительница. - Его убили, одан рыцарь. Несмотря на всё его магическое искусство.
- А какое это имеет отношение к нам? Уже Вечный лес вот-вот покажется! - заметил некромант.
- А такое, одан рыцарь. Бреннера убили после того, как к нему применён был тот самый приём, о котором я говорила. На него послали толпу детишек. Попы заморочили им головы, втолковали, что каждый погибший будет тотчас же взят Спасителем в надзвёздные чертоги...
- И Бреннер дал себя убить? - недоверчиво спросил Фесс.
- Он попытался не дать. Стал убивать. Его застигли в чистом поле, он слишком уж уверовал в свою непобедимость... ну а потом за детишками пошли их родители. Их Бреннер перебил, наверное, половину. Трупами была завалена вся пашня. Но оставшаяся половина всё-таки разорвала Бреннера на мелкие кусочки, хоронить нечего было. Замок потом святые братья себе забрали:
- Так что ж мы тогда прямо к ним в логово лезем?! - не выдержал Фесс. - Предупредить не могла, страж?!
- Тут одна дорога, - невозмутимо парировала воительница.
- Где ж одна?! - рявкнул Фесс. - Вон, полей сколько!
- Полей много, а вход в Вечный лес - один, одан рыцарь...
- Ничего не понимаю!
- Да что ж тут не понимать, одан Фесс? Эльфы не так глупы, чтобы оставить свои владения без защиты. Стрелков за каждым деревом ставить
- никакого войска не хватит, а наёмничества, в отличие от нарнийских, Светлые эльфы не признают. Вот и закрывают... чародейством.
Фесс сделал непроницаемое лицо. Никто и никогда не слышал, чтобы Вечный лес обороняла какая-то невозможная магия. Только ордосской академии в годы её наивысшего расцвета удалось сотворить вечно - огненную стену, что перегораживала перешеек в дне пути от города магов...
- Нет, одан рыцарь, там не прозрачные стены, не чудища, не страхи неведомые, - усмехнулась Рысь. - Гораздо проще всё. И сложнее в то же время. За Бреннером - врата. Их оставляли для своих... а от таких, как я, и вовсе не спрячешь. Так что - идём. Напролом сквозь их защиту ломиться, одан рыцарь, - это что-то...
- Так что ж за защита? Ты толком сказать можешь или нет? Тоже мне, страж называется!
- Очень простая защита. Человек, в Вечный лес входя, словно бы перед лицом Вечности оказывается. Чувствует он, что вот-вот умрёт, и в такой мерзости душевной, что и представить себе нельзя. Короче, садится он и тихо впадает в прострацию, такую, что и сказать нельзя. Иные там даже и умирали, случалось. Потому что за охранные знаки добрые люди-то не лезли, те, что договоры чтут. А злодеи - им находилось, что вспомнить.
- И что, действовало? - недоверчиво переспросил Фесс. Что-то ему не верилось в столь гибельную силу несложного, в принципе, заклинания.
- Ещё как, - кивнула Рысь. - Сам всё увидишь, одан рыцарь...
...Замок Бреннер и в самом деле стоял на самом рубеже людских владений и гордого эльфийского королевства. Маленькая речка, даже мельче и уже Кручёной, отделяла собственно Эгест от того, что можно было б поименовать "преддверьем" Вечного леса - густые заросли боярышника, причудливо пробитые во множестве мест тёмно-зелёными можжевеловыми копьями.
И ещё по всему противоположному берегу речки тянулась череда однообразных деревянных знаков, посеревших от времени, где красовался один-единственный символ - выставленная вперёд в жесте отторжения широкая ладонь. "Не входи!"
Замок остался по правую руку. Подозрительно тихий, словно покинутый. Интересно, какими делами занимаются там господа инквизиторы...
Было в этом нечто неправильное. Словно отцы-экзекуторы сами приразжимали когти, позволяя жертве сделать ещё один отчаянный бросок. Если каждый барон и каждый староста вдоль тракта уже получили предупреждения святых братьев, то уж Святая Инквизиция, ее восточный форпост, просто обязана была перекрыть дорогу, выставить посты, разослать во все стороны разъезды, поднять окрестных мужичков...
И разделить судьбу засевшего было в горловине отряда.
Нет, сказал себе Фесс, это было б слишком просто. Не испугаются его инквизиторы, перебей он хоть вдесятеро больше народа. Не в том причина. Совсем не в том...
Торговый тракт резко сворачивал на юг, проходя прямо под стенами Бреннера. Фесс направил телегу к речке; мостов через неё тут не было, искать слишком долго. Зомби легко перетянули повозку на другой берег, перейдя поток по пояс в ледяной воде. Конь, что так и тащился привязанным сзади, было заупрямился, но Рысь что-то шёпотом проговорила ему на ухо, и он успокоился.
- Не следовало бы тебе, некромант, тащить мертвяков в Вечный лес... - нарушил свой обет добровольного молчания Джайлз.
Фесс не ответил. Конечно, маг Воздуха был прав, кругом прав. Но как обойтись без них? Такого заклятья, чтоб телега сама бы ехала, в арсенале некромантии испокон веку не было.

Зомби тяжело вломились в заросли. Жалобно затрещали кусты, безжалостно выдираемые из земли; с глухими хлопками выворачивались корнями вверх можжевельники, повозка оставляла за собой настоящую просеку.
С запоздалым сожалением Фесс подумал, что, быть может, стоило бы взять чуть севернее, должны же отыскаться дороги, по которым из
Вечного леса эльфы вывозят те же брёвна?..
Поздно.
- Левее! - схватила его за рукав Рысь, забыв даже обязательное "одан рыцарь".
Фесс повиновался.
Сам он никаких ворот не видел и уже собирался обратиться к Рыси с вопросом, когда - он сам не понял, как это произошло. Возникло ощущение давящих стен справа и слева, даже не стен, а исполинских, поднимающихся в самые небеса горных громад. Дорога ощущалась узкой извилистой тропкой, которой неведомо как протискивалась грузная телега. И нависающие стены призрачных скал с каждым мгновением сдвигались всё ближе и ближе...
- Не надо магии, одан рыцарь, - быстро проговорила Рысь. - Не надо, и мы пройдём...
Они и в самом деле благополучно миновали узкую щель в невидимых горах. Знакомые деревья расступились, и взорам Фесса открылся истинный Лес.
Здесь не было миражей, как в Нарне. Вечный лес ни от кого не прятался и не скрывал свою истинную природу. Он не скрывался от чужаков, гордый сознанием своей мощи. Узкая полоска, отведённая привычным для людей деревьям, кончилась, и взорам Фесса предстало удивительнейшее зрелище.
Как и в Нарне, тут росли исполинские деревья. Каждое было подобно горе, и больше всего они походили на громадные, дотянувшиеся до облаков дубы. Обширные пространства между лесными великанами занимали деревья пониже, какое-то эльфийское волшебство доставляло им достаточно света. Казалось, всё тут подчинено строгому порядку, но не навязанному сверху, а проистекающему из самой природы. Земля заросла изумрудной травой, поражая разнообразием цветов, что вовсю цвели здесь, несмотря на валящий с небес снег - хотя, собственно говоря, здесь никакого снега не было и в помине.
И здесь было тепло. И над головами, над зелёной крышей Вечного леса не было низких снеговых туч, закрывавших солнце. Оторопевшему Фессу показалось, что он попал в совершенно другой мир, мир, где царит вечное лето. Он оглянулся - ещё было видно границу снега. Там гнулись под тяжестью белых покрывал боярышник и можжевельник, там остались инквизиторы, там осталось всё зло Эвиала, которому, как мнилось в тот миг Фессу, нет и не может быть хода в эти зачарованные чащобы. В вышине перекликались птицы, и некромант не мог опознать их голосов, как не мог узнать и цветы, в изобилии усеявшие землю под его ногами. Каждый дуб в этом лесу - из старших дубов - не охватила бы цепь и из сотни взявшихся за руки людей. Громадные ветви тянулись над землёй настоящими дорогами; а под ними, в допущенном здешними хозяевами мягком зелёном полумраке, в узких обрывистых лощинах, где среди камнеломки и вьющегося ярпеня виднелись серые острые края выступавшего из-под земли камня, журчали ручьи, и, наклонясь над обрывом, Фесс видел игравших в воде быстрых серебристых рыбок.
Вечный лес был весь пронизан жизнью. Фесс видел, как с деревьев свешивались любопытные ленивцы, внимательно глядя на пришельцев громадными и блестящими глазами цвета расплавленной патоки. Они ничуть не боялись, и даже зомби некроманта не вызывали в забавных существах никакого страха.
Повозка остановилась. Фесс дал заклятью рассеяться без следа.
Джайлз плакал, не стыдясь собственных слез. Даже Рысь, которая, по её словам, тут бывала не раз, как-то примолкла, и лицо её сделалось совершенно неземным, отстранённым, словно она смотрела в не доступные взору других бездны...
Здесь было всё другое. Не как в сумрачном Нарне где Фесса окружал живой и недобрый лес, единое громадное существо, движимое непонятными целями и прибегающее к неведомым средствам. Здесь был просто лес, поистине древний, но притом - он был как бы сам по себе. Он не следил за пришельцами. Он мирно дремал, давая приют тысячам тысяч живых существ, и не было ему никакого дела до вторгнувшихся в его пределы неупокоенных. Лес словно бы говорил - мол, переживём и не такое.
- Подождите здесь, - начала было Рысь, однако её перебили. Самым простым и недвусмысленным способом: в тележную оглоблю разом звонко ударил пяток пёстрых, ярко раскрашенных во все цвета радуги стрел.
- Эльфы, - выдохнула воительница, медленно выпрямляясь в полный рост и разводя в стороны безоружные руки. - Только не двигайтесь, вы все, и никакой магии!..
Некромант решил, что последовать её совету сейчас и в самом деле будет самым разумным. Они с Джайлзом замерли. Фесс подавил настойчивое желание взяться за посох.
Мелодичный голос донёсся откуда-то сверху. Говоривший пользовался эбинским, выговаривая слова с идеальной правильностью, наверное, даже лучше, чем прославленные сенатские ораторы из имперской столицы.
Правда, слова, услышанные беглецами, оказались вовсе не так приятны.
- Стоять всем, - произнёс голос. - Оружие, посохи, амулеты - долой!
Кто шевельнётся - в ежа превратим. В один миг.
- Ты кто? - спросила говорившего Рысь. - Из новых, что ли? Иль меня не узнал?
- Я узнал тебя, Рысь. Я Гириен, ты меня знаешь. Но вот тот, кого ты привела с собой, и неупокоенные в вашей упряжке - им дальше хода нет. И давай, бросай сабли, а то ты меня знаешь - я не промахнусь.
- Гириен! - обрадовалась Рысь. - Сколько лет, сколько зим! Только погоди, Гириен, да что ты такое говоришь-то, это ведь одан Фесс, рыцарь нашего Храма...
- Это он тебе такое сказал? - усмехнулся невидимый эльф-стрелок. - Соврал он тебе, Рысь. Никакой он не рыцарь и в Храме Мечей никогда не бывал. Некромант он, Чёрный волшебник, тот, что сам, по доброй воле, без принуждения, без угрозы, выбрал Тьму и верно ей служит. Нет и не будет хода бродячим мертвякам в Вечный лес. Нет и не будет сюда хода их хозяевам. Так что поворачивайте обратно. Ты, Рысь, можешь остаться. Хотя доверия к тебе уже не будет. Ну как ты могла с некромантом спутаться!..
- Ты, Гириен, говори-говори, да не заговаривайся, - сурово ответила ему воительница. - Может, одан рыцарь и владеет вам, эльфам, не сильно приятной магией, но то, что он из Храма, - ты можешь испытать на себе. Давай, спускайся вниз да доставай свой меч! Посмотрим, что от тебя через минуту останется. Поверишь мне тогда, да поздно будет.
- Неупокоенным, мертвякам ходячим, дороги в Вечный лес нет и не будет, - ровным голосом ответил невидимый эльфийский страж. - И тем, кто ими повелевает, тоже. Они - накипь, позор и боль нашего прекрасного Эвиала. Выбирай, Рысь, с кем ты, и выбирай быстро!
- Гириен, оставь красивые слова, - быстро ответила Рысь. - У нас двое раненых. Они нуждаются в помощи. Получили по подарку от
Инквизиции...
- И ты думаешь. Рысь, что мы станем помогать тому, с кем сражаются наши союзники? У нас заключён ряд со святыми братьями!
- Я бы стыдилась таких союзников, Гириен. Ты давно не покидал пределов Вечного леса, воин, скажу я тебе. Если бы ты озаботился посмотреть на творящееся в Эгесте собственными глазами, ты не пел бы осанну мучителям, палачам и убийцам, - резко и холодно ответила Рысь.
- Всё это неважно, доблестная Рысь, - легко ответил Гириен, по - прежнему избегая показываться на глаза. - Каста Решающих вынесла свой вердикт. Моё дело выполнять приказ.
- Как это удобно - прятаться за "приказом", - язвительно бросила Рысь. - Своей головы на плечах нет, стрелок? Или ты теперь только тетиву тянуть и умеешь? Говорю тебе, подай о нас весть! Укажи, что с нами двое раненых, что нам нужна помощь! Надеюсь, ты не станешь задавать вопроса "почему мы должны вам помогать?".
- Я не стану, - отозвался Гириен, и Фессу показалось, что мелодичный голос зазвучал теперь чуть более напряжённо. - Станут другие, Рысь. Имеющие права сделать это гораздо больше, чем я. Короче, давай закончим этот разговор. Ты меня слышала. Дальше вы не пойдёте. Если попробуете - пристрелю, и вся недолга. Я сказал.
На какой-то момент наступило молчание. Фесс закусил губу. Вечный лес только прикидывался добреньким. Из-за его радушно распахнутых зелёных объятий целились остренькие (и наверняка отравленные) шипы эльфийских стрел... Но что же делать? Меткость эльфов Вечного леса вошла в легенды (хотя злые языки утверждали, что половинчики стреляют всё же получше). Да и когда нужна помощь, завязывать вот так сразу драку...
- Послушай, почтенный Гириен, - заговорил Фесс и сам удивился - после звуков эльфийского голоса его собственный казался похожим на воронье карканье. - Неупокоенным нет хода в Вечный лес, согласен. Хотя у каждого из нас свои скакуны, но пусть будет по-твоему. Смотри!
Эльф что-то предостерегающе крикнул, но Фесс уже успел схватить свой посох. Янтарное навершие ярко вспыхнуло, некромант заскрипел зубами от боли - неподготовленное, но мощное заклятье отозвалось тяжёлой болью, сминающим ответным ударом недовольного мира, однако свое дело магия сделала - все пятеро зомби горели ярким и весёлым рыжим огнём, не оставлявшим после себя даже пепла.
Джайлз безучастно взирал на происходящее. Кажется, даже сам факт оказаться расстрелянным союзниками тех, перед которыми он ещё совсем недавно преклонялся, не сильно его взволновал.
- Неупокоенных больше нет, - с трудом проговорил некромант. - Они более не осквернят священную землю Вечного леса, - приходилось прилагать немалые усилия, дабы это не прозвучало насмешкой.
- Её осквернишь ты, - эльф очень старался показать, что магия некроманта не произвела на него ну совершенно никакого впечатления. - Тебе тоже нет сюда дороги.
- С каких это пор стражник на рубеже единолично решает, жить или умереть раненым, которых с великим трудом доставили в Вечный лес?! - вскипела Рысь. - Передай весть, Гириен, или я за себя не ручаюсь!
- Стоя на прицеле у меня и моего десятка? - иронически осведомился эльф. Похоже, он уверовал, что трое путников, видимые отлично, как на ладони, до которых какая-то жалкая дюжина шагов, и в самом деле не смогут ничего сделать. Он очень сильно ошибался.
Рысь прыгнула. Фесс вытаращил глаза - он не представлял себе, что человеческое существо способно на такое. Тонкое тело девушки взвилось вверх, словно у неё внезапно выросли крылья. Рысь канула в зелёное сплетение ветвей у них над головами, раздался короткий треск... и в следующий миг вниз рухнул клубок сплётшихся тел.
Несколько стрел вонзились в землю, ударив в то место, где только что стояла воительница, однако место это уже пустовало. Рысь словно бы проскользнула среди летящих оголовков; а проскользнув и вцепившись в добычу, уже её не выпускала. Воительница подмяла под себя аж троих эльфов-дозорных, вмиг прикрывшись ими, точно живым щитом.
- Берите их, одан рыцарь! - крикнула она, приставляя к горлу одного из пленников короткий, блеснувший серебристым лезвием нож. - Ну что, 
Гириен, как теперь запоёшь?!
Полузадушенный эльф ответил только слабым хрипом. Его собратья, оставшиеся наверху, очевидно, растерялись: никто из них не стрелял, верно опасаясь попасть в своих.
- Кто там у вас за старшего?! - задорно крикнула Рысь. - Передавайте весть! Да ничего не упускайте! Скажите, нам нужна Вейде! Вейде, и никто другой! Она меня знает! И я её тоже!
- Если мы выполним твоё требование, где поручительство тому, что ты не причинишь пленникам вреда? - растерянно спросили сверху.
- В телеге моё поручительство лежит! Аж два сразу! Мне раненых надо лечить, а не по веткам, словно и вправду рысь лесная, скакать! - отрезала воительница.
- Хорошо, - после некоторого колебания согласились дозорные. - Мы отправим весть Вейде. Ожидайте её высокого решения!
- Давно бы так, - проворчала Рысь. Однако нож от горла Гириена так и не убрала.
Фесс тоже сунул железо к подбородку эльфа, заломив ему голову назад. Тот захрипел и задёргался, хотя тёмный клинок с выбитыми рунами даже не коснулся его кожи, необычайно белой и гладкой.
Даже Джайлз удерживал "своего" эльфа, несмотря на всё отчаяние и безучастность последних дней. Наверное, стража Вечного леса сумела бы вогнать стрелы и в некроманта, и в его спутников - но уж слишком они боялись задеть своих. Да и Рысь показала, что с ней шутки плохи.
А может, эльфы просто держали слово?..
Правда, длилось это противостояние недолго. Ближайший дуб-великан бесшумно опустил громадную ветвь прямо к ногам ощетинившейся Рыси - и по ветви легко, танцующей походкой, почти что и не касаясь коры, стала сходить женщина, в салатно - и тёмно-зелёном, короткой лоскутной курточке и плотно обтягивающих длинные стройные ноги лосинах. Рысь поджала губы.

Некромант внимательно вглядывался в эльфийку. Конечно, она выглядела двадцатилетней. Время не властно над Перворождёнными, зато властна холодная сталь. И это очень помогает, когда держишь оную сталь возле горла слишком уж ретивого эльфа...
Вейде носила в волосах - сами они были цвета молодой майской листвы - сверкающий алмазный венок. Со стороны казалось, что камни ничем не скреплены и их поддерживает вместе какая-то магическая сила. Тонкие пальцы эльфийки покрывал странный узор, слегка похожий на татуировку - сложная вязь тёмно-зелёных волосяных линий. Большие, миндалевидные глаза, обычные для расы Перворождённых (хотя подтвердить право первородства эльфов, само собой, никто не мог, просто так уж повелось), внимательно смотрели на некроманта. Только на Фесса, и больше ни на кого. Даже когда Рысь заговорила, Вейде не удостоила её и мимолётным взглядом.
Фесс поклонился, насколько это позволяла его достаточно странная для удачного знакомства позиция. Рунный меч проехался раз-другой по горлу эльфа, и тот забился, словно как при сильном ожоге.
- Отпустите их, - звучно и сильно сказала Вейде. - В этом больше нет нужды. Я пришла и сама стану вашей заложницей. Отпустите их, а вы, стража, не стреляйте. Произошло недоразумение, которое мы сейчас и разрешим.
Рысь вопросительно взглянула на Фесса. Он кивнул головой - никакой вражды к этим эльфам он не испытывал, стражи пограничья просто выполняли приказ, да ещё, прямо скажем, не лучшим образом...
Фесс старался не опустить взгляда под взыскующим взором Вейде. Он чувствовал - эльфийка на самом деле стара, очень стара и очень устала, однако сила её при ней, и... некромант подумал, что едва ли хочет сойтись с ней вот прямо сейчас в открытом бою. Силы Тьмы почти не имели здесь власти.
- Чего ты хочешь, отдающий приказы мёртвым? - напрямик спросила
Фесса Вейде. - Зачем ты нарушил наши рубежи? Мы не звали тебя, и мы не сделали тебе ничего плохого.
Вопрос был явно риторическим. Вейде, похоже просто тянула время, то ли изучая странного гостя, то ли просто ожидая подкреплений.
- Я пришёл просить помощи для моих спутников, раненных в бою с
Инквизицией, - Фесс решил идти напролом. Хитрить с мудрой волшебницей смысла не имело. - Иначе я не потревожил бы рубежей
Вечного леса. Или пришёл бы сюда, алкая знаний, но в более благополучный час, когда мы не разделены предрассудками, страхами и недоверием...
- Хорошо сказано, - задумчиво произнесла Вейде. - Ты говоришь правду, я вижу. Но я не могу нарушать законы Вечного леса, которые сама и устанавливала когда-то, - на губах вечно молодой чародейки появилось что-то вроде лёгкой улыбки. - Поэтому дальше вы не пойдёте. Я сделаю, что могу, прямо здесь. После чего вы тотчас покинете наши пределы. Слово?
- Слово, - кивнул Фесс. Надо сказать, этот кивок дался ему с немалым трудом. Слово некроманта в его исполнении, увы, увы, увы...
- Тогда позволь мне осмотреть твоих спутников.
Скорее всего Вейде более чем хорошо была осведомлена о составе отряда. Во всяком случае, вид орка и гнома, оказавшихся вместе, её ничуть не удивил.
Она взглянула на опухоли, покачала головой.
- Твоим друзьям не повезло. Святые братья применили против них очень, очень сильное оружие. Просто удивительно, что раненые ещё живы!.. Так, а теперь вытащите их из телеги и кладите на землю! Да, да, сюда, в середину поляны...
Фессу пришлось проделать это вместе с Рысью. Джайлз безучастно взирал на творящееся вокруг, не выказывая никаких намерений выйти из своего оцепенения.
Вейде принялась чертить на земле широкий круг, рассекла его шестнадцатью дугами, так что стало получаться нечто вроде удивительного цветка. Из-за пазухи эльфийской волшебницы появились какие-то крошечные пучки сухих трав, которые она и принялась раскладывать в разных местах начерченной ею фигуры.
Фесс отошёл в сторону, не желая мешать, однако Вейде неожиданно сама окликнула его:
- Некромант! Я хочу говорить с тобой.
Фесс приблизился, стараясь не помешать и ни в коем случае не наступить на проведённые Вейде линии.
- Ты был в Нарне, - волшебница не спрашивала, она утверждала. И
Фесс вновь решил не лгать:
- Да... Вейде. - Ей больше подошёл бы титул "ваше величество", но, насколько успел понять некромант, эльфы Вечного леса имели какое-то другое правление.
- Что ты видел там? Что они сказали тебе? Ответь, и ты поможешь мне, как я помогаю тебе.
- Мне нечего особенно скрывать, - пожал плечами Фесс. - Мы прошли через Нарн, скрываясь от преследователей. Нас встретили... правители, имя... короля осталось скрытым, королеву звали Айлин. Они отказали нам в убежище. Мы пошли дальше. А что я видел там... слишком долго рассказывать. Войска, готового напасть на Вечный лес, по крайней мере, не видел. Иначе бы сказал.
Вейде молча кивнула.
- Почему они отказались дать вам приют? Некромантия не преследовалась в Нарне.
Фесс принялся рассказывать. Бессмысленно даже и пытаться обмануть Вейде. Пусть знает правду. Пусть знает - и пусть тогда судит.
- Они сочли, что ты - Разрушитель... - эльфийка остановилась, выпрямилась, её и Фесса взгляды скрестились. - Если отбросить словесную шелуху, так любимую Тёмными, они решили, что настала пора Последних Дней и что Западная Тьма готова к последнему рывку на восток. И что ты - воплощённое Разрушение, апостол Тьмы, ещё не осознавший себя, но твердо стоящий на пути к этому. Понятно, почему они не убили тебя. Всё то же, очень характерное для Тёмных - умри ты сегодня, а я завтра. - Вейде вздохнула. - Что ж, если они правы... то тогда всё и впрямь становится бессмысленным.
- Почему? - решился спросить Фесс.
- Потому что, как только Апостол осознает себя и примет рассеянную силу Тьмы, нашему миру настанет конец, - невозмутимо пояснила Вейде.
- Точнее, настанет конец тому привычному облику мира, который мы знаем. Всё просто станет совершенно иным. И никто, даже, наверное.
Тьма, не сможет сказать, каким же именно.
- Салладорец... - осторожно проговорил Фесс, словно пробуя на вкус запретное имя. - Не то ли он имел в виду...
- Салладорец... - усмехнулась Вейде. - Салладорец точно стал бы
Апостолом, если бы не мы. Вместе со святыми братьями, разумеется.
- Что? - поразился Фесс. - Эльфы Вечного леса принимали участие в той давней охоте?
- Что же тут странного? - пожала плечами целительница. - Недаром же мы живём в лесу, именуемом Вечным. Мы не хотим, чтобы мир изменился... я имею в виду, настолько бы изменился. Да, мы давно союзники с Инквизицией. Можешь не говорить мне, что ты о них думаешь. Поверь мне, за сотни лет я набрала куда больше жутких, леденящих кровь историй. Нынешние инквизиторы и в подметки не годятся тем, с которыми мы охотились на Салладорца. Вот тогда да, тогда было дело... Тьме удалось заполучить Эвенгара. Как ни крути, но он был гением. Его трактат - поистине страшная книга, она даёт чуть ли не любому адепту силу и мощь, сравнимую со всей Академией, Волшебным Двором и эльфами, вместе взятыми. Если бы мы не остановили его, он точно стал бы Апостолом.
- Но как же насчёт убийства... - заикнулся было Фесс, однако Вейде только махнула тонкой рукой:
- А кто тебе сказал, что его убили? Он просто прошёл своим собственным путём, слился с Тьмой. В Салладоре при этом сгорело четыре города. Со всеми жителями, разумеется. Точнее, они не сгорели, они, как говорится, "слились с Тьмой", - эльфийка потрясла головой от отвращения. - Салладорец не хотел никого убивать, так уж получилось, что чудовищная мощь, выплеснувшаяся во время его ухода, непременно требовала физического воплощения. Вот и получилось... те города не отстроены до сих пор. А мы вот уцелели... наверное, он тогда просто не мог как следует нацелить удар, он ведь был мыслителем, философом, но отнюдь не боевым магом... Но какое это сейчас имеет значение! С Салладорцем было легче, чем с тобой. Его по крайней мере можно было загнать в эту самую Тьму. Не думаю, что она встретила его особенно ласково! - Вейде зло усмехнулась.
- Но я никакой не Апостол! - воспротивился Фесс. - Я не собираюсь...
- Друг мой, это не зависит от твоего желания, - печально сказала эльфийка. - Сам по себе ты почти что неиспорченный, прямой, честный и храбрый человек. Но твоя некромантия... она сама толкает тебя в объятия Тьмы. Понимаешь? Твоё искусство, коим ты так гордишься, оно невозможно без Тьмы. Я не сомневаюсь, ты не один раз переступал границы дозволенного обычной некромантией, ты не раз взывал к силам, от которых пришёл бы в ужас даже твой наставник. - Она покачала головой. - Если бы ты только согласился... если бы ты только решился...
- На что? - глухо спросил Фесс. Широко раскинувшаяся магическая гексаграмма была уже почти готова.
- Если бы ты нашёл в себе силы отречься от некромантии, - не глядя на него, сказала Вейде. Эльфийка делала вид, что подправляет какой-то завиток у одной из командных рун. - Если бы понял, что сейчас ты - страшная угроза всему живому и, что самое страшное - тебя нельзя убить. То есть физически-то убить тебя очень даже можно, но, если Апостол
Тьмы погибнет насильственной смертью, то последствия будут ужасны.
- Разве что-нибудь может оказаться ещё хуже, чем приход той самой Тьмы? - поразился Фесс.
- Можно умереть быстро и без мучений, - ответила эльфийка. - А можно - под пыткой, в руках опытных палачей, умеющих продлить мучения пленника столько, сколько нужно, не дающих ему умереть, не дающих покончить с собой. Что ты выберешь? Быструю и честную смерть в бою от мимолётно свистнувшей стрелы - или медленное гниение в смрадном застенке?
- Из любого застенка можно бежать, - проворчал Фесс. Он понял, что имела в виду Вейде, но соглашаться с этим было выше его сил.
- Бесспорно, - неожиданно легко согласилась Вейде. - Идеальных тюрем нет. Стражу можно подкупить, решетки можно перепилить, подземный ход - прорыть голыми руками. Если жажда жизни сильна в тебе - ты всё сможешь сделать. На худой конец, на престол может вступить новый король и, по заведённому в Эвиале обычаю, объявить амнистию.
Всё так. Но что делать, если в застенок превратится целый мир? Так говорят "Анналы Тьмы"...
- "Анналы Тьмы" - фальшивка! - не выдержал Фесс. - Фальшивка, придуманная ещё дуоттами! Мой учитель, Даэнур, сам говорил мне об этом!
- Мне он об этом тоже говорил, - невозмутимо парировала Вейде. - Для тебя это новость, что мы с ним встречались? Ах да, наверное, он не рвался поделиться с тобой такими подробностями... Вот только дуоттам верить нельзя, некромант. Никому и никогда. Все эти их слова о том, что, мол, они давно свыклись с тем, что Эвиал принадлежит другим расам, - чистое притворство. Ни с чем они не смирились и не смирятся никогда. Откуда ты знаешь, что тот же Даэнур не действовал по указке своих сородичей, из замка Последнего Прибежища? Откуда ты знаешь, что его, Даэнура, задачей не было выковать идеальное оружие для мщения дуоттов? Откуда ты знаешь, что они обречены погибнуть вместе с этим миром, что они не нашли пути, чтобы вырваться отсюда? Или ты не догадываешься о множественности миров? Едва ли. Ты производишь впечатление умного мальчика. Так вот, ни мы, эльфы, ни люди, ни гномы - никто пока не отыскал дороги отсюда. А вот дуотты - я сильно подозреваю - сумели отыскать. Потому что число погибших в Войнах Быка и Волка у меня категорически не сходится с числом оставшихся. Причём не сходится почти в тысячу раз. Так что, чем тебе не нравится такая мысль, что тебя просто использовали, толкнув на Тёмный Путь, и теперь дуоттам остаётся лишь ждать, когда Апостол Тьмы обратит Эвиал в руины - с тем, чтобы они могли или вернуться на пустые места, или покинуть рушащийся мир в последний миг, насладившись зрелищем нашей гибели и мучений. Но даже если предположить, что дуотты и не знают этого секрета и готовы во имя мести на самом деле совершить массовое самоубийство - почему ты готов отбросить с порога мысль, что Даэнур готовил тебя именно к такой участи? Какие у тебя доказательства? О, да, он учил тебя, как самого себя, он вкладывал в тебя всю душу или что там есть у дуоттов вместо неё. Но это и понятно - он ковал своё оружие возмездия, понимая, что ещё одной попытки у него может и не быть. Что ты скажешь на это, некромант?
Фесс молчал, подавленный обрушившейся на него пылкой тирадой.
Как известно, труднее всего доказывать очевидные вещи. Он почувствовал бы ложь, её не скроешь, как ни старайся... Даэнур не врал ему... или это ему просто так хочется в это верить?
- Хорошо... Вейде, - наконец сказал он, с некоторым трудом отводя глаза от испытующего взгляда эльфийской волшебницы. - Давай сперва поможем моим друзьям, а потом я с удовольствием потолкую с тобой обо всех этих высоких материях...
- Я помогу твоим спутникам, - кивнула Вейде. - Помогу, несмотря на то что один из них, гном по имени Сугутор, участвовал в войне против нас - на стороне нарнийцев. Но то - дело прошлое... и если бы мы платили врагам нашим за всё их же монетой, то чем бы мы от них отличались?.. А теперь отойди в сторону, некромант, и не мешай. Они ранены тяжело, и яд успел слишком глубоко впитаться...

Фесс молча отошел прочь, к телеге, где стояли Рысь и Джайлз. Причем маг Воздуха во все глаза глазел именно на воительницу - словно чудесный воздух Вечного леса избавил его на время от гнетущих дум.
Вейде остановилась в самой середине поляны, рядом с распростёртыми телами. Развела руки в стороны, что-то начала негромко напевать, раскачиваясь, словно деревце на ветру. Фесс уловил слабые колебания Силы, наверное, на самом-то деле эти колебания были куда сильнее, просто сама природа этой Силы была совершенно чужда некроманту.
Зашевелилась трава, поднялась, словно устремившись в рост с невероятной скоростью. Не прошло и нескольких мгновений, как гном и орк оказались совершенно скрыты зелёным покрывалом. Вейде осталась стоять, по-прежнему раскачиваясь и продолжая тянуть какую-то непонятную литанию по-эльфийски.
В общем, как и что станет делать целительница, Фесс понять не мог, только очень общие принципы. Ему самому никогда не воспользоваться этой силой, не подобрать даже малых крох. Пусть эльфийка сделает своё дело...
- Джайлз... кажется, я обещал тебе, что мы благополучно доберёмся до
Вечного леса?
- Обещал, некромант, - бесцветным голосом сказал Эбенезер. - Да только вот что я тебе тоже сказать должен - святые братья у нас на плечах. Если хочешь жить - уходи немедленно, некромант, и забудь обо всех нас.
Я останусь. Постараюсь их задержать...
- Погоди, погоди, что ты говоришь? - удивился Фесс. - Я ничего не чувствую. Этлау наверняка отстал, не могли они, подобно нашим зомби, идти через снега дни и ночи напролёт...
- Этлау отстал, это верно, - кивнул маг Воздуха. - Но не забывай, что мы миновали Бреннер. И оттуда за нами вышли четверо. Я знаю. Ветер сказал мне. Они ждут нас. Где-то неподалёку. Где точно - сказать не смогу, они умеют здорово прятаться. Прятаться от таких, как я. Спроси эльфийку, она, наверное, знает. Если не сама выдала тебя Инквизиции...
Сперва Фесс собирался сгрести Эбенезера за грудки и как следует встряхнуть, мол, не мели чушь. Однако в глазах молодого волшебника в тот миг появилось нечто, заставившее разжаться кулаки некроманта.
Джайлз и в самом деле смотрел куда-то в глубину, видя там при этом такие кошмары своего личного воздаяния, что никакие ужасы Серых Пределов не смогли бы с этим сравниться. Он не лгал. В этом Фесс мог ручаться.
- Ты хочешь увидеть, как они выходили из Бреннера, некромант?
Позволь, я покажу тебе, здесь много хорошей чистой силы...
- Показывай, - согласился Фесс, бросая быстрый взгляд на поглощённую чародейством эльфийку. Ничего особенного там не происходило, никаких огненных фонтанов и тому подобного, однако Сила стянулась в настолько тугой, сжатый клубок что впору было испугаться - потому что если это лопнет, в ближайшей окрестности не уцелеет никто и ничто.
- Смотри сюда, - Джайлз быстро очертил руками в воздухе что-то вроде окна, даже растворил незримую створку. Некроманту показалось, что ему в лицо словно бы швырнуло пригоршней холодного снега - там, за пределами Вечного Леса, не надо забывать, продолжала наступать ранняя в этом году зима.
И Фесс увидел - увидел уже знакомые очертания стен и башен замка Бреннер, снег успел выбелить крыши, толстым покровом лёг на окрестные поля; белая пустыня казалась вымершей, словно всё живое в ужасе попряталось в тепло, страшась наступавшей "в силах тяжких" более чем ранней зимы.
И через белое поле от уже успевших захлопнуться ворот замка к пустынной дороге медленно, неспешно, словно никуда не торопясь, брели четыре человеческие фигуры в иссиня-чёрных тяжёлых плащах. Полы мели по только что выпавшему мягкому снежку, оставляя следы, словно тут безуспешно пытались взлететь невиданно громадные птицы.
Четверо. Один очень высокий, худой, на плече - короткая алебарда. Второй, полная противоположность первому, низенький толстяк с пропорциями, которые более подошли бы дородному гному. Сперва Фесс не увидел у него вообще никакого оружия, но затем разглядел внушительного вида цепь, сплетённую из мелких колец. Третий - не высокий и не низкий, обычного для людей роста и вооружён был соответствующе - длинным двуручным мечом.
Четвёртым вообще оказался совершенно невозможный персонаж. Фесс сперва решил, что его обманывают глаза, потому что раньше он ни о чём подобном не слыхал и даже не подозревал, что такое возможно. Четвёртым в странном отряде шёл половинчик, неся перед собой обычное оружие этого народа - недлинный толстый лук с сильно загнутыми концами.
Чтобы половинчики ходили вместе с инквизиторами? Чтобы воинственное и сильное племя, не сдававшееся никому и никогда, добровольно встало бы под знамена святых братьев? Или это просто наёмник, солдат удачи, такой же, как во многом и они сами? Кто знает... и, если эта четвёрка на самом деле вышла по их душу, очень скоро он, Фесс, всё узнает. Так сказать, на собственной шкуре. Но интересно - если в Бреннере знали, что случилось с засевшим в болотной горловине отрядом, почему же послали всего-навсего четвёрку? Или же эта четвёрка заткнула бы за пояс все те десятки, что полегли в болотах несколькими днями раньше?
Некромант ощутил смутное беспокойство. Отцы-экзекуторы были не из тех, кто недооценивает врага. Следовало признать, что засада в горловине устроена была хитроумно, инквизиторы и дружинники сражались обдуманно и не теряя головы, так что, не обратись Фесс к Шести Тёмным, этот бой мог закончиться совершенно иначе. Значит, отцы-экзекуторы верят, что эти четверо преуспеют там, где потерпели поражение другие, тоже отнюдь не дураки и не трусы.
Некромант стиснул зубы. Кажется, на сей раз предстояло схватиться с противником, который ничем не уступал его собственному небольшому отряду.
Видение погасло. Джайлз нарочито-медленным движением затворил невидимое окно. Фесс вытер невольно проступивший на лбу пот. Если всё это правда - надо скорее уносить ноги. Просить вновь помощи у Вейде... уходить в глубь Вечного леса, петлять и путать следы... отчего-то Фесс чувствовал, что предпочёл бы в одиночку выступить против всего эльфийского воинства этих мест, нежели чем сойтись лицом к лицу с преследовавшей его четвёркой. За каждым из этой четвёрки стояла Сила, в чём-то подобная его собственной. Интересно только, как они попали в ряды святых братьев?..
- И ты молчал? - только и смог сказать Фесс. Джайлз пожал плечами.
- Теперь это уже не имеет никакого значения. Они идут за мной, некромант. Инквизиция не прощает...
- Больно ты им нужен, нытик! - зарычал Фесс. Правда, рык получился какой-то больше от бессилия. - Да зачем...
- Они идут за мной, - тихо и настойчиво повторил Джайлз. - Ты им не нужен.
- Это ещё почему?
- Потому что Инквизиции важнее покарать изменника, чем схватить некроманта...
- Интересные дела! А что же, спрашивается, делала та засада в горловине? Почему нас Этлау сжечь пытался?!
Джайлз ничего не сказал. Он, похоже, слышал сейчас только самого себя.
Некромант повернулся к Рыси. Воительница стояла, сурово сдвинув брови и взявшись обеими руками за эфесы сабель.
- Ты слышала, страж?
- Пусть одан рыцарь не беспокоится, - хищно улыбнулась Рысь. - Они даже не войдут в лес...
Похоже, она собиралась просто взять и двинуться прямо сейчас на поиски той самой четвёрки, однако в этот миг Вейде наконец-то привела свое заклятье в действие. Привела в действие по-настоящему.
Зелёное море травы заволновалось, воздух вокруг волшебницы задрожал, точно в жаркий день над камнями, и Фесс не устоял на ногах, опрокинутый чудовищной отдачей использованного целительницей заклинания. Над телами закружился изумрудного цвета вихрь, ветер косил траву, словно бывалый косарь - оставляя корни и заваливая при этом лежавших. Вскоре над орком и гномом выросла самая настоящая копна - можно было б и посмеяться, мол, тоже мне, лечение, но Фесс не согласился бы лечь в ту копну даже за все богатства царей земных. Для него, некроманта, это означало немедленную и мучительную смерть. Сила Лесов была Чужда ему, слишком чужда. Здесь всё было подчинено Жизни, а его искусство обращалось к Смерти.
Некромантия была могущественнее магии эльфов, но... не во всем.
- Все, - Вейде внезапно оказалась рядом. Волосы чародейки маслянисто блестели, тонкое лицо лоснилось от пота. - Сейчас они спят. Когда проснутся, смогут двинуться дальше. А вам настоятельно надо двигаться отсюда, некромант. Потому что...
- Потому что за нами идёт охота, - пристально глядя прямо в глаза эльфийки, проговорил Фесс. - Спасибо за предупреждение, Вейде. Джайлз уже сказал мне. Могу ли я надеяться...
- Нет, - спокойно и хладнокровно ответила Вейде. - Не можешь, некромант. Мы помогаем тебе, но мы помогаем и другим. Не помочь тебе - уравнять себя со злом, не помочь твоим преследователям - уравнять себя со злом так же.
У Фесса в буквальном смысле отвисла челюсть. Вейде и не думала таиться. От подобной откровенности некромант даже растерялся. Что делать, если только что очень помогший тебе говорит в лицо, что точно так же поможет твоим врагам?.. Бросаться в драку? Сделать вид, что так и должно быть?..
- Мы не выдали бы тебя, мы пошли бы против нашего слова только в одном случае - если бы ты отрёкся от некромантии, - с напором, глядя в глаза Фессу, сказала эльфийка. - Подумай, чародей, и подумай крепко!.. Подумай, чьим орудием ты сейчас являешься, под чьи знамена ты встал!.. Честное слово, клянусь Великим лесом, хотела бы я, чтобы мы с тобой сражались плечом к плечу - против той самой Тьмы!.. Ведь ты же читал книгу Салладорца, ты знаешь, что случилось в Арвесте... почему же ты до сих пор с ними? - Вейде незаметно оказалась совсем близко, дивные глаза смотрели требовательно, но в то же время и с какой-то смутной болью. - Почему ты с теми, чья сила может только разрушать? Вот ты сейчас следил за моим колдовством. Смог бы ты повторить его, могущественный некромант, могущественный без всяких скидок, самый могущественный Тёмный маг на всём пространстве от Волчьих островов до Кинта Дальнего?.. А ведь я не сделала ничего особенного. Я не привела в действие и малой толики истинной мощи лесов. Так не лучше ли оставить чёрные стяги и встать под светлые - цвета жизни и радости? Почему я говорю тебе это, почему хочу, чтобы ты пошёл против собственной чести - потому что твоя честь, даже она, увы, несоразмерна жизни мириадов живых и ни в чём не повинных созданий, которых ты можешь, даже, верю, против собственной воли, отправить в небытие, во Тьму?! - последние слова сдержанная эльфийка почти что выкрикнула, хватая Фесса за складки плаща.
Рысь одним неразличимым для глаза движением оказалась рядом, сабли угрожающе сверкнули возле самой шеи эльфийской волшебницы.
- Поосторожнее, почтенная, - с угрозой процедила девушка.
- Опусти мечи, глупая, - не поворачивая головы, бросила Вейде. - Я ещё не сошла с ума - позволять свершиться убийству избранника Тьмы посреди моих владений.
- Интересно, а Почему же Инквизиция не боится моей смерти? - попытался сменить тему Фесс. От близости миндалевидных глаз и стройного тела ему, увы, становилось как-то не по себе.
- Да потому что святые братья намного могущественнее меня, - спокойно отпарировала Вейде. - Их целью было пленить тебя и прикончить медленно, с соблюдением всех обрядов, с совершением экзорцизмов, или как там у них это называется...
- Когда Этлау приковал меня к столбу и вполне всерьёз вознамерился как следует поджарить, не похоже, чтобы он думал о каких-то там экзорцизмах...
- Просто он ещё не успел до них дойти. Не сомневаюсь, если бы он поджёг костёр, так просто умереть тебе бы не дали. Но так что ты мне скажешь, некромант? "Да" - и я собью ту четвёрку с твоего следа. "Нет" - извини, я помогу им. Что бы ни случилось со мной. До или после. Вот тебе моё слово. Прямое и простое. Выбор за тобой, некромант. Ты можешь, например, убить меня, если тебе станет от этого легче, только это будет совершенно бессмысленным поступком, а ты к таким как будто б не склонен...
Вейде умолкла, тыльной стороной ладони провела зачем-то по и без того сухому лбу.
- Выбирай, некромант, - теперь голос эльфийки звучал чуть ли не жалобно. - Выбирай, не мучай меня. Мне будет очень плохо в обоих случаях, нарушу ли я слово, данное Инквизиции, или же принуждена буду навести их на твой след. Но не усугубляй тяжести моего выбора! У тебя нет времени на раздумья увы. Я хотела бы дать его тебе, но это уже не в моей власти.
- Фесс... - услыхал вдруг некромант голос Джайлза. - Пожалуйста, согласись. Ведь ты же спасёшь и себя, и всех нас! Согласись, ведь ты же останешься волшебником, только станешь повелевать другими силами!.. Фесс, умоляю тебя, на колени становлюсь!..
И Эбенезер на самом деле бухнулся в траву, молитвенно сложив руки перед грудью.
- Я тоже готова умолять тебя на коленях, - медленно сказала эльфийка. - Я, никогда и никого ни о чём не просившая!.. Но что такое гордость и честь, некромант, если их цена - тысячи тысяч жизней, которые ты же и обязался защищать?! Твоё оружие не всегда меч, или посох, или слово - иногда это и...
- И предательство? - резко закончил за неё Фесс.
- И предательство, - не моргнув глазом согласилась Вейде. - Не позор и не бесчестье предать ту силу, которой ты нынче служишь...
- Предавши раз, кто тебе поверит? - жёстко сказал некромант. - Кому нужен волшебник-ренегат? Кто подаст ему руку, кто пригласит за свой стол?..
- Часто ли тебе подают руку сейчас? - тотчас возразила Вейде. - Часто ли тебя зовут за пиршественный стол?.. Уважает ли тебя народ, тот самый, кого ты взялся защищать? Нет, страшна та сила, которой ты служишь, страшна и ненавистна она людям. Равно как и эльфам, и гномам, и прочим, прочим, прочим...
Наступила тишина. Джайлз так и застыл на коленях. Растерянно опустила сабли Рысь. Вейде обеими руками вцепилась в Фесса, почти что повиснув у него на шее.
И где-то совсем недалеко пробиралась уже через заросли та самая четвёрка инквизиторов-воинов, схватываться с которой, чувствовал Фесс, чревато его концом, несмотря ни на какое магическое или боевое умение. А рядом распахивал свои объятия Вечный лес, великий лес, живой, многошумный, изукрашенный, подлинная крепость жизни, вместивший в себя всех, вместивший и приютивший, никому не отказавший в помощи, никого не оттолкнувший...
...Вот только просящий за свое заступничество непомерно высокую цену.
- Нет, - Фесс словно бы услыхал свой голос со стороны, и сразу же - несдерживаемый стон разочарования. Вейде закусила губу и уронила голову, вздрогнув всем телом. Джайлз просто закрыл лицо руками и замер.
- Тогда уходи, - глухо сказала эльфийка. - Мне ты не поверил... что ж... но... нет, всё равно, я не могу этого так оставить! Послушай меня, некромант. Я дам тебе ещё один шанс. Иди к Пику Судеб, некромант, и спроси... у того, кто там живёт. Если, конечно, решишься.
- Пик Судеб? - насторожился Фесс. - То же самое мне говорили в
Нарне...
- Ну так и последуй же, наконец, хоть одному разумному совету! - со слезами в голосе воскликнула Вейде. - Последуй, послушай хоть раз не только свою гордость и заносчивость!..
- Ладно, - глухо сказал Фесс. - Посмотрим. Пока что мне надо отделаться от погони. И добыть еды. У тебя, насколько я понимаю, просить бессмысленно?..
Вейде молча покачала головой, медленно пятясь назад мелкими шажками.
- Тогда идём, - буднично сказал Фесс, поворачиваясь к своим. - Рысь, Эбенезер, - трогаем. Тут нам больше делать нечего.
Только тут он вдруг заметил, как исчезла Вейде - просто растворилась в сомкнувшейся за нею стене зарослей. Громадный лес как-то вдруг, внезапно и разом умолк. Наступила недобрая тишина.
Рысь по-военному чётко тотчас же встала рядом с некромантом.
Джайлз не шевельнулся.

- Эбенезер! - громче окликнул его некромант. Маг Воздуха соизволил наконец отвести ладони от лица. Щеки его были совершенно мокры от слез.
- Что же ты наделал, некромант... ты погубил нас всех:
- Погоди отходную раньше времени петь, - зло бросил Фесс. - Мы пока ещё живы. И умирать не собираемся. Верно, Рысь?
- Верно, одан рыцарь. И давайте поторопимся. Куда ж нам дальше?
- Дальше? - Фесс задумался. - Надо пробираться в Мекамп, я думаю... может, и глубже на восток. Пока ещё гном с орком в себя придут...
Они кое-как поделили поклажу. Телегу пришлось бросить, коня навьючили, но не чрезмерно, поскольку именно ему пришлось нести на себе увесистые тела Прадда и Сугутора. Теперь и орк, и гном храпели дуэтом.
Двинулись в путь. Джайлза пришлось вести мало что не силой.
Сориентировавшись по солнцу (если, конечно, ему можно было доверять тут, в Вечном лесу - неспроста же во всех обычных землях небо заткано тучами и бушует метель, а тут - небеса ярки и чисты...), они пошли на юго-восток, надеясь срезать угол и, миновав заставы на эгестскомекампском рубеже, выйти к нему несколько дальше, туда, где, по словам Рыси, начинался удобный тракт, по которому беглецы могли бы без труда уйти далеко за полдень и уже после этого выбрать себе дорогу.
Вечный лес вокруг них казался вымершим. Он тоже отгородился от опасных гостей, не мешал им, но и не помогал. Очень похоже на Нарн не так много дней тому назад.
Наверное, всё же что-то не так с тобой, некромант, если и Светлые, и Тёмные одинаково начинают тебя сторониться?..
Миновал день, миновала ночь и вновь наступил день. Крупные и ясные звёзды сменились ярким солнцем. Путники шли едва заметной тропой, что вела на юго-восток, и Фессу уже начинало казаться, что тёмные слова Вейде так и остались словами, когда Рысь внезапно тронула его за рукав.
- Тревога, одан Фесс. Враги близко.
- Откуда ты знаешь? - насторожился некромант. Сам он никакой угрозы не чувствовал. - Ты уверена?
- Нет, не уверена, одан рыцарь.... только лучше бы нам занять позицию.
- Что такое? Какую позицию? - удивился Фесс.
- Потому что Инквизиция рядом, - хладнокровно сказала Рысь, разом выдёргивая из ножен оба клинка. - Совсем рядом, одан.
- Рядом?!
- Рядом, одан. Положите мне пальцы на виски... я их вижу... отчётливо... они идут по нашему следу...
Чуть поколебавшись, Фесс последовал её совету. И точно - он словно наяву увидел тропу, приметный раздвоенный дуб, который они оставили позади совсем недавно, и четвёрку в тёмных плащах, уверенно, без лишней суеты и спешки трусящую по их следам.
- Джайлз!.. - взревел Фесс, в свою очередь бросаясь к лежащему на земле посоху. - Хватит рыдать, надо драться!.. Туда, быстрее!

У них была отвратительная позиция - на всеобщем обозрении, без прикрытых путей отхода, не видя врага... а тут ещё этот маг, эта плакса, нашёл время распускать нюни!..
Фесс подхватил свой посох, застонав от натуги, стал отрывать от земли неподъёмное тело орка. Рядом оказалась Рысь, вновь без усилия вскинула на плечо храпящего гнома.
- Туда! - хрипло бросила девушка. - Там холмик должен быть...
Лучше всего, подумал Фесс, было б уходить по деревьям, ветви громадных дубов встречались и скрещивались над землёй, образуя настоящие дороги, но что делать с этой дрыхнущей парой?..
...Они едва успели перебраться на подмеченный зоркой Рысью холм.
Горушка и в самом деле была удобной. Во-первых, на склоне из кустов бил родник, во-вторых, подножие холма было совершенно голым, если не считать невысокой, по-весеннему зелёной травы. Правда, отходить отсюда тоже было б не слишком приятно, если, конечно, не считать во-он того густо заросшего овражка, по которому сбегал вниз бурливый ручеёк.
Но, во всяком случае, здесь можно было продержаться.
Фесс не успел перевести дух, Рысь не успела наложить стрелу на предусмотрительно захваченный с собой лук, когда из зарослей внизу послышался голос, сильный, уверенный и властный, голос врага, даже не считающего нужным скрываться, врага, целиком и полностью уверенного в своей силе:
- Некромант, сдавайся!..
Быстро ж они, подумал Фесс. Проклятая эльфийка наверняка обманула, наверняка навела, наверняка подсказывала им дорогу, пока убеждала меня "отречься от некромантии". Навела, навела, как есть, навела, сомнений нет, иначе как бы они так быстро сюда добрались?..
- Некромант, сдавайся! - настойчиво повторил тот же самый голос. - 
Всё твоё искусство тут ничего не стоит. Хочешь в этом убедиться - попытайся сойти с этого холма. А мы можем и подождать... пока сюда не подоспеет преподобный отец Марк вкупе со многими другими святыми братьями, и преподобным отцом Этлау в том числе...
Фесс не ответил. Разговаривающий враг - уже полврага, сказал кто-то из древних. Пусть бахвалится. Тот, кто уверен в собственных силах, не тратит время на пустые словопрения. Он атакует, быстро, жестоко и решительно. А мы... мы подождём. Совсем чуть-чуть, потому что кто его знает, отряд Этлау шёл ходко, того и гляди на самом деле успеют... Да, как этот хвастун назвал их командира?
- Джайлз!.. Эбенезер! Тьма, опять он... Джайлз! - несчастного мага Воздуха пришлось основательно встряхнуть. - Ты можешь мне ответить на один вопрос?..
- У тебя ещё остались вопросы, некромант? - мёртвым голосом спросил Джайлз. - У меня нет. Это наша судьба. Все кончено. Мы проиграли...
Фесс сжал кулаки.
- Ты снова за своё? Живым в могилу ложишься, и ещё землицей просишь поплотнее забить?.. Скажи мне, кто такой преподобный отец
Марк, что командует отрядом?..
- Отец Марк? - равнодушно отозвался Джайлз. Похоже, его и в самом деле ничто уже не интересовало, даже собственная жизнь. - Он возглавляет всю Инквизицию Эгеста. Не больше и не меньше. Он отправлял меня в
Кривой Ручей. Он... он сказал мне, что отныне я - один из них...
- Большая птица того и гляди прилетит... - прошептал некромант. - Спасибо, Эбенезер. Не переживай, всё будет хорошо. Что нам, впервой, что ли? Эх, жаль, орк с Сугутором спят, они бы тебе порассказали историй...
- Каких исто... - начал было Джайлз, но тут вновь послышался голос от подножия холма:
- Некромант, сдавайся! Сохранишь жизни если не себе, то хотя бы тем, кто сейчас следует за тобой! Это в особенности касается тебя, маг Джайлз! Я знаю, ты слышишь меня. Так слушай же, что я тебе скажу, и это - слова известного тебе преподобного отца Марка. "Обманом вовлечено было доброе чадо Святой Матери нашей в дела отвратные и Спасителю противные, ложью некромантовой соблазнено и с пути истинного сбито; и, поелику нет на руках мага Джайлза крови святых братьев, Инквизиция Эгеста, чьей главой имеет честь состоять скромный Его служитель, дарует ему, поименованному Эбенезеру Джайлзу, полное прощение и отпущение грехов невольных, а в грехах вольных да станет ему судьёй Спаситель". Ты прощён, маг Джайлз, ты слышишь меня? Прощён! Можешь выходить, тебя никто не тронет. Мы поможем тебе добраться до отца Марка. Ну, выходи же! Что тебе делить с этим некромансером? Тебе, смиренному слуге Спасителя и Света? Забудь эти наваждения и возвращайся! Отец Марк ждёт тебя. Мы отведём тебя к нему. Верь нам, маг, верь нам, верь!
- Джайлз, это ловушка! - взревел было Фесс, но было уже поздно.
Захлёбываясь рыданиями, маг Воздуха сломя голову мчался по склону.
- Стой, дурак! - забывшись, Фесс вскочил на ноги, размахнулся было посохом... и в тот же миг на плечи ему прыгнула Рысь, а возле самого уха дзинькнула стрела, лучник промахнулся на палец, не больше.
- Лежи, одан. - тихо и очень внушительно проговорила воительница ему на ухо. - С этими шутить нельзя. Они только того и ждут. Эвон, как стреляют!
Выстрел был, пришлось признать, и в самом деле знатный. Фесс осторожно отполз глубже в заросли, с бессильной яростью наблюдая, как Джайлз бежал вниз с холма, выкрикивая только одно слово:
- Простите!.. простите!.. простите!..
- Рысь, - негромко сказал некромант. - Можешь аккуратно его стрелой, так, чтобы жив и на открытом месте?..
Девушка мгновенно кивнула, одним мягким движением, изгибаясь всем телом, точно как настоящая рысь, бросила стрелу. И в тот же миг из зарослей ударила ответная.
Что это было, Фесс понял не сразу. Что-то звонко сшиблось, что-то звякнуло, и на земле в стороне остались лежать сразу две стрелы.
Невидимый лучник врага ухитрился сбить выстрел Рыси.
- Я такого никогда ещё не видела, - помолчав призналась воительница.
Джайлз ничего даже не заметил. Вломился в заросли, и они тотчас же поглотили его.
- Ну вот, - медленно проговорил Фесс. - Я нарушил Слово некроманта в третий раз.
- Почему нарушил, одан рыцарь? - удивилась Рысь.
- Потому что я пообещал Джайлзу, что буду защищать его, а теперь сильно сомневаюсь, что он доживёт до завтрашнего вечера. Его быстро приговорят и сожгут. За пособничество Тьме. - Фесс горько усмехнулся.
- Да может, ещё и нет, - неуверенно сказала Рысь. - Зачем им врать?..
- Им надо было вытянуть отсюда мага Воздуха, - прищурившись, Фесс вглядывался в заросли далеко внизу. - Не слишком-то приятно отражать его молнии, верно?.. Вот и вытянули. На простейшую приманку. А он купился, бедный дурачок. Что теперь они с ним сделают, лучше даже и не думать.
- Одан рыцарь, - тихо сказала Рысь. - Не стоит нам тут особенно долго рассиживаться. Потому что если тот отряд нас на самом деле догонит - а он таки догонит, не закроют ему эльфы в Вечный лес дорогу, увы, - нам с двумя тяжёлыми вырываться не так просто будет...
- Верно, - сказал Фесс. - Верно, Рысь. Атаковать надо сейчас. Ты права, ждать больше нечего. Они, в конце концов, смогут этот холмик хоть всю зиму осаждать...
Он произносил какие-то слова, он держался спокойно и уверенно - а в глазах его плескалось море наступающей Тьмы, и в ушах набатом звучало:
"Ты не сдержал Слово в третий раз. Судьба не простит и взыщет. Не простит и взыщет..." Конечно, можно было хвататься, как утопающий за соломинку, что, мол, Джайлз жив пока и, кто знает, вдруг и на самом деле ничего с ним не сделают, может, Инквизиции важнее раструбить повсюду о благополучном избавлении доброго чада Святой Матери от пут Тьмы или что-нибудь в этом же духе...
"Не обманывай себя, - сказал он беззвучно. - Джайлза они не выпустят. И потому, если ты ещё хоть чего-то стоишь, - атакуй немедленно!"
- Идём, Рысь, - сказал он, поднимая посох и выпрямляясь в полный рост, словно забыв о стрелах. - Нечего ждать тут, пока нас совсем обложат. Пошли!
- Страж Храма последует за рыцарем Храма в жизни и в смерти, - отчеканила Рысь, в свою очередь церемонно салютуя клинками.
ИНТЕРЛЮДИЯ 1. ЗАКРЫТЫЙ МИР
Старая башня, где, оказывается, испокон веку коротали долгие полярные ночи присланные Академией наблюдатели, ожила. Клара прежде всего распорядилась натопить как следует все три этажа - не хватало только мёрзнуть! На робкие возражения здешнего обитателя, Клейнарда, что, мол, все дрова изведёт почтенная госпожа, а чем ему дальше жить, боевая волшебница только махнула рукой.
...С захваченным пленником пришлось повозиться. Он мычал и трясся от страха. Ужас парализовал его настолько, что даже самые простые заклинания Клары, какими она привыкла пользоваться при дознаниях, не срабатывали. Пленник ничего не понимал, так и норовил потерять сознание, так что Раина в конце концов пришла в ярость и предложила опробовать на нём весь известный ей арсенал пыток, несмотря на то что сама она не одобряла мучительства.
Клара билась с пойманным чуть ли не двадцать часов подряд. Медленно, очень медленно, ей удалось наконец проникнуть за завесу страха. Мало-помалу пленник оттаял. И Клара, запинаясь и спотыкаясь на каждом слове, произнесла первую фразу на местном языке.
После этого выяснилось очень много интересного. Настолько интересного, что Клара несколько раз подумала, а не отложить ли какие-то там поиски Мечей, пусть даже она и дала слово - сколько ждал их поручивший ей это, подождёт и ещё немного, - а вместо того заняться тревогами и бедами этого мира?
...Западная Тьма, готовая к последнему броску на восток, страшные неупокоенные, разоряющие всё вокруг, кошмарный Апостол Тьмы, воплощённая Смерть... да, здесь нашлось бы дело для боевого мага. Но всё-таки слово Павшему она, Клара, дала первой. Его и должно исполнить первым. А потом - всё остальное. Да, именно так.
Наблюдатель Академии Высокого Волшебства по имени Клейнард очень их боялся. Решил, что на самом деле начался тот самый Прорыв Тьмы, в вечном страхе перед которым жили волшебники Эвиала. Сейчас говорит, что вроде как поверил, но на самом деле всё равно трясётся от страха. Тут уже ничего не поделаешь, если здесь на самом деле живут под сенью вечного ужаса, то смешно требовать от него сразу же полного доверия. Клейнард утверждал, что послал подробное сообщение в город Ордос, где и располагалась вышеупомянутая Академия, и с минуты на минуту следовало ожидать ответа милорда ректора, мага Анэто.
Однако час проходил за часом, а Ордос молчал. Мало-помалу Клара начала терять терпение.
- Клейнард отправить суть дварое письмо есть надо, - выговорила волшебница. Эвиальский устный давался ей всё-таки с изрядным трудом, несмотря на все заклятья и чародейства.
- Надо отправить второе послание, госпожа... Хюммель? - осведомился Клейнард, переводя грамматического уродца Клары на нормальный язык.
- Верно. Пусть знают, что я здесь, будь я трижды проклята! - последнюю фразу Клара произнесла на языке Долины, но, похоже, благодаря более чем энергичным интонациям Клейнард понял всё, что требуется, даже и без перевода.
Клара понимала: несмотря на то что тёмная дорога вывела её в Эвиал, вновь бросив в тот же самый закрытый мир, откуда с таким трудом совсем недавно вырывался её отряд, - несмотря на это, никакого понятия, где и как искать эти самые Мечи, у неё, Клары, как не было, так и нет. След вывел её к этой башне, чтобы взять его снова, требовалось изощрённое, тонкое чародейство, чреватое здесь, в Эвиале, постоянной и болезненной отдачей. Но, во всяком случае, пока что ей следовало выжать всё, что можно, из этого наблюдателя. Она сильно сомневалась, что местные чародеи обладают способностью мгновенно перемещаться с места на место, да ещё и на такие расстояния. Из поневоле сбивчивых объяснений Клейнарда она поняла, что на подобное вроде как способен ректор местной Академии Высокого Волшебства (интересно, а что бы сказал этот ректор, побывай он в настоящей академии и по-настоящему высокого волшебства - той, что находилась в Долине магов и откуда сбежал, не закончив классов, один донельзя непоседливый парнишка по имени Кэр Лаэда...).
Как бы то ни было, здесь, в башне, отряд Клары мог отдохнуть и перевести дух. Клейнард, кажется, несколько поуспокоился - и в самом деле, зачем Тьме засылать сюда таких лазутчиков, которые даже не знают местного языка? Хюммель рассчитывала спокойно сплести нужное заклинание, уверенно взять след Мечей и больше с него не сходить. И прежде всего ей предстояло выяснить всё о том, как Мечи впервые оказались в этом мире.
Клейнард сперва заупрямился, и Кларе пришлось прибегнуть к не слишком честному приёму - усыпить "наблюдателя" и после этого без помех обшарить всю башню сверху донизу.
Искать пришлось недолго. Аккуратный и педантичный Клейнард вел подробный дневник, журнал наблюдений, куда дотошно заносил всё, что случалось за день, вплоть до числа пролетевших в ту или иную сторону птиц, если, конечно, число их поддавалось учёту.
Клара быстро листала твёрдые негнущиеся страницы. Клейнард записывал всё с невероятными подробностями, но, увы, ничего о Мечах в его писанине отыскать так и не удалось.
Однако ближе к началу журнала почерк сменился. Перед наблюдателем Клейнардом тут, оказывается, сидел некий наблюдатель Парри, обладатель прекрасного каллиграфического почерка, чьи извивы и завитушки вполне сошли бы за произведение искусства. Клара мимоходом пролистнула несколько страниц, и... журнал словно сам собой раскрылся на одной из них, засаленной и затрёпанной куда больше остальных - видно было, что открывали её гораздо чаще.
Глаза Клары сузились. Чутье охотницы подсказывало, что добыча рядом.
Она начала читать:
"11 марта 1497 года от Пришествия Спасителя.
Отправил донесение в Академию. Вот оно:
"За истекшие сутки на вверенном Вашей Милостью моему попечению участке ничего существенного не произошло... Отмечены перемещения: упырей снежных - две единицы, гадов перепончатых пролётных - шесть единиц. Изменений в астральной составляющей не отмечено. Астралозависимых существ не отмечено. Старший наблюдатель Парри, башня Сим, Северный Клык".
Написано это было, как и всё прочее, весьма аккуратно. Однако дальше... Буквы пустились в безудержный пляс, словно писец выводил их в спешке или же очень волнуясь.
Клара читала. Читала, чувствуя, как спина покрывается потом. Потому что это было то самое, что она искала.
"Запишу также: сего дня в дверь мою постучался молодой человек, почти нагой, с кожей блестящей, словно смазанной жиром. Появлению его предшествовали события, кои иначе, как необычайные, я трактовать не могу, как-то погасание на миг светца, каковой светец, раз зажжённый, горит не переставая.
По-эбински человек, явившийся, не говорил, и я не мог понять, из каких он краёв. Говор его совершенно необычен, что навело меня сперва на мысль, что он посланец Тьмы, однако ненарушенность иных компонентов равновесия мысль сию опровергла.
Подняв явившегося наверх, я осмотрел его. По виду ему лет двадцать с небольшим, возможно, двадцать пять. На теле насчитал я восемнадцать различных шрамов, несомненно, мечами и иным оружием нанесённых, описание каковых прилагаю..."
Клара читала длинный и однообразный перечень рубцов, шрамов "проткнутий, стрелами альбо подобным орудием оставленных", пока наконец не дошла до одного места, что заставило её, вздрогнув, впиться до боли пальцами в желтоватые страницы.
Неведомый ей "наблюдатель Парри" писал:
"Страннее же всего поражена была сторона левая груди, верхняя, плечо и вся рука до локтя. Кожа имеет вид желтоватый, словно после ожога, но тако же - словно бы следы лекарских швов; более того, скажу я, что почувствовал какую-то волшбу, сокрытую под следом этой старой раны..."
Слишком много совпадений. Уже описание внешности заставило
Клару насторожиться, после же этих строчек у Клары исчезли почти все сомнения. Он тут, в этом странном мире, он самый, Кэр Лаэда, которого она клятвенно пообещала подруге Аглае найти и на аркане притащить домой.
Значит, он оказался здесь... впрочем, из всех невероятностей эта, пожалуй, была ещё не самой из ряда вон. События выстраивались. Ну кто ещё во всем Мельине мог бы прорваться в сумятице сражения к этим самым Мечам и вырвать их из сведённых ненавистью рук? Кто ещё сумел бы найти дорогу за пределы этого мира? Кто ещё смог бы спрятать проклятые Мечи так, чтобы до них не дотянулся никто из раздираемого на части мира Мельина? Кто, кроме Кэра?
Никто - сам собой приходил ответ. Кларе очень, очень хотелось бы так думать - в самом деле, единственный сильный волшебник, способный убраться из Мельина с губящими мир Мечами, кроме неё, был только Кэр.
А если это так, она найдёт его! Найдёт и убедит отдать Мечи её нанимателю. Потому что Кэру они всё равно ни к чему, ну, разве что повесить их на стенку с трофеями, если этот сорвиголова когда-нибудь успокоится. Хотя нет, артефакты такой мощи дома хранить опасно. Лучше всего загнать их в какой-нибудь необитаемый мир до скончания времён или скормить тварям Неназываемого, хотя вот этого, пожалуй, лучше тоже не делать...
Клара внимательно прочитала все оставшиеся страницы. Этот самый
Парри оказался дотошным и скрупулёзным, как и его сменщик.
Наблюдатель подробно описал, как учил своего гостя говорить, как убедился, что парень практически ничего не помнит из своего прошлого (тут Клара схватилась за голову) и что, несомненно, наделен сильным и своеобразным магическим даром.
Ну что ж... потеря памяти - это не смертельно, такое случалось в практике Гильдии боевых магов. С этим она, Клара, справится... ну, в крайнем случае, призовёт на помощь Динтру.
Клара в волнении заходила взад-вперёд по круглой комнате. Так... так... так, если Кэр здесь, но у него очищена память, найти его по ментальному следу не удастся. Искать через Астрал? Несомненно, но займёт донельзя много времени. Самым эффективным способом представлялось получить кое-какие сведения от магов этого мира и уже потом вступать в дело самой.
Не откладывая дело в долгий ящик, Клара взялась за Клейнарда. Несчастный наблюдатель запирался недолго. По его словам, выходило, что парень, найденный стариком Парри, и в самом деле оказался настоящим магом, поступил в Академию Высокого Волшебства ("Ещё бы он не поступил!" - самодовольно хмыкнула Клара), однако при этом с ним чтото случилось не слишком хорошее, что именно - Клейнард не помнит. Нет нет, пусть достопочтенная госпожа не пугается, он жив и здоров, но... как бы это выразиться... пошёл по дурной дорожке. Он, Клейнард, слышал, что этот парень спутался с Тёмными, стал учиться отвратительной некромантии...
Клару передёрнуло. Только этого мне и не хватало, обмирая, подумала она. О некромантии в Долине никогда ничего не говорили. Этот раздел чародейства находился под строжайшим запретом самого Игнациуса, и даже могущественная Гильдия целителей, несмотря на то что могла извлечь из этого немалые прибыли, никогда даже и не заикалась об отмене запрета. Равно никто и не интересовался, чем же в действительности он вызван. Игнациус внушал это год за годом каждому следующему поколению первокурсников, садившихся за парты в Академии - "сия волшба может разбудить настолько могущественные силы, дремлющие с часа основания всего Упорядоченного, что даже совокупная мощь всех магов Долины не сможет в таком случае предотвратить страшных бедствий, описывать которые я здесь не стану, ибо не имею таких слов...".
Конечно, кое-какими заклятьями из арсенала некромантии боевые маги всё равно потихоньку пользовались, особенно пребывая в дальних мирах, где такая волшба практиковалась местными чародеями, но заклятья эти принадлежали к низшим, наиболее простым разделам, типа заставить свежий труп ответить на десяток-другой вопросов. И то - каждое такое заклятье использовалось только в исключительных случаях. Клара, например, пускала его в ход считанные разы и, несмотря на это, заметила - использование некромантии губит удачу. Выверенные планы срываются, командиры заводят отряды не туда, враг невесть откуда обретает дополнительные силы, и так далее и тому подобное.
Некромантия... Клара вновь взялась за Клейнарда и вскоре уже знала всё, что знал и он сам о факультете малефицистики, о его зловещем декане и о том, чем занимаются некроманты в мире Эвиала, - вернее сказать, занимались, потому что сейчас их осталось всего два - один как раз тот самый декан-малефик, а второй - вторым, похоже, сделался Кэр Лаэда.
Ладно, подумала Клара. Коли так, придётся и в самом деле серьёзно разговаривать с местными заправилами. Кэр запросто может её не вспомнить. И как тогда он к ней отнесётся? Как к врагу, ясное дело, стремящемуся отнять такой дорогой ценой доставшуюся добычу... Звучали все эти рассуждения как-то безрадостно, приходилось признать.
...Весь отряд Клары мирно спал, забылся беспокойным сном и бедолага Клейнард, а Клара всё стояла, стояла в верхнем покое, в затемнённой комнате прикрыв платом хрустальный голубой светец и распахнув ставни.
Чужие колючие звёзды холодно смотрели на скованные наступающей полярной зимой просторы, тундры Северного Клыка вымерли, однако на море каждую ночь разыгрывались настоящие битвы ледяных исполинов, вставших на дыбы торосов и ропаков, порождённых постоянными сжатиями и столкновениями громадных ледовых полей. Эти медленные, неторопливые сражения по-настоящему завораживали, Клара не могла отвести от них взгляда; однако при этом она оставалась боевым магом, то есть - была начеку.
И в самый глухой час она услыхала осторожный, даже можно сказать - деликатный, стук в дверь.
Никто не проснулся, даже чуткая, точно кошка, валькирия Раина.
Клара спустилась вниз. Рука её на миг задержалась, перед тем как отодвинуть засовы.
- Достопочтенная госпожа Клара, - раздалось за дверью. Говоривший обладал приятным и в то же время сильным голосом. - Мы прибыли, получив письмо здешнего наблюдателя. Мы - это ректор Академии Анэто и...
- И Мегана, хозяйка Волшебного Двора, - прибавил второй, женский голос. Этот голос Кларе, надо сказать, сразу же не понравился. Было в нём что-то, роднившее его с голосом незабвенной Ирэн Мескотт...
- Нас здесь только двое, - продолжал тот, что назвал себя Анэто. - Прекрасно понимаем и сознаем, со сколь могущественной персоной нам посчастливилось встретиться, и уже поэтому вы, достопочтенная, должны также понимать, что нас опасаться нечего.
Клара закусила губу и решительно отодвинула засовы.
В облаке ворвавшегося пара через порог переступили двое - мужчина и женщина, оба в тёплых меховых шубах, делавших их похожими на каких - то диковинных зверей. Ни тот, ни другая не имели на виду оружия, только Анэто опирался на вычурный белоснежный посох с крупным адамантом в оголовке.
- Прошу, господа, - сказала Клара, изо всех сил стараясь если и делать ошибки, то не в каждом слове. - Вельми есть велики мои извинения, ибо...
- Ах, оставьте, сударыня, - церемонно раскланялся Анэто. - Мы счастливы, мы на седьмом небе от блаженства, что именно в отмеренный нам жизненный срок случилось наконец то, о чём до сих пор говорилось лишь в самых абстрактных и оторванных от жизни магических трактатах, утверждавших, что мир Эвиала не один в сущем! И вот мы получили возможность воочию в этом убедиться!.. Мы должны нижайше поклониться вам, мы должны молить вас поделиться с нами вашей мудростью и рассказать наконец, что же происходит... - Он помолчал и наконец произнёс торжественным шёпотом: - Что же происходит там, за небом?
- Давайте поднимемся наверх, - Клара старалась говорить помедленнее. - Потому что я есть тоже иметь желание спрашивать почтенных...
- О, несомненно, несомненно! - всплеснул руками Анэто. - Я чувствую, мы проведём незабываемую ночь, будем говорить, говорить и никак не сможем наговориться...
- Потому что вы воистину многое должны рассказать нам! - воскликнула и Мегана. - Многие столетия лучшие умы Эвиала искали выход из клетки, в которой мы оказались замкнуты. Мы нашли теоретические доказательства того, что Эвиал не одинок. Но понять выкладки этих доказательств могло всего пять-шесть человек во всём мире, что, - Мегана позволила себе лёгкую усмешку, - явно недостаточно.
"Властолюбива, - подумала Клара, окидывая эвиальскую волшебницу пристальным взглядом. - Умна, осторожна, скрытна, разумеется, никогда не допустит, чтобы о её пороке узнали бы окружающие. Но властолюбива. И решительна. Пойдёт до конца, даже если это будет грозить ей гибелью. Достойный противник..."
Клара поймала себя на мысли, что невольно думает о Мегане как о равной, хотя, конечно, никакого равенства между эвиальской чародейкой и ею, Кларой Хюммель, рождённой в Долине магов, прошедшей школу
Архимага Игнациуса, нет и быть не может.
- Ну что ж, господа, имеем есть начать? - развела руками Клара.
- Разумеется, - энергично кивнул головой Анэто. - Бесспорно!..
...О сне они и в самом деле забыли. Собеседники Клары жаждали прежде всего рассказа об устройстве мира, о том, что же на самом деле находится "там, за небом" и как туда можно попасть; расспрашивали и о самой Кларе, где и как она живёт. Закон не запрещал рассказывать о самом факте существования Долины, и боевой маг кратко, точно и без лишних подробностей поведала собеседникам о Гильдиях, их устройстве, делах и прочем. Глаза мага и волшебницы вспыхнули огнём, и Клара, как всегда бывало в таких случаях, точно угадала их следующий вопрос: Можно ли им самим попасть туда?.. Дабы почерпнуть из сосуда мудрости столь могущественных и благородных волшебников?..
- Никто не станет есть чинить вам преграду, - ответила Клара. - Другое дело, что вырваться из самого Эвиала будет нелегко... - мало-помалу язык Хюммель как-то развязывался, фразы выходили всё более и более гладкими, уже без смешных грамматических ошибок.
- Мы, бесспорно, обсудим и это, - нетерпеливо перебила Мегана. - Для нас тоже тайна, почему Эвиал оказался отрезан от остального - как вы сказали? - Упорядоченного. Но скажите мне, почтенная Клара, есть ли вообще в мироздании верховные силы, правящие сущим? Мы знаем Спасителя, что очеловечился в нашем мире, принял смертную муку за нас, тем самым открыв нам дорогу к счастливому посмертию. Мы верим, что Он обитает где-то там, за небесной твердью... можете ли вы сказать нам что-то?
Глаза Меганы истово горели. Вера её, похоже, и в самом деле была крепкой. Во всяком случае, она, Клара, могла бы только позавидовать способности так безоглядно и истово верить.
- Гм... почтенная Мегана, я знаю, что вера в Спасителя распространена довольно широко... даже в нашей Долине немало тех, кто придерживается этих же взглядов...
Мегана расцвела счастливой улыбкой, толкнув при этом Анэто локтем в бок. Ректор же казался несколько сконфуженным.
- Но, конечно, мне ни разу не доводилось лицезреть Его, - поспешила добавить Клара. - Что же касается самого вопроса... то мне кажется, что богов, в смысле - невероятно могущественных существ - у нас не осталось. Спаситель, быть может, единственный... - она вспомнила о Павшем и поспешно прикусила язык, чтобы не наговорить лишнего. - Я сталкивалась с теми, кого можно назвать богами местными, хотя они, в принципе, ничем не отличались от, скажем, просто могущественных магов. Ходили смутные слухи о Новых богах, братьях, что якобы сейчас владеют верховной властью над Упорядоченным, но я никаких доказательств сего никогда не встречала. И последователей у них в Долине нет, насколько мне известно.
- Как же дивно устроено сущее! - торжествующе воскликнула Мегана. - Какая прекрасная гармония! Неведомы нам начало и конец сущего, но то, что мы видим, поистине великолепно! Нету сверхсущностей, да и быть не может, а есть лишь Спаситель, Тот, чья цель - спасать и сохранять малых сих, и это воистину правильно, ибо даже в надзвёздных чертогах, где живут те, чья сила не сравнима с нашей, есть вера в истину и в Спасителя!
"Фанатичка, - подумала Клара. - Опасная фанатичка. И я, глупая тётка, похоже, фанатизм её сейчас только умножила..."
- Хорошо, хорошо, Мег, я прошу тебя, не надо сейчас религиозных диспутов, - поморщился Анэто. - У вас ещё будет много возможностей. Сейчас же у нас достаточно других тем, не менее важных, и прежде всего долг вежливости требует от нас, хозяев, спросить у достопочтенной гостьи - что привело её сюда, в нашу скромную юдоль, и чем мы можем помочь ей, как можем отблагодарить за эти поистине бесценные сведения? - Маг церемонно поклонился.
- Да, да, конечно, - пылко подхватила Мегана. - Ты совершенно прав, 
Ан. Я, со своей стороны, готова предоставить в полное распоряжение госпожи Клары весь мой Волшебный Двор. Если госпожа Клара пришла сюда, преследуя какого-то врага, - все мои миньоны готовы немедля вступить в сей праведный бой, и я сама, конечно же, не останусь в стороне!
- Спасибо вам, достопочтенные, - старательно произнесла Клара. - Не есть ложь моё слово, что сюда я пришла в погоне.
- В погоне?! - разом воскликнули Анэто и Мегана.
- Прошу покорнейше простить меня, госпожа Клара, - осторожно произнес Анэто, - но судьба распорядилась так, что мы с Мег возглавляем тех, кто противостоит хаосу Тьмы и Смерти, и мы не можем не задать вопрос: опасен ли, и если да, то насколько, для нашего мира тот - или то, - за которым гналась госпожа?
- Я не знаю, - помедлив, ответила Клара. Само собой разумеется, выкладывать всю правду об Алмазном и Деревянном Мечах она не собиралась, не хватало только ввести радушных хозяев в искушение. - Это не чудовище, не монстр, не... это молодой человек, который...
Мегана и Анэто разом переглянулись. Похоже, они сразу всё поняли.
- Не хочет ли сказать почтенная Клара, что она пришла сюда, разыскивая того странного юношу, что был обнаружен наблюдателем этой башни Парри более полутора лет назад?
"Полутора лет? - удивилась про себя Клара. - Причудливо же течение
Великой Реки... полтора года! Для меня прошло несколько дней..."
- Я думаю, что да, - прямо ответила она. - Этот молодой человек попал под сильное магическое воздействие... я ищу его, чтобы забрать в безопасное место и там вылечить. Никакой другой цели у меня нет, - добавила она для верности, само собой, покривив при этом душой.
Мегана и Анэто вновь переглянулись.
- Мне кажется, госпожа Клара, - наконец проговорил ректор, - что вас нам воистину послал Спаситель в неизъяснимой милости своей. Ибо сей юноша, увы, пошёл по тёмному пути. Возможно, это как раз и связано было с тем магическим воздействием, о котором вы говорили. Но для того чтобы понять меня целиком и полностью, вы должны позволить мне сделать несколько пространное отступление, описывая вам главную беду и главную напасть нашего мира. Вы позволите мне сделать это?
- О, конечно, конечно, - поклонилась Клара. - Я вся внимание.
- Мег? Ты будешь говорить?
- Нет, Ан, говори ты, ты у нас специалист по Тьме и её знаток, - шутливо развела руками Мегана. - Я так... о нашем больше, о девичьем...
- Хорошо, - Анэто прокашлялся, взялся за свой посох и хорошо поставленным голосом, выдававшим долгую практику чтения лекций, начал:
- У нашего мира, госпожа Клара, есть много врагов. Но среди них один главнейший, самый опасный и самый непонятный из всех. Злобные колдуны, сошедшие с пути истинного, чудовища, монстры, разбойные короли и всё такое прочее - беды понятные, привычные, и, как с ними бороться, тоже давно известно. Но Эвиал отмечен страшной, несмываемой печатью вечной беды, горя и мук. Печатью Тьмы. - Он сделал эффектную паузу. - Печать Тьмы скрывает от нашего взора все западные земли Эвиала. Однако и те земли, что открыты нам, но лежат близко к границам тёмных владений, подпадают под её тень, и она, эта тень, страшно уродует души живущих там, наполняя их отвратительной жаждой грабежа, убийств и насилия. Государства и державы, там лежащие... - Анэто артистически взмахнул руками, и в воздухе прямо перед Кларой появилась светящаяся карта Эвиала. - Вот здесь эти три острова, именуемых Крабом: сие, в центре, Утонувший Краб, а эти два больших - соответственно Левая и Правая Клешни - эти земли и пребывают под сенью Тьмы, и правители их прервали всякие разумные сношения с остальным Эвиалом, только и зная, что, готовясь к войне, первые попытки высадиться на наших восточных берегах уже имели место.
Но не это главное. В конце концов, Империя Клешней, занимающая
Правую и Левую Клешни, наш главный враг последние годы, воюет, помимо магии, также и обычными мечами своих солдат, а с этой бедой мы более-менее умеем справляться. Главная тайна лежит ещё дальше на запад, в окутанных тьмой морях, откуда не вернулся ни один корабль, который не смог пересечь ни один из наших крылатых посланцев. Последнее, что они видели и что успели увидеть мы их закрывающимися глазами, - было чёрное небо и исчезающее в этой смертной тьме солнце. Внизу расстилалось чёрное море, и сам воздух становился чёрен, плотен, им нельзя было дышать и в нём нельзя лететь. Что это такое за субстанция, мы не знаем, ибо легко сказать "Тьма", но Вопрос ведь в том, чтобы объяснить её природу.
Никто не выходит из Тьмы, с кем мы могли бы вступить в переговоры, никто не отвечает на наши послания, и нам приходится опираться только на косвенные данные... Мы не знаем, есть ли там некая персонификация, иными словами, имеется ли у этой Тьмы некий властелин, хозяин или же повелитель. Много раз рассматривалась гипотеза, что там, во Тьме, стоит могущественный замок, где собрались, возможно, сильные прошлых эпох, задумавшие наконец-то взять реванш за давние поражения...
- Ан, прости меня, но ты уклоняешься в сторону, - внезапно вмешалась Мегана. - Думаю, госпожа Клара уже давно хочет спросить - если эта ваша Тьма настолько могущественна, почему же она до сих пор не захватила весь ваш мир? Я угадала, госпожа Клара?
Боевой маг кивнула.
- Да, конечно, это резонный вопрос, - кивнул Анэто. - Сама его постановка предполагает некую непознаваемую нелогичность в действиях сверхчеловеческих сил. Мы считали, что Тьму что-то сдерживает. В нашем распоряжении оказался бесценный труд древних чародеев, "Анналы
Тьмы". Конечно, они не объясняют ни причины прихода сюда Тьмы, ни её истинной сущности. Однако главная мысль там такова - Тьма не может, словно вода через плотину во время паводка, вот так взять и хлынуть на восток. Древние эмпирически подобрали-таки некие заклятья, помогавшие сдержать её. Для этого на западе, на недоступных нынче нам островах, в забытые века воздвигнуты были некие священные сооружения, нечто наподобие подземных крипт, где содержались созданные древними артефакты, препятствующие распространению Тьмы на восток...
Клара ощутила, как по спине побежали вниз струйки ледяного пота. Уж не такую ли крипту разрушила в своем неразумии Сильвия?! Не оттого ли и все те грозные видения, предвестники беды, что преследовали выходящий из Мельина отряд Клары там, на последнем берегу?..
Но вслух она, разумеется, этого не сказала.
- Так вот, древние установили, что благодаря каким-то неведомым нам закономерностям Тьма может действовать почти исключительно через свои человекоорудия. Барьер непонятной нам природы пока ещё прикрывает восточные земли, хотя за последнее время ситуация существенно ухудшилась, прямая активность Тьмы возросла, что фиксировали почти все наши наблюдатели, - Анэто повёл рукой, указывая на расставленную вдоль стен магическую машинерию. - Однако пока что начать открытое наступление Тьма не в силах. Во всяком случае, мы на это надеемся. И вот - я перехожу к главному, госпожа Клара, - Тьма нуждается в человекоорудиях. "Анналы", несмотря на свойственную древним выспренность слога и туманность изложения, чем, как известно, страдают все пророческие книги, говорят об этом достаточно четко. Сперва Тьма должна создать себе в восточных, не подвластных ей землях своего Апостола. Тёмного Мессию, Разрушителя, Потрясателя Тверди - за долгие века существования "Анналов" у него накопилось много имён. Этот самый Разрушитель опасен чрезвычайно, чем дальше он продвигается по тёмному пути, тем становится могущественнее, и что хуже всего - тем более страшные последствия ожидают ту землю, где он будет убит, буде кому-то удастся совершить такой подвиг. "Анналы", точнее, позднейшие к ним дополнения, написанные истинными адептами Света и не доступные никому, кроме лишь узкого круга могущественнейших волшебников этой земли, отринувших путь зла, эти дополнения свидетельствуют, что по крайней мере три Разрушителя были повергнуты во прах паладинами Света. Последний - всего несколько веков назад. Он был известен как Чародей Ужаса. На востоке он выстроил себе могучий замок, повелевая ордами мёртвых - он был сведущ в некромантии, - начал завоёвывать соседние земли. Его остановила горстка героев, уничтоживших чудовище. Увы, увы и ах, те храбрецы погибли, и мы не знаем даже их имён. Девушка, почти что девочка и некий монах, праведный последователь Спасителя. Источники, коими пользовались составители дополнений, в этом случае исключительно гномьи предания и баллады, иных свидетелей не осталось. Но та земля стала навеки проклятой... Мало кто дерзает даже приближаться к горам, получившим с тех времён прозвание "гор Ужаса". Однако это показало, что Разрушитель может быть повергнут, даже если это грозит тяжкими потерями среди воинов Света и смертоносным проклятием, ложащимся на окрестности того места, где оборвалась жизнь тёмного Апостола. И потому, - Анэто даже подался вперёд, вперяя взгляд прямо в глаза Кларе, - и потому мы. Светлые волшебники, так усердно и так старательно ищем того, кто может стать Разрушителем. Ищем и... стараемся не допустить до такого. Ах, госпожа Клара, госпожа Клара! Воистину, я усматриваю в нашей встрече божественный промысел, не иначе как Спаситель на самом деле решил выступить на нашей стороне, пусть даже и не открыто! Позвольте мне сейчас опустить основной корпус моих доказательств, я готовился к совершенно иной беседе, посвящённой, признаюсь, куда более философическим вопросам, касающимся самых основ нашего бытия, и малую часть из них мы уже имели счастье задать; однако главное, получается, в совсем ином! Мы, чьи места рождения разделены невообразимыми безднами, мы встретились здесь, чтобы говорить, похоже, об одном и том же человеке. Сударыня, Белый Совет, который мне выпала честь возглавлять, с некоторых пор считает, что тот юноша, которого вы разыскиваете... окончательно отстранился от путей Света и сейчас Тьма создает из него своего Разрушителя.
Клара невольно вздрогнула, поднимая ладонь к лицу. Да... после таких совпадений начнёшь верить не только в Спасителя, но и в Новых богов...
Кэр - Апостол Тьмы? Разрушитель?.. Проклятие этого мира?.. Нет, это невозмо... Хотя почему нет? - внезапно возразил холодный и расчётливый боевой маг внутри её. - Или ты не знаешь этого сорванца? Ты думаешь, что у себя в мельинской Серой Лиге он выращивал цветочки и разносил сироткам новогодние подарки? Он был воином, ночным воином, мастером засад и внезапных нападений, и он просто не удержался бы в этой самой Лиге, если бы не выполнял вполне людоедские приказы своих... как их? патриархов, как будто... Впрочем, как их звали, теперь уже неважно.
Клара чувствовала, что у неё всё леденеет внутри. Она привыкла думать о Кэре как о милом мальчугане, племяннике её лучшей и единственной подруги (боевые друзья не в счёт), за которого она вполне серьёзно хотела бы выдать кого-нибудь из своих многочисленных дво - и троюродных племянниц, но...
Но ведь на самом деле он был не таким уж белым и пушистым. Он бежал из Долины, бросив Академию, тяжко оскорбив тем самым самого Игнациуса. Он присоединился к отъявленным головорезам Серой Лиги, к тем, чьи пути уж никак нельзя назвать "путями Добра и Света". Он убивал. Тех, на кого ему указывали начальники, и в подмётки не годившиеся ему ни по уму, ни по знаниям. И он принимал всё это. Не возражал. О да, она, Клара, тоже далеко не дарительница жизни, она боевой маг, и, наверное, именно поэтому она так долго закрывала глаза на то, что считала милыми шалостями по сути-то своей доброго мальчугана. Кажется, она ошибалась. Что, если стезя наемного убийцы (ибо кем ещё являлись, если разобраться, воины Серой Лиги?) - на самом деле понравилась Кэру, что бы там о нём ни думала сама Клара Хюммель?
Взгляд Клары отяжелел. Но стоп, стоп, одернула она себя. Не суди поспешно. Сперва тебе нужно получить как можно больше достоверных сведений. И, конечно же, переговорить с самим Кэром. Отыскать его. И в этом деле, похоже, маги Эвиала могут оказаться поистине незаменимыми.
- Господа... - медленно проговорила она. - Я есть понимать ваша мысль (от волнения снова полезли ошибки). Мне... я... есть хотеть забирать этот человек отсюда. Он есть... был... нет, есть... сыновец моего друга. Я... уведу его отсюда. Не станет Разрушителя. Если он, конечно, есть таков. Но... я есть видеть его... то есть я должна его увидеть! - она сделала над собой усилие.
- Разумеется, госпожа Клара, - кивнула Мегана. - Как только мы услыхали вашу историю, то сразу же поняли, какой идеальный выход предоставляет нам милость Спасителя. Конечно, если вы заберёте с собой этого бедного, сбившегося с пути юношу... не будет никаких трудностей и проблем. Не падёт проклятие на земли, не потекут кровью реки, ибо убить Разрушителя очень и очень непросто. Конечно, это самый лучший исход, какой только можно себе вообразить. Ведь нам, Светлым, тоже совсем не улыбается убивать живых существ, изначально не скверных и не испорченных, но всего лишь попавших на неправильную сторону и наслушавшихся дурных слов...
- Вы можете привести меня к нему? - резко спросила Клара.
- Гм... не так, чтобы сразу, - печально признался Анэто. - Мы потеряли его под непроглядными покровами Нарна... ах, простите, простите великодушно, госпожа Клара, это вот здесь... древний эльфийский лес... вам знакомо это слово "эльфы"? Впрочем, конечно, конечно же... в общем, эльфы Нарна практикуют достаточно своеобразную магию...
- Тёмную магию, говори прямо, Ан, - поморщилась Мегана. - Ты же знаешь, я никогда не одобряла твоих с ними заигрываний и всегда говорила тебе об этом прямо и откровенно...
- Хорошо, хорошо, Мег, не думаю, что это надо обсуждать вот прямо здесь и вот прямо сейчас, - поспешно перебил её Анэто. - Факт же заключается в том, что мы потеряли Неясыть...
- Кого-кого? - переспросила Клара.
- Он принял такое имя здесь, сударыня, и под ним поступил в нашу
Академию. На факультет малефицистики, изволите ли видеть...
- Факультет злоделания, - буркнула Мегана. - Хотя отдадим должное его наставнику - он сделал из Неясыти настоящего некроманта.
- Вы есть использовать некромантия? - вырвалось у Клары.
- Увы, сударыня, - вздохнул Анэто. - С того самого времени, как наш мир был поражён Тьмой, а случилось это во времена столь незапамятные, что ни одна летопись не сохранила нам достоверных описаний и свидетельств Её прихода, - с тех самых времён кладбища нашего мира поражены неупокоенностью, когда мёртвые поднимаются из могил, и горе тогда всем живым, кто имел несчастье оказаться у них на дороге!.. Вот именно для борьбы с этой страшной опасностью наша Академия и терпела оный факультет малефицистики, ибо выяснилось, что некромантия - наилучшее оружие против этой беды. Молнии, огонь и другие силы стихий, кому мы служим, увы, оказались не в силах защитить нас от этой напасти. Пришлось обратиться к тому, что мы надеялись удержать под нашей властью, что мы считали меньшим злом. И, надо сказать, у нас долго получалось это. До недавних времен... А вот теперь - Тьма заполучила настоящего бойца, а вдобавок - из другого мира, наделённого непонятными нам силами, и она, Тьма, сейчас уверенно ведёт его по пути Разрушителя. Чем дальше, тем труднее будет ему повернуть назад. Впрочем, это мы можем обсудить уже позднее, как и все те радующие разум глубокие вопросы мироздания. Так что заключаем ли мы союз, сударыня Клара?
- Да, - сказала волшебница. - Мы будем иметь союз. И нам надо скорее отправляться туда, где я смогу найти... Неясыть. А по пути мы сможем обсудить всё, что только захотим. Но прежде всего - я бы хотела услышать историю этого бедного юноши в мире Эвиала...
Мегана согласно кивнула.
- Наша история не будет слишком долгой...
Так Клара Хюммель узнала то, что знал (и что думал) о Фессе Белый
Совет вкупе с Волшебным Двором. Узнала историю его недолгого пребывания в Академии, его досрочный выпуск, его деяния в погибшем ныне городе Арвесте. Она заметила, что с некоторых пор источники сообщений меняются с магов на священников и (что ей не слишком понравилось) - инквизиторов.
- Является ли то, что вы мне рассказываете, правдой? - не выдержала Клара - после повествования о кровавой сшибке Кэра с инквизиторами в лесу под Арвестом.
- Увы, сударыня, полной и абсолютной правдой, - вздохнул Анэто.
- Я посылала туда своего доглядчика, - прибавила Мегана. - Мы веруем в Спасителя, но я, например, не слишком одобряю методы Святой Инквизиции. В стремлении взять под свой контроль всю и всяческую волшбу Эвиала они могли пойти и на... фальсификацию. Однако тщательная и скорая проверка показала - на сей раз они не лгут. Во всяком случае. Неясыть нанёс им действительно тяжёлые потери. Более чем тяжёлые.
- Ладно, - проворчала Клара. - Так что же было там дальше?..
...Она услышала, что было там дальше. О вторжении, безумном и бессмысленном, имперской армии Клешней, о страшной резне на улицах города и о том, как Тьма (разумеется, посредством того же самого некроманта Неясыти) нанесла поистине чудовищный удар, истребив и сам город, и нападавших, и всех, кто ещё оставался в пределах городских стен, равно как и тех, кто не успел отбежать достаточно далеко от оных. О чёрной яме, оставшейся на месте богатого торгового Арвеста. И о том, как скрылся в сумрачном Нарне тот, кого и Белый Совет, и Инквизиция считают ответственным за случившееся.
- Хотя, конечно, в деле с Арвестом ещё много неясного, - добавила Мегана, когда Анэто умолк. - Я бы не утверждала столь категорично, что та атака Тьмы была инспирирована именно Неясытью. Это все-таки спорно и требует специального разбирательства.
- Согласен, согласен, - кивнул Анэто. - Дело и впрямь тёмное. Но... нам ничего не остаётся, как попытаться разобраться. Потому что поступки
Неясыти в ряде случаев можно трактовать как обычную самозащиту с применением заклятий из арсенала некромантии, а в ряде случаев, как, например, с Арвестом, - это прямое проявление сущности Разрушителя, - ректор сокрушённо развёл руками.
- Тогда где же он сейчас? - с напором спросила Клара.
- Мы не знаем... пока не знаем, - ответила Мегана. - Никто не может уловить его, используя обычные методы магического обнаружения, нам остаётся уповать на дедовские приёмы - на сообщения осведомителей. Инквизиция тоже пытается отыскать Неясыть, они обещали поделиться с нами вестями, как только получат хоть что-то достоверное.
- Может ли он остаться в этом самом лесу и дальше? - спросила Клара.
- В том-то и дело, что может, - вздохнула Мегана. - Эльфы Нарна известны тем, что предоставляют убежище - тем, кто, по их мнению, в нем нуждается. Вообще-то у нас достаточно хорошие отношения с нарнийцами, они учились в Академии, профессора и деканы бывали в
Нарне, но: словом, если эльфы заподозрят, что получившему у них убежище что-то угрожает, они ни за что не выдадут его.
- А... говорить на расстоянии... с Нарном... нельзя? - подумала вслух Клара.
Мегана отрицательно покачала головой.
- Мне кажется, - осторожно сказал Анэто, - нам всем следует переместиться ближе к центру событий. Вот сюда... - он указал на светящуюся карту. - Эта область, зажатая между двумя великими лесами, называется Эгест.
Клара молча кивнула.
- Тогда завтра в путь? - предложил Анэто. - Решено, сударыня, решено, Мег.
- Завтра в дорогу, - кивнула хозяйка Волшебного Двора.

ГЛАВА ВТОРАЯ
СНОВА ЭГЕСТ. НЕКРОМАНТ И ЗНАМЕНА ТЬМЫ.

Ты - волна в бескрайнем океане Тьмы.
Сожалеет ли волна, или испытывает ли она боль, разбиваясь о берег?
Трактат "О сущности бытия", 
Глава "Об упорствующих в заблуждении".

Несмотря на то что он стоял, не пригибаясь и не прячась, из зарослей у подножия холма не вынеслось ни одной стрелы. Царила полная тишина, звенящая и давящая. Фесс не видел врагов, он лишь чувствовал устремлённые на него четыре взгляда. Четыре, а не пять. Джайлз, видимо, просто не счёл нужным обернуться.
- Идём, Рысь, - сказал Фесс, перехватывая поудобнее посох. Если он правильно оценил своих врагов, драться ему предстоит сегодня магией, никак не мечом.
- Они не стреляют, одан... - проговорила Рысь, прищуренными глазами окидывая недвижные заросли. - Это значит, что они хотят честного боя. Очень глупо с их стороны.
- Почему?
- Мы их перебьём, - без тени сомнения бросила Рысь. - Возьмись они все за луки, быть может, тогда у нас возникли бы трудности. А так...
- Я не могу понять, где они, - шёпотом сказал Фесс. - Взгляды чувствую, но не более того. А это плохо. Надо нацеливать заклятье...
- Не дело стража учить рыцаря, но скажу: мне кажется, они ждут магической атаки. И готовы её отразить. Они не верят в наши мечи. Они верят в свои. И, по-моему, одан рыцарь, им придётся за это поплатиться...
Перебросив посох в левую руку, правой Фесс коснулся оголовья рунного меча. Да... соблазн велик. Если эта четвёрка из инквизиторов, то не такие же они глупцы, чтобы лезть под волшбу. Они не могут выйти на бой без должной защиты. Наверняка...
В тот же миг некромант ощутил слабое колебание Силы.
- Рысь! Ложись! - успел он крикнуть, широко размахиваясь посохом. Трава под ногами вспыхнула ярко-рыжим огнём, вверх взметнулись клубы чёрного дыма, жирного и непроглядного. Фесса и Рысь окружило кольцо пламени, не простого пламени - во всяком случае, некромант не рискнул бы прыгать через него просто так. Даже запахнувшись в толстое, мокрое насквозь одеяло.
Посох описывал широкие круги над головой некроманта, крутившего его словно эгестский крестьянин в пьяной драке выдернутый из забора кол. Некромантия не слишком-то родственна Огню, ближе всего она всётаки к Земной магии, но сейчас ничего лучше под рукой у Фесса не оставалось.
Серый прах соткался в два широких плаща за спинами Фесса и Рыси. Плащи рванулись вперёд и вверх, падая на огонь, прибивая его к земле, вминая пламя в траву и распадаясь сами. Некромант зарычал от боли - ему казалось, что он сам оказался среди бушующего пламени. Хорошо ещё, что длилось это совсем недолго. Может быть, секунду, может, две - пока вызванный его волей прах не пробил в огне неширокий проход.
Рысь в один миг оказалась рядом. Прыжок - и огненное кольцо осталось позади. Впереди - только нагой склон холма и неподвижные заросли.
Некромант и воительница по-прежнему шли по склону холма.
Они оставили позади добрую половину пути, когда ветки бересклета внизу наконец шевельнулись. Четверо в чёрном дружно выступили вперёд, словно и в самом деле предлагая честный бой. Это было странно. Совершенно не в духе славной нашей Инквизиции. Не в духе отца Этлау, выведшего против трёх бойцов полторы сотни своих экзекуторов. Четверо внизу тоже хотели победить, но, в отличие от Этлау, не любой ценой. Что решительно меняло дело.
Фесс остановился. Рысь мягко и бесшумно встала в позицию, готовая, судя по всему, отбивать летящие в них стрелы. "Нет, друзья, - подумал некромант. - Честного боя не будет. Я должен победить, а не умереть. Потому что у вас в лапах - дурачок Эбенезер, которого вы, очень может быть, не тронете и пальцем, но которого поджарит, колесует или четвертует спешащий по вашим следам отец Этлау. И потому я не приму вашего вызова. Первый ваш удар был хорош, спору нет, кто-то ловко управляется с огнём; ловко, но всё-таки недостаточно. Потому что иначе мы бы через него не прошли. Если, конечно, это не было ловушкой с целью усыпить нашу бдительность...
А потому - не вспомнить ли мне кое-что из старой доброй боевой некромантии?" Здесь нет никаких кладбищ, здесь не пошлёшь против врага армию зомби, здесь место чистой силы - и, значит, пришла пора показать то, что он не сумел показать Этлау в Кривом Ручье.
Фесс помнил свою безумную схватку с отрядом инквизиторов в лесу под Арвестом. Помнил своё гибельное заклинание, едва-едва не отправившее его прямиком в Серые Пределы. Нужно нечто подобное... только не столь мощное...
Посох медленно прочертил в воздухе тёмную линию. Горячая волна прокатилась по телу некроманта, отдаваясь дрожью в каждой мышце, каждой капле крови; сила послушно пришла на зов, и сейчас, сейчас, сейчас...
...Они ударили одновременно. Кто из той четвёрки был колдуном, Фесс так и не разобрался. С конца его посоха, с ярко пылавшего янтарного навершия срывались один за другим дымные черепа, свиваясь в кошмарный вихрь, потянувшийся своей пастью к замершим внизу четырём фигурам - и в тот же миг навстречу летящей смерти устремился поток яростного белого пламени, настолько яркого, что Фесс не выдержал, прикрыл глаза рукой.
Два заклятья сшиблись ровно на середине пути между врагами.
Острые, словно пики имперской конницы, белые лучи прошивали насквозь чёрные черепа, и летящая кость взрывалась облаками тёмного праха; однако и разящие пламенные пики гасли, ломались, ударяли в землю и исчезали, оставляя лишь небольшие дымящиеся ямки. Фесс побледнел от натуги, голова кружилась от отката, отдача заклинания оказалась слишком велика, даже он не мог терпеть эту боль долго; два схватившихся чародея были сейчас подобны борцам на руках, изо всех сил пытавшихся прижать к столу кисть противника. Оба прилагали все усилия, но ни тот, ни другой не могли взять верх. Заклятья рвали друг друга, взаимно уничтожали, и никто не мог дотянуться до врага. Посох в руке Фесса сделался горячим; он пошатнулся, едва устояв на ногах. Долго ему так не продержаться. Если бы он знал, с чем столкнётся, использовал бы...
Рысь бросила на него один короткий взгляд - и рванула с плеча лук.
Недлинная стрела свистнула каким-то чудом найдя дорогу между сцепившихся в смертельной схватке магических смерчей; стоявший с правого края толстяк небрежно махнул клинком отбив летящее древко, оголовок безвредно звякнул о железо, однако своё дело стрела сделала: поток белого пламени внезапно прервался. Пусть на миг, но прервался, что дало возможность теряющему силы Фессу тоже погасить своё заклятье.
И вновь тишина. Четверо внизу не предприняли новых попыток атаковать. Едва ли им было сейчас легче, чем Фессу, даже если они все, как один, являлись магами и прибегли бы сейчас к "кольцу".
Что крылось за этой тишной? Фесс прикидывал, на что поубийственнее и повернее потратить оставшееся, когда четвёрка внизу переглянулась и одинаковым движением выхватила мечи, даже низенький половинчикстрелок.
Они по-прежнему хотели честного боя. Относительно, конечно, потому что их, как ни крути, было четверо, а лёгкость, с которой отбивались стрелы, говорила о том, что они ни в чём не уступят стражу Храма.
Некроманту предлагалось отставить в сторону магию и показать себя на мечах. Проклятье, прежний Фесс показал бы вам, как бросаться такого рода вызовами, а вот нынешний... Проклятый выбор, проклятые маски! Ясно ведь, какова будет цена. Возвращение воспоминаний, чего только и добивалась та парочка. Не будет большим откровением узнать, что они подстроили всю эту коллизию и что сейчас они незримо помогают той четвёрке.
Воины в тёмном медленно двинулись навстречу, расходясь шире и беря некроманта с Рысью в полукольцо. Тяжело дыша, Фесс решительно вогнал посох остриём в землю и потянул вверх клинок. Ничего не поделаешь, некромант, сегодня плохой день для твоего искусства. Сегодня наступил черед мечей. Хотя, конечно, он и без посоха на многое способен... но лучше от него всё-таки далеко не отходить. Тем более что сближение с врагом сейчас не даст никаких выгод.
Четверо впереди молчали. Ни слова, ни звука, ни даже повторения чего-то вроде "сдавайся, некромант!". Ничего. Они просто шли, держа на отлёте длинные полутораручные клинки; Фесс обратил внимание, что даже невысоклик вооружён неимоверно вытянутым для его роста мечом.
- Каким стилем будем брать? - деловито осведомилась Рысь.
- На усмотрение стража Храма, - сквозь зубы ответил некромант.
- Тогда - "ящерица ныряет в холодную реку", - кивнула воительница. Фесс понятия не имел об этом стиле, но на всякий случай кивнул.
- Я иду первой, - коротко бросила Рысь. Четверо врагов не стали смыкать кольцо. Половинчик оказался строго справа от Фесса, ловко отбивший стрелу толстяк - строго слева от Рыси. До них оставалось около двадцати шагов, и приближались они всё так же неспешно. Слишком уж неспешно...
- Аи-и-и-и! - внезапно взвизгнула Рысь, и некроманта толкнула упругая воздушная волна от её прыжка. Девушка словно распласталась над землёй, в единый миг покрыв добрых два десятка футов - с места, без разбега. Она прыгнула на шагавшего справа от толстяка мечника, единственного из всей четвёрки нормального человеческого роста и сложения.
Время словно бы остановилось. Фесс видел медленно расползающиеся в злой ухмылке губы воина, видел его волчий оскал - враг не испугался, он тоже был силён и ловок, и он, несомненно, в эти донельзя короткие мгновения просчитывал, как его меч встретит безумную девку ещё в воздухе, располосует, развалит бездоспешную надвое, вмиг покончив схватку. Некроманту не требовалось умения читать мысли. Всё было ясно и так.
Однако тело Рыси гибко извернулось в полете, причём в самый последний миг, когда полутораручный бастард уже шипел, рассекая воздух, исполняя хозяйскую волю - но исполняя лишь для того, чтобы разрубить пустоту. Рыси там уже не было. Девушка оказалась справаспереди от мечника, он стоял к ней вполоборота, правая рука вынесена вперёд, бок открыт...
Коротко сверкнула сабля. Враг должен был упасть с прорубленным до рёбер боком, однако вместо этого сталь заскрежетала о сталь, посыпались искры. Невероятно изогнув кисть, инквизитор бросил свой клинок назад, лезвие легло параллельно земле, отбрасывая наткнувшуюся на неё саблю Рыси. Прежде, чем девушка успела ударить вторично, враг уже развернулся к ней лицом. Быстротой он ничуть не уступал стражу Храма. Пожалуй, даже превосходил.
Однако отчаянный прыжок Рыси сбил, разорвал идеальное полукольцо врагов, девушка двумя скрещёнными саблями поймала в захват рванувшийся ей навстречу меч-бастард, резко крутнула, и воин, крутясь, покатился по земле. Правда, явно специально - он разрывал дистанцию, выходя из неудачно сложившегося для него столкновения. Он не был ранен или даже оцарапан. Мягко спружинив, коснулся земли. Вновь встал в позицию. И двинулся вперёд, в то время как Рысь уже звонко отбивала меч молча обрушившегося на неё толстяка. Этот, несмотря на свой необъятный живот, вертелся волчком, словно детский мячик. Меч, такой же по длине, что и у его товарища, но раза эдак в два шире, он держал двумя руками, крутя так, что невозможно было различить очертаний клинка. Рысь ударила раз, другой - толстяк парировал, сам пошёл в атаку...
Фессу некогда было наблюдать за этим жутким, но чем-то неимоверно притягательным спектаклем. Потому что половинчик вместе с худым верзилой разом налетели на него с двух сторон. Левую руку верзила держал вытянутой вперёд, в странной позиции, никак не для атаки; Фесс успел удивиться и чуть сдвинуться. В тот же миг мимо него пронёсся небольшой огненный шар, с треском взорвавшийся шагах в тридцати за спиной некроманта. Фесс прыгнул в сторону, уходя от взметнувшегося клинка, и его рунный меч в свою очередь описал стремительную дугу - с тем лишь, чтобы высечь искры, столкнувшись с подставленным оружием невысоклика. Фессу показалось, что он ударил по каменной стене - клинок недомерка даже не дрогнул. И Фесс едва-едва успел отвести обратным отмахом страшный по силе прямой выпад верзилы - чёрный меч почти что закричал от боли.
"Эх, будь тут моя любимая глефа..." Фессу пришлось завертеться волчком, верзила и половинчик нападали с двух сторон, нападали грамотно, без спешки и суеты, не мешая друг другу. Ясно было, что все "стили" Рыси пошли псу под хвост, о том, что девушка жива, Фессу говорил только яростный звон клинков.
Внезапно некромант понял, что ему не победить. Эти двое мало - помалу выжмут из него все силы и потом прикончат. Он не может атаковать, его едва-едва хватает на защиту. Правда, и верзила уже утратил свою невозмутимость и не пытается больше пускать огонь из рук, и недомерок-половинчик дышит всё тяжелее, с хрипом и присвистом, однако их двое, а он один.
"Заклятье! Ну! Самое простое, чтобы не отвлекаться. Самое что ни на есть простенькое... навроде... ну, хотя бы..."
Это была самая примитивная ледяная стрела. Фесс очень кстати вспомнил свои упражнения с водной магией, вернее, с её иллюзиями. Каковые упражнения, если напрячь память, очень пригодились в день памятного испытания, ещё там, в Академии...
Острая, точно бритва, трёхгранная сосулька, очень похожая на наконечник пики, врезалась в плечо верзиле - тот успел прикрыться. Под плащом прятался панцирь - однако брызнувшие осколки посекли верзиле лоб и щёку. Он дёрнулся, сбился с ритма, меч свистнул впустую. В ту же секунду Фесс ударил. В открывшуюся на мгновение спину.
Рунный меч со скрежетом прорубил пластинчатый панцирь, однако ни провернуть оружие в ране, ни даже вогнать клинок поглубже некроманту не удалось - невысоклик прыгнул, бок Фесса обожгло - он уклонился, но недостаточно быстро. Правда, и половинчик оказался слишком близко, и Фесс, не долго думая, со всей силой пнул недомерка в лицо подкованным сапогом. Половинчик взвыл и опрокинулся на спину. Правая щека его лопнула, словно перезревшая слива.
Верзила уже успел отскочить. Не похоже было, что рана его серьёзна, во всяком случае, он не кривился и не шипел от боли. Увидев зажимающего ладонью рваную рану на лице половинчика, инквизитор впервые разлепил губы - для грязного подсердечного ругательства. И атаковал, да так, что Фессу пришлось вообще забыть о каком-либо волшебстве: все силы и внимание поглощала оборона. Нет, верзилу он явно не задел. Наверное, под панцирем у него была ещё тонкая кольчуга, которая в одиночку не сдержала бы удар, но после того, как внешняя броня приняла на себя большую часть, вполне сдюжила.
Половинчик тем временем перестал выть и кататься по земле. Сел, с лихорадочной быстротой сорвал с пояса какую-то сумочку, вытряс пригоршню алого порошка, прижал ладонь к ране. Раздалось шипение, потянулись дымные струйки, сам недомерок скривился от боли. Однако через секунду он уже стоял на ногах, через щеку тянулась просто полоса запёкшейся крови, края раны сошлись.
"Ого, - подумал Фесс. - Такого не сразу возьмёшь. Если ему даже раны нипочём..."
Звон мечей не утихал. Несмотря на то, что нападавших было вдвое больше, Фесс и Рысь держались. Они не могли найти брешь во вражьей защите, но и те преуспели не больше.
Сколько они так сражались, Фесс сказать не мог. Он мог бы гордиться собой. Он выстоял. Он не вспоминал себя прежнего. Память не возвращалась, сверх того, что уже успело вернуться. Схватка замерла както сама собой. Никто не взял верха. Никто не получил серьёзных ран. Правда, на самом Фессе осталось три или четыре глубокие и болезненные царапины, но этим можно было и пренебречь.
Рядом, тяжело, со свистом втягивая воздух, застыла, покачиваясь, Рысь. Девушке тоже досталось. На левом предплечье алел длинный порез, возле виска вздувалась крупная шишка - туда метил круглый и тяжёлый шар-противовес на мече толстяка, счастье, что воительница сумела как-то смягчить пропущенный удар. Их враги же остались незапятнаны. Кровавая полоса через щёку невысоклика, уже затянутая магией, - вот и все успехи. Похоже было, что драка кончилась глухой ничьей, ну, быть может, с небольшим перевесом четвёрки инквизиторов.
Тьма, смерть и всё такое прочее, куда, во имя всех и всяческих сил, подевался этот дуралей Джайлз?!
Они молчали. Каждый понимал - заговоривший первым распишется в собственном бессилии.
Рысь осторожно, бочком, подобралась поближе к Фессу. Некромант застыл возле своего посоха. Кажется, всё-таки придётся мериться силами в магии. Но ведь и тут они равны, и никто не смог взять верха. Но - не могут же они стоять тут вечность! На вершине остались Прадд и Сугутор, где-то внизу пропал несчастный Джайлз... пат, как при игре в тавлеи, никак не устраивал некроманта.
Медленным движением он спрятал клинок. Чёрный меч не подвёл, оружие врагов осталось с отметинами многочисленных зарубок, но рунный клинок был чист, как только что из кузни. Фесс взял посох в обе руки. Первая неудача не должна обескураживать. В конце концов с ним, Фессом, не смог справиться даже Этлау, а недооценивать силу этого инквизитора стал бы только глупец.
Однако возобновить магический поединок Фессу было уже не суждено. Внизу, в чаще, послышались чьи-то голоса и топот копыт. Подъезжали всадники. Немного, три или четыре человека. И, разумеется, помощи ждать от них не приходилось.
Фесс лишь только прищурился, когда, раздражённо отпихнув в сторону мешавшие ему ветки бересклета, на открытое пространство выбрался сам незабвенный отец Этлау собственной персоной. Рядом с ним стоял здоровенный дородный инквизитор в дорогой дорожной рясе, явно не из простых. Уж не тот ли отец Марк, о котором как-то упоминал Джайлз?
Третьим был просто монах исполинского росту, какой скорее подошёл бы горному троллю. Равно как и ширина плеч. Лицо монаха скрывал капюшон, в руках он держал странное оружие - свёрнутый множеством колец кнут, наподобие пастушеского. У ноги новоприбывший поставил внушительного вида дубину, усеянную острыми кореньками сучков.
- Ну вот, пожаловал наш самый главный охотник за ведьмами, некромансерами и прочими богопротивными и отвратными для дела Света существами, - мрачно усмехнулся Фесс. - Теперь пойдёт потеха, Рысь...
Девушка тяжело дышала. Сабли она по-прежнему держала в боевой позиции, однако Фесс видел, что руки у неё дрожат.
А следом за Этлау и его спутниками на открытое пространство вышел Эбенезер Джайлз. Растерянный, ошеломлённый, поражённый - казалось, он только что пробудился от долгого сна, причём подняли его самым что ни на есть малоприятным обраэом: словно вылили на голову ведро с ледяной водой. Руки Эбенезера оставались свободны, никто не держал у его горла нож, однако выглядел маг так словно ему вот-вот предстояло взойти на эшафот.
При виде Джайлза Рысь только пробормотала под нос ругательство, настолько сложное и изощрённое, что заставила бы покраснеть даже боцмана галеры с Волчьих островов.
Этлау вышел вперёд, скрестил руки на груди. Между ним и Фессом оставалось шагов двадцать, однако даже отсюда некромант видел презрительно-торжествующую ухмылку на лице инквизитора. Тот мелко покивал головой, словно желая сказать: "Ну вот, а вы мне не верили".
- Ну что, некромант? - неожиданно спокойным голосом сказал Этлау. - Допрыгался? И далеко ты смог убежать? Нет, честное слово, мне интересно, что ты теперь собираешься делать?
- Не понимаю, о чём ты, - холодно бросил в ответ Фесс, нехорошо прищуриваясь. - Кажется, я на свободе, не связан, не вишу у тебя на кресте, и бой ещё только начинается. Ты переоценил своих псов, Этлау. Они не взяли верха.
- Но и ты тоже не взял верха, некромант, - возразил инквизитор. - Мои братья выполнили свою задачу. Они задержали тебя до того, пока не подоспели мы с отцом Марком. А теперь, увы, дорогой колдун, ты прекрасно знаешь, что в моём присутствии ты колдовать не сможешь...
- Равно как и ты, - огрызнулся Фесс.
- Правильно. Равно как и я. Но сумеешь ли ты устоять теперь, когда нас семеро, а вас по-прежнему двое?..
- Уж не решил ли ты, Этлау, позабавиться со мной на мечах? - как можно более гнусно усмехнулся Фесс. - Куда ж подевалась вся твоя осторожность, инквизитор? У меня ведь, знаешь ли, меч как-никак острый. Того и гляди поранит. Боюсь, получится нечто похуже, чем простой порез от бритвы, не так ли?
- Драться? Мне? С тобой? - упёр руки в бока Этлау. - Нет, я ещё не сошел с ума. Ты сейчас сам бросишь меч, некромант, вынешь из-за голенища кинжал, отдашь мне твой посох, разоружишь свою бандитку, и тогда я обещаю тебе - тебя будет ждать скорый, но справедливый суд.
- А не хочешь ли ты, чтобы я заодно достал бы тебе луну с небес? - задушевным голосом осведомился Фесс. Рысь хихикнула.
- Луну? - деланно удивился инквизитор. - О, нет, спасибо, луна мне без надобности. А ты, как я вижу, сомневаешься в том, что я способен заставить тебя сделать это? Ну так я постараюсь сейчас развеять твои сомнения. Приступим, отец Марк?
- Приступим, - кивнул глава эгестской инквизиции.
Фесс не успел и глазом моргнуть, как двое экзекуторов подскочили сзади к растерявшемуся Эбенезеру, ловко заломили ему руки за спину, в один миг повалили и скрутили с ловкостью и быстротой, что свидетельствовало о поистине огромном и ежедневном опыте.
- Стойте! - отчаянно завопил Джайлз, извиваясь в путах, словно рыба в сети. - Отец Этлау-у-у-у!!! Вы же обещали!.. Я же... я ж отрёкся и раскаялся!.. Не наа-а-а-адо!..
- В исключительных обстоятельствах, - ласково сказал Этлау, наступая сапогом на горло Джайлзу, отчего визги несчастного мага превратились в сдавленное бульканье и хрипы, - отец Марк правомочен единолично проводить следствие, суд и оглашать приговор. Вот сейчас именно это и будет иметь место, - инквизитор поклонился Марку, с издёвкой глядевшему прямо на некроманта.
- Рысь, - негромко бросил Фесс, и в тот же миг они оба рванулись вперёд.
Этого ждали. Четверо воинов-инквизиторов заступили им дорогу, вновь зазвенели мечи; только на сей раз Фесс сражался уже не за себя. Он даже и не предствлял, что способен ненавидеть с такой всепоглощающей силой. По чёрному мечу зазмеились тонкие струйки тёмного пламени - прах шёл на помощь своему господину. Да, то ли артефакт, то ли заклятие Этлау блокировало всю доступную магию, но то, что происходило сейчас с Фессом, опрокидывало все и всяческие правила. Он не колдовал, он не старался сплести чары. Всё творилось как бы помимо его воли.
И вновь время послушно останавливалось, и Фесс видел, как с его клинка сорвалось нечто навроде серо-призрачного короткого копья, как оружие Тьмы рванулось наискосок через поле боя, верзила, казалось бы, успел уклониться, но проделал он это недостаточно быстро, копье задело его бок, некромант видел, как брызнуло в разные стороны месиво железа, ткани и живой плоти, обильно политое кровью. Глаза верзилы полезли на лоб, рот изломило в диком вопле, и он опрокинулся на спину, выпустив меч. Копье не исчезло, оно продолжало свой полёт, направляясь прямо в грудь Этлау, однако инквизитор тоже оказался не так прост. Фесс видел, каким трудом ему это далось, видел брызнувшую из носа и ушей кровь - но всё-таки он сумел немыслимым изломом тела увернуться от серого копья.
Призрачное оружие миновало инквизитора и взорвалось, исчезнув в тёмном облаке. Фесс в сердцах выругался. Он сильно сомневался, что сумеет вызвать эту молнию вторично.
Место раненого верзилы тотчас же занял здоровенный инквизитор, третий, появившийся вместе с Марком и Этлау. Меча у него не было, но громадная сучковатая дубина, отполированная возле рукояти до зеркального блеска, отнюдь не выглядела неподходящим оружием.
Рунный меч Фесса сшибся с ней один только раз - и некромант едва устоял на ногах. Его новый противник обладал поистине нечеловеческой силой.
Тем временем Этлау и Марк выволокли из кустов нечто вроде косого креста, прибитого к вертикальному бревну. Бьющегося и мычащего - ибо рот ему предусмотрительно заткнули - мага прикрутили к кресту, так что он распластался подобно морской звезде, выброшенной на берег приливом.
Фесс зарычал. Громадный инквизитор с дубиной вкупе с половинчиком уверенно загораживали ему дорогу. Рунный меч напрасно скользил по клинку и напрасно сшибался с дубиной. Псы Этлау не отступали ни на шаг. Рысь преуспевала не больше, с трудом успевая отбивать удары и уворачиваться от атак.
Тем временем кусты у подножия злого холма неожиданно раздвинулись. Появилась невесть откуда взявшаяся здесь телега, длинная и широкая, влекомая четвёркой могучих, сытых коней. На телеге было укреплено нечто вроде лебёдки, и Фесс, холодея, понял, для чего всё это предназначено.
Возить приговорённых еретиков, уже распятых на косом кресте, по градам и весям, заклинаниями поддерживая в них жизнь - дабы ужаснулись все увидевшие и осознали бы, сколь гибелен путь противления Святой Матери, в великой заботе своей простёршей охранительную длань над всем многолюдством Эвиала.
Джайлз сделал свой выбор. А он, Фесс, вновь обратил в ничто Слово Некроманта. Нарушил его уже в третий раз. И если есть на свете судьба, такого она уже не простит. За считанные дни то, что раньше считалось нерушимей скалы - клятва Некроманта, - стало легче пустого коробчатого воздушного змея, что любят пускать в сильный ветер ордосские ребятишки.
...А тем временем верзила с распоротым боком уже перестал и корчиться, и кричать. Теперь он сидел, бледный как смерть, и, сбросив не спасшие его доспехи, горстями кидал на рану алый, словно свежая кровь, порошок. Едва коснувшись развороченного бока, где среди обрывков плоти торчали острые белые осколки рёбер, порошок обращался в тягучую субстанцию, быстро затягивавшую жуткого вида рану. Не приходилось сомневаться - к вечеру верзила снова будет на ногах. А прорваться к нему и добить никак не получалось.
И, пока отчаянно и бесплодно ударялась сталь в сталь, Этлау с
Марком, словно простые грузчики, деловито принайтовали перечёркнутую стрелу с привязанным к ней Джайлзом к канатам. Отец Марк, несмотря на свой высокий сан, приналёг на ворот, лебёдка заскрипела, верёвки поползли, наматываясь на барабан, косой крест с дёргающимся на нем Эбенезером начал медленно подниматься...
Фесс в очередной раз опрокинул на спину невысоклика, и в очередной раз дорогу его убийственному удару преградила дубина второго инквизитора. И Рысь, в очередной раз уклонившись от выпада толстяка, в очередной же раз наткнулась на непробиваемую защиту своего второго противника.
Наконец инквизиторы взгромоздили бревно с распятым магом на телегу. Спокойно, без суеты, словно и не звенело совсем рядом оружие, закрепили верёвки. Так же без суеты забрались на телегу. Отец Марк взял в руки вожжи.
- А теперь покончите с ними! - бросил он через плечо. - Видели они достаточно, теперь пусть уснут. Навсегда. А ещё лучше - возьмите их живыми... Счастливо оставаться, некромант! Скоро здесь будет остальной наш отряд. С пятнадцатью сотнями святых братьев не справиться даже тебе. Так что лучше брось меч сам... хотя куда там, ты же добрых советов не слушаешь. Ну, прощевай тогда, значит.
Он щёлкнул вожжами, и сильные кони легко потащили повозку по бездорожью. Зелёное море мгновенно поглотило их.
Этлау остался. Оно и понятно - только он, похоже, владел секретом полного изничтожения магии с обеих сторон, участвующих в схватке.
Даже желай он отправиться вместе с Марком, из этого ничего бы не получилось. В драку Этлау не вмешивался, лишь один раз подошёл к сидящему на земле верзиле, что-то прошептал на ухо, поводил ладонями над развороченным боком...
Фесс до последнего мгновения не отрывался взглядом от глаз увозимого мага. Этлау остался здесь, может, у Эбенезера всё-таки достанет мужества вступить в бой хотя бы сейчас, когда всем ясно, что его везут на эшафот?.. О, да, он умрёт не сразу. Он проживёт довольно долго, в сравнении с другими, кому не повезло угодить в застенки инквизиции. Его будут кормить - насильно, ему не откажут в воде. Но при этом он будет крепко-накрепко приколочен ржавыми гвоздями к косому кресту, чары и эликсиры будут останавливать заражение, ему не будет грозить смерть от сепсиса, хотя, не сомневался Фесс, Джайлз будет денно и нощно молить небо или там Спасителя ниспослать ему это последнее избавление. Он будет молиться, но ответа не будет. Как не пришёл он к сотням и тысячам других, медленно умиравших на крестах, что волокли по дорогам Эвиала могучие, но неторопливые волы. И виной этому будет некто некромант Фесс, не сумевший сдержать данное слово и защитить этого бедолагу.
Конечно, ещё оставалась слабая надежда, что Джайлз пустит в ход магию, едва только отец Этлау скроется из вида...
- Не надейся, некромант! - словно прочитав его мысли, глумливо крикнул Этлау. - Отец Марк владеет той же силой. Ничего твой волшебничек не сделает. Не сможет. Эх, и славно же мы повеселимся! Хотел бы я посмотреть на рожу этого надменного глупца Анэто, когда он увидит болтающегося на кресте чародейчика! Он поймёт, ваш ректор, что время Ордоса прошло. Что в Эвиале наступило новое время - время святых братьев! И горе тем, кто попробует встать у нас на пути!..
Разумеется, когда сражаешься не на жизнь, а на смерть, то не до вслушивания в чужие речи. Фесс пропустил мимо ушей почти всё, что выкрикивал Этлау. Всё, кроме лишь самого главного - инквизитор отец Марк тоже владеет секретом, он умеет гасить магию, и значит, завтра вот точно так же погасить магию сможет любой захудалый монашек. И что тогда делать?.. И без того тяжёлая длань Аркина станет и вовсе неподъёмной...
- Рысь, - водоворот боя вновь, в который уже раз бросил некроманта и воительницу плечом к плечу друг к другу. - Рысь, завали этого! В балахоне!.. Этого, я сказал!.. Который Этлау!.. Рысь, иначе...
- Поняла. - Рысь завертелась волчком, окружая себя вихрем и сверканием клинков. Неведомо откуда у неё взялись силы, однако её отчаянный натиск пробил-таки брешь в защите толстяка, над его плечом словно пронеслась молния; толстяк взвыл, схватился за правое ухо, между пальцами быстро-быстро заструились тёмно-красные ручейки; Рысь попыталась рубануть его наотмашь, но её же быстрота сыграла с ней злую шутку - прыжок проносил её мимо, мимо, толстяк, несмотря на рану, самообладания не потерял, сумел отбить опоздавший выпад и разорвать дистанцию.
Однако теперь Рысь оказалась за спинами своих противников. Им требовалось очень немного времени, чтобы развернуться, но всё-таки требовалось. А прямо перед воительницей оказался сам отец-экзекутор первого ранга или разряда, доблестный наш отец Этлау, и Фесс с наслаждением увидел разливающуюся по его физиономии смертельную бледность.
Рыси оставалось не более трёх прыжков.
Малыш-половинчик ловко отскочил в сторону, бросив меч прямо наземь. Фесс не успел и глазом моргнуть, а в руке у невысоклика хлопнула ременная петля пращи. Белый камень свистнул над холмом, с хрустом ударив Рысь прямо в незащищённый висок.
Колени воительницы подкосились, она полетела лицом в траву и осталась лежать, так и не выпустив бесполезных теперь сабель.
Наверное, Фессу не стоило делать того, что он сделал в следующий миг. Наверное, стоило вновь уверять себя в страшной цене хранимого им знания в том, что маскам не удастся выжать из него правду ничем, даже подобным. Наверное, стоило подумать что эту Рысь он знает всего несколько дней, что в ней подозрительно много эльфьего, что она слишком уж упорно отпирается от родства со Старшим народом, что... что... что... Словом, он нашёл бы массу причин не делать того, что он сделал.
Но когда тонкая фигурка вдруг судорожно вздрогнула, ломаясь в полёте и некрасиво, бесформенно падая на землю, что-то точно так же вздрогнуло и сломалось у него в душе. Кто ответит на вопрос - что именно?.. Но уже в следующий миг он со злым отчаянием потянулся уже известной дорогой - туда, где в неведомых безднах пряталось то, что являлось истинным Фессом.
...Это было словно удар кнута - обжигающий, резкий, раздирающий. В памяти мелькали какие-то картины, сливаясь в неразличимую круговерть. По жилам словно потекло расплавленное железо. Он вспоминал - вспоминал, как сражался во множестве мест и со множеством врагов. Вспоминало тело, вспоминал разум. Он видел кровь, кровь, кровь, валяющиеся тела, слышал змеиное шипение клинков, мягкие удары оземь валящихся тел; и ярость сама собой сменилась холодным боевым расчётом, тем самым, что помимо воли и разума хозяина сам подсказывал шаги, повороты и отбивы. И когда здоровенный инквизитор замахнулся в очередной раз своей дубиной, прикрывая невысоклика, чтобы тот успел бы подобрать меч, - Фесс, вместо того чтобы отступить и закрыться или же уклониться, что он проделал уже бессчётное число раз в этом бою - рванулся вперёд, сильно и резко нагибаясь и притом даже не пытаясь защититься от летящей палицы. Дубина просвистела над самым его затылком, а он, чувствуя, что все до единой связки тела готовы вот-вот разорваться, извернулся в последний раз, припадая на одно колено, и коротко ткнул противника остриём рунного меча в незащищённый пах, под железную юбку. Перекат вырвал меч из раны, оставив внизу живота великана полную крови воронку. Прежде чем подоспели толстяк с товарищем, Фесс. успел вскочить на ноги, хлестнуть мечом по спине инквизитора и рвануться навстречу Этлау. На его пути оказался невысоклик, Фесс отшвырнул его ударом ноги.
Отец-экзекутор не успел обрадоваться внезапному избавлению от опасности, когда пращная пуля сбила с ног горячую Рысь. Фесс рванулся к нему, словно волк, защищающий своё логово. Позади топали ноги врагов, но Этлау уже рядом, он ничего не сможет сделать, он в его, Фесса, власти...
Инквизитор не завопил от испуга и не побежал. Да, он был бледен, и Фессу бросились в глаза бисеринки пота на высоком лбу, но Этлау не побежал, не схватился за какой-нибудь спрятанный под рясой меч. Он просто сделал один-единственный шаг назад. Только один шаг в заросли бересклета.
Фесс едва успел отскочить. Ветки безобиднейшего кустарника внезапно ощетинились длинными иглами, под стать дикобразовым, рванулись к нему, норовя оплести и задушить, разорвать горло... А сзади уже набегали враги, их осталось всего трое - раненный копьём праха верзила затёр рану красным порошком, но драться всё равно не смог, тихо так уковылял себе в кусты. Инквизитор с дубиной так и остался валяться мёртвой грудой, толстяк дрался, держа меч одной рукой - вторую он прижимал к тому месту, где до недавнего времени имелось правое ухо; невысоклик болезненно шипел и держался за бок, куда угодил кованый сапог некроманта. В общем, враги тоже понесли потери - и, наверное, Этлау это понял. Или же правильно оценил рывок Фесса, стоивший жизни одному из его псов. И то, что Фесс собирался с ним сейчас сделать...
- Отходим! - крикнул Этлау, прячась за колючей бронёй. - Отходим, кому говорю!..
Надо сказать, дисциплина у отцов-экзекуторов была отменная. Фесс и глазом моргнуть не успел, как трое уцелевших врагов скрылись в зарослях. Половинчик попытался было подобрать свой лук, оставленный как раз возле самых кустов, - Фесс махнул мечом, разрубив пополам и сам лук, и стрелы в саадаке. Половинчик яростно зашипел, словно кошка, но подойти не решился, последовал за Этлау.
Фесс попытался было преследовать инквизиторов, да только куда там!.. Ветки на его пути сплетались крепче каменных стен, корни норовили зацепить за ноги и опрокинуть - но само по себе это было б ещё полбеды, однако же каждый кустик, каждое растение, даже самые мелкие и мирные, внезапно обзавелись полным набором устрашающего вида шипов, на остриях которых внушительно поблёскивали какие-то тигрового цвета капли - наверняка яд...
Обдирая в кровь руки, Фесс попытался проломиться следом - напрасная попытка. Эльфы знали толк в устройстве лесных крепостей. Некромант замахнулся было рунным мечом - и вдруг услыхал отчётливый и холодный голос Вейде:
- Не делай этого, человек.
Чёрный клинок опустился. Эльфийка была права, приходилось признать. Рубить живые, растущие на земле создания, по канонам эльфов, есть страшное преступление, не оправданное ничем, даже самозащитой и спасением собственной жизни.
Некромант нехотя отступил. Делать нечего, враги ускользнули. А ведь он почти одержал верх! Почти что одержал!.. Было от чего вгрызться зубами в собственную костяшку от досады.
Опомнившись, он подбежал к неподвижно распростёртой Рыси.
Кажется, это конец. Лежит... не шевелится... дыхания не прослушивается... перевернуть бы надо... могу себе представить, что у неё вместо виска...
Сунул руку, коснулся шеи. Жилка не билась. Девушка была мертва. Он с отвращением к самому себе ударил кулаком в ладонь:
"Дубина ты, Фесс. Бревно. Полено бесчувственное. Она шла с тобой, она дралась рядом с тобой, она выручала тебя - а ты не можешь даже заплакать над ней, некромант. Как легко ты стал терять друзей и соратников, стражник Серых Пределов, вся твоя Дорога через Эвиал устлана трупами - либо убитых тобою, либо павших, сражавшихся с тобой рука об руку..."
- Отойди, - услыхал он торопливый голос Вей-де. Эльфийская целительница налетела невесть откуда, резко и зло толкнула его в плечо, требуя места. - Не стой столбом, помоги мне её перевернуть!.. Может, ещё не поздно...
При виде раны стало дурно даже видавшему виды некроманту.
Пущенный из пращи камень раздробил височную кость, но, к счастью, не проник глубже. Вейде положила два пальца на горло девушки, закрыла глаза - и Фессу показалось, что словно весь Великий лес, от мекампской степи до Железных гор и северных тундр, содрогнулся сейчас от непереносимой боли. Вейде глухо вскрикнула, голова эльфийки конвульсивно дёрнулась, однако пальцев от горла Рыси она не убрала. Волосы чародейки рванулись в разные стороны, словно от порыва сильного ветра, внезапно задувшего разом со всех уголков мира. Глаза набухли слезами. Ветви громадных дубов медленно склонились к земле, словно под гнётом незримой тяжести, листья стремительно пожелтели, сморщились, свернулись в трубочки, и злой ветер начал срывать их один за другим..Вейде тряслась, словно в лихорадке, с посиневших губ срывались неразборчивые слова - неразборчивые до тех пор, пока Фесс не сообразил, что эльфийка использует тот же самый мёртвый язык поклонявшихся Тьме народов, что и сам некромант - для плетения своих заклятий.
Светлые-то вы светлые, да при случае и Тьмой не преминете воспользоваться...
Вейде трясло всё сильнее и сильнее. Зубы эльфийки клацали, точно деревянные крестьянские башмаки, отбивающие ритм во время быстрого танца. Однако - Фесс вздрогнул, когда увидел, хотя, казалось бы, некроманту такие штуки должны быть не в диковинку - однако заклятье действовало, Рысь пошевелилась, вдохнула, закашлялась, и её вырвало кровью.
- Tanni yoarani... yoarannum tangate, - услышал некромант шёпот Вейде. И потом, уже на эбинском, - всё будет хорошо, малышка...
Над головами их уже вовсю гулял настоящий вихрь. Сила вырвалась на свободу, она дотянулась до уходящей в вечный мрак Рысиной души, но и в лесу она покрушила тоже немало.
Воительница приподнялась и села, поддерживаемая за плечи эльфийкой. Глаза быстро прояснялись, смертельная бледность уходила, сменяясь нормальным румянцем.
- Я пойду и разбужу твоих лежебок, - ледяным тоном сказала целительница. - Имею веские основания предполагать, что проснутся они живыми и совершенно здоровыми. После чего вам надо будет немедленно уходить. Лес вас больше не потерпит.
- Даже её? - Фесс кивком указал на Рысь. Та уже сидела, держась за грудь. Невольно некромант покосился на её висок - всё цело, никаких размолотых костей и прочих страхов. Просто пятно запёкшейся крови, будто просто содрана кожа, не более.
- Даже её, - лицо Вейде казалось сейчас глыбой зеленоватого льда. - Скажу больше - её в особенности.
По плотно сжатым губам, гневно сузившимся глазам некромант понял, что просить дальнейших разъяснений бессмысленно. Их не будет. И лучше на самом деле последовать совету целительницы - как можно скорее убраться отсюда, тем более что. Джайлз ещё жив и, значит, жива надежда его отбить, несмотря на перевес инквизиторов в числе.
- Едва ли тебе это удастся, - по-прежнему холодно сказала эльфийка. - На сей раз ты проиграл, некромант. И я вижу тени за твоей спиной... тени, что очень разгневаны твоим очередным поражением. Если бы ты только захотел отречься от своего гибельного дара! Если бы ты только... - она резко оборвала себя, тяжело вздохнула, со свистом выпуская воздух сквозь плотно сжатые зубы. - Но мечтать о недостижимом глупо, - наконец произнесла Вейде. - Ты не отречёшься. Вернее, я в этом тебя убедить не смогу. Думаю, что не преуспеет и весь Коронный Совет Вечного леса.
- А кто же может преуспеть? - спросил Фесс. Он хотел заговорить с
Рысью, но девушка, казалось, ещё не до конца пришла в себя.
- Кто может... может, смогла бы твоя мать, некромант. Или та, которую ты бы любил. Но ты ведь любишь, увы, только самого себя, вернее, Силу, которая в тебе. Не сверкай на меня глазом, не испугаешь. И я говорю правду, ты ведь это знаешь тоже.
- Не знаю, - так же холодно, в тон эльфийке, ответил Фесс. - Не уверен... сударыня, не уверен. По-моему, это не так.
- Мне ты не веришь... - задумалась целительница. - Ну что ж... видно, без этого не обойтись. Да не хватайся за меч! Я с тобой драться не собираюсь. Просто теперь я знаю, куда тебе следует направить свои стопы...
- По следам похитителей того, кого я обязался защищать! - резко сказал некромант.
- Вот именно... - вздохнула волшебница. - Кого ты обязался защищать... а что, если бы ты не "обязался", Джайлза можно было б спокойно оставить в руках Этлау и ему подобных?
- И это говоришь ты?! - вскипел Фесс. - Ты, которая сама навела
Инквизицию на наш след?!
- Выбирай выражения, - Вейде поджала губы. - Я никого на ваш след не наводила. Не было нужды. Согласно договору Вечного леса со Святой Инквизицией отцы-экзекуторы имеют право как беспрепятственного доступа в лес, так и право погони. Не нарушив уложений, я ничего не смогла бы сделать. Радуйся тому, что я не открыла им путь! Иначе здесь оказался бы весь их отряд, и тогда тебе бы несдобровать.
- А кстати, почему они нас не догнали? - поинтересовался некромант, опускаясь возле Рыси на колени и приобнимая за плечи. От его внимания не укрылось, что лицо эльфийки неприязненно дрогнуло.
- Этлау подвела самоуверенность, - тем не менее ответила целительница. - Банальная человеческая самоуверенность. Большому отряду тащиться через заросли непросто, вот он и двинул налегке, помогая себе магией. Ну и отец Марк тоже старался, а как чародей он посильнее Этлау будет. Вот и опростоволосились. Слишком сильно верил Этлау в своих псов. А напрасно. Ни во что нельзя верить слишком сильно, особенно в то, что кажется тебе непобедимым...
Говоря так, эльфийка поднялась. Ещё раз выразительно посмотрела на Фессову ладонь, удобно устроившуюся на Рысином плече, дёрнула щекой и легкой, летящей походкой направилась прочь, вверх по склону холма. Наверное, и впрямь собиралась будить орка и гнома, пропустивших такие события!..
- Ты в порядке, Рыся? - некромант наклонился к своей спутнице.
- Страж Храма говорит одану рыцарю... я готова биться и дальше, - последовал слабый шёпот.
- Биться она готова... - проворчал Фесс. - Хвала Ночи, сама жива осталась. Как тебя этот недомерок из пращи в висок-то саданул!..
- Моя вина, одан, - Рысь опустила голову. - Не уследила. Ловок оказался, зараза, мал, как говорится, да удал! Хотела б я знать, где он таким штукам выучился...
- Я бы тоже хотел...
- Одан... а... долго я так?.. без сознания? И что с теми-то сталось?
- Недолго совсем, - соврал Фесс. - Они так тебя перепугались, что враз все улепетнули. Этлау первым драпал, аж пятки сверкали. Вон, я всё-таки достал одного, - он махнул рукой в сторону убитого инквизитора, так и не выпустившего дубины из рук.
- Здорово... - прошептала Рысь. Её головка как бы невзначай опустилась Фессу на плечо. - Один... одного мы положили... но... одан... кто же это такие, если страж и рыцарь Храма не могут справиться с ними, а ведут долгий бой на равных?..
- Может, другие стражи и рыцари? - наудачу предположил Фесс. Рысь глубоко вздохнула, поморщилась, помассировала грудь и покачала головой.
- У них совершенно другой стиль, одан рыцарь. Непривычный. Незнакомый. Ты заметил, как они блокировали? Не в скольжение, как мы, а в упор!.. Ставка на силу, силу и мгновенный взрывной ответ. Но...
- Молчи, - перебил он её. - Тебе вредно говорить много, Рыся. Молчи. Дорога длинная, всё ещё успеем обсудить...
С вершины холма донёсся знакомый рык разбуженного не вовремя орка. Ему вторил Сугутор, таким протяжным зевком, что задрожали листья на окрестных дубах и поникла трава.
- Где Джайлз? - оглядевшись, спросила Рысь. - Увели-таки?..
- Увели, Рыся. Но ничего, мы их догоним...
- Не со мной нынешней, - повесила голову воительница. - Знаю, нехорошо так говорить, но.. Страж Храма не может солгать, когда дело доходит до такого. Я не выдержу сейчас такой гонки, одан рыцарь.
- Да и скакать вам не на чем, - усмехнулась подошедшая Вейде. - Послушайся моего совета, некромант. Ты уже не спасёшь Джайлза. Иди к тому, что знает не в пример больше, чем я, кто сможет - если захочет - ответить на многие твои вопросы. Может быть, даже на все. Правда, точно не знаю, не хочу зря обнадёживать.
- Кто ж это такой? - удивился Фесс. - И где он?..
- Кто - увидишь сам. Если повезёт, конечно. А где - ты знаешь сам.
Тебе наверняка про это говорили. И не один раз. Пик Судеб, как вы, люди, называете это место. Наверняка в Нарне тебе тоже советовали туда отправиться. Ну, скажи честно, советовали?
Фесс молча кивнул.
- Вот видишь, - устало вздохнула Вейде. - Советовали... С нарнийцами у нас война, но в мудрости, пусть даже и тёмной, им не откажешь. Послушайся ты их, некромант, - и всё было бы по-иному. Совсем-совсем по-иному. И, кто знает, может быть, ты вступил бы в Вечный лес не... непонятно кем, а другом и союзником, и зловещая тень Разрушителя отползла бы обратно за край горизонта... эх... - Вейде опустила голову, вздохнула. - А вместо этого... - она безнадёжно махнула рукой.
- Пик Судеб, говоришь ты... - мрачно проронил Фесс. - А Джайлза, значит, пусть себе колесуют и поджаривают на медленном огне? 
- В который уже раз говорю тебе - ты его не спасёшь, - эльфийка устало прикрыла глаза, роскошные ресницы затрепетали. - Во-первых, они все конные. Во-вторых, каждый идёт о-двуконь. Ты по-прежнему считаешь, что в состоянии догнать их, имея на руках раненую, груз и всё прочее?.. Или же ты считаешь, что я, Вейде аэ Аллинир, нагло вру тебе в глаза, пытаясь спасти инквизиторскую шушеру?..
Фесс на миг вгляделся в мерцающие глаза эльфийки, закусил губу, отвёл взгляд.
- Нет, я не считаю, что ты мне врёшь, - елико возможно спокойно сказал он. - Умалчиваешь, не говоришь всей правды - но не врёшь.
- Что бы я ни говорила, это уже вопрос к твоему разуму - верить или не верить, - проронила Вейде. - Но я посоветовала бы тебе поверить. Разве я обманывала тебя? Я говорила честно, что есть. Могла бы умолчать - например, о том, что... ну ты сам понял.
Фесс угрюмо взглянул ей в глаза.
- То есть, короче говоря...
- Короче, ты их уже не догонишь, - резюмировала Вейде, сдувая со лба непослушную прядку. - Повторяю, вам сейчас одна дорога - к Пику Судеб.
- Так-таки и не догоним? - прищурился Фесс.
- Не догоните, - кивнула эльфийка. - И не только потому, что у инквизиторов кони. Тяжёлая телега их сильно задержит. Но...
- Но что? Договаривай, Вейде!
Лицо волшебницы вновь напряглось, словно она усилием воли отгоняла подступающее раздражение.
- Но не следует забывать о наложенном Этлау заклятии. Посмотри сам.
Эти заросли с колючками прикрывают их путь широким полукругом, так что ты даже не сможешь идти вдоль их тропы. А сломать это заклинание тебе, я боюсь, не под силу.
- Мне - возможно, - процедил сквозь зубы некромант. - Мне - возможно, ну а как насчёт тебя, достопочтенная Вейде, могущественная волшебница Вечного леса? И, кстати, с каких это пор независимая держава Светлых эльфов стала покорна воле инквизиторов? С каких это пор их заклинания имеют тут такую власть?..
- У тебя, я слышала, были нелады с памятью, - ядовито усмехнулась эльфийка. - Я же говорила тебе. Инквизиторы стали обладать всеми этими и ещё многими другими правами, о коих я не упоминаю просто за недостатком времени, с того момента, как Вечный лес и Аркин подписали договор о совместной борьбе против Тьмы. И, должна сказать тебе, некромант, - если бы не этот договор, ты бы тут уже не стоял. Плавал бы.... частицей... не знаю кем... в океане мрака, твой разум влился бы в колоссальный конгломерат уже поглощённых Ею, сознание бы угасло...
- Почему ты так уверена в этом?!
- Потому что мы в Вечном лесу тоже знаем, что такое трактат "О сущности инобытия", некромант. Как и многое другое. Пойми наконец, для нас ни Тьма, ни Ночь не есть синонимы Зла. Свет, Огонь, Солнце могут быть, ты отлично это знаешь, ничуть не менее беспощадными и убийственными. Мёртвые пустыни за Восточной Стеной Салладора, где Солнце - настоящее проклятье, неплохое тому подтверждение. И, тем не менее, мы, эльфы, стояли и будем стоять за Свет вместе со всеми, у кого есть голова на плечах: потому что наши леса хоть и боятся засух и суховеев, но расти могут только под Солнцем. А во Тьме они погибнут, окончательно и бесповоротно. Такой вот простой закон. Ничто не должно превалировать, некромант, природа устроена так, что каждая её часть важна и необходима. Ты тоже необходим... был бы, занимайся ты лишь упокоением кладбищ. Работа нужная и важная, опасная и благородная. Но ты пошёл дальше. Взалкал силы с Тёмной стороны. И... погиб для своего же дела. Иди на Пик Судеб, некромант, это лучшее и единственное, что я могу тебе посоветовать.
Вейде отвернулась. Наступила тишина, правда тотчас же нарушенная оглушительно-радостным воплем Сугутора с вершины холма:
- Милорд мэтр!.. Живы!..
Орк и гном, тяжело топая, дружно ломанулись вниз по склону.
- Эхма, мэтр, помочь-то мы и не смогли, - сокрушённо проворчал орк, оказываясь рядом. Видно было, что ему очень хочется хлопнуть Фесса по Плечу. Некромант усмехнулся и хлопнул орка сам. Сперва орка, а потом и гнома.
- Долго ж мы спали, - вздохнул Сугутор, выразительно косясь на тело убитого Фессом инквизитоа. - Слушай, орчина, ты что-нибудь помнишь?
Я, после того как эти черноризцы на меня в болоте навалились - ни-ни, ничего, словно пивом крепким упился...
- Да и я тоже не помню, - Прадд развёл здоровенными ручищами. - Всё отшибло... Где мы, милорд мэтр? Что это за лес?.. И кто сии прекрасные дамы?..
- В кои веки сподобилась получить комплимент от орка, - вздохнула
Вейде. - Ну, Прадд, если тебе так интересно, то это - Рысь... свободная воительница. А я... ну, что ж, можно и показаться в истинном облике столь неожиданно галантному орку...
Вейде негромко что-то сказала, плавно обводя лицо тонкой кистью с длинными пальцами. За её рукой в воздухе оставался тонкий шлейф зеленоватого пламени. Эльфийка выпрямилась, прогнулась, высоко и гордо вскидывая голову и...
Все молчали. Потому что видели перед собой не просто целительницу или даже волшебницу Вейде. Перед ними стояла королева, гордая и величественная Vaeide ae Allinyr, Reina ad Evvegree, королева Вечного леса на одном из забытых наречий...
Длинное платье ниспадало до пят, плотно обтягивая немыслимо тонкую талию и высокую грудь. Волосы обрели цвет молодой весенней листвы и вились за спиной, точно сказочный плащ; длиной эта грива доходила до самой земли. Цепочка ничем не скреплённых крупных адамантов горела живым пламенем, бросая многоцветные блики. Лицо
Вейде осталось прежним, только... только отчего-то стало казаться очень, очень величественным.
На талии, которую Фесс смог бы обхватить двумя ладонями, а Прадд, наверное, так даже и вовсе одной, висел длинный и тонкий меч, пожалуй, скорее даже шпага, вложенный в два кольца на перевязи. Где эльфийка прятала оружие, пока оставалась в своём прежнем облике, можно было только гадать.
Первой на одно колено опустилась Рысь, за ней - Прадд. Поколебавшись, их примеру последовал и Сугутор. Стоять остался один некромант.
- Поза твоих спутников мне нравится существенно больше, чем твоя, чародей Мрака, - холодный голос королевы звенел, словно льдинки, ударяясь о камни в быстром потоке.
- Тебе настолько нужно это формальное преклонение? - спросил Фесс. Нельзя сказать, что преображение Вейде. оставило его совершенно спокойным и равнодушным. - Я не кланяюсь никому и никогда, королева Вечного леса. И я не боюсь прослыть невежливым или грубым. Я не помню всей правды о себе, это верно... но я пришёл из другой, надзвёздной страны. Это не есть моё преимущество, это не есть моя привилегия. Я готов делом выказать своё уважение к тебе и благодарность за помощь и излечение моих друзей, а не пустыми поклонами, которые, право же, стоят слишком дёшево.
- Смелая и прямая речь, - процедила Вейде. - О да, я верю, ты мог бы помочь нам. Перебить сотню-другую зомби, взбреди им в голову двинуться к нашим пределам. А как насчёт живого противника? Я видела, с какой лёгкостью ты убил того инквизитора, такого же человека, как и ты, кстати.
- Ты хочешь, королева...
- Как ты знаешь, - резко перебила его Вейде, - на наши южные и юго - восточные рубежи часто совершаются набеги. Народ невысокликов, сиречь половинчиков. Из луков они стреляют ещё лучше моих воинов, а уж пращами пользуются так, как никто в Эвиале. Они пробираются в Лес, охранные заклятия на них не действуют - или почти не действуют. Их цель - охота за живым товаром, особенно за девушками. Так вот, некромант, очень недурно умеющий при этом владеть мечом, возьмёшься ли ты вызволить из плена моих подданных, захваченных в последнее время, которых невысоклики держат в заточении, пока не продадут работорговцам Салладора, Эбина или Арраса?
- Что же ожидает некроманта в том случае, если он возьмётся помочь королеве Вечного леса?
Лицо Вейде вновь исказилось гримасой презрения.
- Хороший наёмник всегда долго торгуется, - сквозь зубы произнесла королева. - Чего тебе надо, некромант? Золото? Самоцветы? Зачарованное оружие? У меня всего в изобилии.
- Спаси Джайлза, королева, и я верну тебе всех пленниц, каких только смогу, - или умру, пытаясь, - спокойно глядя ей в глаза, сказал Фесс. - Спаси Эбенезера, и я окажусь перед тобой в очень, очень большом долгу. Быть может, даже спасения всех до единой эльфиек-рабынь, разбросанных по Эвиалу, окажется недостаточно, чтобы вернуть то, что я окажусь тебе должен. Ты видишь, насколько я откровенен с тобой? И не говори, пожалуйста, что я недостаточно почтителен или не преклоняюсь перед твоей красотой, королева.
Вейде молчала. Она явно растерялась.
- Почему же ты молчишь, королева? Твой наёмник, - он усмехнулся, - просит о такой малости, о сущем пустяке для столь могущественной волшебницы, как ты. Спаси его или... или хотя бы позволь нам догнать отряд Этлау, и пусть исход боя решат наши мечи.
Вейде молчала. Молчала, опустив голову, яростно теребя прядь волос, точно желая выдрать их совсем.
- Ты молчишь, гордая королева. И твоё молчание означает, что союз с инквизиторами для тебя важнее жизни и свободы твоих же сородичей. Что ж, я приму это к сведению. И... попытаюсь, несмотря ни на что, последовать за Джайлзом. Может быть, я ещё успею. А может быть, и нет. Прощай, королева Вечного леса, надеюсь, следующая наша встреча не будет столь печальной. А насчёт эльфиек... скажи мне, где их прячут. Просто так, на всякий случай, скажи. Быть может, неверная судьба некроманта занесёт меня и в те места, и тогда я вспомню, что прекрасная и гордая королева Вечного леса оказала мне одну очень, очень важную услугу.
Губы Вейде дрожали, казалось, она вот-вот разрыдается.
Неожиданно она подняла руку над головой, прищёлкнула пальцами.
Из кустов на дальней стороне холма появился вооружённый эльф. Быстро подбежал к королеве, отдал несколько мешочков, два тубуса, поклонился и такой же рысью кинулся прочь.
- Возьми. Тут карты. Золото я тоже приложила, немного, потому что это не плата, а дружеская помощь. Мои эльфы уже навьючили вашу лошадку припасами. Трогайся, некромант, тебе пора в дорогу. Пик Судеб ждёт тебя. И вы все, - она обвела взглядом спутников Фесса, - прощайте тоже. Не обещаю, что мы встретимся вновь. Наступает время огня и крови, когда, расставаясь, лучше всего прощаться навсегда.
На сей раз Фесс всё-таки поклонился. Вместе с остальными.
Ведя в поводу навьюченного конягу, они медленно двинулись прочь.
Шипастые кусты, непроходимая преграда, по-прежнему не давала им следовать непосредственно за инквизиторами. Куда они направятся после этого, оставалось только гадать. Правда, что было совершенно ясно: ни Этлау, ни Марк не станут долго тянуть с "отступником" - едва ли Ордос будет хладнокровно взирать на это судилище и едва ли милорд ректор Анэто, знай он о происходящем, допустил бы исполнение обвинительного приговора. Поэтому, если святые братья и в самом деле хотят преподать Академии "хороший урок", им надлежит поторопиться. То есть самое логичное для них - это отвести Джайлза, например, в недальний Эгест и там поспешно сжечь, пока туда не добрались посыльные Академии, с которыми, как известно, шутки плохи. Эгест? Да, близко, да, удобная дорога... Очень заманчиво. Наверное, так и следует поступить. Потому что другая возможность - это тащиться по тракту, что идёт между юго - западной окраиной Вечного леса и Морем Призраков, окольной дорогой в Мекамп. Можно, конечно, только зачем? В Эгесте случилась вся история с саттарской ведьмой, в Эгест был послан незадачливый чародей Эбенезер Джайлз, следовательно, в Эгесте и надо подвести черту под этой историей. Слухи о случившемся в Кривом Ручье разойдутся широко по Эгесту, от моря на юге до гор на севере, следовательно, в Эгесте же должны были разойтись слухи и о том, как справедливая Инквизиция карает тех, кто дерзнул пойти против неё.
Да, всё понятно и логично. Только уж слишком логично. Этлау и Марк не дураки, они легко поставят себя на место своего противника и постараются рассудить так же, как рассудил бы и он. А потом, само собой, поступить наоборот.
Итак, Этлау и Марк отвели своих. У них в лапах ценный пленник, конечно, не такой ценный, как сам некромансер, но всё-таки. Не часто удаётся сцапать Светлого мага, пойманного на служении Тьме! И за плечами горстки инквизиторов - полуторатысячный отряд, который, увы, ему, Фессу, не перебить. Если бы на полную действовала его магия - тогда, быть может, да, не так уж трудно бросить на этих воинов несколько сот зомби. Зомби отцы-экзекуторы, конечно, в конце концов порубят, но от вражьего войска тоже останется лишь воспоминание. Этлау не такой дурак, подобной глупости он не сделает. Напротив - инквизитору сейчас как воздух необходимо развернуть настоящую охоту на некроманта.
Именно сейчас, когда за спиной у Фесса окажется не сильно дружелюбный Вечный лес, а впереди - ласково распахнутые объятия святых братьев.
Этлау наверняка постарается перекрыть все дороги из Вечного леса. Другое дело, что сам он удесятериться не сможет, пикеты и заслоны мы сметём... однако и это Этлау должен прекрасно понимать. Что же он сделает? Как бы ты стал ловить опасного некромансера, Фесс, очутись ты вдруг на месте отца-экзекутора третьего как будто бы разряда?..

Два дня пути до края Вечного леса. Через заросли, колючки и шипы. Не обманывай себя, некромант, тебе их не догнать. Единственный шанс - перехватить по пути... то есть угадать, куда они направятся сейчас, и обмануть бдительность всего остального отряда отца Марка, наверняка начавшего большую облаву...
Поразмыслив, Фесс решил, что у Этлау единственный шанс - это задавить некроманта численностью. Притом на поле боя обязательно должен быть тот, кто способен погасить магию. Этлау и Марк - но, может, такое под силу и кому-то ещё?.. Значит, остаётся только один метод. Окружить Вечный лес сетью секретов. Они отнюдь не должны пытаться задержать некроманта, о, нет, инквизиторы, к сожалению, не настолько глупы. Только наблюдение. Секреты заметят отряд Фесса, дадут знать остальным. И тогда, вне пределов Вечного леса, в окружении, без способности колдовать у некроманта точно не останется никаких шансов.
Выходило, что надо идти не на юг, не на запад, а большим крюком куда-то на север и лишь потом выходить в пределы Эгеста. Всё это потребовало бы немало времени, и у инквизиторов оказалось бы предостаточно возможностей свершить "суд скорый, но справедливый" над несчастным магом Воздуха. Так что ж? И в самом деле, махнуть рукой на беднягу Джайлза и направиться к Пику Судеб? Нет, это, конечно же, полная ерунда. Пик Судеб от него, Фесса, никуда не уйдёт и уйти не может. А вот Джайлз...
- Идём на запад, - наконец решился Фесс. - Знаю, знаю, на этом пути наверняка будет до невозможности много засад. Но иначе всё просто теряет смысл. Они сожгут Джайлза, как до этого сожгли саттарскую ведьму.
Брови Рыси поползли вверх.
- Какую такую ведьму?
Пришлось во всех подробностях поведать воительнице приключившуюся в Кривом Ручье историю.
- Понятно, - прищурилась Рысь. - Знамо дело. Жги всех, авось тогда и ведьмы не пропустишь...
- Вот именно, - сказал некромант. Так что - пойдём напролом, - Фесс обвёл своих спутников тяжёлым взглядом. - Иначе у нас просто не будет шансов достать Этлау и вытащить Джайлза. Да, я знаю, их там полторы тысячи. Но бросить Эбенезера погибать я всё равно не могу.
- И зачем вы нам это говорите, милорд мэтр? - поинтересовался Сугутор, с неослабным вниманием рассматривая собственные ногти. - 
Ваше слово есть ваше слово. Слово надо держать. Мальчишка угодил в беду, сражаясь плечо к плечу с нами. Так какая разница, сколько там будет стражников, пятнадцать человек или пятнадцать сотен? Перебьём всех и вытащим его, чего ж тут лясы точить зря? Верно я говорю, Прадд?
- Верно, Сугутор, - против обыкновения, орк назвал гнома полным именем, а не обычным своим полунасмешливым "Суги", от которого тот приходил в бешенство. - Верно ты говоришь, и на сей раз я соглашусь со всем. Стыд нам и позор, что под инквизиторские стрелы подвернулись, себя не уберегли и милорда мэтра одного оставили. Надобно искупать...
- Прадд, ты чего? - резко сказал Фесс. - И думать забудь что-то там искупать! В бою, знаешь ли, от стрелы не увернёшься, тем более когда она в упор пущена. Брось, прекрати, а то ещё полезешь сгоряча куда не следует и снова какую-нибудь гадость отравленную схлопочешь. Всё понял? К тебе, Сугутор, это тоже относится.
Орк и гном согласно закивали головами, хотя Фесс не сомневался, что они пошлют это обещание к воронам при первом же удобном случае.
Они двинулись в путь. Дорога через Вечный лес оказалась не из трудных, наверное, сама Вейде следила, чтобы беспокойные гости как можно скорее убрались из её владений. Два дня пути - и Вечный лес остался позади, выпустив отряд Фесса из своих зелёных, не подвластных зиме объятий.
А впереди, в Эгесте, зима, похоже, окончательно решила, что настала её пора. Путники пересекли границу, и в лицо тотчас ударил секущий ледяной ветер, полный мелкой, сухой и жёсткой снежной крупы. Вокруг расстилались белые поля, метель успела выбелить рощи и перелески, и казалось невероятным, что всего в нескольких лигах за спинами странников вовсю зеленеет листва и беззаботно, словно ранней весной, распевают птахи.
- Бррр... - поежилась Рысь. - Что случилось с зимой в этом году?
Отродясь не помню такой ранней...
- Случалось и хуже, сударыня, - отозвался Сугутор. - Как сейчас помню, я ещё мальчишкой, как говорится, был...
- Я тебе не сударыня, - резко оборвала его Рысь. - Шлюх великосветских так звать будешь. А у меня имя есть.
- Ладно, ладно, Рыся, не кипятись. Имело б смысл кипятиться, так от тебя, как от чайника, тепло бы происходило. А так...
- Инквизиторы постарались, не иначе, - торопливо сказал Прадд, предупреждая гневную реплику воительницы.
- С чего это ты взял? - обратился к нему Фесс, плечом закрываясь от ледяных режущих порывов.
- Мало ль у них мастеров погоды, мэтр? Долго ль тому же Этлау или
Марку в Эгест весть подать, с ними снестись, а тем - нам в мор... извини, Рысь, в лица ветер пустить?
- Всё может быть, - кивнул Фесс. - Я, правда, никогда не слышал, чтобы среди мастеров святой магии встречались бы хорошие погодники, но... от инквизиторов, ты прав, всего можно ждать.
На ночь пришлось забиться в пустой сенной сарай. Всё сено рачительные хозяева уже успели вывезти, еле-еле набралось на подстилку. Поколебавшись, Фесс велел орку и гному собрать каких ни есть дров. Не слишком-то разумно применять магию, когда прорываешься мимо вражеских отрядов и лучшая твоя защита - скрытность; но все настолько иззябли и выбились из сил, что без огня бы просто пропали.
Фесс протянул острие посоха к сложенной куче хвороста, начал заклинания... и с внезапным стоном прижал ладонь к глазам. Резкая вспышка едва не ослепила некроманта.
Бревенчатые стены сарая исчезли. Он стоял в густой толпе народа, под медленно падающим с чёрного неба снежком. Вокруг поднимались добротные двух - и трёхэтажные кирпичные дома под красными черепичными крышами, из труб поднимался беловатый дымок. Город казался крупным, вполне возможно, что это был Эгест.
- Везут, везут! - зашумели в толпе. - Чернокнижника везут!..
Толпа есть толпа. Она всюду одинакова и всюду охоча до кровавых зрелищ. Ей всё равно, кого жгут, колесуют или вешают. Развлечений мало, все они грубы и непритязательны. Казнь - самое острое. На неё приходят посмотреть и стар, и млад. Этого Фесс... впрочем, не совсем Фесс, ещё у него тогда было какое-то иное имя... - понять не мог. Не мог никогда.

Он поискал глазами - однако костра не увидел. Посреди площади возвышался дощатый помост, однако без плах, виселиц, колес или иных приспособлений для лишения преступников их бесполезной жизни максимально зримым и впечатляющим образом.
А ещё на помосте стояли четверо. Их некромант узнал сразу, хотя все они носили чёрные плащи и глухие кожаные маски.
Худой верзила, стоит несколько скособочившись - неудивительно, если тебя насадили на некромантово копьё из чистого праха. Толстяк, маска справа вздувается от повязки - там, где было ухо, прошлась сабля Рыси. Низенький половинчик. И ничем не примечательный человек, четвёртый из того памятного отряда, тоже оставшийся целым и непопятнанным. Видимые признаки отсутствовали, но кем же ещё мог он быть?
Некроманта, похоже, никто не замечал, он невидимкой стоял в толпе и видел, как площадь поделили пополам два многочисленных отряда стражников инквизиции - не наёмников из тех же Лесных кантонов, нет - именно солдат в плащах с кровавым кулаком в круге, гербом святых братьев на груди. Внушительного вида гизармы со всякими устрашающими крюками и пробойниками, крепкие доспехи, не ограничивающие тем не менее подвижность, полузакрытые шлемы... Эти воины не казались зелёными новобранцами или же теми, кто привык лишь разгонять, к примеру, безоружных горожан.
Толпа послушно раздалась, воинам не пришлось даже пускать в ход древки гизарм. По широкому коридору к помосту медленно, натужно скрипя колёсами, двигалась здоровенная телега, влекомая четвёркой сильных коней. На телеге, раскачиваясь, дико и бессмысленно торчал, уставившись в небо, заострённый кол, к которому приколочен был косой крест.
Символ Спасителя - перечёркнутая стрела, нацеленная в небеса.
И на косом кресте - распяленный человек. Его руки и ноги привязаны к доскам сыромятными ремнями. Человек бессильно висит на них, уронив голову на грудь. Похоже, он то ли без сознания, то ли окончательно утратил как волю к жизни, так и страх перед смертью, и ему всё равно, останется он жив или умрёт.
Фесс стиснул кулаки, в груди его всё заледенело. Конечно, сомневаться не приходилось - на казнь везут Джайлза, Эбенезера Джайлза, незадачливого мага, взявшегося за задание Инквизиции, да в результате оказавшегося на эшафоте.
Оставалось только гадать, какие силы явили Фессу это видение. То ли он сам, его мысль, непрестанно возвращавшаяся к судьбе схваченного мага Воздуха, то ли Джайлз каким-то образом сумел дотянуться до своей последней надежды, некроманта, сбившего его с пути истинного...
Правда, оставалась и ещё одна возможность.
Отец Этлау или же глава эгестской Инквизиции отец Марк. Оба сведущи в святой магии. Если они могли погасить всё волшебство на поле боя, то, чем Тьма не шутит, могли и послать пока ещё не схваченному некроманту подобное видение. Мол, смотри, смотри хорошенько, что ожидает твоего дружка...
Как бы то ни было, Фесс стоял, замерев, в жадно пялившейся толпе, не в силах даже послать весть обречённому магу, чтобы в последний свой миг тот видел вокруг не только лишь азартно выпученные буркалы добрых эгестских обывателей, пришедших поглазеть на казнь...
За телегой длинной цепью шли важные чины святых братьев: Фесс узнал и Марка, и Этлау. С ними было не меньше трёх десятков других, в одинаковых серых балахонах со зловещим гербом на груди. Палачей не появилось, и Фесс решил, что расправу будет творить та же самая четвёрка. Странно - они всё-таки воины, и очень неплохие, для таких исполнять обязанности профосов - бесчестье, смертное оскорбление. Или для них не существует уже и самого такого понятия, как честь?.. Нет, нет, он ошибается, он же помнит, как они сражались - меч против меча и стрела против стрелы. Все на равных. Привыкшие к палаческой работе мерзавцы так не дерутся. Те по большей части норовят пырнуть в спину и на бой выходят, имея самое меньшее двадцатикратный перевес.
Сейчас будет обычная, глумливая церемония, с тоской подумал Фесс. Будут читать приговор, битком набитый лживыми и абсурдными обвинениями, которым тем легче верят, чем они лживее и абсурднее. Например, можно сказать, что осуждённый чернокнижник каждый день за ужином потреблял жареное бедрышко пятнадцатилетней девственницы.
Или ещё что-нибудь в этом же роде. Или что год за годом травил посевы и скот в Эгесте - неважно, что сам чернокнижник отродясь в этих местах не бывал. Кому это интересно? Кто станет ломать над этим голову?..
Телега наконец остановилась возле эшафота. Этлау, Марк и ещё десяток инквизиторов поднялись наверх. Остальные стали сгружать крест с телеги, перетаскивая его на помост. Заметно было, что процедура эта у святых отцов отработана неплохо: тали, лебёдка, раз-два-три, и крест уже на эшафоте, уже закреплён, и барабанщики, цепью окружившие к тому времени помост понизу, грянули глухую частую дробь.
Приговор взялся зачитывать сам отец Марк. Этлау скромно остался стоять в сторонке, потупив очи. Строчки сего сочинения Фесс пропустил мимо ушей. Не было сил слушать этот вздор, сочинённый подлецами и мерзавцами для дураков и тупиц. Напрягся он, лишь когда глава эгестской Инквизиции объявил собственно сам приговор:
- Повинен смерти и да будет расчленён живым!..
Толпа дружно ахнула. Фесс только и мог что стиснуть бесплотные кулаки - от столь же бесплотной и бессильной ярости. Расчленён живым. Это пострашнее колесования или там сожжения. Виселица по сравнению с этим - неслыханная милость, смерть быстрая и легкая. Это значит - рядом с несчастным магом будут стоять трое или даже четверо опытных чародеев-целителей, поддерживая жизнь в истекающем кровью обрубке тела. Мечи профосов будут медленно отсекать член за членом, сперва пальцы, потом ступни и кисти, потом... остановятся они, лишь когда останется только туловище. Обречённый не умрёт ни от болевого шока, ни от кровопотери - от всего этого его защитит магия. Весёлая казнь. Толпа её очень любит. Жаль только, толпу редко балуют подобным замечательным развлечением...
Фесс испытывал неодолимое желание очутиться сейчас в Эгесте.
Призвать Тьму, смерть, все, что угодно, стать хоть Апостолом Тьмы, хоть Разрушителем во плоти - но стереть с лица земли и палачей, и тех, кто отдаёт им приказы, и тех, кто стоит с гизармами, глупо выкатив глаза, всех этих усердных служак, которые, само собой, "всего лишь выполняли приказы", и тех, кто смотрит, сопя, пыхтя и пуская слюни, на всю эту экзекуцию. Да что там тех, кто смотрит! Фесс стер бы с лица земли весь город, со всеми его обитателями, отправив их по примеру Атлики "сливаться со Тьмой". На миг он даже пожалел, что не читал рокового трактата, трактата "О сущности инобытия".
Закончив произносить приговор, отец Марк вплотную подошёл к приговорённому.
- Желаешь ли отречься от Тьмы злобной, покаяться в делах своих перед Спасителем? Желаешь ли принять из рук Его предстоятелей последнее...
"Ну, скажи же, скажи! Плюнь им в наглые хари! Пусть не думают, что так легко можно сломать мага Академии Высокого Волшебства!"
- Желаю... отречься, - вдруг услыхал Фесс. - Каюсь... во всем... Молю... о снисхождении... боюсь... я... - раздался всхлип. Кто-то в толпе загоготал, однако тотчас осёкся, стоило отцу Марку метнуть туда грозный взгляд.
Фесс закрыл лицо руками. Не сдюжил ты, Эбенезер... хотя кто бы на твоём месте сдюжил? И ты сам, некромант, ты так уверен, что стал бы гордо плевать в лицо палачам? Или ты и в самом деле думаешь, что быть расчленённому и быть повешенному - одно и то же, если в конце концов всё равно умирать?
Не ведомо, ожидали того инквизиторы или нет. Во всяком случае, внешне всё происходило более чем буднично. Вышел из рядов святых братьев какой-то попик, что-то пошептал над приговорённым, чем-то помахал в разные стороны...
Потом было долгое отречение. Голос Эбенезера срывался, дрожал, то и дело перемежался всхлипами. Он каялся во всём. Что поддался на вражьи посулы, что отверг пути Добра и Света, что вместе с проклятым некромансером творил... в общем, список того, что он творил, был весьма длинен и донельзя малоаппетитен. Жареные бедрышки пятнадцатилетних девственниц в нём, во всяком случае, присутствовали.
Фесс хотел бы бежать, хотел бы порвать это видение, потому что ясно было, что они опоздали и весь их поход лишился смысла. Мага казнят. Пусть не столь зверским способом, как расчленение, но всё равно - виселица или плаха не есть помилование.
- Вы слышали? - гремел тем временем отец Марк, обращаясь к толпе. - Слышали признания заблудшей овцы, отбившейся от стада доброй паствы? Слышали, как опасно оказываться на пути Тёмного чародея и внимать его прельстительным речам? И я, скромный слуга Спасителя, недостойный отец Марк, говорю вам - ищите некроманта. Но, если найдёте - не говорите с ним, берите его и сразу же шлите весть нам! Не давайте ему ни крова, ни пищи. Наступила зима, и зверь потянется к жилью. Ему не укрыться в заснеженных полях, ему не спрятаться в промороженных пущах. Он выйдет к жилью. И тогда вы, добрые чада Святой Матери нашей, единой Церкви Спасителя, положите конец чёрному пути злобного чародея. Не бойтесь - всякий, кто сложит свою голову в схватке с чудовищем, прямо попадёт к престолу Спасителя, будучи принят там как святой и добродетельный мученик. Ну а теперь... - Марк повернулся к несчастному Джайлзу, по-прежнему висевшему на кресте. - Положим конец его печальной истории. Приговор вынесен, и приговор суров. Но... поелику преступник смирился, раскаялся и отрёкся, расчленение будет заменено... - отец Марк сделал эффектную паузу, и вся площадь затаила дыхание, - медленное расчленение будет заменено быстрым.
- У-у-у-ах! - вздохнула толпа.
Фессу показалось, что внутри у него взорвался огненный шар, излюбленное оружие мастеров огня. Не помиловали. Несмотря на раскаяние и отречение. Почему, отчего, зачем?! Ведь вся площадь видела...
Эбенезер взвыл протяжным, дурным голосом, окончательно теряя остатки самообладания. Забился, задёргался на кресте - но недолго. Невысоклик в маске быстро и мягко шагнул вперёд, махнул рукой - горе-волшебника стеганул по губам грузик на гибком хлысте. Эбенезер поперхнулся кровью и закашлялся.
Крест опустили, четверо профосов быстро и аккуратно сняли ремни. Опять же при помощи лебёдки подняли из-за края помоста и поставили стоймя широкое колесо, осуждённого прикрутили к ободу.
Фесс очень хотел закрыть глаза, но у него не получалось. Он не мог даже мигать. Он видел, как четверо в масках взялись за мечи. Медленно подняли их. Подошли вплотную к приговорённому...

- Некромант, ну где же ты, некромант!!! - вдруг завопил Джайлз.
- Руби! - резко крикнул Этлау. - Руби немедля!
Четыре меча рубанули разом, и у несчастного вырвался дикий крик.
Брызнула кровь, щедро орошая помост. Потом ещё, ещё и ещё.
Отрубленные пальцы падали на окровавленные доски; палачи рубили быстро, в соответствии со "смягчённым" приговором, но всё-таки недостаточно быстро. Во всяком случае, толпа насладиться успела сполна.
Фесс тоже смотрел, смотрел, смотрел на бьющегося в муках Джайлза, и у некроманта не было слов, чтобы описать эту муку.
Они заплатят. О да, они заплатят. Пусть это не спасёт Эбенезера и не вернёт его к жизни. Но эти псы узнают, что безнаказанно убивать они больше не смогут. Они умрут. Все, кто сейчас на помосте и около него.
Они умрут или умрёт он. Потому что если он не отомстит за мага, то... всё лишается смысла. Высокие слова бледнеют и покрываются пеплом. Он не достоин будет жить, если одним воздухом с ним по-прежнему будут дышать Этлау, Марк и та четвёрка.
Да, первым был Ирдис Эваллё. К его гибели Инквизиция не приложила руку - хотя кто, как не она, травил несчастную саттарскую ведьму и довел её до того, что та решила отомстить, да просчиталась, натравив Дикую Охоту совсем на иную добычу?
Второй стала та самая саттарская ведьма. Сожжённая на костре и тоже молившая перед смертью о спасении его, некроманта. Он не смог. Не спас. Насилу вырвался сам. А теперь гибнет, исходя кровью, Джайлз и тоже в отчаянии звал его, Фесса, в свою последнюю минуту... напрасно звал.
Третий. Троим ты давал слово, троим обещал защиту. Не смог. Не исполнил. Не сдержал. Так какая ж тебе цена, некромант?! Грош? Нет, меньше. Ничто. Ты - никто и ничто. У тебя не остаётся ни чести, ни Достоинства. Всё, что ты можешь сделать теперь - это убить убийц. И... подумать о том, почему все оказывающиеся рядом с тобой гибнут один за другим. Едва-едва спаслись от яда Прадд и Сугутор, по краю бездны идёт Рысь... Что же, они станут следующими? Не пора ли понять, горенекромант, что похоже, единственно возможный для тебя исход - это одиночество, полное и абсолютное?..
Бесновалась вкруг толпа на площади, опьянев от вида крови. И Фесс словно наяву увидел тянущиеся с закрытого снеговыми тучами неба чёрные воронки смерчей, сметающие всё на своём пути - башни, бастионы, храмы, дворцы, не щадящие никого из этой отвратительной живой каши, очищающие от неё землю, как лекарь прижигает рану калёным железом, когда начинает возникать заражение.
Это было сладко. Это было... это было как обретение себя. И бесчисленными очами с тёмного неба прямо в душу Фесса глянула та самая Тьма, от которой он так усердно и безуспешно пытался скрыться.
Джайлз уже не кричал. Тело его превратилось в залитый кровью обрубок. Последний удар нанёс худой верзила, голова несчастного мага покатилась по эшафоту, толстяк ловко поймал её, высоко поднял, показывая народу.
- У-у-у-у-а! - отозвалась площадь.
И в тот же миг видение прервалось.
Фесс вновь увидел стены сенного сарая, серые брёвна, остатки паутины по углам, сор и сенную труху на дощатом полу...
- Мэтр!.. Да милорд мэтр же! - отчаянно тряс его гном. - Вы же в крови весь, милорд мэтр!..
Фесс не слушал его. Отчаяние было слишком глубоким, слишком сильным, давящим так, что само существование лишалось смысла. Отомстить?.. К чему, зачем, для чего?.. Не проще ли?..
В какой-то миг могло случиться непоправимое. Рука некроманта рванула из-за пояса острый и тонкий стилет, коротко, без замаха, ударила в горло Фесса. И если бы не отчаянный бросок Рыси, ногой выбившей оружие, эта история, возможно, прекратила бы своё течение.
Фесс не удержался на ногах, упал, замер, прикрывая руками голову.
Встревоженные друзья бросились к нему.
- Мэтр, мэтр, что случилось, мэтр?!
Фесс сел. Тяжело дыша, утёр мокрое - не то от пота, не то от слез - лицо. Тяжело вздохнул, обвёл спутников взглядом.
- Джайлз казнён. Сегодня, сейчас. В Эгесте. Я всё видел. Стоял там... и ничего не мог сделать. Ничего...
Конечно, они стали спорить. Конечно, Прадд, Сугутор и Рысь в три голоса принялись убеждать некроманта, что всё это было просто наваждением, посланным, вне всякого сомнения, теми же отцами Марком и Этлау, чтобы сбить их с толку, уверить, что теперь-то в Эгест идти точно незачем...
Фесс не спорил. Он терпеливо выслушал все утешительные речи. Он даже отдал Прадду по его настоянию и меч, и кинжалы. Однако, когда все наконец выдохлись и утихли, сказал - негромко, но так, что спорить или возражать ни у кого не возникло желания:
- Джайлза расчленили. Это сделали те самые инквизиторы, с которыми мы бились в Вечном лесу. Я иду в Эгест и либо положу их, либо лягу сам. Третьего не дано. Никого с собой не зову. Похоже, пришла пора одиночества мага...
Разумеется, они все замахали руками и закричали все разом. Разумеется, они все немедленно поклялись, что пойдут за ним хоть в сам Аркин, ловить архипрелатов и прочих тамошних птичек. Разумеется, никто из них не захотел остаться позади. Несмотря на все усилия Фесса и его же предостережения.
Они кое-как скоротали ночь у огня, всё-таки разведённого посредством Фессова чародейства, и утром, едва лишь рассвело, тронулись дальше.
За ночь намело снегу, идти было тяжело. Волей-неволей они свернули на тракт, где уже была пробита наезженная санная колея. Кто-то пустился в дорогу ещё до света...
Они шли, ни от кого не скрываясь. Хватит бегать и таиться. Пусть боятся они нас, а не мы - их.
Тракт и в самом деле ожил. Потянулись санные обозы, похоже, селяне решили воспользоваться ранним зимником, поехали торговать. На странный отряд косились, но, похоже, грозные речи отца Марка досюда ещё не дошли. Фесс опирался на свой посох, однако янтарное навершие сейчас казалось простым и неказистым камнем, и возчики хоть и косились, но шарахаться в разные стороны отнюдь не спешили. Так хотелось верить, что вот они-то бы и не пошли на площадь жадно глазеть на казнь и упиваться чужими страданиями, но... Фесс знал, что это не так.
Конечно, если б не конь, им пришлось бы плохо. А так они шли весьма даже бодро, к вечеру одолев немалое расстояние. Фесс ожидал пикетов, постов и дозоров, ведущий к Вечному лесу тракт инквизиторы просто обязаны были перекрыть. Однако на всём их пути отряду Фесса не встретилось ни одного даже захудалого монашка, не говоря уж о солдатах Святой Инквизиции. Полуторатысячный отряд как сквозь землю провалился.
В свой черёд они добрались и до болотной горловины. Все следы побоища исчезли бесследно, крестьянские сани катились по мягкому снежку, что, похоже, уже до весны покрыл место сражения.
После горловины отряд Фесса повернул на юг. Эгест, номинальная столица зажатых меж двумя эльфийскими державами людских земель, был крупным и важным портом, через который шла, в частности, почти вся торговля гномов - обитателей Железного Хребта. В Эгесте не было ни единого верховного властителя, формально там правил Коронный Совет из двенадцати самых знатных нобилей, избиравшихся благородным сословием различных частей страны; правда, власти этот самый Совет имел более чем немного. Каждый барон, герцог, граф, виконт или дюк был полновластным и абсолютным хозяином в своих владениях - если, конечно же, не считать Святую Инквизицию.
На ночь путники, не мудрствуя лукаво, остановились на постоялом дворе. Было в этом какое-то мужество отчаяния - они словно бы торопили неизбежную схватку, они жаждали её, они хотели, чтобы изматывающее ожидание кончилось бы как можно скорее. И чем больше отцов - экзекуторов попытается преградить им дорогу, тем лучше.
Однако ночь не принесла никаких происшествий. Щедро расплатившись из запасов ещё нарнийского золота, провожаемый благословениями трактирщика, Фесс повёл свой отряд дальше, прямиком на юг.
Он словно забыл о тревогах и сомнениях. Иногда, вечерами ему казалось, что он слышит какие-то невообразимо далёкие голоса, взывающие к нему, тщетно пытающиеся добиться ответа. Он не обращал на них никакого внимания. Впервые за много месяцев здесь, в Эвиале, он точно знал, что ему делать. Это, как оказалось, прекрасно - точно знать, чего ты хочешь и чего стремишься достичь. А Фесс сейчас знал это более чем твердо.
...Горел огонь в очаге, и пенилось пиво в высоких кружках. Отряд остановился в придорожной корчме. Фесс решил не мучить своих спутников тяготами холодных ночёвок в зимних лесах. Если нагрянут враги, отряд примет бой и не отступит. Но пока что спокойно горит огонь, и славное пиво с солёной рыбкой ждёт на столе, на лежанках, не раздеваясь, заснули Прадд и Сугутор, не расставшись ни с доспехами, ни с оружием.
Фесс и Рысь молча сидели возле очага, смотрели на яркий огонь. Воительница казалась непривычно задумчивой, миндалевидные глаза смотрели сквозь пламя и камень, в неведомую даль. Рысь распустила щнуровку куртки, открылась шея и ямочка между ключицами. Удобно устроившись, в ямочке лежал странный амулет - золотой зверь, чем-то похожий на большого льва, с парой громадных клыков, что торчали из пасти. Рубиновые глаза зверя горели недобрым огнём. Всё тело покрыто было необычайно тонкой резьбой, круги, спирали, извивы сплетались в сложный рисунок, и едва ли посредством этого мастер хотел показать, что зверь покрыт густым мехом.
- Прости, Рыся, не будет ли невежливо спросить... - начал было Фесс.
- Ты об этом, одан? - воительница осторожно коснулась золотой фигурки, и некроманту вновь почудилось, что зверь чуть прикрыл свои рубиновые глаза - словно кот от удовольствия, когда его гладят по шёрстке. - Конечно, нет... одан Фесс. Это мне досталось от матери. Единственная вещица, которую не отобрали в Храме...
- В Храме у послушников отбирают их собственность? - искренне подивился Фесс.
- Одан опять меня проверяет... Нет... не то чтобы отбирают. Считается, что адепт должен отринуть своё прошлое, ибо в нём нет силы, одна слабость, Даже если ученик движим желанием отомстить. А мне Стоящий во Главе разрешил это оставить.
- В нём есть магия, - медленно сказал Фесс, глядя в рубиновые глаза зверя. Некроманту казалось, что лев смотрит на него более чем неласково. - Твоя мать... ты говорила, что она была волшебницей...
- Ворожеей, одан Фесс, ворожеей да целительницей, но не чародейкой. И это... это не она сделала.
- Ещё бы, - медленно проговорил Фесс. Только теперь он понял, кого ему напоминает этот зверь. Белые львы нарнийских эльфов!
- Догадался... - тихо сказала Рысь.
- Но ведь ты этого хотела, - в тон ей, тоже очень тихо ответил Фесс. - Хотела. Очень хотела... Фесс.
Впервые девушка назвала некроманта просто по имени, без непременного "одан".
- Кто ты, Рысь? - Ему очень хотелось протянуть руку и коснуться её плеча. Он сдержался. С большим трудом.
Рысь проницательно вздохнула, встала, села рядом, прижалась плечом и боком. Всё это получилось настолько естественно, что можно было только подивиться, почему же они раньше-то так не сидели?
- А кто ты, некромант Фесс?.. Странник, пришедший из каких земель?..
Вот и я... мама отдала мне этого зверя незадолго до ареста. И... рассказала все как было.
- Ты - наполовину эльфийка, - выдохнул Фесс. - Твой отец был нарнийцем. Именно он сделал этого льва. Правильно?.. Но как же так?
Ведь полуэльфиек не бывает!
- Не бывает, - кивнула Рысь. - Потому что почти все полуэльфы - дети человека-мужчины и эльфийки-женщины. И всегда от такого... брака: рождались мальчики. Ни одной девочки. А вот эльфы-мужчины... им женщины человеческого племени не были нужны. Кстати, чистокровными эльфийками они тоже не очень интересуются, в пределах необходимого для того, чтобы жил род, не больше. Оттого и появляются на свет полуэльфы... всё просто. Мой отец... оказался исключением.
- Ты видела его? Хоть однажды? Рысь кивнула.
- Он приходил несколько раз. Когда... когда отец моих братьев, мамин муж, был в отъездах. Красивый... высокий... волосы мягкие, как шёлк. Мама выносила меня к нему. Он что-то шептал мне на ухо... теперь-то понимаю, это были заклинания. Иначе как бы я выжила... потом, когда всё это случилось. Ну а ты, Фесс? Ты? Откуда? И, главное, куда?
- Ну, пока что - в Эгест, - негромко проговорил некромант, однако Рысь перебила его нетерпеливым взмахом руки:
- Я не про то. Откуда ты? Чего хочешь?..
- А чего хочешь ты? Ты ведь дружна с Вейде, не правда ли? Ты служишь и Нарну, и Вечному лесу?..
- Я служу только самой себе, Фесс. Как ты, наверное, уже понял.
- Храм?..
- Я не сказала тебе ни слова лжи, некромант. Это был мой путь. Я хотела найти своё место. Ни среди людей, ни среди эльфов я его не нашла. Что неудивительно. В Нарне очень озабочены чистотой крови, в Вечном лесу никогда не примут потомство Тёмного эльфа. Вейде... она была ещё из лучших. Потому и помогла нам. Не дала сгинуть, не навела на нас весь отряд...
- Не дала... - эхом отозвался Фесс. - Впрочем какое это теперь имеет значение? Джайлз...
- Давай не будем говорить о нём хотя бы сейчас? - она крепче прижалась к нему. - Ну, что ты замер, как деревянный? Сказать тебе простыми словами, чего я хочу, или догадаешься сам?..
Он осторожно коснулся её щеки, не по-человечески гладкой кожи.
- Ты слишком долго был один, - ласково сказала она. - Идём.
Она выскользнула из комнаты. Фесс медленно двинулся за ней.
И потом было хорошо. Очень хорошо.
Однако наутро, когда проснулись орк и гном, всё стало по-прежнему.
Во всяком случае внешне.
А дорога всё стелилась и стелилась под ноги мягкой белой шкуркой полярной лисы. Никто не пытался заступить им путь, никто не устраивал засад, никто не выводил против них баронские ополчения. Инквизиторы затаились, словно в упоении от своего успеха, и... забыли о некроманте? Или задумали какую-то подлость?..
В другое время Фесс, наверное, обеспокоился бы тем, почему ему удалось беспрепятственно пробраться так далеко в глубь вражеской страны - а теперь, увы, приходилось считать вражеской любую страну, где сильна была власть Святой Инквизиции. В другое - но не сейчас. Враги пропустили его? Тем хуже для них. Они думают, что заманивают некроманта в ловушку - как бы они сами не угодили в неё!
Отряд шагал бодро. Над Эгестом встала зима, но ледяные ветры утихли, с небес медленно падал лёгкий снежок, и морозец не обжигал, а лишь слегка бодрил.
И вскоре они увидели над недальним лесом высокие шпили сторожевых башен. Это был Эгест. Они пришли.
Местность вокруг стольного Эгеста лежала обихоженная, густо населённая и вроде бы безопасная. Во всяком случае, неупокоенные тут пока что не буйствовали, по крайней мере не до такой степени, что доведённые до отчаяния жители бросились бы за помощью к некроманту.
Утром, когда над узкой полосой леса поднялись башни городских стен, Фесс остановил отряд.
- Слушайте меня, - заговорил некромант, глядя поочередно в глаза каждому из своих спутников. Все смотрели твердо, никто не отвёл взора. - Враг, несомненно, приготовил нам ловушку. Однако я не хочу проникать в Эгест тайно. Пойдём открыто. Напролом, как я уже говорил. Это наш единственный шанс. Потому что именно какого-то тайного проникновения от нас и ждут. Этлау и Марк наверняка полагают, что мы станем пробираться в город ночью, может быть, даже попытаемся перелезть через стену. А мы двинем днём, открыто, через главные зорота. Помните, что наша задача - навязать бой Этлау и компании. Не убить стрелой из-за угла, а - лицом к лицу, честно, не по-палачески. Знаю, это трудно. Почти невозможно. Знаю, эти мерзавцы не заслужили честного боя. Напротив, стрела в спину или яд в стакане были бы для них подходящим концом. Как говорится, собаке собачья смерть, хотя я не понимаю, за что так обижают честных псов, служащих хозяевам верой и правдой. Или... не стрела, просто пара-тройка зомби в тёмном проулке. Но... это означало бы, что мы
- такие же, как и они, ничем от них не отличаемся. Поэтому я иду в Эгест с открытым забралом. Не потому, что хочу оказать им честь. Потому что хочу оказать её нам всем. Ну, никто не передумал? Дело будет жарким. Та четвёрка дерётся как безумная. Да ещё у них какой-то порошок для быстрого заживления ран. Тоже надо помнить. Итак, идём?
- Идём, мэтр, - без колебаний вскинул топор Сугутор.
- Идём, мэтр, - повторил Прадд, со свистом крутнув над головой свою жуткого вида секиру.
- Идём, одан рыцарь, - отсалютовала Рысь. - Страж Храма последует за оданом рыцарем в жизни и в смерти. И... не только, - она улыбнулась, и эта улыбка была уже улыбкой женщины, а не стража Храма.
Коня они оставили на последнем постоялом дворе для тех, кто не успел въехать в город до темноты. Рассовали по карманам самое необходимое.
Фесс, подумав и припомнив кое-что из вернувшихся воспоминаний, сделал содержателю таверны некий специальный заказ. Тот выпучил глаза, но всё-таки вскоре доставил просимое, по счастью, всё оказалось в наличии. Фесс не зря приметил вывеску алхимической лавки неподалёку. Торговали там, само собой, в основном притираниями и любовными эликсирами, но нашлись и кое-какие иные компоненты. Закончив и оставив трактирщику немалую толику золота, отряд бодро двинулся вперёд.
Ворота Эгеста были широко распахнуты. Сани так и сновали взадвперёд. Стражи не стояло в воротах, и никто не брал пошлину за вход, и никто даже не посмотрел на четвёрку путников. Хотя, если Инквизиция озаботилась бы пошевелить хотя бы пальцем, опознать Фесса и его спутников было проще простого. Четверо: гном, орк, человек и девушкавоин. Более чем приметная компания!..
Фесс словно наяву слышал довольный голос отца Марка, выслушивающего доклады шпионов:
"Они вошли в город, ваше преподобие! Ничего не подозревают, судя по всему".
"Отлично! Глупцы, они сами попались в ловушку. Решили, что если в воротах нет стражи, то там нет вообще никого. Решили, наверное, что у нас совсем нет соображения. Следить! Следить неотступно!.. Мы ждали их - и они пришли!"
Конечно, подумал он. Казнь несчастного мага - просто приманка. Они не сомневались, эти умные и расчётливые типы из Святой Инквизиции, что некромант ринется мстить. Им нельзя было отказать в смелости - они превращали в приманку самих себя, подставляя собственные шеи под меч Фесса, а в том, что некромант умеет владеть оным, Этлау и Марк уже могли убедиться.
И, тем не менее, они сняли стражу с городских ворот. До поры до времени укрыли в казармах и кордегардиях свою стражу. И, закинув лесу с наживлённой на крючок приманкой, стали ждать.
Ничего не скажешь, дождались. Некромант, Апостол Тьмы, 
Разрушитель - если они на самом деле в это верят, - здесь, в Эгесте, в пределе кольца городских стен. С ним всего трое спутников - что они смогут сделать против сотен и сотен воинов Инквизиции? Ничего.
Никакие богатыри или мастера меча не продержатся так долго. Герои побивали тысячные полчища врагов в сказках, но в обычной жизни, как правило, происходило наоборот.
И, тем не менее, они шли. По присыпанным снежком городским улицам, мимо спешащих по своим делам мастеровых, лавочников, служанок, священников, крестьян, приехавших из окрестных сел; толпа казалась совершенно обычной, нормальные, не лишенные приятности лица (особенно девушек, разрумянившихся от морозца). Но ведь та же самая толпа выла и вопила в экстазе, не в силах оторваться от зрелища - казни Джайлза.
Нет, их надо всех под корень, в огонь, в Тьму, в бездну!..
Рысь осторожно коснулась его плеча. Взглянула умоляюще - похоже, она чувствовала всё, что с ним творится.
Фесс глубоко вздохнул. Конечно же, Рыся права.
Не стоило срывать злость на обитателях Эгеста, вся беда которых в том, что...
Внезапно они очутились на совершенно пустой улице. Народ исчез, точно по волшебству. Скрипела на ветру вывеска булочника с аппетитного вида кренделем, ей вторил жестяной сапог над мастерской башмачника; в домах поспешно и с треском захлопывались ставни, скрипели задвигаемые засовы; ребятня, только что с азартом лепившая снеговика, вдруг ринулась врассыпную, забыв об игре. Матери их не звали, детишки словно выполняли чью-то безмолвную команду.
Ещё мгновение - и, громыхая железом, улицу впереди перегородила цепь вооружённых гизармами и пиками солдат в тяжёлых сплошных доспехах. На крышах из-за труб высунулись стрелки. Некромант обернулся - такая же железная змея тяжёлой пехоты перегораживала улицу и за его спиной. Против четверых инквизиторы Эгеста выставили по меньшей мере три сотни бойцов.
Отец Этлау предпочитал не рисковать.
Фесс почувствовал, как его губы искривляются в жуткую, мёртвую ухмылку. Так мог бы ухмыляться дорвавшийся до добычи неупокоенный.
- Кажется, нам приготовили здесь поистине Царскую встречу, милорд мэтр, - хладнокровно заметил Сугутор, поправляя боевую рукавицу и беря на изготовку топор.
- Да уж, такого почётного караула, думаю, даже император Эбина не удостаивался, - в тон гному Уронил Прадд.
- Ну, чего замерли? - прорычал некромант своему отряду. - Этлау где то здесь... я чувствую... давит... не даёт использовать магию. Так что одна надежда - мечи. Рыся, ты готова?
- К чему? - рассмеялась воительница. - Убивать этих бедолаг? Право же, Фесс, овец резать и то сноровки больше надо!
Откуда-то с крыши загнусавил герольд. Его слова о бросании оружия, поднятии рук и предавании себя в руки всемилостивейшей Инквизиции некромант, само собой, пропустил мимо ушей.
Четвёрка просто шла по улице. Фесс и Рысь выставили клинки, орк с гномом держали наперевес секиры. Герольд завопил что-то вроде "стой, стрелять будем!". Арбалетчики подняли повыше своё оружие.
- Готова, Рыся? - шёпотом спросил некромант. - Сейчас полетят...
- Не волнуйся, dilmo. He в первый раз.
Отец-экзекутор Этлау, как известно, не питал пристрастия к рискованным и эффектным сценам. Врага следовало нашпиговать стрелами, не подпуская к себе и не давая вступить в ближний бой.
- Я прикрою орка. Ты - гнома, - давал последние приказы Рыси некромант. Сейчас он чувствовал, как медленно ползут оголовки арбалетных болтов, сопровождая такую лёгкую, такую отличную цель. Четвёрка идёт не торопясь, промахнуться невозможно. Рука сама продолжает движение, глаз ловит человеческую фигуру, наводя самострел с небольшим упреждением туда, куда должны ступить обречённые.
В следующий миг некромант и его спутники бросились в разные стороны, прижимаясь к стенам домов. Арбалетчики дружно нажали спусковые крючки, частый дождь болтов хлестнул по мостовой, выбил облачка раздробленной штукатурки из стен, несколько стрел со звоном оказались отброшены клинками некроманта и Рыси.
- Отбил... отбила... отбили... стрелы отбили... - завопил кто-то на крышах. Конечно, инквизиторы не были б инквизиторами, не снабди они своих наёмников изрядным запасом арбалетов. Однако пока солдаты поднимали заряженное оружие, пока целились, Прадд и Сугутор, не долго думая, вышибли двери. Некромант с орком, Рысь с гномом - нырнули в чёрное нутро. Кто-то истошно заверещал, крик тотчас же оборвался.
- Здесь они, здесь! - взвыл кто-то из стрелков - и в следующий миг тело с разрубленной шеей полетело с крыши.
Две пары разом появились наверху домов по обе стороны улицы. Меч и топор заработали, затанцевали, словно лёгкие невесомые тросточки, арбалетчики схватились было за мечи, однако очень быстро поняли, что им надо не сражаться, а бежать.
...Пусть будет что будет, с наслаждением думал Фесс, работая мечом.
Он чувствовал себя вновь родившимся. Неведомо, какую команду и кому отдало его надсознание, однако обрушившийся на некроманта грохочущий поток воспоминаний казался в тот миг обжигающим, слово кипяток. Фесс сам рушил возведённые им же когда-то тайники и схроны.
Рушил, словно срывая с раны засохшую коросту старой крови. Пусть, пусть, пусть! Пусть маски узнают. Не страшно. Но за Джайлза я отомщу, и отомщу так, что самой Тьме жарко станет!
Черепица дрожала, трескалась и разъезжалась под ногами. Фессу не пришлось творить каких-то ужасных заклинаний, чтобы вновь стать самим собой. Он просто пожелал, но пожелал так, как у него никогда бы не вышло в обыденной жизни.
Шаг. Поворот. Прыжок. Простые слова и простые действия. Но, сложенные воедино, они превратились в настоящий вихрь смерти.
"Так было в Мельине. А так - в Парвате. Так - на Селиновом валу, а эдак - в Хвалине. Много вас было, кто оказывался на моём пути. Но вот беда, тем, кто оказался, фатально не повезло в жизни, как выясняется..."
Арбалетчики не выдержали очень быстро. Бросая самострелы и колчаны, горохом посыпались с крыш; жертвовать собой и лезть под удары неотразимого некромантова меча никто не рвался. Как всегда, глаза у страха оказались более чем велики.
По крышам через дорогу точно так же рвались вперёд Рысь и Сугутор, и секира гнома не уступала по смертоносности двум отточенным саблям воительницы.
Там, внизу, похоже, поняли, что дело пошло вкривь и вкось. Идеальный план затрещал по всем швам. Тяжёлая пехота грузно затопала, торопясь вперёд; за их спинами появились арбалетчики, из тех, кто оказался посмелее, однако стрелять было не в кого - впереди на пустой улице застыла фаланга своих, а треклятая четвёрка скрылась на чердаках.
- Поворачивайсь, вертайсь, вертайсь! - орали десятники.
Треск разлетающихся в мелкие щепки досок. Двери справа и слева от строя пехотинцев распахнулись, гном, орк, некромант и воительница ринулись с двух сторон на растерявшихся латников. Кто-то из стрелков попытался пустить болт, промахнулся, угодил в плечо своему же и с проклятием бросил оружие.
Фесс быстро срубил два острия гизарм, оставив в руках солдат бесполезные палки. Закрутился, врываясь между ними, уклонился от сунутой как бы в живот пики, рубанул вправо, влево - суставы стонали, мышцы, казалось, вот-вот разорвутся от боли, но остриё рунного меча чётко ударило в незащищённые сталью узкие щели между шлемом и верхом панциря, тонкие щели, не более пальца, куда некроманту по имени Неясыть было бы не попасть во веки веков. Орк ломился следом. Не обладая ловкостью и подвижностью Фесса, он брал силой.
Строй пехоты продержался несколько мгновений, не больше. Солдаты видели, что случилось с арбалетчиками на крышах, но, несмотря на это, они бы выдержали эту атаку, ударь некромант им в лоб. Пехотинцы привыкли отбивать, стоя в плотном строю, наскоки лёгкой конницы, они не растерялись бы и не побежали; но, когда этот безумный некромансер оказался у них сбоку и в первый же миг орубил двоих или троих, у гвардейцев Инквизиции не хватило духу. Строй сломался, тяжело топая, солдаты бросились врассыпную. Они не понесли слишком уж тяжёлых потерь, на мостовой осталось всего шесть тел, но что-то надломилось, чтото дрогнуло, и панцирники обратились в паническое бегство. Никто не пытался их остановить, не взывал к воинской чести - десятники и сотник бежали наравне с остальными.
- Вперёд, вперёд, вперёд! - заорал Фесс, не давая своим ни секунды передышки. Надвигавшийся сзади, с оставшейся за их спинами стороны улицы строй латников остановился в нерешительности, видя судьбу, постигшую их товарищей. Фесс сейчас горько жалел, что не может сотворить никакого эффектного колдовства, вроде... вроде того вызывания дракона, что удалось ему во время схватки с магами Радуги в горящем Мельине...
- Вперёд, вперёд, вперёд! - подхватила и Рысь.
Вновь все четверо вместе, они бегом бросились по пустой улице дальше, к центру города, где возвышался остробашенный кафедральный собор, а рядом с собором угрюмо застыло мрачное здание эгестской Инквизиции. Фесс знал - Этлау там. Отец-экзекутор не прятался. Так же, как и отец Марк.
Здесь город уже не притворялся, что живёт нормальной жизнью. Улицы вымерли, двери и окна заперты, даже псы куда-то попрятались.
Они бежали. Мечась из стороны в сторону, сворачивая в какие-то проулки, ныряя во дворы, прыгая через заборы, опрокидывая какие-то бочонки и ящики - Фесс ни разу в жизни не бывал в Эгесте и вёл отряд исключительно по наитию, чувствуя лишь то, где сейчас находится Этлау. Тоже странно - наверняка оба высокопоставленных инквизитора знали, что первая линия их обороны прорвана, и смутьяны сейчас неотвратимо приближаются к их логову, однако с места ни один не двинулся. Может быть, этот подозрительно поддавшийся строй латников тоже был ловушкой? Может, им дали такой приказ - не упираться, не терять даром людей?..
...На площади отряд оказался внезапно, попросту выбив заднюю дверь богатой стекольной лавки и пробежав весь дом насквозь. Обширное замощённое пространство перед собором было пустынно, железные двери твердыни инквизиторов - наглухо заперты. Логика уличного боя подсказывала, что отцу Марку следовало бы расставить по всем крышам сотню-другую арбалетчиков - все стрелы ни некромант, ни Рысь не отобьют. Но стрелков не было. По крайней мере, на виду. Фесс вопросительно взглянул на воительницу - та отрицательно покачала головой. Она тоже не чувствовала врага.
- Тогда пошли, - шёпотом сказал своим Фесс.
- Пошли, мэтр, - кивнул орк, поправляя что-то в своем панцире.
- В жизни и в смерти... - тихо шепнула Рысь, привстав на цыпочки и целуя некроманта в щёку.
- Последует рыцарь Храма за его стражем, - в тон ей ответил Фесс, не отрывая взора от её глаз. - Хотел бы я и на самом деле быть этим рыцарем, Рыся...
- Если ты хочешь, то ты тем самым уже есть он, - полуэльфийка отбросила слипшуюся от пота прядь со лба. - Сугутор! Держись за мной, я постараюсь отбить стрелы, если начнут шмалять...
- Раз, два, три! - скомандовал некромант, и четвёрка бросилась наружу, каждый миг ожидая смертоносного свиста стрел и звона стальных арбалетных болтов по брусчатке у них под ногами.
Тишина. Пустота. Мягко сеет снежок. Наглухо заперты железные двери. Много запоров, много засовов, а вот за дверьми - там да...
Логово инквизиторов было битком набито солдатами. В рясах и в панцирях. Десятки, если не сотни глаз смотрели на дерзкую горстку смутьянов через узкие бойницы, ждали. Ждали, готовя оружие и беря прицел.
- Бегом! - рявкнул Фесс, и его отряд бросился следом за некромантом.
Стрелы-таки полетели. Но не с крыш. Из верхних бойниц инквизиторской твердыни. Две отбила Рысь, одну - Фесс, остальные пролетели мимо.
- Зигзагом! - скомандовал некромант.
Железный остроносый рой напрасно взрыл снег и высек искры на пустом месте, там, где только что была дерзкая четвёрка.
Вправо. Влево. Снова влево, сбивая прицел стрелкам. Вправо. Вперёд по прямой. Вправо. Снова вправо. Стоп. Вперёд!..
Стрелы рвали воздух над самыми головами. То и дело какая-то из них, излишне меткая, со звоном отлетала в сторону, отброшенная клинком
Фесса или Рыси. Некромант видел, что девушке это даётся уже с трудом - Рысь несколько раз сплюнула на снег кровью. Она тоже была сейчас на пределе.
Стены и железные ворота приближались. Инквизиторы не пожалели ни сил, ни средств, укрепляя своё логово. Двери наверняка заперты; Этлау и Марк могут, казалось, довольно потирать руки - дерзкой четвёрке деваться некуда, внутрь они ворваться смогут только с тараном.
Только? С тараном?
Они с разбегу вломились в привратную нишу. Здесь их не могли достать арбалетчики, засевшие на верхних этажах.
- Что дальше, Фесс? - Рысь вытерла губы тыльной стороной ладони. На коже осталась алая полоса. - Проклятье... надорвалась, похоже... а, чего теперь терять... Так как дверь открывать будем?
Вместо ответа Фесс вытащил из-за пазухи небольшой, но увесистый свёрток.
- Вот этим. Отойдите все!
Навесить свёрток на массивную дверную петлю было делом секунды.
Щёлкнуло кресало, посыпались искры, свёрток задымился.
- Бежим! Вдоль стен, вдоль стен, чтобы стрелой не угостили ненароком!
За их спинами грохнуло, да так, что под ногами содрогнулась земля. Из ниши повалили клубы дурно пахнущего серого дыма. Прадд, Сугутор и
Рысь выпучили глаза.
- Вперёд! - махнул мечом Фесс, первым ныряя в серый дым.
Взрыв выбил одну из железных створок. Некромант бросился в щель.
Это было самое опасное место. Если у Этлау там десятка два арбалетчиков...
Арбалетчики имелись, однако они, похоже, растерялись куда больше, чем можно было б ожидать. Взрыв и клубы дыма они, само собой, приписали жуткой некромантии их врага; и, когда из дыма вынырнула что - то яростно орущая фигура с занесённым для удара чёрным мечом, на клинке которого ярко-голубым огнём горели зловещего вида руны, мало у кого достало смелости прицелиться и нажать на спуск. Несколько стрел вжикнуло вокруг некроманта, но Фессу даже не пришлось ничего отбивать. Он вновь был самим собой, Фессом, воином Серой Лиги, доверенным патриарха Хеона, Фессом, родившимся в Долине магов, он был Кэром Лаэдой, сыном могущественного боевого мага Витара Лаэды, погибшего в дни Восстания Безумных Богов; и он, Фесс, умел понять, какую стрелу следует отбить, а какая без всякого вреда скользнёт над самым плечом.
Крутя мечом, он ринулся вперёд, прямо на рассыпающийся строй арбалетчиков. Широкая лестница, что вела на второй этаж, ничем не была преграждена, последние стрелки бежали, бросая оружие, по боковым коридорам первого этажа. Гнаться за ними и убивать не было никакой необходимости, страх оказался куда лучше самых смертоносных заклинаний и самых гибельных клинков.
Марк и Этлау где-то наверху. Ждут, ждут, ждут... Ну что ж, они дождутся.
Сжавшись плотным клубком, ощетинившись оружием, отряд Фесса бросился вверх по лестнице, по роскошным ступеням драгоценного аррасского мрамора, из которого самое большее ваяли статуи для императорского дворца в Эбине. Инквизиторы использовали редкий камень для ступеней лестницы, пусть даже и парадной.
Здание кишмя кишело стрелками, то и дело кто-то особенно храбрый выпускал железный дрот из своего арбалета, но четвёрка шла вперёд словно заговорённая.
Второй этаж. Широкие коридоры, тянущиеся по обе стороны от главной лестницы. Валяется брошенная пика. Отсюда тоже бежали, бежали в панике, не думая о наказании за потерянное оружие.
Ещё выше. Стрелок - Рысь молча отбивает арбалетный болт и снова сплёвывает кровью. Негоже оставлять в логове инквизиторов такие ключи к самому себе, ну да сейчас уже ничего не поделаешь.
Третий этаж.

- Сюда! - крикнул некромант, сворачивая вправо. Неужели всё окажется настолько легко? После того слабого заслона в нижнем вестибюле никто так и не дерзнул преградить им путь.
Им некогда было смотреть по сторонам, в противном случае Фесс оценил бы изящество и богатство убранства, подходившего скорее загородному дворцу модной куртизанки, нежели суровой крепости борцов за истинную веру.
Пустой коридор. Арчатые двери по обе стороны. Горят, не чадя, масляные лампы. Вновь брошенное оружие - мечи, щиты, гизармы...
Фесс на ходу подхватил одну из валявшихся гизарм, махнул мечом, укорачивая древко под одну руку. В конце концов была же его любимым оружием короткая глефа с лезвиями на обоих концах древка?..
Коридор закончился тупиком, точнее, высокой дверью резного ореха, опять же впору королевскому дворцу. Орк вынес преграду одним ударом ноги, они ворвались внутрь...
Ничего и никого. Узкие бойницы в стенах, низкий стол, какие-то шкафы..
- Назад! - хрипло скомандовал некромант. Это было плохо. Что, Этлау с Марком успели-таки ускользнуть?..
Снова коридор. Куда дальше?.. Фесс внезапно понял, что перестал чувствовать инквизитора. По счастью, выручил гном, углядевший подозрительные швы в кладке стен.
- Сейчас... сейчас... - лихорадочно шептал Сугутор, торопливо водя руками по стене. Короткие и толстые пальцы гнома сейчас, казалось, обрели ловкость и нежность пальцев арфистки; и не прошло даже десяти секунд, как потайной механизм щёлкнул и заработал. Целый блок кладки отъехал в сторону, открылась узкая винтовая лестница, ведущая и вниз, и наверх. После мгновенного колебания некромант повёл своих вверх.
Почему он поступил так, Фесс не знал. Наверное, просто пытался угадать. Он уже понимал, что первоначальный план их рухнул, и теперь приходилось на ходу выдумывать что-нибудь другое.
Они быстро поднимались по узким ступеням - и ни один звук не нарушал воцарившейся тишины, кроме лишь топота их ног. Громадное здание, казалось, вымерло. Куда-то подевались струсившие копейщики и стрелки, не видно было боевых монахов в рясах, никто не пытался преградить путь, никто.
Винтовая лестница кончилась, упёрлась в запертую дверь. По счастью, она оказалась деревянной, хотя и укреплённой несколькими стальными полосами. Фесс уже готов был приказать орку - "ломай!" - когда внизу внезапно раздался дружный и стремительно нарастающий рёв. Затопали, казалось, сотни ног.
- Ловушка! - крикнула Рысь. - Вниз, Фесс, вниз!.. Пока ещё не поздно!
- Уже уходишь, некромант? - вдруг раздался из-за двери вкрадчивый голос Этлау. - Так рано? Очень невежливо, знаешь ли, очень-очень. Ты почти добрался до меня, твоего заклятого врага - и теперь оступаешь? Не ожидал такого от столь широко прославившегося некроманта.
- Не слушай его, Фесс, вниз, вниз, вниз! - завизжала Рысь.
- Ломай дверь, Прадд! - вместо ответа рявкнул некромант.
Орк молча взмахнул секирой. Полукруглое лезвие рухнуло вниз с такой быстротой, что никто, даже сам Фесс, не смог различить движения: только шипящий звук, тотчас сменившийся громким треском. Секира Прадда в один миг перерубила обе петли, удерживавшие дверь, створка рухнула, и некромант с Рысью бок о бок ворвались внутрь.
Округлая комната напоминала внутренности крепостной башни. Наверное, тут было нечто вроде наблюдательного поста - башня поднималась почти что вровень с колокольней кафедрального собора. Сейчас в комнате было шестеро. Всех их Фесс знал.
Отец Марк. Отец Этлау. И... та четвёрка, с которыми они схватились в Вечном лесу и которые сыграли роль палачей-расчленителей в казни Эбенезера Джайлза. Сегодня они не скрывали лиц, и Фесс со злым удовлетворением заметил неприкрытое изумление на лице половинчика, едва тот завидел Рысь. Считал её мёртвой, что ли? Странно, ему же должны были сказать... или верил своему оружию больше, чем словам собственных нанимателей?..
Как бы то ни было, отец Марк и отец Этлау очень даже бойко отскочили за спины своих бойцов, а Фесс заметил вторую дверцу в противоположном конце комнаты. Инквизиторы не лисы, в логове без отнорка не засядут...
Топали по лестнице солдаты.
- Ну вот и всё, сударь мой некромант, - весело сказал Этлау, картинно потирая руки. Почти те же слова он произносил и в Кривом Ручье, совсем немного дней тому назад. - Вот и всё, потому что пустить в ход магию сейчас не может ни один из нас, а обе лестницы блокированы солдатами. А у них - сети, верёвки и прочий ловчий инструмент, против которого не выстоите даже вы. Предлагать вам бросить мечи не стану, не хочу давать повода для гордых отказов. Так что, судари и сударыня... эта глупая история наконец-то приходит к логическому концу...
Возможно, он собирался говорить ещё долго. Однако Фесс и Рысь обменялись лишь молниеносными взглядами. И атаковали. Прадд и
Сугутор ринулись заваливать покорёженную дверь всем, что только могли найти вдоль стен просторного круглого покоя.
"Дежа вю, - подумал Фесс. - Это уже было. Мы уже дрались. Точно в том же составе. Только там был вольный лес, а здесь..."
Он по-прежнему не мог использовать магию. Судьба упрямо не хотела давать ему шанса проявить себя в полную силу. Железо, конечно, тоже неплохо, но...
Он схватился с толстяком. Схватился и в первый же миг едва не выпустил меч из руки - жёстко отбитый удар отозвался резкой болью во всём теле. Верзила оказался правее, ближе к стене. Раскручиваясь, Фесс взмахнул гизармой, рассчитывая или попасть тонким прямым шипом в глаз противнику, или зацепить его шею косой-клинком, заточенным по вогнутой кромке, а не по выпуклой, как, к примеру, осадные ножи.
Он просчитался. Верзила ничуть не уступал ему в быстроте и ловкости. Рана, развороченный копьём праха бок, совершенно не чувствовалась.
Перед Фессом был свежий, полный сил враг. Он пригнулся, поднырнул под короткое древко, в один миг оказался рядом, Фесс почувствовал рывок, по боку скользнуло что-то холодное. Верзила промахнулся лишь на самую малость.
Это уже было. Мы дрались и не смогли взять верх.
Кажется, Этлау засмеялся? Кажется, из-за спины доносятся тяжёлые удары в кое-как придавленную парой шкафов дверь?.. Кажется, Рысь уже оттеснили в сторону, и она едва-едва отбивает градом сыплющиеся удары?
Четверо врагов сегодня сражались с каким-то запредельным остервенением. Фесс кое-как отмахнулся гизармой от толстяка, налетел было на верзилу; рунный меч столкнулся с бастардом высокого. клинок зазвенел, и Фесс едва не пропустил быстрый и опасный выпад толстяка, как-то ухитрившегося оказаться у него сзади.
Правда, тут в бой вступили орк и гном, и на какое-то мгновение показалось, что дело выравнивается; однако первым за плечо схватился именно Прадд, после того как невысоклик, ловко увернувшись от летящей на него секиры, подпрыгнул, словно мячик, и рубанул Прадда по шее, точнее, попытался рубануть по шее. Орк успел закрыться плечом, панцирь принял на себя удар, однако сам Прадд болезненно скривился, и левая его лапища повисла плетью.
Дверь гремела и грохотала под ударами. Возведённая орком и гномом баррикада начинала рушиться. Четверо схватились с четырьмя, и никто не мог взять верха. Во всяком случае, сначала.
Рысь попыталась показать что-то из особого арсенала стражей Храма, однако не преуспела. Головокружительные прыжки, раскрутки, потрясающая быстрота, отточенность движений, не достижимые для обычного, пусть даже очень хорошо обученного мечника встретились со спокойным, скупым, рациональным стилем её противника. Человек против Рыси не вертелся юлой, не перекидывался через голову, не пытался взбежать по стене и ринуться оттуда, не выгибался дугой, так что тело оказывалось закрученным в кольцо. Он двигался как будто даже неспешно и неторопливо, каждый отбив был очень экономным, чтобы как можно меньше перемещать клинок. И, несмотря на этот совершенно обычный стиль, полуэльфийка, куда ловчее и быстрее, чем даже молниеносная лесная рысь, ничего не могла с ним сделать, лишь сама шаг за шагом отступала, отступала, теряя пространство для манёвра.
На помощь к ней ринулся было гном, ему наперерез - невысоклик, подняв не по росту длинный и тяжёлый бастард.
- Куда, мелкота?! - рявкнул было гном. - Убирайся, недомерок, зашибу! У-у-у!.. - завопил он в следующий миг от боли, потому что нагло ухмыльнувшийся половинчик перекувырнулся через голову и, распластавшись, рубанул гнома по щиколотке. Сугутора спас только кольчужный чулок, предусмотрительно надетый перед прорывом.
- Съел, морда? - прошипел невысоклик, колобком подскакивая вверх и мигом оказываясь на ногах. - Ну а теперь я тебя на жарёнку напластаю!
Сугутор ответил ему яростным ругательным богохульством, да таким, что и Этлау, и Марк разом завопили "Ересь!". Очевидно, у них уже выработалось нечто вроде привычки...
Стоя на одном колене, гном махнул секирой, невысоклик парировал, однако в следующий миг со стоном схватился железной перчаткой за щёку, рассечённую почти до кости маленьким метательным ножом, который гном вырвал из-за голенища.
- Получил, недомерок?! - рявкнул гном, вскакивая. - Ну, давай, иди сюда!.. У меня для тебя ещё подарочек есть!..
Несмотря на обильно струящуюся кровь, невысоклик и не подумал отступать. Сунул левую руку куда-то за спину, извлёк горсть алого порошка... повторялась сцена в Вечном лесу, однако гном налетел на половинчика вихрем, обрушил на него секиру, опрокинул на пол, замахнулся второй раз - и тотчас получил прямой тычок в грудь, нанесённый из совершенно невозможной позиции. Сталь кольчуги заскрежетала, однако выдержала. Сугутор со стоном схватился за сердце, едва успел отбить второй выпад.
Железо долбило в железо, враги не поддавались ни на шаг. Понятно было, чего ждут инквизиторы - сейчас они раскроют вторую дверь, на обессилевших Фесса и его спутников ринутся свежие панцирники...
Нет, некромант, ты избрал неверную дорогу. Ты принял навязанные тебе правила, ты пытаешься превозмoчь их железом, а один воин, пусть даже самый сильный и могучий, не выстоит против сотен и сотен противников. В конце концов его сомнут и задавят числом. Твои враги, Фесс, сдали себе все козыри, оставив тебе одну мелочь. А ты рванулся не глядя, ты завёл свой отряд в ловушку, и теперь...
И теперь пришла пора начинать игру без правил. Зря, что ли, он всё это время таскал за собой свой посох, приторочив его за спину?!
Укороченная гизарма Фесса мелькнула, словно молния, заставив верзилу отступить. Фесс швырнул оружие, высвобождая левую руку, и рванул из-за спины давно уже ломивший ему лопатки посох.
Игру следовало сыграть очень, очень точно и тонко. Некроманту предстояло пройти по волосяному мосту через пропасть, не сорвавшись и не дав ни одной из алчных нечеловеческих сил полностью овладеть собой.
Он уже позволил вернуться своей памяти, теперь осталось сделать один, последний шаг. Почерпнуть силы в той самой первородной Тьме, которой он так страшился. Но сейчас время настало. "Я готов на всё ради победы!.. Я должен разорвать эти цепи, которыми они опутали магию, я должен это сделать! Я не верю, что не в силах человеческих опрокинуть власть этого заклинания, амулета, оберега, неважно чего! Я могу это сделать и сделаю!"
Прадд пропустил ещё один удар от толстяка, громадного орка отбросило к двери, он с грохотом врезался спиной в баррикаду, проломив дверцы шкафа. Прадда вновь спасли добрые доспехи, но поднимался он уже с трудом. Если бы не Сугутор, успевщий махнуть секирой и отвлечь на себя толстого инквизитора, орку пришлось бы совсем плохо. Рысь отчаянно отбивалась, прижатая к стене, и Фесс видел струйку крови, стекавшую у девушки из угла рта. Стекавшую уже всё время.
"Ещё немного, - сказала Тьма необычно холодным голосом. - Они продержатся совсем немного времени, твои друзья. Поторопись, некромант, если ты и впрямь хочешь победить в этом бою".
Янтарное навершие посоха очертило круг, другой, третий... Звякнул меч верзилы, Фесс отбил очередной выпад. Глаза некроманта были закрыты, однако он и так видел всё, что творится вокруг. Волосяной мост под ним опасно зашатался, однако ему было уже всё равно.
Что-то неожиданное для него самого, нечто, сметающее и смывающее холодный расчёт поднималось из самой глубины души, идя не от некроманта Неясыти, даже не от воина Серой Лиги Фесса. От рождённого в Долине магов Кэра Лаэды. Который, как ни крути, не один год провёл в Академии - в истинной Академии Высокого Волшебства, где преподавали такие гранды, как Ирэн Мескотт и сам Архимаг Игнациус Коппер. Да и в Гильдии боевых магов имелись знающие чародеи, помимо Клары
Хюммель, которым было что рассказать и чем поделиться с учениками.
В том числе и как ломать в бою амулеты врага.
Память, проклятие и спасение. Я знаю, где Мечи. Я знаю, как до них можно дотянуться. И теперь моя единственная надежда - вырваться отсюда... в смысле, из этого мира прежде, чем маски дотянутся до меня. И ещё - я знаю, что делать сейчас. Кэр Лаэда знает. Его отец не раз и не два проделывал такие штуки. Негаторы, уничтожающие магию артефакты частенько использовались в магических войнах, в стремлении дать преимущество той стороне, у которой оказалось бы больше пеших или конных. Как правило, были они работы местных чародеев: уничтожить магию, тем более в совершенно конкретном мире, зная его особенности и условия, куда легче, чем противостоять в открытом сражении боевым магам Долины.
Посох крутился всё быстрее и быстрее. Медленно-медленно текли терции. Память, спасение и проклятие. Сила Мечей. Ненависть и злоба. Океаны злой силы страшнее, чем даже мощь Западной Тьмы. Страшнее потому, что эта Тьма не могла вырваться из клетки эвиальского мира, а вот Мечи... Мечи могли. И Сила их оказалась бы Силой в любом из миров Упорядоченного. Пусть кто-то называет и случайной флуктуацией, стечением обстоятельств, но Фесс теперь знал, что это не так. Ненависть универсальна и всеобща. Она - вещь в себе. И, если абстрагироваться от вызвавших её причин - что удалось неведомым творцам Мечей, - то из рук магов выходят порой удивительные и поистине ужасные вещи, в чьей власти рассекать звёзды и обращать в пыль миры.
Посох крутился. Всё медленнее и медленнее, словно пробиваясь сквозь упругую невидимую преграду, словно на его пути сгустился сам воздух. Каменный шар оставлял за собой полоску тонкого огня, и Фесс зарычал от боли в обожжённой ладони, жар призрачного пламени тёк по посоху прямо к плоти мага. Но зато теперь он видел преграду. Видел висящие под рясами на груди Марка и Этлау амулеты - на первый взгляд ничего особенного, нательные перечёркнутые стрелы, символы Спасителя. Но только на первый взгляд.
Инквизиторы, однако же, смекнули, что творится что-то неладное. Марк вскочил с места, ринулся к задней двери, трясущимися руками откидывая запоры. Просунулись первые воины подкрепления, латники пополам с инквизиторами в рясах - верно, мастерами святой магии. Похоже, отцы-экзекуторы предвидели и такой оборот событий.
Однако они опаздывали, безнадёжно опаздывали. Их заклятья требовали сосредоточения и медитации - как всегда, ломать куда проще, чем строить. И маг Долины по имени Кэр Лаэда, вставая лицом к лицу с призрачным врагом, знал ту точку, куда будет нанесён его удар. Сейчас, сейчас... треснут и распадутся пылью зачарованные косые кресты, перечёркнутые стрелы станут ничем, и тогда мы поговорим совсем поиному, господа экзекуторы!..
Сплошной огненный круг за посохом. Поток Силы, почерпнутой не у
Тьмы, не у масок, не у кого иного - у Мечей. У себя прежнего. В ненависти.
И слабо различимая, смутная фигура в серой холщовой накидке и деревянных сандалиях. Лица не видно. Возвышается над городом, над всем миром Эвиала. Смотрит и ждёт... не дождётся.
И Тьма, Тьма на западе, уже прорвавшая первый пояс обороны, тоже устремляющаяся вперёд... кто окажется первым?..
И помимо воли Фесс ощутил за спиной развевающиеся тысячи и тысячи чёрных знамён. Иссиня-чёрных, без каких-либо символов и эмблем. Сплошное море знамён, океан штандартов, несомых руками призраков.
Армия Тьмы шла на восток. И он, Неясыть, Фесс, Кэр Лаэда, был авангардом этого воинства помимо собственных воли и желания. Даже и не почерпывая напрямую сил у мрака, он невольно всё равно сражался на его стороне. Напор тёмной мощи, рвущийся в его душу, был настолько силён, что Фесс застонал, с трудом удерживая готовую вот-вот рухнуть преграду.
"Нет. Нет. Я не хочу. Я хочу победить сам, своими руками, я не стану твоей марионеткой!.."
"Значит, ты станешь чьей-либо ещё, - последовал равнодушный, холодный ответ. Тьма не знает, что такое чувства. Она имеет желания, осуществление их - единственный способ её существования. И ей нет дела до тех, кто встанет на её пути. Она сметёт их, без гнева и ненависти, подобно тому, как человек расчищает путь воде на поля, отбрасывая в сторону мешающую ему землю. - Глупый. Ты сражаешься на моей стороне, хочешь ты этого или нет. Твоё время узнать всю правду и понять свой истинный выбор пока ещё не пришло. Но... оно придёт. Очень скоро... если ты переживёшь этот бой".
Тем временем Рысь, прижатая к стене, чуть-чуть запоздала с поворотом, и меч-бастард её противника вспорол ей плечо - инквизитор ударил им, словно коротким копьем. Девушка со стоном выронила саблю из левой руки.
- Рысь! - вскрикнул Фесс, бросаясь на помощь. Экзекутор, наёмник, солдат удачи - кем бы он ни был - замахнулся вторично, ему требовался только один удар, чтобы покончить с воительницей. Сдавленная болевым шоком, справиться с которым не смогли даже все тайные средства Храма Мечей, Рысь неловко попыталась защититься, однако её вторая сабля переломилась, словно тростинка, подставленная под летящий клинок. Острие бастарда отклонилось, чиркнув по скуле девушки.
Меч Фесс держал в правой руке, посох - в левой; огненное кольцо разомкнулось, однако некромант ощущал громадную Силу, влившуюся в него, сжавшуюся сейчас в посохе; и, вместо того чтобы потратить её на испепеление двух противостоящих ему вражьих амулетов, он открыл ей дорогу, нацеливая удар в спину и бок нависшего над рухнувшей Рысью инквизитора.
Что-то взвыл Этлау, выбрасывая вперёд правую руку, призывая свою собственную магию, но было уже слишком поздно.
За стенами башни взвыло так, что все, без исключения, на миг оглохли. Пронзительный, нестерпимый визг, словно кто-то растянул на дыбе сам ветер. Неистовый порыв ударил в узкие бойницы, обращая в щепки деревянные створки ставень. Искры белого огня потекли с намертво вбитых в оконные проёмы железных стержней - решётки горели на ветру, словно ему было особенно ненавистно это ни в чём не повинное железо.
Каменное навершие посоха описало дугу, пылая, словно маленькое солнце. Слепящий, яростный свет, нестерпимо яркий, не дающий теней, проникающий повсюду. Изворачиваясь всем телом и вкладывая всю массу в этот удар, Фесс вбил янтарное ядро в висок инквизитора. Его посох встретился при этом с поднятым для защиты бастардом, однако закалённый клинок, широкий и тяжёлый, сломался и разлетелся на куски, словно глиняный. Посох смял стальной шлем. Отброшенная в сторону железка немедленно вспыхнула. Голова инквизитора лопнула, словно перезревшая дыня. Тело подбросило в воздух, швырнуло об стену, превращая в кровавую кашу. На каменном навершии Фессова посоха закипела кровь, исходя тёмным паром.
- Рысь!.. Вставай, Рысь!..
Фесс сам едва удержался на ногах от боли отката, мир в его глазах раздваивался: он словно обрёл способность видеть сквозь стены, и там, за этими стенами, над всем стольным Эгестом нависала громадная фигура, в холщовой грубой накидке и нищенских сандалиях. Ждала, смотрела... да, именно с ожиданием.
Ответный удар инквизиторов не заставил себя долго ждать. Их амулеты не обратились в пыль, изменилось что-то иное - может быть, как раз тот поток чёрных знамён принял на себя их силу?..
:Да, чёрные стяги горели, встречные вихри рвали их в клочья, но всё новые и новые армады двигались с запада, словно тёмный океан решил одним последним приступом поглотить сушу.
"Я пропал, - мелькнуло в голове Фесса. - Сила вышла из-под контроля.
И теперь..."
Решётки на окнах в последний раз вспыхнули ярким пламенем и рассыпались невесомым пеплом. Сверху раздался хруст рвущихся железных листов, что покрывали крышу. С треском стали ломаться и рушиться стропила, сквозь щели в них потекло холодное бледное пламя.
Марк и Этлау быстро переглянулись. Надо отдать им должное, они не растерялись. И не бросились бежать. Их ответный удар тоже швырнул некроманта на стену, извергнувшийся поток золотистых молний Фесс в последний миг сумел отбить сотканным из тьмы щитом, разлетевшимся вдребезги от этого удара. В глазах Фесса потемнело, рот наполнился кровью.
Спускавшийся сверху вихрь размётывал стены башни, словно гнилую солому. Массивные каменные блоки летели во все стороны, точно сухие листья в осеннем лесу. Однако дикая схватка не стихала, несмотря ни на что. Численного перевеса не получил никто, Рысь бессильно распласталась на полу, и некромант мимоходом подумал, что просто раненные в плечо так не лежат. Рядом с ней грудой окровавленных тряпок замер её противник. Толстяк, верзила и невысоклик тем не менее не дрогнули. Враги обменялись быстрыми взглядами, дружно завопили, подбадривая себя, и ринулись вперёд. Казадось, даже разразившийся катаклизм не в силах их остановить.
И Прадд, и Сугутор к тому моменту уже здорово устали. Гном с трудом ворочал своим топором, два удара половинчика пробили его доспехи, и теперь после каждого шага за гномом оставалась кровяная дорожка. У орка не действовала одна рука, он сильно хромал, а дравшийся с ним верзила явно осторожничал, не лез под секиру, откровенно ожидая, когда его противник обессилит от потери крови.
Против Фесса вновь оказался толстяк, на удивление ловко управлявшийся со своим бастардом. Переутяжелённый клинок в руке толстяка порхал, словно лёгонькая фехтовальная рапира. И сам толстяк двигался необычайно быстро. Маленькие глазки видели всё вокруг; несомненно, видели они и гибель товарища, но в них это никак не отразилось. Фессу почудилось, что против него дерётся не живой человек, а бездушная боевая машина, новый вид зомби, оживлённых, чем Тьма не шутит, какой-нибудь неведомой магией Спасителя.
Воющий вихрь уже сорвал с башни всю крышу, До половины разметал стены. Затрещали шкафы, сваленные в кучу возле полуразбитой двери, вырванные из стен камни разлетались веерами, сгрудившиеся на лестнице панцирники давно уже бежали; под ногами у сражающихся затрясся пол.
Свет дня померк, небо затянула чёрная пелена - кому-то она могла показаться тучами, но для Фесса это были бесчисленные знамена Тьмы, ожидающие того, что он объявит их своими и тоже встанет в их ряды.
После того как магический вихрь сорвал и швырнул в пространство створку второй двери, Этлау и Марк забеспокоились. Чтобы прибегнуть к магии, им пришлось бы отменить их собственное заклинание, то есть самим вручить некроманту всю ту силу, которой он не мог пока воспользоваться в полной мере.
И всё-таки, когда стен не осталось вовсе, а под ногами плиты уже заходили ходуном, инквизиторы решились. Они не желали показывать врагу спину и пропустили момент - лестница позади них, по которой, очевидно, они надеялись скрыться, обрушилась, хода с площадки более не существовало.
Этлау выкрикнул заклинание, на миг Фесс ощутил исчезновение давящей силы вражеской магии - но только на миг. Тупая тяжесть вернулась, однако за этот миг площадку окружила пульсирующая оболочка, словно громадный мыльный пузырь, отливавшая всеми цветами радуги.
Под ногами Фесса вихрь продолжал размалывать в мелкую пыль камни башни. Пузырь, заключивший в себя и живых, и мёртвых, покачнулся и медленно поплыл сквозь воздух, плавно опускаясь вниз. Некромант не мог не оценить ловкости и силы заклинания, сам он на такое способен не был.
Чёрный вихрь, неприятно похожий на те, что обрушились в своё время на Арвест, вызванные волей Атлики, продолжал разносить в клочья логово инквизиторов. Фесс видел, как из дверей в панике бежали солдаты и монахи, бросая оружие и не вспоминая более о доблести. Все, что они могли сейчас сделать, это доблестно умереть, то есть совершить необратимый поступок в отношении самих себя, что Инквизиция как-то не очень любила, предпочитая совершать оные необратимые поступки в отношении других.
Висевшая в воздухе каменная площадка коснулась площади, и прозрачный пузырь тотчас исчез. Противники очутились на истоптанном снегу, за их спинами возвышался кафедральный собор, а прямо перед ними - рушилась и разваливалась твердыня инквизиторов. По-прежнему выл ветер, подхватывая кучи битого камня, словно это были сухие осенние листья.
- Продолжим! - истерично выкрикнул Этлау. Неистовый инквизитор не собирался отступать. - Ко мне, сюда, кто истинно верует! - его голос пронёсся над площадью, и даже вой ветра не мог его заглушить.
Трое воинов-инквизиторов встали плечом к плечу. Неторопливо двинулись вперёд. Из их противников на ногах уверенно стоял только некромант, остальные его спутники либо лежали, истекая кровью, как Рысь, либо с трудом, хрипло дыша, кое-как удерживали оружие, как Прадд с Сугутором, медленно, но верно слабея от неглубоких, но многочисленных ран.
Впервые Фесс встретил противников, которых не мог одолеть на мечах, даже вернув себе память того, прежнего Фесса, воина Серой Лиги.
Некромант заскрежетал зубами. Кое-кто из бегущих инквизиторов, тех, что посмелее, начал останавливаться. К ним присоединились несколько солдат, и вот уже человек двадцать повернуло к сражающимся.
- Проклятье!..
Фесс в очередной раз отбросил напиравшего верзилу, размахнулся посохом, стараясь вновь вызвать ту силу, что сразила ранившего Рысь врага; отбил древком выпад невысоклика и тут услыхал булькающий хрип Сугутора. Гном упал уже на оба колена, из последних сил пытаясь отразить выпады толстяка. Плечо гнома было разрублено, из жуткого вида раны толчками выбивалась кровь; если ничего не сделать, через очень короткое время Сугутор умрёт просто от кровопотери.
Орк ринулся было на помощь другу, отбил выпад толстяка, но ловкий половинчик, проскользнув под мелькнувшей секирой, вогнал свой мечбастард прямо под панцирный нагрудник Прадда, ухитрившись попасть в узкую щель.
Орк глухо взревел и распростёрся на окровавленном снегу. Секиру он так и не выпустил, но сделать уже ничего не мог.
Из горла некроманта вырвался звериный рёв. Те, кого он мог назвать своими друзьями, с кем странствовал и сражался, - лежали один подле другого, израненные и истекающие кровью. Чтобы справиться с ними теперь, достаточно мальчишки с острым кинжальчиком. А против него, Фесса, - трое врагов да ещё подбегающие копейщики и алебардисты.
И мерзко ухмыляющийся Этлау, уже торжествующий победу.
Нет. Этому не бывать. Не бывать! НЕ БЫВАТЬ!
Мечи, Мечи, как же вы нужны мне сейчас! Если бы я только умел ненавидеть так, как ненавидели врага создавшие вас мастера! Я поставил всё на этот бой, я взорвал свои собственные тайники, и я проигрываю. Не знаю, какие силы призвал я на Эгест (как бы город не повторил судьбу Арвеста), но... Тьма! Ты слышишь меня? Я хочу победить!..
"Погоди, - вдруг сказал другой голос, не мягкое шипение Тьмы. Глухой, но сильный, мощный голос, исполненный силы. - Ты хочешь разрушить последние запреты. Я, обращаясь к тебе, тоже нарушаю свои собственные запреты. Великие бедствия ждут Эвиал, если ты сейчас окончательно встанешь под знамена Тьмы. Остановись. Ты ещё можешь сражаться... ты, Кэр Лаэда!"
Фессу казалось, что подобный голос он уже слышал. Неважно где, неважно когда - быть может, это он обращался сам к себе, ибо кто ещё в Эвиале мог знать его подлинное имя, которое он носил в Долине?
Мечи. Мечи. Мечи. Алмазный и Деревянный Мечи. Маски, вы хотели их? Очень хотели? А как насчёт того, чтобы сразиться за них? Почестному, насмерть?! Они у меня в руках, видите, вы?! В моих руках! Выходите и принимайте бой, если есть у вас хоть капля того, что называют честь!..
Ответа не было. Фесс чувствовал, как из его носа, ушей, уголков рта начинает сочиться кровь. Он рвался сквозь им же возведённые барьеры. И сильнее, чем даже вновь ощутить себя полновластным магом, он хотел, чтобы в его ладонях вновь появилась бы тяжесть двух зачарованных эфесов.
Мириады призрачных голосов из Тьмы взвыли, обращаясь к нему, он не слушал. Он тянул к себе Мечи, не думая, что это ловушка, что всё это может оказаться хитроумной провокацией тех же масок, с тем чтобы заставить его раскрыть секрет тайника - он хотел победить.
Друзья лежат на камнях, и снег тает от тёплой, дымящейся крови, льющейся из их ран. Рысь, его женщина, лежит и не шевелится, даже не стонет - умерла?.. И наступающие мерзкие хари тех, кто их убил. И ухмыляющиеся Этлау с Марком за их спинами. И бездействующая магия, потому что всей воли его, Фесса, хватило только на один удар, больше он сделать ничего не смог...
Кровь мага потекла по посоху. Фесс не чувствовал боли, не чувствовал, что теряет силы, он знал лишь, что должен убить тех, кто надвигается сейчас на него, и тех, кто прячется за их спинами, и тех, кто заносит сейчас пики и гизармы над неподвижными друзьями, намереваясь добить их, чтобы уж наверняка, чтобы не смогла помочь никакая магия...
Кровь мага течёт по посоху. На его теле нет ран, но кровь словно бы сочится из каждой поры в коже. Кровь касается каменного шара, и янтарное навершие вспыхивает злым жгучим огнём. Некроманта трясёт, словно в лихорадке, он точно пытается оторвать от земли неподъёмную тяжесть, лицо его превратилось в жуткого вида кровавую маску, так что даже враги попятились при её виде; и только тогда, ощущая, что внутри всё рвётся и мясо отделяется от костей, он сумел произнести заклинание.
Нет, в его руках не появилось сказочных Мечей. Их час, наверное, ещё не настал. Но сила, то ли его крови, то ли почерпнутая всё у тех же Мечей, прорвала наконец возведённую инквизиторами завесу. Земля отозвалась глухим гулом, по стенам кафедрального собора зазмеились трещины.
Грохот повторился, словно бесчисленные тараны разом задолбили в его фундамент. А Фесс, чувствуя дикое, предельное освобождение, так, словно спали все и всяческие запреты, и чётко видя разверзшуюся перед ним огненную пропасть, бестрепетно пошёл к ней, и с конца его горящего посоха одна за другой срывались чёрные тени - надёжное оружие некромантов, летящие черепа, но не просто летящие черепа - злобные голодные духи, псы, натасканные на волков, чьей пищей может служить и плоть, и Душа - они вырвались на свободу и, оставляя в воздухе огненные шлейфы, ринулись к Этлау и Марку.
С оставшимися в живых тремя воинами Фесс считал себя вправе покончить только мечом. Равное для равных! Пусть он забудет на сегодня завет некромантии о меньшем зле и о том, что победа должна быть достигнута, а как - уже не важно; он будет драться мечом, а не магией.
В ужасе отпрянули от неподвижных своих жертв солдаты; отпрянули, но всё же не побежали. И Этлау, и Марк судорожно выкрикивали какие-то заклинания, Этлау оказался расторопнее, первый долетевший до него череп вспыхнул и распался чёрным прахом. Марк запоздал, и клацающие бесплотные челюсти вцепились ему в плечо, обильно брызнула кровь, инквизитор заверещал, точно поросёнок под ножом, завертелся волчком; какой-то солдат похрабрее взмахнул было секирой, но череп, бросив свою первую жертву и неожиданно донельзя широко распахнув пасть, вцепился смельчаку в лицо. Солдат завыл, замолотил руками и ногами, валясь на снег; в Марка же вцепилось разом ещё три или четыре пары челюстей. Инквизитор повалился, истошно воя и катаясь по земле. Черепа молча и деловито рвали его на мелкие кусочки.
Фесс полагал, что при виде этого ужаса остальные его противники разбегутся, но не тут-то было. Солдаты как будто бы сами обезумели, со всех сторон бросаясь на него, однако тут врата кафедрального собора наконец-то рухнули, и оттуда, грозно подъяв костяные руки с заржавленными мечами, гремя старыми латами, пошли давным-давно умершие рыцари, из знатнейших и славных колен Эгеста, те, что удостоились великой почести быть погребёнными в его катакомбах. Правда, сейчас они уже ничего не знали и не помнили о гордых фамильных девизах и гербах, они превратились в обычных неупокоенных, вырванных из вечного сна силой разъяренного некроманта. И сейчас они шли сражаться за своего господина... господина на то время, пока действует заклятье.
Завопил кто-то в задних рядах, бегущие к месту поединка солдаты на ходу разворачивались навстречу напирающим мертвякам. Правда, далеко не все. Большая часть, бросив всякие так дурацкие штуки под названием "оружие", немедля дала дёру, да так, что оставалось только диву даваться.
Пики, гизармы и алебарды оставшихся с размаху ударили в изъеденные ржавчиной щиты, частенько проламывая их или срывая с мёртвых рук. Неупокоенные разъяренно зарычали в ответ и, добежав до наспех составивших строй копейщиков, очень ловко принялись размахивать мечами. Они могли не помнить своих имён и кем они были при жизни, но вот умение владеть мечом, похоже, впиталось в их самые кости. На камни полетели обрубленные древки. Мёртвые рыцари, построившись плотным клином, методично взламывали пехотный заслон, точно так же, как делали это и при жизни.
Некромант отмахнулся мечом от какого-то слишком настырного копейщика и вбросил клинок в ножны. Пехотинец с разрубленной шеей, хрипя и захлебываясь кровью, свалился на снег. Фесс взял посох наперевес двумя руками, и как раз вовремя - толстяк, верзила и половинчик напали на него, умело и ловко чередуя удары и не мешая друг другу.
За их спинами отец Марк уже не катался, он неподвижно лежал лицом вниз в луже собственной крови, и посланные некромантом черепа уже успели обглодать ему бока и спину. Этлау медленно пятился, отбиваясь, лицо инквизитора стало совершенно безумным, от сжёг ещё несколько черепов, однако по одному промахнулся. Мёртвые зубы рванули грудь инквизитора, тот подавился воплем, но, несмотря ни на что, сумел спалить и этого врага.
Фесс потерял Этлау из виду, едва успевая отражать сыпавшиеся на него со всех сторон удары. Мечи звенели, сталкиваясь с посохом, мелькали возле самой головы некроманта; а позади него латники и инквизиторы пятились и пятились под натиском мёртвых рыцарей. Здесь оставались только самые стойкие, кто не испугался подъятых заклинанием отживших своё воителей. Шансов у живых не было, только искрошив неупокоенного в мелкую труху, они могли бы считать его убитым.
Вихрь тем временем покончил уже со зданием инквизиции и с неослабевающим усердием принялся размётывать окрестные дома, протягивая чёрные руки-струи к кафедральному собору. Люди, уже не экзекуторы и не их наёмники, - бежали кто куда, вопя от ужаса.
Пришла пора платить, пришла пора. За кровь моих друзей и Рыси.
Платите, друзья, платите!..
Некромант крутанул посох, вкладывая в это движение нечто большее, чем просто силу, магию или что-то в этом роде. Он вкладывал туда ненависть, и не только свою. Ненависть последних Дану, что предпочли сгореть среди своих лесов, но не сдаться победоносным гномьим корпусам; и ненависть гномов, обрушивавших потолки собственных пещер, обрекая себя на медленную смерть от голода, только чтобы не отдать рудные жилы и золотые прииски прорвавшимся внутрь Дануразведчикам. Кэр Лаэда, выросший в благополучной Долине магов, пошедший в Серую Лигу Мельина, потому что дома стало скучно, не умел по-настоящему ненавидеть. До сего момента. Пока он не увидел своих друзей - первых настоящих друзей в его жизни! - и свою женщину (нет, первой она не была, но... тех, кто был до неё, он никак не мог назвать своими), лежащими на снегу, пропитывающими его своей собственной кровью, он не знал, что такое ненависть. Он убивал, да - но разве ненавидел?
А теперь - он ненавидел и жаждал убийства. До последней минуты с инквизиторами ещё можно было биться, как на дуэли.
Наверное, он всё-таки потерял контроль над собой. С чёрного неба сорвался ещё один смерч, он стремительно опускался, нацеливаясь прямо в некроманта. Тьма. Рядом. Возьми её, почерпни в ней, и тогда...
Нет. Победа будет моя, или я лягу рядом с моими друзьями и двинусь своей тропой в Серые Пределы.
Все трое напали на него разом, со всех сторон, тройным ударом, который невозможно отбить и от которого невозможно уклониться. В ответ запел, рассекая воздух, некромантов посох, пламя плеснуло с янтарного навершия прямо в глаза верзиле, он попятился, и Фесс, проскользнув в немыслимом изломе у него под рукой, коротко ударил врага остриём посоха в бок. Ударил, добавляя к силе удара ещё и ту Силу, что делала его магом, и не просто магом, а именно некромантом.
Никогда ещё он не желал так чьей-то смерти. Не выигрыша, не победы, не доказательства, что он, Фесс, - лучший, а именно смерти врага, окончательной и бесповоротной. На миг некроманту показалось, что с его посоха сорвалась чёрная молния, верзила взвыл, но вой тотчас сменился отвратительным хрустом рвущейся плоти. Верзилу разорвало пополам, а посох Фесса, продолжая движение, столкнулся с подставленным мечом толстяка, легко переломил стальной клинок и, пробив нагрудник, застрял в теле.
Половинчик, заверещав, ринулся на некроманта сзади; посох чуть не вырвался из рук Фесса, ударив назад словно сам собой, нанизав невысоклика на острие, точно бабочку на иглу.
Все. Конец. За спиной Фесса мёртвые рыцари раскидывали последних сопротивлявшихся. Как и следовало ожидать, запасов храбрости солдатам Инквизиции хватило ненадолго - или это была не трусость, а понимание?
Ведь справиться с зомби или с неупокоенным, не имея магического оружия, почти что невозможно.
А над головами, в чёрном небе, всё выл и выл разрушительный вихрь, стены кафедрального собора медленно заваливались внутрь, и ясно было, что ни мёртвые рыцари, ни этот вихрь не остановятся, пока не сотрут с лица земли весь Эгест. Фесс судорожно огляделся. Он остался один, если не считать неупокоенных, в самом сердце шторма, под опускающейся на город завесой Тьмы, рядом с мёртвыми и умирающими, рядом с друзьями, которых надо было вытаскивать отсюда...
Некромант вскинул голову. Посмотрел прямо в миллионы глаз, которыми глядела на него безумная буря. Ему казалось - он отражается в них, и та сила, что использовала его, словно отмычку, глядит на него сейчас с неприкрытой усмешкой.
Нет, он не даст ей воспользоваться своим промахом. Прежде, чем он сможет помочь раненым друзьям, он остановит это вторжение. Как бы то ни было, но остановит.
Уцелевшие неупокоенные рыцари, глухо рыча, медленно стягивались в кольцо вокруг него, Фесса, и некромант вдруг понял, что отдал слишком много сил, что наложенное на мёртвых заклятье слабеет, вот-вот рухнет, и тогда они все набросятся - нет, даже не на него, сам-то он отобьётся, а на раненых спутников...
"Стой, - сказал сам себе Фесс. - Стыд и позор, некромант. У тебя в запасе самое меньшее минута - по меркам твоей магии, почти что вечность".
Фесс неожиданно улыбнулся. Пора спрятать меч. Пора вспомнить уроки Даэнура. Пора преобразовать безумное буйство тёмной стихии в спокойное, плавное истечение Силы, которую он сможет использовать, во всяком случае, на то, чтобы оттащить своих друзей от самой грани Серых Пределов.
Обеими руками некромант поднял посох над головой и начал громко, во весь голос, выкрикивать заклинание. Одной только мысли сегодня было явно недостаточно.
Это заклинание читалось на мёртвом языке, одном из тех, какими пользовались в карликовых полисах, некогда разбросанных по плодородной Аррасской равнине. Жившие там люди привечали чародеев задолго до основания Академии Высокого Волшебства и пришествия Спасителя. И ещё у них был враг - дуотты, и для борьбы с этим врагом давно канувшие во мрак обитатели Арраса использовали любые средства.
В том числе и некромантию. И уже их враги, отличавшиеся умением быстро перенимать всё лучшее из враждебной им человечьей магии, освоили и этот её раздел, сохранив и арсенал заклятий, и язык, на котором они некогда звучали.
Заклинание сотрясло воздух. Мёртвые попятились, воя от ужаса. Голос
Фесса заглушил даже неистовый вой урагана, голос, повелевающий, приказывающий, подчиняющий. Высвобожденная сила Тьмы, бешеный вихрь - о, нет, лишь только похожий на те, что разрушили Арвест, только похожий, иначе Фесс смог бы остановить их ещё тогда, - наползал на него, давил всей чудовищной мощью, способной размётывать города, но, к счастью, не способной засасывать людские души в ту самую Тьму, частью которой он являлся; некромант звал его, тянул к себе, и на какие-то мгновения ему показалось, что он и в самом деле способен обуздать тёмную мощь.
Но только на мгновения.
Бесчисленные знамена Тьмы затрепетали от гнева. Вихрь уже не подползал, нехотя повинуясь изощрённому заклинанию, он сам шёл в наступление, намереваясь поглотить дерзкую козявку, осмелившуюся приказывать чистой стихии Разрушения; заклятье рвалось, Фесс отчаянно попытался влить в него новые силы - и в тот же миг вихрь накрыл его.
Несколько секунд некромант ещё удерживался на ногах, тщетно пытаясь вернуть себе власть над вышедшим из повиновения диким зверем. Он вбирал в себя бушующую мощь, но, увы, не мог повернуть её против самой же стихии - он лишь высасывал силу из вихря, ослаблял её, безжалостно рассеивая и уничтожая льющееся на него богатство. Он ещё сумел направить удар против столпившихся неупокоенных и со злой радостью видел, как вихрь обращает в ничто ржавые латы и выбеленные костяки, ломает мечи и крошит шлемы...
Во всяком случае, после его мести инквизиторам, людям Эгеста, которых он, сложись всё по-другому, защищал бы от неупокоенных, бродя от селения к селению, не придётся бороться ещё и с этой мёртвой ордой.
Однако затем вихрь оторвал его от земли. Только его. Тела орка, гнома и Рыси остались на площади.
Фесс закричал. Закричал, проклиная всё, себя, своё искусство, свою месть и вообще всё на свете. Он видел, как отдаляется площадь, его безжалостно крутило и вертело, все попытки вырваться из тугого кокона оканчивались ничем.
Чёрное облако поглотило его, поглотило - и брезгливо швырнуло вниз. Загудел и завыл в ушах ветер, уже обычный, как при падении. Некромант камнем летел к земле, и, не брось он инстинктивно заклятье, ему бы настал конец.
...Тряхнуло его так, что едва не вылетели зубы. Он упал на лапы ели, скатился по ним в успевший нападать снег, тяжело ударился о землю плечом и боком. Взвыл от боли, закусил губу, чтобы не кричать больше. С трудом приподнял подбородок, и...
Он был не на площади и вообще не в стольном Эгесте. Вокруг - сумрачный заснеженный ельник, такое впечатление, что уже середина зимы. В левой руке посох, а вот рунного меча на поясе не оказалось. Крепко запрятанные на теле эльфийские золотые уцелели, как и всё остальное, а вот меча не было.
Кряхтя, Фесс поднялся. Идти он мог едва-едва, слово древний старик, с трудом переставляя ноги. Хорошо ещё, снег оказался не столь глубок.
Где-то неподалёку послышался звон бубенчиков, и Фесс, судорожно сглотнув, пошёл прямо на этот звук, прозвучавший сейчас божественной симфонией небесных сфер.
...Прежде чем он одолел полсотни шагов, он трижды упал. Едва-едва выбрался на дорогу - звон бубенцов и впрямь означал близость тракта. Взглянул на милевой камень - три лиги до Эгеста. Всего три лиги...
А небо над городом уже очищалось. Сейчас должны хлынуть беженцы, те, кто пустился наутек при первых признаках угрозы, подумал Фесс. Он стоял, привалившись к камню спиной - сил двинуться не было. Некромант заскрипел зубами, вспомнив об оставшихся там друзьях, - однако и это не смогло помочь. Он шел, шатаясь, точно пьяный, не в силах даже нормально идти, а не то что сотворить какое-то там заклинание. Несколько раз он попытался. Ничего. Истощение, полное истощение. Его месть обошлась ему слишком дорого.
Кажется, он одновременно рычал от ярости и плакал, точно ребёнок. Опирался на посох, переносил на него тяжесть тела и подтягивал ноги, словно калека. Разум его словно помрачился, ему казалось, что он уже идёт многие часы, и вот-вот впереди должны появиться башни стольного города, однако, обернувшись, увидел позади чёрную пирамидку милевого камня. Он одолел не более пары сотен саженей.
Тогда он упал в снег.
...Очнулся он от холода, когда уже наступил вечер. Смеркалось. Тракт опустел. Если кто-то и миновал лежачего, то не остановился и не предложил помощи. Странно также, что никто не попытался его ограбить...
Впереди замаячили огни таверны, и он потянулся к ним, точно умирающий от жажды в пустыне человек тянется к воде. Ввалился через порог и тяжело упал на лавку.
Трактир гудел почище любого пчелиного роя. И был набит битком. Народ бежал из Эгеста, впрочем, уже не бежал, а так - уезжали до лучших времён, разумеется, те, кому было куда уехать.
Говорили все, разумеется, только об одном.
Некромант с трудом дополз до свободного места на скамье, бросил несколько серебряных монет подавальщику и заставил себя приняться за еду, одновременно прислушиваясь к разговорам.
А разговоры все, конечно же, шли только о том ужасе, что приключился в городе, о жутком сражении на площади, о реках крови и горах трупов, о страховидлах, что полезли из-под земли, о том, как кошмарный некромансер обрушил сам собор и стёр с лица земли дом
Святой Инквизиции.
Передавались леденящие кровь подробности. Если хотя бы сотая их часть была правдой, Фессу следовало немедленно покончить с собой.
Какое-то время он просто слушал, надеясь, что кто-то упомянет орка, гнома или Рысь. Пусть они пленены, пусть сейчас в темнице - только бы знать, что они живы! Ничего больше сейчас не надо...
Однако его надежды не оправдались. Никто из бежавших прочь обитателей Эгеста и словом не обмолвился о судьбе спутников некроманта. Делать нечего, значит, надо идти в город самому.
Искать, искать и ещё раз искать. Если они живы - он вытащит их из любого застенка, если только... Да, правильно, чародей, - если они живы.
После горячего супа и доброго куска жареного мяса ему полегчало, хотя и не сильно. Тяжело опираясь на посох, он поднялся и побрёл к двери. На странного путника никто не обратил внимания, сегодня всем было не до чьих-то странностей.
Фесс выбрался наружу. Сделал десяток шагов и тотчас понял, что переоценил себя. Ноги приходилось переставлять чуть ли не руками. Силы стремительно таяли, уходили, как вода в песок. Он, вобравший в себя чудовищную мощь бушевавшего над городом чёрного шторма, сейчас не мог потратить ни единого грана из этого богатства - оно лежало где-то под спудом, ему совершенно недоступное. Фесс хотел заставить мышцы тела работать, хотел согреться, чтобы больше не думать ни о ночлеге, ни о тепле. Он хотел идти всю ночь - однако при первой же попытке сплести несложное заклятье обновления сил его скрутило жестокой болью, а магия не отозвалась. Никак. Ну, ничуточки.
Он был опустошён и выжат. Требовался отдых, длительный отдых - 
Фесс словно бы наяву услыхал ворчливый голос Динтры. Конечно, старикцелитель был совершенно прав, никакому волшебнику проделанный
Фессом трюк не сошёл бы с рук так просто. Но такого... полной утраты способности к волшебству...
Лоб Фесса покрылся липким потом, несмотря на усиливающийся мороз. Что, если он вообще лишился всего, что составляло его суть как мага?! Что он тогда станет делать, как поможет друзьям?..
Каждый шаг давался всё большим трудом и всё большей болью.
Хрипя и стискивая зубы, Фесс протащился ещё, наверное, сотню шагов, пока нога у него не подвернулась и он не полетел лицом в снег.
Ругаясь, изрыгая страшные проклятия на весь этот мир и на его чванливого Спасителя, Фесс медленно приподнялся. Он запретил себе думать о том, что не дойдёт. Он просто обязан был дойти.
Отчего-то в голову его не пришла весьма простая мысль - попросить кого-то из купцов довести его до города. Впрочем, по ночному времени если кто и ходил по тракту, так лишь лихие люди, бесшабашное братство разбойничков. А он не мог ждать утра. Он обязан был дойти.
...Когда он рухнул в четвёртый раз, сил подниматься уже не осталось.
Он молча лежал, уткнувшись лицом в снег, и ждал. Чего? Наверное, смерти. Или, быть может, чуда - чтобы над ним внезапно раздался хорошо знакомый ворчливый бас Сугутора, или гневный рык Прадда, или - и лучше всего, вдруг признался он себе - мягкий голос Рыси, тот голос, которым она произнесла "иди ко мне", совсем недавно, совсем недалеко отсюда, когда они двое наконец-то перестали притворяться друг перед другом.
- Так, так. Знаменитый некромант Неясыть. Лежит, словно упившийся смолокур. Интересно, почему именно смолокуры пьют больше всего горькой, как ты думаешь, некромант?..
Он не повернул головы. Сил не осталось даже на это. Перед Фессом распахивалась чёрная бездна, однако отнюдь не смерти, а нестерпимого стыда и отчаяния. Такого стыда и такого отчаяния, когда человек не воет, не катается по земле, а когда он тихо расстаётся с жизнью, и притом без всяких посторонних орудий вроде ножа для перерезания вен или намыленной верёвки.
У некроманта не осталось сил даже удивиться тому, что он слышит сейчас голос самой Вейде, королевы эльфов Вечного леса.
- Я говорила тебе, что вам надо идти к Пику Судеб? - стоя над распростёртым волшебником, назидательно сказала эльфийка.
В голосе её Фесс услыхал металл, но притом - и тщательно сдерживаемые слезы, словно случилось нечто непоправимое.
- Говорила или нет, о неразумный, недостойный высокого звания чародея человек?.. Что ты молчишь? Ответь мне!..
- Он не может говорить, Aigsil (Светлейшая), - сказал чей-то мужской голос. Музыкальные ноты и обертоны выдавали в говорившем ещё одного эльфа. - Полное... dreararine, истощение внутренней сути. Если мы оставим его здесь хотя бы на несколько часов, он умрёт.
- Умрёт?! - зашипела Вейде. - Здесь, возле самых моих границ?! Не бывать этому! Эллидан, Треолорн, берите его. Галлстон, следи за дорогой. Миалли, к тебе это тоже относится. Где носилки? Где носилки, Треол, я же тебе это поручала!
- An endion Aigsil, me to maro cairo...
- He оправдывайся. И говори на имперском. Я хочу, чтобы он понимал нас.
- Повинуюсь, Светлейшая. Носилки сейчас будут.
- Не сейчас, а сейчас же, Треолорн! Иначе отправишься у меня к недомеркам...
- Уже, уже, Aigsil...
Фесс почувствовал, как мягкие, но очень сильные руки поднимают его, осторожно кладут на что-то упругое, чуть раскачивающееся.
- Понесли, - вполголоса сказал кто-то ещё из эльфов.
"Куда вы меня?! - захотелось крикнуть некроманту. - В Эгесте у меня остались друзья, я должен..."
- Ничего ты уже не должен, - отрывисто и зло бросила эльфийка, даже не пытаясь скрыть, что читает его мысли. - Все ты испортил, никчёмный Xraibe, все, что только мог! Тебе незачем идти в Эгест. Твои спутники либо мертвы, либо умирают, а силой освободить их я не могу. Ты убил отца Марка, но среди инквизиторов хватает сильных чародеев, знатоков святой магии. Даже если бы я очень хотела спасти... гм... Рысь, я бы...
"Зачем же ты тогда спасаешь меня, глупая эльфийка? Ты не понимаешь, что я..."
- Я-то всё понимаю. Но я не позволю Разрушителю умереть вот так вот просто, на снегу, и обречь на страшные беды и напасти все окрестные земли на несколько дней пути. Нет, я в Эгест тебя не пущу. И думать не смей. Ты же не можешь даже ходить! Заклятья не сложишь, а если и сложишь, в ход не пустишь! Идешь больше чем на смерть - идёшь на погибель всему Эгесту и всему Вечному лесу! Хоть волоком, хоть в путах - я тебя дотащу до Пика Судеб! И послушаем, что ты тогда скажешь...
Фесс заскрежетал зубами, попытался перевалиться с носилок на снег - шагавшая рядом эльфийка, не Вейде, ту, которую звали Миалли, легонько толкнула его в грудь, и этого хватило, чтобы он, шипя и отдуваясь от боли, рухнул обратно.
- Легче, Миа, легче! - резко бросила Вейде. - Думай, что делаешь. Ему сейчас каждое прикосновение - пытка. И не знаю, сумели бы инквизиторы придумать что-то поизощрённее...
- Прости, некромант, - изменилась в лице Миалли. Она была очень хороша собой, в шитой бисером короткой курточке мехом внутрь, и глаза у неё, в отличие от Вейде, были молодыми. По-настоящему.
Чтобы не заплакать от злого бессилия, Фесс зубами впился в рукав куртки. Всё потеряно. Друзья остались в этом проклятом городе, и даже если не умерли от ран, то, что намного хуже, угодили в руки к инквизиторам. Умереть от ран в таком случае, само собой, становилось великим облегчением. А его самого, беспомощного, потерявшего меч, коня, книги - тащат, как заполеванного волка, какие-то эльфы с острыми косицами, заплетёнными на висках...
- Никуда твой коняга не денется, - вновь прочитала его мысли Вейде. - Тиэдор позаботится. Она нас скоро догонит. А пока что лежи и, пожалуйста, перестань думать обо мне как о враге. Поверь, всё это ещё может обернуться тебе на пользу. А умирать, как это говорится у вас, людей, никогда не бывает поздно. Этот выбор от тебя никуда не уйдёт. Только, если уж решишь сводить счеты с жизнью, пожалуйста, будь любезен, соизволь перед этим убраться куда подальше от моих владений. Например, за Стену Салладора. И там вешайся, давись, режься, топись сколько угодно. Слова никто не скажет. А сейчас - нет, ты на моей земле... на бывшей моей земле, и умирать тебе здесь я не позволю, это уж ты как хочешь...
Фесс молчал. От того, что эльфийка так легко и свободно могла копаться у него в голове, становилось ещё хуже. А что, если ей удастся выведать...
- Не бойся за свои тайны, - немедленно отозвалась Вейде. - Поверь мне, они у тебя очень хорошо запрятаны. Ни один маг не отыщет. Мне, некромант, твои секреты тоже без нужды. У меня свои беды, свои заботы и свои цели. И пока что главная моя цель на сегодня - утащить тебя как можно дальше от Эгеста, чтобы уж никуда ты подеваться не смог!
Некромант стиснул зубы и ничего не ответил. Более того, он старался даже не думать. В голову вползала бесформенная серая мгла, и от этого, как ни странно, становилось даже немного легче.
Итак, он лишился всего, ну, или почти всего, потому что посох какникак при нём. Вейде обещала привести их коня. Но что потом, что он будет делать потом и куда...
- А это уже зависит от тебя, - сказала Вейде, нагибаясь к нему. - 
Отрекись от некромантии, и, клянусь вечным Древом, ты станешь почётным гостем моего леса. Сможешь остаться там и жить сколько и как захочешь.
- И помогать инквизиторам ловить ведьм? - прохрипел Фесс.
- Одну ведьму ты им и так помог поймать, - пожала великолепными плечами Вейде. - Если б не ты, Красная осталась бы жива.
- Ты... её... знала? - выдавил из себя молодой чародей.
- Конечно. Как ты думаешь, кто помог деревенской простушке из
Кривого Ручья, утопающего в коровьем навозе и гнилой соломе, кто помог ей сделать первый шаг?..
- Тогда ты тоже виновна! - Фесс попытался зарычать, но из горла вырвалось только какое-то жалкое хрипение.
- Виновна, виновна... тогда во всех грехах убийцы виновна его мать? Даже если она умерла сразу при его рождении и не могла ни увидеть его дел, ни узнать о них? Я разбудила Красную, помогла сделать первый шаг... дальше она шагала сама.
- Почему?.. - Фесс не мог скрыть удивления. - Если вы в союзе с инквизиторами, а они...
- А они жгут ведьм? Правильно, только не каждая ведьма идёт по тёмной дороге, мой добрый некромант. Тех, что вступили на тёмный путь, увы, следует или понуждать к раскаянию, или сжигать. Я уже говорила тебе и повторю снова - только мы да инквизиторы, несмотря на их варварские методы, удерживаем западную Тьму от последнего рывка. Ни хвалёный Белый Совет, ни ещё более хвалёный Волшебный Двор не сделали и сотой доли работы. Тьма - она ведь прежде всего в нас самих, не только в Затенённых Морях. И тот, кто дал этому ростку укорениться, взойти, начать плодоносить - пусть пеняет только на себя, что пришёл... садовник и выполол дурное растение с корнем. Пусть лучше погибнет один, чем сотня. Принцип меньшего зла не так ли, некромант? Ваша любимая установка. Ваш догмат.
- Я не могу... с тобой... спорить... сейчас... - слова едва-едва выбирались на свободу из его гортани. Силы стремительно убывали. - Погоди... ещё... выясним...
- Конечно, конечно, - усмехнулась Вейде. - Конечно, мы всё выясним.
Хвала небу, что мы всё-таки успели и нашли тебя! Вот о чём думать надо, а не о том, что, мол, "выясним"... Могу тебя обрадовать, некромант, - дело твоё дрянь, и, если бы не мы, твоя голова уже оказалась бы в банке со спиртом у... вижу по глазам, что сей чудесной истории ты не знаешь. Корпоративная солидарность, в просторечии характеризуемая пословицей
"ворон ворону глаз не выклюет". Как ни парадоксально, факультет святой магии от ректора Академий практически не зависим, подчиняется только аркинскому Престолу, и, понятное дело, никто из его профессуры никогда не скажет ничего порочащего святых братьев. А надобно тебе сказать, что отец Марк, которого расклевали твои миленькие птички... костяные птички, летающие черепа, имел противоестественную склонность коллекционировать головы знаменитых еретиков. Читаю в твоих глазах вопрос - как он мог их коллекционировать, если еретики поголовно присуждаются к сожжению, никак не к обезглавливанию или повешению? Объясню. Не все еретики и ведьмы сжигаются. Иным... оказывают честь другими способами. В том числе и такими, что позволяют сохранить в целости некие части тела. Конечно, голову можно мумифицировать, но отец Марк предпочитает спирт. Точнее, предпочитал. Надо сказать, дурной пример заразителен. Даже для высших иерархов. Кое-кто в Аркине перенял нехорошую привычку. Тебя отвезли бы туда, некромант. А в аркинских подвалах не выдержать даже тебе, со всей твоей магией и мастерством во владении мечом. Тамошнее волшебство... поверь, к чародеям в сутане относиться надо серьёзно. Спаситель - могущественная сила... слушай, слушай меня, не отводи глаза и не закрывай их! Тебе надо сосредоточиться на чём-то из реального мира, потому что иначе ты можешь соскользнуть... да, да, смотри мне в глаза и слушай! A, deenoll, shaire! Он начинает плыть! Mialle, Treolorn! Haiise! D'evenol ta ma!
- Ta ma esse ard, Aigsil.
- Вместе! Дружно! A, shaire! Je ned ramrod, pean-ne! Ta ma!
- Aigsil, ekkodaro.
- Ничего не бесполезно, Миа! Давай, помогай!
Фесс плавал в багровом океане боли. Ещё совсем недавно он лежал на эльфийских носилках, хоть и донельзя обессиленный, но, в общем, воспринимающий мир человек. Сейчас он стремительно погружался в опасное беспамятство, утрачивая связь с реальностью, словно его душа просто рвалась как можно скорее расстаться с опостылевшим телом. Чьято невероятная сила рвала и мяла его, словно неторопливо вминая в алый сумрак, где, он знал, не будет уже ничего.
Поглощённой Силе было тесно в пределах одной телесной оболочки, она рвалась на волю, на просторы Межреальности...
И всё-таки он каким-то образом удержался от окончательного падения.
Может, помогла ворожба эльфов, или он сам нашёл что противопоставить слепой стихии разрушения. Так или иначе, кровавый туман рассеялся, он увидел склонённые над ним лица эльфов - все, как одно, встревоженные и очень, очень озабоченные. У молоденькой эльфийки Миалли в глазах стояли слезы, хотя над чем тут плакать, Фессу было совершенно непонятно.
- Пришёл в себя, - услыхал он усталый вздох Вейде. - Хвала Лесу. А то я уж думала... да, дрянь твоё дело, некромант. Лежать тебе и не шевелиться. Неделю, а то и больше. Тебя сейчас может убить малейшее усилие. Даже... м-м-м... самое естественное. Ты бы никого не спас. Или... ты надеешься?..
Фессу удалось разлепить спёкшиеся губы. И ответить.
- Не может быть... - прекрасные глаза эльфийки предательски заблестели. - Так вот на что ты надеялся... Morvud gravits... Последнее усилие. Принять Тьму. Сдаться. Заплатить любую цену, но спасти своих друзей...
Некромант заметил выражения ужаса на лицах остальных эльфов.
Вейде ниже наклонилась к нему:
- Если ты был согласен заплатить такую цену, - медленно проговорила она, - то, в таком случае, я благодарю небо, что мы успели тебя перехватить. И в таком случае тебя непременно следовало убить до того, как этот договор вступил бы в силу. Потому что, спасая жизни своих друзей, ты неминуемо и бесповоротно погубил бы мириады. Понимаешь, некромант, - мириады!.. Я не имела права дать тебе пуститься на поиски. Во всяком случае, не тогда, когда ты вознамерился заплатить за парутройку никчёмных заклятьишек жизнями деревень, городов и стран...
Он хотел ответить, однако эльфийка была права - малейшее усилие, напряжение гортани и губ, мгновенно отзывалось гудящей болью. Такой, что справиться с ней Фесс не мог.
Его несли. Несли и несли. Временами он проваливался в забытье, слышал встревоженные голоса, ощущал странные эльфьи заклятья, которыми они удерживали его на самой грани Серых Пределов. Боли почти не осталось; истинным мучением стали сны.
Рысь, Прадд, Сугутор. Он видел, как мрачные монахи в чёрных рясах цепляют ещё стонущего орка длинными стальными крючьями-баграми, как волокут затихшего гнома, как тащат - молча, со злобой - воительницу, её руки бессильно волочатся по грязному снегу. Он видел, как их раздевают. Как спихивают нагие тела в зловонную выгребную яму и как к ним ползут полчища чёрных крыс. Видел Этлау, половина лица туго забинтована, правая рука на перевязи, но, несмотря ни на что, живого, хотя и ковыляющего на костылях. Видел, как инквизитор бережно укрепляет эфесы сломанных сабель Рыси на стенках своего кабинета, на почётном месте, среди доброй дюжины таких же рукоятей, из которых сломанными зубами торчали остатки клинков. И тогда накатывало безумие.
В небе вновь развевались знамена Тьмы, и казалось, что Сила - рядом, стоит только повернуться и взять её. И вернуться. Отомстить. Страшно. Медленно, много часов, топить Этлау в той самой выгребной яме, куда он сбросил тела друзей некроманта. Чтобы отец-экзекутор вспомнил всё.
Чтобы выл и визжал резаной свиньёй, умоляя о пощаде. И не получил бы её. Ни за что.
Ему казалось, что он вот-вот сделает это. Но всякий раз на пути вставала холодная, спокойная Вейде. Вставала, молча смотрела ему в глаза, отбрасывая назад. И, бессильный, он падал вновь.
Излишне говорить, что Знамена Тьмы ему только казались. Не больше.
ИНТЕРЛЮДИЯ 2 КОГДА УМИРАЮТ ПРИЗРАКИ
- Вот только интересно, туда ли мы идём, - задумчиво проронил Император, сворачивая в очередной коридор. - Уж сколько времени тащимся! А никого и ничего. Даже ловушек нам не приготовили. Ни тебе решёток падающих, ни плит давящих, ничего подобного.
- Будет, всё будет, высокий человек, - прошипел вампир. Какое-то время назад Император ешё удивлялся его способности говорить на понятном, мельинском языке, пока не понял, что упырь и впрямь относится к высшим, умея общаться без слов, одной передачей мыслей. - Они просто ждут. Когда мы зайдём поглубже...
- Но кто же строил эту твердыню? Кому и зачем потребовалось прогрызать все эти коридоры? Какой в них смысл? Не жилье, не мастерские, не арсеналы, не склады... при осаде всё это не нужно.
- Замок строили не люди, высокий человек. И нападали на него... тоже не люди. Даже нам, Ночному народу, не ведомы замыслы древних строителей. Потому что это было давно, очень давно, ещё до Войн Быка и Волка, когда людей было мало...
- Мне это ничего не говорит, - отозвался Император, озираясь по сторонам. - Ты забыл, что я совсем из другого мира? Да и неподходящее время для философских разговоров.
- Высокий человек прав, конечно же, прав, - закивал вампир. - Но если мне будет позволено высказать своё мнение... то нам надо спуститься глубже, много глубже. Эльфийка высокого человека в подземельях. А они опускаются гораздо ниже поверхности земли и даже дна болот, которых мелкими я бы никак не назвал.
- Ты можешь сказать...
- Погоди, высокий человек. Я чувствую... страх эльфийки... её боль... она кричит... её пытают... Стой, стой, высокий человек, я покажу тебе дорогу, теперь я знаю, где её искать!
Император рванулся вперёд слепо, с полыхающим в глазах пожаром бешенства. Вампир захлопал крыльями, скользнул над головой
Императора громадной летучей мышью, полетел вперёд. Спиральный коридор быстро повёл их вниз, гладкий пол сменился ступенями, винтовая лестница врезалась в глубь земли, становилось всё теплее, в воздухе появился странный запах, словно бы серный.
- Держись у меня за спиной и не высовывайся, - бросил Император вампиру, беря меч на изготовку.
Теперь и он тоже чувствовал Тайде. Её боль, её ужас. И он с наслаждением думал, что сейчас её палачи очень пожалеют, что вообще родились на свет.
Спираль закончилась, выведя его в небольшой сводчатый зал, оборудованный по всем правилам палаческого искусства. Стены были сплошь увешаны принадлежностями сего малопочтенного ремесла, а сама Агата бессильно висела, распяленная нагой на наклонной доске рядом с ярко пылающим очагом. Голова её бессильно упала на грудь, на белых плечах Император увидел несколько свежих разрезов, карминовые струйки крови сбегали вниз. Однако самих палачей видно не было.
Всякого рода верзил в чёрных масках, с окровавленными щипцами и резаками в руках - никого. Зал был пуст, совершенно пуст, и на какой-то миг Император ощутил даже острое разочарование - некого было рубить, кромсать и втаптывать в камень. Сбежали они, что ли? Испугались? Или это просто ловушка, которая должна вот-вот захлопнуться?..
...Ловушка-таки захлопнулась. Причём самым банальным и неоригинальным (зато надёжным) методом - опустилась решётка. Услыхав грохот за своей спиной, Император даже не удивился. Глупо было б, если бы ему сейчас спокойно дали выйти отсюда с Тайде на руках. Кстати, а где вампир? Все время был рядом... нету? Да, точно, пропал. Ладно, об этом после. Струсил, сбежал, отстал - неважно.
Император одним прыжком оказался возле прикованной Тайде.
Девушка была в глубоком обмороке, запястья и лодыжки прикручены к доске толстыми верёвками. Император уже потянулся за кинжалом, когда за спиной его грянул многоголосый издевательский хохот.
Ему могли выстрелить в спину. Не выстрелили. Могли напасть всем скопом и бесшумно. Не напали. Обнаружили себя. Значит, хотели не просто убить. Пленить? Или?..
Император нарочито медленно поднял свой длинный клинок и не торопясь обернулся. Торопиться было некуда. Если ему не всадили болт в спину до этого, то теперь это делать уже незачем.
Он обернулся и обмер. Сердце дало перебой, лоб покрылся потом.
Потому что перед ним стояли не люди и не чудовища. Даже не какиенибудь скелеты или зомби. Перед ним были призраки, смутные серые тени, колышущиеся полотнища серого тумана, с гротескными провалами на месте глаз и того, что должно было изображать здоровенную пасть с зубами.
"Если они все как тот белый призрак, что утащил Тайде..." - невольно мелькнула мысль.
Призраки хохотали именно как и положено хохотать добропорядочным, уважающим себя призракам. Замогильными безжизненными голосами. Размахивая полами полупрозрачных "саванов". Потрясая "руками" с длиннющими когтями.
Призраки хохотали. Император не двигался, медленно водя остриём меча из стороны в сторону. Можно было ожидать чего-то подобного, и теперь, похоже, в дело предстояло вступить его перчатке, отнюдь не мечу.
Один из призраков, издевательски разевая пасть и завывая, поплыл через залу прямо к Императору, вытягивая бесплотную руку-лапу. Правитель Мельина ощутил резкую, болезненную хватку бестелесных пальцев на своём горле (несмотря на то что призраку предстояло одолеть ещё добрый десяток саженей), невольно захрипел, отмахнулся мечом, как и следовало ожидать, без всякого результата. Размахнулся левой, попытался закованной в белую броню рукой разорвать смертельную хватку - удалось, призрак завыл, словно от боли, и проворно отлетел обратно. Серая лапа стала багряной, словно покрывшись кровью.
Строй призраков дрогнул, теперь к Императору плыло сразу пяток этих созданий. Ещё трое нацелились в обход, явно намереваясь пробраться к бесчувственной Тайде.
"Надо заканчивать с этим, - Император нацелился в плывущие тени сжатым кулаком. - Хватит. Надо убираться отсюда... вместе с Тайде".
Перчатка отозвалась на приказ хозяина мгновенно. Император ощутил идущее от белой кости тепло, и на пути призраков заискрилась жемчужная прозрачная завеса, накрывшая Императора и Сеамни словно куполом. Призраки остановились, а потом словно по команде начали хохотать.
Снова заливисто и издевательски.
Что-то было очень сильно не так. Всё это нападение. Ну не так, совсем не так должны были бы действовать те, кто на самом деле хотел избавиться от него, Императора. Он - в ловушке, заперт. Выставить против него побольше стрелков и спокойно утыкать его арбалетными болтами.
Даже его броня не спасёт от тяжёлого железного дрота, выпущенного из по-настоящему мощного самострела. А вместо этого - какие-то призраки, какие-то когти...
Плывущие по воздуху создания натолкнулись на возведённую Императором стену, приостановились на мгновение, окутываясь облаком оранжевых и голубых искр, и, преодолев преграду, вызывающе-медленно поплыли дальше, словно приглашая своего противника - ну, мол, давай дальше, что же ты остановился?
Это было неправильно. Его словно подталкивали к тому, чтобы использовать ещё более мощную магию. Хотя, опять же, попытаться убить его можно было проще и вернее.
Император не стал тратить больше времени. Кинулся к Тайде, не обращая внимания на призраков, разрезал путы. Подхватил бесчувственную девушку на плечо, прицелился в решётку, перчатка послушно извергла поток огня, оставившего на месте железных прутьев только жалкие, почерневшие и обугленные огрызки, торчащие из каменной кладки стен. Не теряя ни секунды, Император бросился на прорыв, справедливо посчитав, что не стоит делать того, к чему тебя так настойчиво подталкивает враг.
И вот тут-то призраки и взвыли. Взвыли так, что у Императора без шуток кровь заледенела в жилах. Была в этом вое такая ярость и такая ненависть, что поистине недоступны человеку. Жемчужная защита, и без того не шибко сдерживавшая бестий, лопнула, словно мыльный пузырь под порывом свежего ветра; безумный хоровод кинулся на него со всех сторон, теперь к нему тянулась уже не одна, а десятки клыкастых лап, и...
Император почувствовал удушье. И леденящий холод. Одновременно какой-то призрак дотянулся когтями до Тайде, правитель Мельина ощутил её конвульсивную дрожь, дрожь боли, пробившейся даже сквозь защиту её полуобморока.
И это его взъярило. Наверное, на мгновение он потерял контроль над собой. Неистовое желание убивать и разрушать; стереть с лица земли и этот замок, и болота, и чуть ли не весь этот мир, давший приют подобным созданиям. Он вспомнил, как дрался с магами Радуги, какую цену потребовала тогда белая перчатка за истинно боевое заклятье. Он помнил рвущую кожу кровь, поток огня, исторгнувшийся из его жил, он помнил, как рушились ворота крепости Фиолетового Ордена, как шли вперёд его легионы...
По левой руке прокатилась волна жалящей боли. Император, однако же, был сейчас этому даже рад, боль говорила о том, что магия действует, и сейчас, сейчас всеуничтожающий удар обрушится на эти создания, неважно, кто они и откуда взялись...
...Император вспомнил взятие крепости Кутула. Однако при этом ему не мешало бы вспомнить ещё и то, чье именно заклятье вырвало из многовекового сна чудовищную тварь, спавшую в глубоких подземельях замка, под тяжёлой крышкой каменного саркофага...
...Призраки взвыли. На сей раз их вой показался Императору воем ужаса и боли. Его левая рука вновь вскрылась, вновь клубящимся пламенем из жил устремилась его кровь, и замок затрясся, задрожал до самых глубоких фундаментов, пол под ногами заходил ходуном, сверху, с потолка, посыпались мелкие каменные осколки. Император инстинктивно попытался прикрыть собой Тайде - однако в следующий миг ему пришлось вообще забыть о девушке, потому что призраки отнюдь не собирались гореть, распадаться или вообще погибать каким-либо иным способом. Несмотря на жуткую боль, от которой темнело в глазах и мутилось сознание, Императору пришлось опустить Тайде на пол и подхватить правой рукой слабеющую левую.
Он шатался, глаза ел едкий пот. Призраки наплывали неспешно, торжествующе. А Император - Император впервые не знал, что делать.
Но ведь эта перчатка выручала его всегда! Всегда! Она ни разу не подвела его, так неужели?.. Нет, этого не может быть!..
Надо отдать должное Императору. Он не дрогнул, не стал бессмысленно и бесполезно размахивать мечом, не стал искать спасения в бегстве. Он постарался заглянуть глубже. Туда, куда доселе его взор не дотягивался. Он привык к повиновению странного подарка и не задумывался, что же стоит за этой могущественной (в разных мирах) магией. Не задумывался до сего момента.
Наверное, облегчили это боль и текущая кровь помогли разорвать привычные связи, обычно застилающие взор. Императору открылась чудовищная глубина, словно он носил на руке замаскированный вход в бездонные провалы, где белая кость была всего лишь тонкой крышкой над ловчей ямой бесконечности.
Легионы маршировали и маршировали. Правильными квадратами, порадовавшими взор любого старого центуриона. Императору казалось, что он видит поднятые над шеренгами не то знамена, не то значки, наподобие тех, что имела его собственная армия. И ещё ему казалось, что армия эта, маршируя сквозь неведомые пропасти бытия, идёт на помощь именно ему и что стоит ему только пожелать, стоит ему только открыть дорогу этим легионам и децинам в этот мир, как с ним не сможет справиться тут уже никто.
Легионы маршируют... сквозь бездну, сквозь ничто, сквозь Разлом... чего же ты медлишь, Император людей Мельина?
Нет, подумал он. Слишком это просто и слишком похоже на приманку. Возможно, мы и заглотим её... если не останется никакого другого выхода. Но не сейчас. А вместо того мы...
Ему показалось, что вся левая половина тела взорвалась, боль была такая, что на миг он, наверное, потерял сознание. Не осталось почти ничего от прежнего Императора. Сознание погасло, ушли страх, любовь, желание жить. Распад пережила только боль. И она, эта боль, стала тем, что нанесло ответный удар, взламывая и сметая ряды врагов. Кровь хлестала из левой руки потоками, жилы лопались, извергая алые водопады, перевитые языками огня. Боль становилась силой. Пламя меняло цвет, делаясь таким же серым, как и сами призраки, плотно окружившие Императора, и бестии внезапно попятились.
Император уже не мог держаться на ногах. Магия подпитывала его плоть, но и она не была всесильной. Однако, прежде чем потерять сознание, Император вдруг очистившимся на миг взором увидел, как серое пламя, рвущееся с его левой руки, вбивает призраков в камень стен и пола, словно гигантский молот. Ломаются клыки, лапы обращаются в ничто, взрываются гротескные "головы", и вот дорога к взломанной ещё раньше решётке открыта, но...
Кажется, призраков оставалось всего два или три, из-за нечеловеческой боли Император не мог сказать точно. Они рванулись вверх, уходя от губительного серого пламени. Ринулись на Императора сверху. Он почувствовал их бросок, но сделать уже ничего не успел - левая рука ему не повиновалась. Ледяные когти мазанули по затылку, он почувствовал, что падает, попытался в последний миг не придавить Тайде тяжестью и своей и доспехов, однако это оказалось большой ошибкой. Призраки вцепились в бесчувственную Дану, поволокли её к выходу; одного смело струёй серого пламени, однако два других благополучно достигли арчатого проёма и исчезли в нём.
Император упал лицом вниз, и тьма поглотила его.
...Когда он пришёл в себя, вокруг царила мертвенная, давящая тишина.
Не потрескивал камень, не капала вода со сводов, не слышно было даже шебаршения крыс, непременных обитателей всех пыточных подвалов.
Боль ворвалась в сознание рокочущим водопадом. Кажется, на всём теле вообще не было ни одного живого места. От левого рукава куртки остались одни обуглившиеся ошмётки, кожу покрывали жуткого вида струпья, чередующиеся с ожогами. Жилы так и остались чудовищно вспухшими, и кровь проталкивалась по ним какими-то вздутиями, словно сгустками. При каждом движении струпья лопались, обильно истекая отвратительного вида желтоватым гноем. Императора чуть не вырвало от омерзения.
Опираясь, на здоровую руку, он медленно поднялся. Заковылял к выходу. Ему никто не препятствовал, замок казался покинутым. Вампира Эфраима, само собой, и след простыл.
Император шагал, едва переставляя ноги. Он всё понял, наступила холодная, беспощадная ясность. Ясно, зачем его выманили в этот мир. Ясно, зачем украли Тайде. Ясно, почему так глупо и бездарно "пытались убить". Ясно, почему его оставили в живых, пока он валялся без сознания, совершенно беззащитный...
Ну что ж, вы всё рассчитали правильно. Вы ошиблись лишь в самом малом. Вы решили продолжить игру, после того, как первая попытка провалилась. Ручаюсь, на сей раз вы придумаете нечто получше каких-то там жалких призраков и пыточной камеры. Очень может быть, что мне придётся сыграть по-вашим правилам.
Но всё равно - берегитесь! Император здесь, а где Император - там его Империя, а Мельинская Империя за всю свою историю, проигрывая, случалось, битвы, ни разу ещё не проиграла ни одной настоящей войны.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПИК СУДЕБ. РЕЧИ СФАЙРАТА

Словам твари нечеловеческой - не верь.
Словам, нашим языком сказанным, 
Но из глотки чудовища изошедшими, - 
Не верь сугубо и трегубо.
Наставления Магу Младому, 
Ордус, 1223 год от Пришествия

Эльфы шагали быстро, несмотря на стремительно набирающую силу многоснежную, вьюжную зиму. Об осени уже никто не вспоминал. Поля и пажити Эгеста покрыл пушистый снег, с Железных гор рвались на юг армады ледяных ветров, наметая высокие сугробы. Жалобно трепетали последние, чудом уцелевшие бурые листья, упрямо не желавшие расставаться с ветвями, словно в тщетной надежде на весеннее воскрешение.
Можно было предполагать, что отряд Вейде постарается как можно скорее скрыться в Вечном лесу, однако вместо этого королева целительница вела своих строго на север, правда, без дорог, заснеженными чащобами, тщательно избегая как баронских разъездов, так и инквизиторских патрулей, которые после случившегося в Эгесте буквально заполонили страну.
Фесс всё время оставался на носилках. Он быстро слабел. Тело не принимало пищу, извергая всё назад. Эльфы мрачно молчали, Миалли плакала, не скрывая слез, и даже Вейде перестала в конце концов на неё прикрикивать, мол, не разводи панику, всё будет хорошо.
Ночью некроманту ненадолго становилось легче. Яркие и колючие зимние звёзды заполоняли всё небо, Фесс смотрел на них часами, не отводя взора. Спать ему не хотелось совершенно. Как ни странно, звездное мерцание и в самом деле помогало, разум прояснялся, беспамятство отступало. Приходили тоска, вина и боль, но эти все чувства были уже человеческие, обычные. Обычные, потому что во время забытья некромант отнюдь не проваливался в тёмную бездну Ничто.
В такие звёздные ночи ему невольно хотелось, чтобы всё случившееся с ним после того, как Долина осталась за плечами, оказалось просто дурным сном. Никогда доселе Фесс ещё не сожалел о содеянном, никогда вплоть до этих дней. Теперь же начал. Тени друзей, возникавшие перед его мысленным взором каждую такую ночь, молча смотрели на него и так же безмолвно растворялись во мраке.
Они уходили во Тьму медленно, не торопясь, и словно бы звали Фесса за собой; наверное, в те мгновения его удержало от непоправимого и необратимого только чародейство Вейде.
Эльфийке приходилось пускать в ход всё более и более сильные чары.
На её тонком лице уже практически никогда не появлялась улыбка.
Эльфы, её помощники, не отходили от Фесса ни на шаг, и его постоянно кто-то из них держал за руку. Эльфы были молчаливы, ни один не сказал некроманту ни слова - во всяком случае, в те моменты, когда он способен был осознавать происходящее. Они жалели его? Или презирали? Или боялись?

Так или иначе, две недели спустя маленький отряд эльфийской королевы достиг северных рубежей Эгеста. Горы подступили совсем близко, снега поднялись высоко по их склонам, словно задавшись целью укутать наконец весь иззябшийся камень склонов. Здесь начинались владения гномов, а о том, в ссоре они с эльфами или нет, сказать могли, наверное, только они сами. Люди с годами сочли наиболее мудрым просто держаться подальше от стыка гномьей и эльфийской границ, где с одной стороны могла свистнуть не знающая промаха стрела, а с другой - прилететь увесистый метательный топорик, оружие, которым гномы Железного Хребта владели на удивление ловко. Места, однако, тут были богаты и пушной и зверовой охотой, в быстрых горных речках брали украшение королевских столов - радужную форель, случалось, какой-то ручей доносил до людских пределов и самородное золото, не столь высоко ценимое, как красное салладорское, но тем не менее. Всего этого вполне хватало, чтобы предприимчивые эгестские и семиградские купцы основали в предгорных лесах целый ряд факторий. Устроиться тут как следует не сумел ни один барон, простой же люд, как это обычно и бывает, неплохо ужился и с теми, и с другими.
Хотя, если сказать по чести, к "простому" люду отнести здешних поселенцев было бы трудновато - сюда, в общем, собирался народ похрабрее да покряжистее.
Мимо немногочисленных людских поселений отряд Вейде проскользнул невидимыми ночными призраками. Фесс не мог понять, куда они направляются, потому что Пик Судеб, если верить ордосским картам, находился далеко на восток от этих мест, за восходной границей Вечного леса, на самом краю Железного Хребта, в относительной близи, кстати, от Северного Клыка и башни Сим, где когда-то Фесса спас от неминуемой смерти старый Парри...
Ближе к горам Фессу неожиданно стало чуть легче - но легче именно звездными ночами. Воздух тут был совершенно, абсолютно прозрачен, звёзды, казалось, опускаются чуть ли не в протянутую горсть. Может, от этого, может, от чародейства Вейде, но ночами некромант мог сидеть и даже вести недолгую беседу. Правда, за это пришлось платить беспамятством, лихорадкой и кошмарами в течение дня, балансированием на самой грани той пропасти, на дне которой - он знал - распахнута жадная пасть Ничто, не Тьмы, а того Ничто, что ожидает каждого за гранью
Серых Пределов.
Однако же он держался. О том, что случилось, он на время просто запретил себе думать. Нет смысла травить себя. Надо выжить. И или отомстить за погибших друзей, или выручить их, если они каким-то чудом живы. Правда, в подобные чудеса Фесс давно уже не верил.
Вторую их ночь в горной стране отряд провёл в охотничьей избушке, которую, судя по всему, эльфы присмотрели уже давно. Спутники Вейде как-то подозрительно быстро устроились на ночлег. С некромантом осталась только королева Вечного леса. Села в изголовье, пристально взглянула на Фесса. Радужка её глаз всё время меняла цвет - из травянисто-зелёной становилась коричнево-карей.
- И думать об этом не моги, - как всегда, без предисловий начала эльфийка. - Убить себя я тебе всё равно не дам. Ничего ты этим не исправишь. Принял Тьму - терпи теперь.
Фесс слабо усмехнулся. Вейде по-прежнему боится его смерти, по - прежнему верит всему, что написано в "Анналах Тьмы"...
- Мой учитель говорил мне, что "Анналам" верить нельзя, - ответил он. - Никто не доказал, что смерть так называемого Разрушителя...
- Может быть, - неожиданно кивнула Вейде. - Но, понимаешь, какая история, я и пробовать не хочу. Какие бы слухи ни ходили об "Анналах".
То, что это фальшивка, подделка, я уже слышала. Много-много лет назад, когда твой учитель ещё не окончательно затворился в Ордосе, он появлялся на наших рубежах. Я говорила с ним. Он пытался убедить меня в том же, в чём и ты - "Анналы" всего лишь чья-то невероятная выдумка, фантазия, созданная с определённой целью, а все страшные предсказания - не более чем средство запугать простаков.
- Мне он об этом ничего не говорил... - изумился Фесс.
- Конечно. Стал бы он!.. Даэнур ведь и ко мне пришёл не по доброй воле, не думай. Так сложились обстоятельства... шла война, и... а впрочем, об этом нет смысла толковать. Потому что факт остаётся фактом - ни я, ни один из моих подданных не помогут тебе расстаться с этой юдолью:
Ставить опыты такого масштаба над нашими собственными владениями мы не намерены. Поэтому оставь малодушные мысли, некромант. Клянусь корнями и кроной, я дотащу тебя до Пика Судеб!..
- Но ведь он совсем в другой стороне... - попытался было возразить
Фесс. - На восток, за Вечным лесом, на крайней оконечности Железного Хребта...
- Правильно, - кивнула Вейде. - Но Пик Судеб не зря так зовут. Кому попало тропа туда не откроется. Даже мне. Скажу больше, надо, чтобы эта тропа и началась в особом месте, иначе мы так и будем кружить вокруг да около горы. Одним словом, дорога к Пику начинается именно здесь, некромант... Так что я не заплутала, не думай. Тропа... одна-единственная. Конечно, в другом случае я бы точно завернула в Вечный лес, но, поскольку ты... - она осеклась.
- Договаривай: умираешь, - спокойно закончил за эльфийку Фесс. - 
Правильно. Потому что...
- Ты это брось! - зло прошипела Вейде, вскакивая на ноги. В очередной раз сменившие цвет бешено-зелёные глаза оказались над самым лицом некроманта. - Ещё чего вздумал!.. Никогда, да я... да при мне...
- Ты ошибаешься, о многомудрая, - возразил Фесс. - Да, я знаю, сейчас может показаться, что... но это не так. Я не собираюсь уходить из Эвиала. Во всяком случае, не сейчас... и не так.
- Хотелось бы верить, - медленно проговорила эльфийка. - Хотелось бы верить. Именно поэтому мы и помогаем тебе. Тебе, некроманту! Какая горькая насмешка судьбы! Подумать только - Светлые эльфы, эльфы Лета и Солнца по собственной воле пришли на помощь тому, кто служит силам нашего злейшего врага!
- Почему? - спросил Фесс. - Разве не говорила ты сама, что некромантия нужна? Когда разупокаиваются кладбища и погосты, когда не спасает сила храмов - куда ещё идти за помощью, как не к некроманту? Я успел немного, но всё-таки кое-кому в окрестностях Арвеста я помочь успел.
- А Арвест превратился в пепел, даже хуже чем в пепел, - резко возразила эльфийка. - Об этом ты подумал? Это ты взвесил?..
- Разве я виноват в арвестской беде? - не согласился Фесс. - Виноват Салладорец и его безумное учение, что может дать практически каждому такое оружие, что все мои боевые заклинания покажутся детским лепетом!
- Салладорец... - проворчала Вейде, опуская глаза. - Не вали всё на Эвенгара, некромант. Кто знает, быть может, если бы не твои заклинания, загрязнившие тонкую округу Арвеста, последствия того удара не были бы столь ужасны?..
- Ты можешь это доказать? - немедленно отпарировал Фесс. - Можешь доказать, что мои заклинания способствуют...
- Всё, что черпает силу во Тьме, - с пламенной убеждённостью произнесла Вейде, глаза её сверкнули, - всё, что находит в ней свои корни - вольно или невольно способствует её наступлению.
- Хорошо, тогда я поставлю вопрос иначе. Что в таком случае мешает Тьме захватить весь мир? Какие преграды стоят на её пути? Кто - или что - остановил её натиск там, на дальнем Западе?
- Хороший вопрос, - медленно произнесла Вейде. - Лучшие умы бьются над этой загадкой, некромант, и здесь, в Вечном лесу, и в Аркине, и в Ордосе, и на Востоке, в Волшебном Дворе Меганы. И даже в Нарне. И никто пока не смог дать никакого ответа. Никто не смог даже приблизиться к разгадке, очертить хотя бы смутные контуры. Мы просто знаем, что Тьма была остановлена.
- А сейчас? Твои слова прозвучали так, как будто...
- Ты правильно понял, - усмехнулась Вейде. - Некоторое время назад - в принципе, совсем небольшое, даже по краткому человеческому счету - мы поняли, что Тьма начала наступление. Не спрашивай меня, как именно мы узнали об этом, рассказ получился бы слишком долгим, мы использовали изощрённую магию. Важен не способ, важен результат. Так вот, результат в данном случае однозначен. Тьма наступает, пока ещё не физически, расширяя границы своих владений, но... её дыхание чувствуется всё отчётливее. Те же беспокойные кладбища - их становится всё больше и больше. И не следовало бы некроманту забывать о своих прямых обязанностях, кстати... Что-то случилось на Западе, произошло что-то, нарушившее сдержки, и Тьма потекла на Восток. - Вейде вздохнула и покачала головой.
- То ты говоришь, что мне надо отречься от некромантии совсем, - проворчал Фесс, - то говоришь, что следует вернуться и заняться своим делом... как тебя понимать, твоё величество?
- Если б я знала, - вздохнула Вейде. - Отрекись ты от некромантии - и Тьма лишится сильнейшего своего оружия. Но, с другой стороны, кто-то должен уметь бороться и с зомби. Этого тоже не отнять. Никто из Светлых магов не может...
- Этлау может, - неожиданно сказал некромант. - Я видел его в деле... дважды. Первый раз, когда он использовал, так сказать, обычные методы святых братьев - замучивал первых попавшихся под руку "грешников", упокаивая этой силой погосты. Разумеется, только на время. А вот второй раз... в Кривом Ручье...
- Знаю, - неожиданно перебила его эльфийка. - Догадываюсь. Почувствовала... что-то необычайное. Что это было, Неясыть?
- Две вещи, - сказал некромант. - Во-первых, он уничтожил всех тварей, кого подняло заклинание саттарской ведьмы. Причём это были такие создания, против которых у меня было бы мало шансов, королева. Этлау положил их всех играючи, просто брёл и благословлял каждого, благословлял и шёл дальше, оставляя на своем пути одни окончательно мёртвые останки.
- Ничего себе, - прокомментировала эльфийка. - А второе?
- Он сумел заблокировать мою магию. Впрочем, свою тоже. Выглядело это так, что никто в округе не мог творить волшбу. Никакую, даже самую лёгкую и невинную. Мне удалось это превзойти в Эгесте, но... - Фесс покачал головой. Звёзды насмешливо глядели с небес, а у самой границы отбрасываемого очагом света, вдоль стен избушки, уже выстраивались пропавшие друзья... и та, что успела стать чем-то большим. Некромант опустил голову. Смотреть в эти лица - неважно, созданные ли его воображением или чем-то ещё - просто не было сил.

- Понятно, - медленно сказала эльфийка. - Не могу сказать, что потрясена... ожидала чего-то подобного от слуг Спасителя в дни наступления Тьмы... но удивлена, не скрою.
- Ведь ещё совсем недавно Этлау не мог похвастаться и десятой долей такой силы, - продолжал Фесс. - Я знаю, он сражался в Эгесте... прикрывал этход женщин и детей из горящего города. И - ничегo, хотя как раз там эта его способность оказалась зы более чем кстати.
- Значит, что-то случилось либо в самом Арвесте, либо сразу после него, - рассудительно заметила Вейде. - Будем искать... конечно, святые братья - наши союзники, но, раз они не сочли нужным уведомить меня об этих новых своих способностях, придётся разузнавать всё самим.
- Погоди, ты сказала, что ожидала чего-то подобного от слуг Спасителя, - остановил её Фесс. - Почему? Разве не считают эльфы всё, связанное со Спасителем, просто глупыми детскими сказками, годными только лишь потешить детей вечерами?
- Считают, - кивнула Вейде. - Почти все. Кроме тех, кто знает истинное положение дел, разумеется. Как, например, я.
- Что? - поразился Фесс. - Ты веруешь в Спасителя, королева?!
- Я - нет, - холодновато ответила эльфийка. - Я просто знаю, что такая сила есть. Но... видишь ли... эльфы - очень гордый народ. Мы привыкли свободно странствовать по мирам. Мы привыкли, что нам светят не только те звёзды, которые можно без труда увидеть над головой в любую ночь.
Мой народ оказался во время оно заперт здесь, в Эвиале... но речь сейчас не об этом. Мы не признаём над собой никакой высшей власти, мы не молимся никаким богам, мы смеёмся над слабостью людей, что в страхе перед смертью, перед Серыми Пределами, придумывают себе всякие сказки о жизни после смерти, о загробном воздаянии и Страшном Суде... Громадное большинство моих подданных, некромант, впитало это убеждение с молоком матери, а у нас, эльфов, такие вещи гораздо прочнее и устойчивее, чем у вас, людей. Можешь себе представить, каким шоком обернулось бы для эльфов знание того, что Спаситель-таки реален и действует?
- Значит, всё-таки реален и действует?
- Я не верю в сказки, - пожала плечами эльфийка. - Когда я вижу то, что не могу объяснить рационально, но прекрасно могу истолковать в пределах какой-то иной веры...
- А может, просто не хватает рациональности? - попытался, возразить Фесс.
- Может быть. Но я привыкла доверять теории, из которой я могу извлечь сбывающиеся предсказания, - парировала Вейде. - А сказки о Спасителе, увы, оказались сейчас именно теми, что... а впрочем, что об этом говорить!.. Нам осталось не так далеко до Пика Судеб, а там...
- А что там, королева?
- Истина, - помолчав, ответила Вейде. - Правда. Ответ на все вопросы. - Что, один? На все?
- Как правило, чтобы ответить на всё, мучающее тебя, достаточно бывает задать только один вопрос, некромант. Разумеется, при условии, что вопрос будет правильный.
- Не надо говорить загадками, королева, - Фесс устало прикрыл веки. Звёздный свет, пронкая сквозь незанавешенное окошко, казалось, начинал колоть глаза. - Это существо? Человек? Маг? Пророк?
- Не знаю, - покачала головой Вейде. - Я никогда не спускалась достаточно глубоко.
- Значит, придётся лезть под землю?
Вейде кивнула.
- Пик Судеб - не самое приятное место в Эвиале, - тихо сказала она. Узкая ладонь эльфийки коснулась лба некроманта - пальцы казались совершенно ледяными, и от них по коже расползалось какое-то лёгкое покалывание. - В других обстоятельствах я приказала бы страже подстрелить тебя, попытайся ты проникнуть туда, велела бы аккуратно вогнать тебе в ногу стрелу и вынести за пределы леса к людским поселениям. С той силой, что обитает там, шутить нельзя. Я не знаю более могущественную силу в пределах Эвиала, некромант. Иногда мне кажется, что даже западная Тьма - ничто по сравнению с нею.
Фесс поднял брови.
- Да, да, понимаю, что ты хочешь сказать... - Узкая ладонь медленно гладила лоб Фесса. - Мол, что же это за сила, которая сидит под землёй сиднем и даже не пытается ничего сделать, если она, к примеру, злая, то почему бы ей не объединиться с Тьмой, если же, напротив, добрая - почему бы не помочь нам защититься от напасти с Запада. Я угадала?
- Зачем ты спрашиваешь, ты же умеешь читать мои мысли...
- Сейчас - нет, - покачала головой эльфийка. - Ты слишком слаб. Малейшее вмешательство сверх рассчитанного может все погубить. Так что не волнуйся. Ну так возвращаясь к тому...
- Сила может быть разной, - перебил её Фесс. - Совершенно необязательно стремиться к мировому господству или же, напротив, ко всеобщему искоренению несправедливости...
- Но любая сила, которая превзошла некоторый предел, не может не стремиться к добру и справедливости! - пылко воскликнула Вейде. - Мы, эльфы, твердо верим в этот принцип и...
- А как же Тьма?
- Это значит, что она просто недостаточно ещё сильна, - без тени сомнения отозвалась Вейде. Фесс ошарашенно умолк, не зная, что сказать. - И не надо тут ничего возражать, - воспользовалась паузой Вейде. - Тем более что этот спор хорошо бы вести, когда оба собеседника сидят на берегу речки, а рядом стоят чаши с подогретым вином. Я хотела только сказать - на Пике Судеб тебя ждет встреча с, возможно, самым могущественным существом Эвиала. Будь готов и держи себя, пожалуйста, соответственно.
- Пик Судеб... единственная сила... боюсь, что она не единственная, Вейде, - заметил некромант, вспомнив свои изыскания в Академии и карту Эвиала, разрисованную всеми цветами радуги. Центры средоточия Силы, места, где сильнее всего действуют те или иные заклинания. Карту эту он. Неясыть, принёс тогда Даэнуру, с изумлением услыхав от него, что подобное приносит своему наставнику каждый по-настоящему толковый студиозус, правда, быть может, не столь рано, как Фесс.
- Знаю, - отмахнулась элъфийка. - Козьи горы... ещё кое-где. Да, верно. Но есть одно существенное отличие.
- Какое же?
- В Пик Судеб ты можешь войти. В остальные - нет. Это просто горы, глухие и замкнутые. Мои разведчики ходили. Ходили, ходили, смотрели, смотрели, ничего не выходили, ничего не высмотрели и убрались восвояси, несолоно хлебавши.
Фесс вздохнул. Разговор начинал утомлять, и не помогали даже звёзды, напротив, сейчас они всерьёз начали раздражать его.
- Всё, заканчиваем, - Вейде тотчас заметила неладное. - Спи, некромант. Завтра ровная дорога кончится. По горам придётся ноги ломать. А перемирие с гномами опять нарушено... - эльфийка сокрушенно вздохнула. - Ну да ничего, дойдём уж как-нибудь...
Последующие дни слились для Фесса в один сплошной кошмар. Эльфы упрямо пробивались сквозь бездорожье и непогоду, карабкались по скалам, и не только карабкались, а умудрялись при этом ещё и тащить носилки с бесчувственным некромантом. Фесс оказался в плену злых и кровавых видений, и кошмарных, и он стонал, давясь стонами, что не в силах были вырваться из скованного неподвижностью горла, стонал, в сотый, в тысячный раз переживая гибель друзей, лишь наблюдая за ней, не в состоянии оказать никакой помощи. Непонятно, что собиралась делать с ним Вейде на Пике Судеб, потому что ходить Фесс не мог и никаких улучшений не происходило.
Кажется, пару раз эльфы с кем-то дрались. Некромант слышал отрывистые команды, отдаваемые Вейде по-эльфийски, свист стрел, звонкие удары о камень чего-то тяжёлого, наверное, как раз тех самых метательных топориков. Однако потом звон стали стихал, и маленький отряд вновь шёл дальше.
Сколько прошло таких дней, Фесс не знал. Перестали помогать ему и ночи. Он словно с головой окунулся в мир грёз, точнее - в мир кошмаров, в мир боли и бесконечного страха, лабиринт ужаса, из которого он не мог выбраться. Он не слышал ни масок, ни Тьмы, словно все силы этого мира мгновенно потеряли к нему интерес, к потерпевшему тяжкое поражение волшебнику, лишившемуся спутников и меча и теперь путешествующему исключительно благодаря выдумкам составителей "Анналов Тьмы", так удачно запавших в голову владычице Вечного леса!.. Было за что благодарить Даэнура:
Проносились свирепые горные метели, и тогда эльфы ставили небольшую палатку - только для него, Фесса, сами они, несмотря ни на какой холод, всегда оставались снаружи, словно не желая оказаться настолько близко к некроманту. Сам же Фесс мало-помалу погружался в чёрное, равнодушное отчаяние. Лучше ему не становилось, из молодого, полного сил воина-мага он разом превратился в жалкую развалину. Он был жив исключительно милостью Вейде. Нет, значит, "Анналы Тьмы" сочинялись всё же не зря...
А потом дорога кончилась. В узком, извилистом, словно змея, ущелье, с отвесными, уходящими в небо склонами, сейчас украшенными великолепными гирляндами сосулек. Стоявшие здесь холода заморозили даже быстрые горные водопады. За спинами эльфов ослепительно и нестерпимо сверкало снежное поле, впереди же лежал мрак.
- Останьтесь, - строго приказала Вейде своим спутникам.
Снег в ущелье лежал нетронутый и, к счастью, неглубокий. Фесс неловко, боком сполз с носилок. Вейде подхватила его под руку, помогла опереться на посох.
Эльфы молча отступили в стороны. Все, как один, даже Миалли, выхватили тонкие серебряные клинки, салютуя королеве и некроманту. Вейде горько усмехнулась.
- Оставьте, друзья. Я скоро вернусь. А вот вернётся ли он - никто не знает.
- Весёленькая перспектива, ничего не скажешь, - буркнул Фесс.
- Это правда, и тут уже ничего не сделаешь, - пожала плечами эльфийка. - Не обманывать же тебя, обещая лёгкую и приятную прогулку!.. Ладно, пошли. Обопрись на меня, некромант. Сильнее! Я не из соломы сделана, не развалюсь.
Какой-то момент Фессу казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Но нет. Шаг, другой, и он ощутил, как к нему возвращаются силы. Конечно, не те, что раньше, но, во всяком случае, он мог кое-как ковылять и не терял ежеминутно сознание.
- Идём, идём, - торопила его Вейде. Эльфийка заметно волновалась.
Они побрели. Эльфы остались стоять позади тесной группкой, по - прежнему держа мечи воздетыми в салюте. Фесс подумал, что это патетическое зрелище уж слишком сильно отдаёт теми самыми "последними почестями".
Прямое, как стрела, ущелье вело их прямо на восток. Солнце ещё не поднялось над горами, в расщелине лежал голубоватый полумрак. Тропа казалась совершенно безжизненной, скальные склоны, что нависали над головами, - нагими, лишёнными даже пучков желтоватой сухой травы.
Вейде тяжело дышала. Некромант мог только гадать, какой силы волшебство пришлось ей пустить в ход, чтобы хоть временно поставить его на ноги. Догадывался он и о том, что, после того как заклятье перестанет действовать, его ждёт ещё худшее беспамятство и бессилие, чем раньше. Вейде ставила на кон все, Пик Судеб был её последней надеждой.
Как бы медленно они ни тащились, конец ущелья постепенно приближался. В лица дохнуло теплом. Снег под ногами истончился, зажурчала вода, вскоре заблестела мокрая поверхность камня. Фесс пытался понять, что же это за Сила ждёт его впереди, однако после пяти неудач подряд вздохнул и отказался от этого намерения.
- Нам туда, - Вейде кивком головы указала на чернеющую впереди нишу. - Там вход. Чувствуешь, становится тепло? Зима не имеет власти над Пиком Судеб.
- Я бы сказал, там просто близок подземный огонь, - заметил Фесс.
- Неважно, - бросила Вейде. - Идём же, идём! Времени мало, моё волшебство начинает терять силу, а я не хочу, чтобы ты остался навеки лежать возле самого входа!
- Идём, - согласился Фесс.
Нельзя сказать, что происходящее ему особенно нравилось, но... надо использовать малейший шанс. Он ни за что не признался бы в этом эльфийке, но случались минуты душевной слабости, когда ему начинало казаться, что самоубийство и в самом деле единственный оставшийся доступным ему выход.
Они шагнули внутрь. Пещера не поражала размерами, она вообще больше всего походила на простую щель в скале. Правда, здесь было тепло, так что даже пришлось скинуть тёплые плащи и куртки.
- Брось здесь, - показала эльфийка. - Украсть тут некому. Ну, идём дальше... это ещё только преддверие, ничего особенного на первый взгляд...
"Ничего особенного" тут и впрямь было только на первый взгляд. С потоком дующего в лица теплого ветра на поверхность поднимался и отпечаток Силы, да притом такой, что некроманту невольно захотелось зажмуриться. Сила была очень, очень могущественной. Некромант втянул в себя пещерный воздух и закашлялся. Сила обжигала, словно раскалённый сухой песок.
- Идём, идём, здесь нельзя стоять, - потянула некроманта за руку
Вейде. - Тут специально... чтобы кто попало не шлялся...
Узкая щель поворачивала то вправо, то влево; Фесс ожидал наступления полной и абсолютной тьмы, однако, когда за спинами померк свет зимнего дня, по пещере распространилось мрачное красноватое свечение, шедшее непонятно откуда. Похоже было, что алым светился сам воздух. Лицо эльфийки стало очень напоминать жуткую вампирью маску.
- Ничего, ничего... идём... мне пока ещё можно... скоро уже нельзя будет... тогда один пойдёшь, - пыхтела Вейде, помогая некроманту перебираться через громадные валуны и глыбы.
Стало ещё теплее, почти что жарко. Фесс сбросил пуховый жилет, надетый на него эльфами, оставшись в одной рубахе. Вейде последовала его примеру. Она была тонкой и идеально сложённой, но в тот миг некромант даже не посмотрел на соблазнительно обрисовавшиеся под блузой выпуклости.
Вейде метнула на него косой недовольный взгляд, словно обиженная подобным пренебрежением.
Мало-помалу пещера расширялась, идти стало легче. Им по-прежнему не встречалось ничего живого, даже обычного для подземелий пещерного мха, не говоря уж о летучих мышах, непременных обитателях подгорных каверн.
- Королева...
- Молчи! - оборвала его Вейде. - Здесь не говорят.
Некромант повиновался. Чем больше он пытался вслушаться в ожидавшую его Силу, тем меньше ему эта Сила нравилась. Она казалась могущественной и жестокой, ни во что не ставящей человеческую жизнь - правда, это не слишком вязалось с практикой вечного добровольного отшельничества.
Дорога пошла под уклон, правда, пока что оставалась очень пологой.
- Не обманывайся, - еле слышно прошептала ему на ухо Вейде. - Это всё ещё только преддверие... - и, оборвав сама себя, приложила палец к губам.
Он понимал. Поток Силы ревел и грохотал в его ушах - на самом деле, разумеется, в пещере царила абсолютная тишина.
Стены продолжали расходиться, потолок повышался. Вейде остановилась.
- Я помогала тебе сколько могла, - она едва-едва шевелила губами. - 
Дальше иди сам. Иди, никуда не сворачивая. И ни на что не обращая внимания. Не пытайся отбиваться, тут тебе ничто не угрожает... пока ты не достигнешь... ну всё, прощай. И... удачи тебе, некромант! Прими правильное решение, умоляю тебя, докажи всем, что мои надежды не были напрасны!..
Она неожиданно привстала на цыпочки, закинула руки ему на шею и поцеловала. В губы. Резко и жадно, словно изголодавшись. Так же резко оттолкнулась от него, прежде чем Фесс успел хотя бы коснуться её, и, не оглядываясь, побежала прочь.
Некромант постоял, растерянно глядя вслед скрывшейся эльфийке. Он не сомневался - Вейде знает, что именно ждет его там, внизу, на другом конце подземной дороги. И от этого становилось ещё хуже.
Фесс тяжело опёрся на посох, попытался идти сам - и тотчас же понял, что же на самом деле сумела совершить Вейде, дотащив его, по сути дела, на себе. Ноги едва-едва передвигались, колени резко отказывались гнуться, словно деревянные. Тем не менее он пошёл. Обливаясь потом, закусив губу от ноющей боли, но пошёл.
Выдержал он ровно пятнадцать шагов. Хрипя и задыхаясь, привалился к стене. Долго стоял, уронив голову и тяжело опершись на посох. Выругал себя последними словами, оттолкнулся от тёплого камня и двинулся дальше.
...Ему казалось, что он тащится здесь уже целые века. Ноги подкашивались, глаза заливал едкий пот. Посох из опоры превратился в докучливую палку, слишком тяжёлую, чтобы на самом деле помогать. Страшно хотелось пить, но, поскольку эльфийка не дала ему с собой воды, он постарался уверить себя, что здесь действует запрет не только на разговоры.
Судя по всему, спустился он неглубоко. Дорога вела его широкой спиралью, но уклон оставался небольшим. Он гадал, сколько же ещё продлится его странствие, когда стены пещеры на мгновение подёрнулись тьмой и он услыхал голос - негромкий, хрипловатый, тот самый, что звучал в его ушах не так давно, - но не голос Тьмы.
- Стой, пришелец. Ты пересекаешь границу. Поверни назад, и сможешь уйти невозбранно. Пересеки черту, и смерть станет твоим уделом.
- Смерть? - Фесс нашёл в себе силы поднять голову. - А я и так считал, что мёртв. Прости, неведомый хозяин, что вторгаюсь в твои владения, но... мне надо получить ответ на мои вопросы. Королева эльфов...
- Знаю, - перебил его голос. - Знаю. Отвечай на вопрос - готов ли ты перейти черту, даже зная, что расплата за всё то, что ты увидишь дальше, - смерть?
- Моя смерть огорчит королеву Вечного леса, - Фесс позволил себе усмехнуться. - Она так верит, что я - Разрушитель, так боится, что я отдам концы... Что же до меня - я не боюсь смерти, хозяин. Моё нынешнее состояние мало чем от неё отличается. Так что суди сам, хозяин. Я нарушил границы твоих владений, и я готов ответить за себя.
- Гордая речь, - прозвучало в ответ. - Только позволь тебе не поверить, особенно насчёт смерти. Все боятся смерти. Всё живущее боится её.
- Мы будем говорить с тобой о жизни и смерти, о незримый хозяин? - чуть более настойчиво сказал Фесс. - Я готов, но мне казалось...
- Когда входишь сюда, забудь о том, что тебе казалось, - с гневом перебил Фесса бестелесный голос. - Здесь мои владения. И, кроме того, с кем же ещё, как не с некромантом, поговорить о жизни и смерти?
- Верно, - согласился Фесс. - Мы будем говорить об этом прямо здесь? Надо сказать, что я... э-э-э... сейчас не совсем, так сказать...
- Я знаю, - перебил собеседник. - Поэтому я так настойчиво и стремлюсь понять твоё истинное отношение к смерти. Ты стоишь на самом её пороге и не соскользнул лишь благодаря заклинаниям королевы
Вечного леса, я узнаю её стиль. Тем храбрецам, которые, подобно тебе, достигали этого места, я предлагаю на выбор - либо идти дальше, узнать тайну и расстаться с жизнью, или повернуть назад и невозбранно выбраться на поверхность.
- Что же это за тайна, если никому нельзя позволить жить с этим знанием? - спросил Фесс.
- На этот вопрос, как ты понимаешь, я отвечать не могу, - донеслось в ответ. - Многие изощрённые в риторике пытались вести со мной долгие беседы, тщась по намекам и оговоркам вызнать смысл тайны. Да только никто не преуспел. До сего времени.
Фесс начинал терять терпение. Беседа стремительно теряла смысл.
- Хозяин, меня почти что силой засунули в эту пещеру. Мне было сказано, что здесь - моя единственная надежда. Я шёл сюда именно в такой надежде. Ты предлагаешь отвлечённый спор, допытываешься, страшусь ли я смерти... да, страшусь, как и всё живое, ты верно заметил, но в отличие от "всего живого" могу преодолеть свой страх. Ты удовлетворён ответом, хозяин? Ничего лучше я придумать не смогу.
- Удовлетворён, - сказал собеседник Фесса. - Не совсем, но всё-таки. Я думаю сейчас, учитывая то, что ты, как ни крути, из совсем другого мира, из Долины магов, - может, для тебя и стоит сделать исключение. С другой стороны, это знание у тебя кто-то сумеет вырвать силой. И тогда беды не миновать.
- Хозяин, я понимаю, ты изучал меня, - сказал Фесс, - Но, молю тебя, прими хоть какое-то решение и давай будем ему следовать. Если честно, мне нет дела до страшных тайн, за знание которых надо платить жизнью.
Я - некромант. Моё дело - защищать живых от тех, кто не может найти успокоения за Серыми Пределами или же вырван из них чужой, враждебной силой. Ты прав, я пришёл из другого мира, из-под других звёзд. Я сам вспомнил об этом совсем недавно. Если за знание мне придётся заплатить жизнью, для меня оно обесценивается. Быть может, это звучит чересчур по-торгашески, но я пока не вижу твоего товара. Не знаю, во имя чего мне жертвовать жизнью. Я пришёл, потому что надеялся на помощь. Если ты можешь помочь, ты, великий и могущественный, враз узнавший всё обо мне, - я готов идти вперёд. Если для того, чтобы получить от тебя помощь, я должен умереть - прости, я не вижу в этом смысла. Моя смерть не поможет Эвиалу.
- А вот тут ты и ошибаешься, - сказал голос. - Но ты прав... кое в чём. Иди вперёд, и иди смело, Кэр Лаэда! Я объясню тебе всё... а потом мы вместе решим. Может так случиться, что ты сам попросишь меня о смерти
- когда мы закончим разговор.
- А если нет? Если не попрошу?
- Тогда мы обратимся к... впрочем, последний вопрос - идёшь ли ты вперёд или нет?
- Любопытство кошку сгубило. - пробормотал Фесс себе под нос. И потом, - Любопытному на днях прищемили нос в дверях. Знал бы, где упасть, - зомби с носилками вызвал... Иду! - крикнул он громко и, пока решимость ещё не растаяла, сделал шаг вперёд, тяжело опираясь на посох, враз потеплевший от обрушившегося потока Силы. Мощь обитателя пещеры стала осязаемой.
Красное свечение на мгновение померкло, что-то зашумело, заскрипело вокруг, словно каменные громады сдвигались со своих веками насиженных мест; лица некроманта коснулось горячее дыхание подземного ветра, и в тот же миг стуку его посоха отозвалось гулкое, просторное эхо, словно волшебник вмиг перенёсся в исполинскую каверну.
Алый свет вновь пробился сквозь мрак, но на сей раз светился не воздух. В окружившей некроманта тьме медленно, постепенно разгоралась крошечная далёкая искорка. Она становилась всё ярче, росла, исторгая красные лучи, и из мрака мало-помалу выступил исполинский подземный зал, равного которому Фесс не видел ещё нигде и никогда. Некромант стоял на крошечном балконе, узком выступе на отвесной стене, исчезавшей во тьме наверху и внизу. Стена тянулась вправо и влево, насколько мог окинуть глаз. Неясыть невольно прикрыл глаза - красные лучи, казалось, обжигали. Они сами по себе были Силой, великой, исполинской Силой, перед которой вся мощь магов, эльфов, Нарна и тому подобного была не более чем ласковой волной прибоя по сравнению с девятым валом дикого шторма, способным дробить прибрежные скалы. Пылающее Нечто было поистине Источником Силы, Родником магии, сравнения можно было б подбирать бесконечно. Фесс смотрел на него, словно заворожённый.
Да, это объясняло многое. Источник магии, скрытый в земной толще, судя по всему, не один, другие такие же или подобные разбросаны по всему Эвиалу, взять хотя бы те же Козьи горы. И, наверное, именно этот Источник отвечал за ту составляющую совокупной магии Эвиала, что была направлена против зомби и прочих неупокоенных. Всё понятно... вот только неясно, почему же до такого сокровища до сих пор никто не дотянулся, ни один великий маг не смог поставить его себе на службу...
- Вот потому что я здесь, никто из магов и не смог поставить, - на сей раз голос зазвучал не в мыслях Фесса, а в его ушах, как обычно.
Во тьме за пределами отбрасываемого загадочным Нечто света возникло короткое движение. Короткое, стремительное, угрожающее - Фесс даже инстинктивно вскинул посох, словно собираясь защищаться, хотя и понимал, что против такой Силы обороняться бессмысленно.
...Дракон вырвался из тьмы, словно чёрное ядро. Крылья развернулись, упёрлись в воздух, длинный хвост, увенчанный сверкающим остриём, стегнул по камням, посыпались искры. Миг - и черно-чешуйчатое тело, простроченное серебряными нитями, удобно свернулось кольцом вокруг сверкающего Источника. Пара громадных, чуть светящихся жемчужным, глаз пристально взглянула на некроманта, пробуравив его до глубины души.
Дракон. Фесс встречал драконов... Ещё не будучи Фессом, оставаясь до срока Кэром Лаэдой. Они бывали разные. Злые и не очень, мудрые и совершенно безмозглые - но ни один не обладал такой силой и властью. И ни разу в Эвиале Фессу не приходилось слышать ни об одном подобном создании. Даже в "Анналах Тьмы" драконы не упоминались.
- Иди сюда, - позвал дракон. - Спускайся. Не бойся, воздух выдержит тебя. Не сомневайся.
Фесс не сомневался. Он не сомневался также и в том, что этот дракон способен в один миг обратить воздух в пещере камнем. Или водой. Или огнём. Или вообще чем ему заблагорассудится. Он просто перешагнул через низкий бордюр и...
Воздух послушно сгустился вокруг него, он медленно поплыл вниз, на пол. Поверхность камня оказалась почти что горячей, он ощущал подземный жар даже сквозь подошвы сапог.
Дракон поднял голову, увенчанную причудливым жемчужным гребнем. Качнулись длинные усы, усеянные мелкими огоньками. Извив чёрного тела на миг закрыл сияние Источника, по чешуйчатой броне словно потёк жидкий огонь.
- Иди сюда, Кэр, - позвал дракон. - Ближе, ближе. Я хочу показать тебе Кристалл. Теперь, когда ты здесь, скрывать что-либо нет смысла.
Приблизься же! Ручаюсь, ты не видывал такого даже в своей знаменитой Долине. Кстати, хотел бы я на неё посмотреть...
Фессу показалось, что дракон вздохнул. Опираясь на посох, некромант сделал первый осторожный шаг вперёд - и о, чудо! - слабость ушла, он вновь сделался самим собой, кровь мчалась по жилам, уходили предательские дурнота и слабость, он распрямился, он шёл, он почти летел, не чувствуя собственного тела. Магия вливалась в него, превозмогая чёрную немочь, поселившуюся в нём с того самого дня, когда он собой остановил злой вихрь, уже нацелившийся на Эгест...
Хотя... Немочь и болезнь не совсем исчезли, они просто затаились, подавленные обрушившимся на них потоком жгучей первородной Силы.
Некромант шагал. Драконий взгляд следовал за ним неотрывно, пронзал, сверлил; Фесс не сопротивлялся. Бессмысленно простому человеку, к примеру, вставать под падающую скалу, крича при этом: "Я одолею тебя одной лишь храбростью!", потому что если он не маг, то скала просто раздавит его, несмотря на всю храбрость. Сейчас Фесс чувствовал себя именно таким простолюдином, медленно шагающим под неотвратимо рушащейся скалой.
Остановился он шагах в десяти от Источника. Теперь он мог рассмотреть его во всех деталях: громадный, невиданный Кристалл, идеально правильной формы, со множеством сверкающих граней, сходящихся к центру, обрамлённый грубым чёрным камнем, обычной застывшей лавой. Больше всего Кристалл походил на округлый щит, с выдающимся остриём в центре. Противоположная сторона камня была скрыта. В Источнике постоянно кипел огонь, в глубине Кристалла медленно перемещались пламенные тени, вспыхивали и гасли клубы темно-алого огня. Кристалл источал Силу, великую, необоримую Силу, словно исполинский очаг - тепло во время зимней стужи.
- Если бы я не поставил защиту, магия Кристалла уже бы сожгла тебя - при первой попытке ею воспользоваться, - сказал дракон. - Камень обороняет сам себя... но не до конца. Какому-нибудь движимому обетом рыцарю, в коем ни грана магических способностей, Кристалл ничего бы не смог противопоставить. Или осторожной волшебнице, такой... такой, как Мегана, к примеру, у которой хватит ума намертво заблокировать собственные возможности, приближаясь к сокровищу. Теперь ты понимаешь, зачем я здесь.
- Ты - страж Кристалла? - вырвалось у Фесса.
- Именно, Кэр. Я и мои братья. Мы храним Кристаллы магии.
Поколения сменяются поколениями, а наша стража всё длится... и смены не будет. Точнее, нам на смену придут наши же дети, а потом их внуки... Посмотри туда! - властно приказал дракон. - Туда, направо, возле стены - видишь?
Фесс повернул голову. Алые сполохи выхватили из мрака белые кости, вытянутые черепа, распяленные остовы крыльев... скелет дракона стоял совершенно целым, точно в каком-нибудь музее ордосской Академии, на кафедре античной монстрологии.
- Это мой отец. А ещё дальше - мой дед, - проговорил дракон. - 
Наступит время, и я займу предназначенное мне место. Но это случится ещё нескоро... даже по счёту почти что бессмертных эльфов... Мои предки выполнили свой долг до конца и обрели обещанную свободу. Они стряхнули досужую плоть и ушли туда, где горят звёзды, стремительными духами скользить в океанах вечного пламени... - в голосе дракона прорезалась неожиданная тоска.
- Я понимаю тебя, - после пристойного молчания осторожно произнёс Фесс. - Я понимаю, насколько важна твоя стража. Конечно, этот Кристалл - мощнейший источник магии, он...
- Источник?! - хвост дракона неожиданно хлестнул по полу, высекая снопы искр. - Источник, но не в том смысле, как ты это понимаешь, Кэр Лаэда из Долины магов. Этот - и другие Кристаллы - дают магию Эвиалу. Понимаешь? Всю, какая только есть! Вся магия - от них! Сила, которой пользуются все начиная от последней деревенской знахарки и кончая великими магами минувших лет, - вся она берёт своё начало в подобных этой пещерах!.. Теперь ты понимаешь меня? Теперь ты понимаешь, почему мир Эвиала - закрытый мир, а его обитатели, за малым исключением, ничего не знают об Упорядоченном, о Межреальности, о множестве обитаемых миров?!
- Н-не может быть, - выдавил из себя Фесс. Услышанное ошеломило его, потрясло до глубины души. О да, после слов дракона многое становилось понятным. Понятно, откуда взялись те самые "центры Силы", которые он столь старательно наносил на карту Эвиала, понятно...
- Теперь тебе должно стать ясно, откуда взялся так досаждающий магам "откат", отдача от исполнения заклятья, - перебил его мысли дракон. - Кристалл сопротивляется попыткам забрать у него силу, даёт сдачи, если можно так сказать. Но не это главное, Кэр. Когда Великие Силы, не чета моим собратьям или даже этому Кристаллу, поняли, что же именно таят в себе недра ничем не примечательного на первый взгляд мирка, они решили закрыть его.
- Но ведь я-то сюда попал! - попытался возразить Фесс.
- Верно, - согласился дракон. - И я почти уверен, что это кое-кого взволновало... Но, по-моему, установившие барьер гораздо больше страшились того, что кто-то выберется в Межреальность из Эвиала. Впрочем, тут гадать мы можем долго, ибо ни ты, ни я не знаем, кто закрыл Эвиал, кто поставил нас, драконов, нести тут вечную стражу...
- И вы никогда не выходите... - начал было Фесс.
- Выходим, - с горечью проговорил дракон. - В строго определённые дни и годы, только для того, чтобы зачать потомство. Мы проносимся высоко над туманами мира, наши встречи и наши танцы - над облаками, куда не достигнет людской глаз... а потом мы возвращаемся в наши пещеры. И стража продолжается. Так год за годом, век за веком... Кристаллы вечны, вечна и наша стража. Таков порядок вещей...
- Ты слишком часто говоришь о порядке вещей, о дракон, - сказал
Фесс. - Быть может, он надоел тебе? Неужели тебе захотелось его опрокинуть?..
Произнося эти слова, некромант внутренне обмер. Однако ничего страшного не произошло, дракон не вспыхнул от ярости, он лишь медленно, совсем по-человечески покачал головой.
- Ты неправильно понял меня, вечный бунтарь. Нет, я не хочу изменить существующее положение, некромант. Но я знаю - есть те, кто постарается это сделать, с твоей помощью, между прочим. Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Не обо мне. Не о Кристалле - я всего лишь страж, я не его господин, я не могу дать тебе нового знания...
- Ты так говоришь, словно не дал мне только что удивительнейшее, необычайнейшее знание! - воскликнул Фесс.
- Подумаешь, - дракон взмахнул хвостом, очевидно, этот жест заменял у него человеческое пожимание плечами. - Ничего невероятного. Ты и сам почти что догадался. Ты мог предположить, что есть причина, по которой Эвиал закрыт. Ты мог соотнести её с теми "центрами Силы", которые безошибочно отыскал. И что тогда?.. Я ведь ничего не могу рассказать тебе о Кристаллах, некромант. Даже при самом сильном желании. Я ничего не знаю о них. Кем они созданы или возникли сами по себе, спрятал ли их кто-то в Эвиале, или они попали сюда каким-то иным путём... Я - страж. Их сила течёт сквозь меня, я могу отразить любое нападение, но... удовлетворить твоё человеческое любопытство я не могу.
- Что же ты тогда хотел сказать мне, о дракон?
- Что за тобой идёт охота, Кэр Лаэда. Что кое-кто догадался о твоих способностях. И этот кто-то не остановится ни перед чем, чтобы заставить тебя выполнять свои приказы.
- Погоди, о чём ты? - удивился Фесс. - Мне предлагали... странные существа, которые я зову "масками", потому что они укрывались под чужой личиной... - он стал рассказывать дракону историю Эвенстайна и Бахмута. - Я должен отдать им Мечи, - закончил он. - Но... несмотря на то что теперь я знаю, где они, я никогда...
- Правильное решение, - перебил его дракон. - Я прочёл в твоей памяти отпечаток мощи Алмазного и Деревянного Мечей. Мы в какой-то мере сродни друг другу, мы оба - Хранители, только ты хранишь Мечи, а я - этот Кристалл. И к тому и к другому сокровищам тянутся жадные, не знающие удержу и меры руки... и наша цель - не допустить этого. Не потому, что мы очень уж любим тех, кто живёт на поверхности, просто... просто потому, что это наш Долг, а жизнь без Долга, право же, пуста и бессмысленна, по крайней мере у нас, драконов. Ты не должен отдавать их никому, некромант. Я чувствую - они вскроют мою броню играючи, словно прогнивший тес. И тем более тебе нельзя поддаваться на посулы Тьмы...
- Тьмы? Ты знаешь, что это такое? Слишком много и слишком часто я слышу либо её саму, либо о ней...
- Я разочарую тебя, - сказал дракон. - Я догадываюсь, в книгах, которые ты читал, герой зачастую получал ответы на все свои вопросы у мудрого дракона. Увы, я не из таких. Я просто страж. Просто страж, запомни это хорошенько...
"Всё-таки он слишком часто подчёркивает, что он - "просто страж"", - подумал про себя некромант, не боясь того, что Хранитель Кристалла прочтёт его мысли.
- Я хотел как раз поговорить о тебе, потому что ты очень страшишь меня. Хранитель Мечей. Ты не можешь укрыться в надёжной пещере, подобно мне, где с тобой не совладает даже сама Тьма...
- А с тобой она совладать может? - не удержался некромант.
По длинным усам дракона пробежала череда молочно-белых вспышек.
- Не знаю, - ответил он после паузы. - Я пытался рассматривать эту проблему с разных сторон и не получал однозначного ответа. А когда в дело вступают вероятности, я становлюсь совершенно больным. Когда я не могу точно установить последствия... вот как сейчас, например. Я принял решение и считаю его правильным, но... риск всё равно слишком велик. А это противоречит всей логике стража Кристалла, в основе которой - сохранить Источник Магии в неприкосновенности. Но ты превратился в возмущающий фактор, учесть который полностью просто невозможно. Я не знаю, куда повернёт твоя стезя. Но всё-таки пытаюсь удержать ее от сползания... к пропасти. А ты сейчас идёшь именно к пропасти, Кэр. И если ты сорвёшься в неё, вполне возможно, что ты потянешь за собой весь Эвиал, и даже совокупная мощь драконов не сможет его удержать. А если дракон, страж Кристалла, скажем, покинет свою пещеру и выберется на поверхность... - собеседник некроманта выразительно смолк. - И скажу тебе больше: если жизнь Хранителя оборвётся, погибнет и Кристалл. Сила будет высвобождена... ну и ты понимаешь, что тогда от всей этой горы останется только воспоминание.
- Как все любят грозные предсказания... - проворчал в ответ Фесс. - Но я готов понять эльфов, они отуманены этими "Анналами Тьмы", они готовы в каждом непохожем страннике увидеть Разрушителя, но ты, о дракон?..
- "Анналы Тьмы" тут совершенно ни при чём, - раздражённо откликнулся дракон. - Я хотел говорить о тебе. Я хотел проследить весь твой путь и показать тебе совершённые тобой ошибки, которые - вольно или невольно - вели-таки тебя к приятию Тьмы, сперва в качестве щита и меча, а затем неизбежно и в качестве внутренней сущности. Так, сам того не желая, ты мог бы и впрямь оказаться Разрушителем... Ты готов слушать? Хочешь сесть? Нуждаешься в еде или питье?
- От воды бы не отказался, - Фесс облизнул пересохшие губы.
- Готово, - хвост дракона слегка стегнул по полу, и воздух перед
Фессом сгустился в изящный столик, уставленный соблазнительного вида яствами и графинами. - Садись, ешь и пей. Тебе это нужно. Так вот, Кэр Лаэда, я хотел сказать тебе, что само твоё появление в доселе закрытом мире поколебало установившееся в нём равновесие. Справедливости ради замечу, что не ты внёс основной вклад в его нарушение. Были и другие пришельцы.
- Другие? Откуда? - удивился некромант.
- Откуда - не знаю, - покачал головой дракон. - Они пришли из ниоткуда, как и ты. И исчезли в никуда...
- Погоди, ты же говорил...
- Совершенно верно, говорил. Никто не мог вырваться из закрытого мира - допрежь этих пришельцев. Они сумели это сделать... но какой ценой, Кэр, какой ценой! Они уничтожили схрон...
- Что это?
- Схрон. Одна из нескольких... гм... крепостей, возведённых на путях Тьмы. Это возвёл не мой народ, Кэр, не драконы. Другие.
- Дуотты?
- Что ты, они скорее бы сами стали помогать Тьме. Нет. Ещё до них. Когда на западе появились только самые первые признаки Тьмы, народ, первым пришедший в Эвиал, сумел поставить на её пути надёжную преграду. Она, эта преграда, не смогла отрезать все ручейки Тьмы, сочащиеся сквозь запруду, но всё-таки... долгие века Тьма занимала Западные Моря, поглотила несколько архипелагов, но никогда, слышишь, никогда, Кэр, ей не удавалось прорваться за линии схронов. До того момента, пока эти пришельцы не уничтожили один из них, пытаясь отыскать дорогу прочь из Эвиала. Они отыскали дорогу... и на первый взгляд не случилось ничего особенно страшного, ведь Тьму сдерживал далеко не один схрон. Но в плотине возникла брешь, и Тьма медленно сочится и сочится сквозь эту прореху. Пока ещё это не очень заметно. Возможно, ей понадобится несколько лет, чтобы окончательно сломить всё сопротивление, но её эманации уже распространяются по восточным землям, вызывая... ты сам видел, что они вызывают. Неупокоенные кладбища - это ещё не самое большее из зол. - Дракон сделал паузу. - Но те пришельцы исчезли бесследно, а вот ты остался и... натворил много чего.
- Например? - напрягся Фесс.
- Начнём сначала. Всё было хорошо, пока ты оставался некромантом... - Мне уже говорили это. Вейде, королева Вечного леса.
- Верно говорили. Но потом, после Арвеста, ты стал совершать одну ошибку за другой.
- Любопытно было б послушать, - натужно улыбнулся Фесс.
- Вы сцепились с Инквизицией. Позволили им себя спровоцировать...
- Вот как? - забывая, кто перед ним, ощетинился Фесс. - Очевидно, нам надо было тихо и мирно взирать на их делишки, успокаивая себя тем, что, мол, мы тут совершенно ни при чём?
- Сложный вопрос, - помолчав, сказал дракон. - Я не люблю отвлечённые рассуждения о большем и меньшем зле, о соответствии целей и средств... Я могу только сказать, что главное - чтобы жил весь этот мир. Природу ты можешь назвать и жестокой, и беспощадной, она установила законы, против которых человеческий разум не может не восставать, однако почему-то оказывается, что, восставая против этих законов, людской род только ускоряет свою собственную гибель.
- Отвлечённые рассуждения, - хмыкнул Фесс. - Ты обещал говорить о моих ошибках...
- Именно, - кивнул дракон. - Ты укрылся в Нарне. Правильное решение. Именно там тебе и следовало оставаться, пока Инквизиция не оставила бы попытки разыскать тебя.
- А она бы оставила? Сильно в этом сомневаюсь, - перебил дракона некромант.
- Сомнения не есть доказательства. Если бы ты провёл больше времени с нарнийцами, они привели бы тебе немало примеров того, как святые братья отступались от жертвы, поняв тщету своего преследования.
- Нарнийцы не приняли нас! - возмутился некромант.
- Не приняли, - неожиданно согласился дракон. - Но вспомни, после чего они отказались принять вас.
- Ирдис? Дикая Охота?
- Правильно, Кэр. Ирдис Эваллё и Дикая Охота. То, с чего начались твои приключения по эту сторону Железного Хребта.
- Ты хочешь сказать, о дракон, что мне не следовало приходить ему на помощь? - прищурился некромант.
- Я хочу сказать, что ты слепо кинулся в расставленную для тебя хитроумную западню. Ты нарушил принцип меньшего зла и в результате оказался в положении, когда уже не ты управляешь обстоятельствами, а обстоятельства управляют тобой.
- Я не понимаю тебя, о дракон. Я встретил эльфа, его преследовали неведомые чудовища. Я помог ему...
- И тем самым, во-первых, лишил себя убежища в Нарне, во-вторых, ты показал своё слабое место. Тебя оказалось очень просто купить чужой бедой, чужим горем. Ты забыл, что ты - некромант. Что твоё дело - без гнева и пристрастия уничтожать Нежить, подъятых из могил силой Тьмы неупокоенных. А ты, прости, вообразил себя кем-то вроде странствующего рыцаря, в лучшем стиле рыцарских романов принявшись устанавливать справедливость по своему собственному разумению. Молчи! - рявкнул дракон, из его ноздрей вырвалось две струи белого пламени. - Молчи! И слушай дальше. Эваллё был просто проверкой. Но ты послушно заглотил приманку. И вместо того чтобы немедленно и по-тихому убраться из
Эгеста, куда-нибудь за Мекамп, переждать, пока не минует гроза, ты ринулся мстить. И кому - несчастной сельской ведьме, сотворившей это заклятье по недомыслию!..
- Погоди... - попытался встрять ошеломлённый некромант, однако дракон, похоже, рассвирепел не на шутку.
- Нет, ты слушай дальше. Ибо каждый твой последующий поступок оказывался ещё глупее предыдущего. Движимый благородным, но неверным порывом, ты стал помогать Ирдису. Не спас его тем не менее. Нарушил слово. Сделал ещё один шаг глубже в западню. Ринулся мстить за эльфа, несмотря на то, что его всё равно не воскресить. Стал искать исток заклятья. Тебя даже не насторожило то, что деревенская ведьма ну никак не могла поставить себе на службу истинную Дикую Охоту. Молчи и не перебивай, я сказал!.. Тебе подсунули вторую приманку, ты клюнул и на неё. Сразу же после случившегося тебе нужно было немедленно убираться из Кривого Ручья. Бежать. Уносить ноги. Драпать, как говорите вы, люди. Ты стал тешить свою гордость, своё самолюбие, вместо того чтобы прислушаться к голосу разума. Всё это время, пока ты геройствовал на окраине Нарна, неупокоенные в разных частях Эгеста собирали обильную жатву. Об этом ты забыл?! Ну конечно, забыл. А ведь не напугай ты тогда ведьму, то заклятье, что вызвало атаку на Кривой Ручей, вообще бы никогда не родилось. Ведьму бы схватили и сожгли - как, впрочем, и вышло, - но некромант, тот, в ком остро нуждаются сегодня и в Эгесте, и в Семиградье, и в Мекампе, - некромант бы не ввязался в глупую и никчёмную свару с инквизиторами. Потому что, когда выступаешь против кого-то, крайне желательно делать это с хоть малой толикой ума, а не просто бросаться на вражеские мечи только для того, чтобы погибнуть с так называемой "славой".
Эх, эх, эх, ну нельзя же быть столь прекраснодушным, тем более - выпускнику факультета малефицистики!.. Так или иначе, некромант
Неясыть ввязывается в "дело саттарской ведьмы" и блистательно проигрывает его, едва не расставшись с жизнью. Восстановив при этом против себя всю Инквизицию. Но этого мало. С трудом избежав смерти в самый последний момент, некромант в конце концов проявляет некие зачатки благоразумия, постаравшись убраться как можно дальше. Некромант Неясыть, явив мужество и твёрдость, прорывается в Вечный лес. И тут... вместо того, чтобы немедленно двинуться оттуда в Мекамп или ещё дальше, он вступает в бой с настигшими его инквизиторами. Но и этого мало. После того как маг Воздуха делает свой выбор, некромант поддаётся глупому стремлению "отомстить" за него и бросается обратно, в Эгест, где, само собой, его уже ждёт засада. Итог известен - некромант почти что оказывается в руках Тьмы, его спутники... - дракон сделал паузу, блеснули сабельного вида клыки, - своими жизнями заплатили за гордыню и глупость предводителя. И вот, неся в себе росток Тьмы, отравленный её ядовитым дыханием, некромант оказывается на Пике Судеб... чтобы выслушать от старого дракона всё то, что обязан был давным-давно понять сам. Правда, в этом есть и одна положительная сторона - некромант лишился рунного меча.
- Почему "положительная"? - глухо, опустив голову, проговорил Фесс.
Его душу жёг нестерпимый стыд. Не потому, что он был совершенно во всём согласен с драконом, о, вовсе нет, у него нашлось бы что возразить - но в том, что касалось Эгеста, мести за Джайлза и того, что именно он, Фесс, погубил своих друзей, - дракон был совершенно прав. После того как Светлый маг сделал свой выбор - некроманту следовало немедленно уходить. В замекампские степи, в Салладор, в Кинт Ближний, предложить свои услуги султану в Аррасе - там, Фессу приходилось слышать, Инквизиция пока ещё боится развернуться в полную силу, потому что султан имеет одну очень милую и забавную привычку медленно варить не понравившихся ему типов в котле с маслом, поставленным на небольшой огонь. А вместо этого он... и теперь гном и орк мертвы, мертва и неистовая Рысь - всё потому, что он, некромант, и в самом деле забыл, что он - не странствующий рыцарь.
- Хорошо, дракон, - наконец нашёл в себе силы Фесс. - Допустим, что многое из сказанного тобой истина. Но какой из этого следует вывод?
- Вывод? - рявкнул дракон. - Вывод прост! За Эвиал и за тебя сейчас сражаются две силы. Тьма и... и те, кого ты называешь "масками". Добыча лакомая, что ни говори...
- Но кто устроил все эти ловушки?
- Не знаю, кто именно, - ответил дракон. - Да это и не суть важно. Дело в том, что маски сейчас вырвались вперёд. Ты раскрылся перед ними, ты вернул себе воспоминания - большая ошибка, огромная ошибка, непростительная ошибка!.. Неясыть вместо Фесса - вот был твой единственный шанс. Ты его упустил. И вновь повторю - хорошо, что ты потерял рунный меч. Удивляюсь, как ты вообще поверил, что такие вещи могут валяться в придорожных кузницах, в загашнике у какого-то старикакузнеца? Такие истории хороши для всё тех же рыцарских романов, никак не для опытного, осторожного некроманта, у которого на знамени должно быть начертано: "Доверяй, но проверяй!" Так вот, уверяю тебя, если ты сейчас попытаешься разыскать эту кузницу, тебя ждёт большое разочарование. Старый мастер ничего бы не вспомнил ни о каком мече погибшего рыцаря. Ты ещё не понял, что это оружие тебе было подброшено?!
- Подброшено? Кем, зачем, для чего? - поразился Фесс.
- Кем? Думаю, масками. Тьме такой фокус не под силу, да и пользуется она совсем другими средствами. Думаю, этот меч должен был бы помочь посланцам масок отыскать тебя, ведь теперь то, где именно укрыты Мечи, у тебя можно вытянуть самыми обычными пытками.
Фесс поёжился, невольно вспомнив Мельин, и Серую Лигу, и собственный плен в башне Арка...
- Поэтому мой тебе совет, некромант, - как можно скорее уходи отсюда, с севера. Уходи куда-нибудь подальше. Например, в Аррас. Тамошнему султану постоянно нужны хорошие воины, и он щедро платит. Магического оружия не ищи... лучше возьми что-то из моих арсеналов. У меня этого добра скопилось, - дракон как-то нехорошо ухмыльнулся, - целые горы. Хватит вооружить, наверное, целую армию. Иди, выбери себе оружие по руке.
Некромант не двинулся с места.
- Ты предлагаешь мне свой меч, чтобы потом уже ты мог отслеживать каждый мой шаг?
Дракон взревел, выдохнув клуб белого пламени. Хвост яростно ударил по камню и раз, и другой, и третий, высекая настоящие фейерверки. Фесс бестрепетно ждал.
- Хорошо, - наконец прорычал дракон. - Хорошо. Тогда тебе придётся сделать небольшой крюк. Заверни к гномам, я покажу тебе дорогу. Заплати им. Золото можешь взять у меня. Его, надеюсь, ты не заподозришь?
- Не заподозрю, - кивнул некромант. - Но у меня к тебе множество вопросов, дракон... хотя на самом деле значение имеет только один. Почему ты помогаешь мне? Почему ты выдал мне главную, страшную тайну этого мира, почему ты теперь отпускаешь меня?..
Дракон странно и долго смотрел на него. Очень долго и очень странно.
Как показалось Фессу, с разочарованием. Потом молча соскользнул с
Кристалла и ненадолго исчез во мраке. Некромант ждал.
Дракон появился - на когте лапы висел объёмистый позвякивающий мешок.
- Как здесь все стремятся всучить мне золото, - проворчал Фесс.
- Золото - только средство, - дракон не сводил с некроманта всё того же странного взгляда. - Ты не понимаешь? Не понимаешь, что только ты способен...
- Спасти этот мир?
- Какие глупости! - возмутился дракон. - Нет, конечно. Мир сможет постоять за себя сам, иначе это не мир. Но вот сделать для мира кое-что очень важное ты можешь. Именно ты. До сих пор не понял?..
- Кажется, понял, - медленно сказал Фесс. - Ты хочешь, чтобы мир Эвиала перестал бы быть закрытым и ты в один прекрасный день смог бы устремиться в полёт... в настоящий полёт, сквозь пламя новорождённой звезды?..
Дракон несколько мгновений молчал. А потом так же безмолвно склонил голову.

* * *

Они говорили ещё долго, но уже о более приземлённых материях. Дракон знал многое, но, конечно же, не всё. Так, все попытки Фесса разузнать, что же такое на самом деле Тьма, натолкнулись на непробиваемую стену.
- Новая сущность, - сказал дракон. - Не жди от меня большего. Новая - и всё тут. Мы назвали её Тьмой... потому что не нашли более подходящего слова. В то же время ты, наверное, заметил - некромантия не часть этой новой Тьмы. Тьма Древняя, Великая Шестёрка - вот её источник. А новая... не знаю, может, тут не обошлось без Хаоса...
И через слово, через предложение страж Кристалла повторял:
- Забудь об инквизиторах. Не мсти за погибших друзей. Их ты уже не вернёшь. Скройся. Отлежись. Займись прямой работой некроманта.
Поверь, так будет лучше. Намного. А работы на юге для некроманта ещё больше, чем на севере. Войны Быка и Волка разыгрывались по большей части в Кинте Ближнем и Салладоре; там всегда было куда больше магов, далеко не все из них признавали власть Белого Совета, далеко не все из них тихо скончались от старости в своих постелях; а теперь представь, что случится, если прорывающаяся Тьма вырвет и их из могил!..
Фесс слушал. А за спиной, словно вызванные к жизни беспощадным светом Кристалла, вновь встали тени друзей. Друзей, что погибли за него и по его вине. А. он, он, он... он бросился ласкать свою гордость, и...
Дракон умолк внезапно, словно и в самом деле увидел застывшие за спиной некроманта тени.
- Достаточно, - вдруг сказал он. - Достаточно. Сила начинает захлёстывать тебя; пора идти.
Фесс поднялся.
- Дорога к гномам...
- Не волнуйся, я передам весть Вейде, - сказал дракон. - Всё будет в поря...
- Дракон, - перебил его Фесс. - У меня к тебе два вопроса. Последние.
- Задавай, - чёрные крылья развернулись, готовые поднять в воздух массивное тело.
- Ты говорил со мной не как дракон. Как человек. Кто ты?
- Я дракон, которому очень интересны люди, - немного погодя последовал ответ. - Я долго изучал вас, я слушал вас, я вникал в ваши мысли... я старался понять. Другие драконы - они не такие... думаю, попади ты в Козьи горы, там... - он осёкся. - Мои собратья думают, что им нет дела до того, что творится на поверхности. Я считаю, что они не правы. Что ты ещё хотел спросить?
- Одну очень простую вещь. Как твоё имя? Не слишком-то удобно всё время обращаться к тебе "о, дракон".
Некроманту показалось, что дракон улыбается.
- Меня зовут Сфайрат. Ну, теперь нам точно пора. Я проведу тебя...
Они двинулись в путь. Покидая зал Кристалла, некромант оглянулся - но взгляд его был направлен не на загадочный Источник Магии, а на три зыбкие тени, что медленно отступали в сумрак, растворялись в нём и таяли, таяли, таяли...
Странствие мага оказалось недолгим. А вот одиночество его обещало стать куда продолжительнее.

ИНТЕРЛЮДИЯ 3
КЛАРА И СИЛЬВИЯ.

Известие о событиях в Эгесте застало магов Эвиала Анэто с Меганой и отряд Клары Хюммель на последнем переходе. Чародеи торопились, и Мегана вела остальных странными путями, вроде бы обычными тропами и дорогами, каждый шаг по которым тем не менее оборачивался лигами и лигами обычных пространств. Спутники Клары с подозрением взирали на волшебницу, явно подозревая какой-то подвох. Ещё заведёт куда не надо, ведьма...
Однако всё обошлось.
Когда они оказались в Эгесте, город кипел, словно муравейник. Его центральные кварталы были разворочены, словно тут потрудилась целая армия пьяных великанов. Величественный собор превращён в руины, вкупе с полусотней других домов; груды битого камня, размолотая в щепки мебель, остатки утвари, бьющиеся в рыданиях люди над изуродованными телами родных, только что извлечёнными из-под обломков...
С каждой минутой Клара хмурилась всё больше и больше. Она ясно чувствовала след использованной здесь магии (включая и некромантию). На площади мрачные монахи показали чародеям останки вырванных из могил мертвецов, что изрубили и изорвали на куски добрую сотню "смиренных эгестских прихожан" и тех "воинов, что стали на их защиту".
Анэто принялся расспрашивать монаха, тот отвечал мрачно, нехотя, но всё же отвечал, и Кларе казалось, что в его словах не чувствуется лжи.
...По словам монаха выходило, что всё это безобразие устроил некий спятивший некромант, заявившийся в город, ворвавшийся в дом святых братьев и учинивший там настоящий погром. Когда же его выбросили из здания, вызвал себе на помощь "зомбей богомерзких", развалил своими заклятьями кафедральный собой, убил отца Марка, главу Инквизиции Эгеста, изранил другого славного брата - отца-экзекутора Этлау, и, наконец, увы, сбежал, улетел на крыльях чёрного ветра, оставив позади себя "доступные обозрению сударыней и сударей руины".
Клара долго бродила по площади. Само собой, Анэто с Меганой ни словом не обмолвились об истинном происхождении её отряда. Для всех она была просто ещё одной чародейкой Волшебного Двора с ближними слугами. Боевому магу никто не препятствовал. Клара задавала короткие вопросы монахам, солдатам, горожанам, что растерянно толпились вокруг руин кафедрального собора. Сомнений быть не могло - здесь действительно пошла в дело некромантия, и последствия на самом деле оказались более чем неприглядными.
"Ну, мальчишка, и всыплю же я тебе, когда поймаю!" - постепенно свирепея, думала Клара.
Многое ещё оставалось непонятным. Например, что послужило причиной нападения некроманта на город. Потому что, насколько Клара успела составить себе мнение, атака - если это была атака - развивалась крайне странно. Некромант ввязался в ближний бой, вместо того чтобы измотать своих противников ударами из безопасного отдаления... Но всё равно - использовать некромантию, пустить в ход зомби, натравив их на живых людей, - такого Кларе и в голову прийти не могло. Боевой маг побеждал другими методами, потому что такое оружие было куда злее причин, по которым его пускали в ход.
"Он совершенно лишился рассудка, - возмущалась про себя Клара. - Инквизиторы небось в чём-то да привирают - но зомби-то вот они, передо мной. Удивительно ещё, как с ним сумели справиться... Нет, Кэр, я найду тебя, я отберу у тебя Мечи - не по плечу тебе такое оружие, как я вижу, не по плечу... а потом волоком оттащу в Долину. И тогда-то мы уже поговорим всерьёз. Потому что маг не может допускать такого. Это не достижение победы, это слепая месть всему живому. А раз так, то тебя надо посадить под замок... и притом надолго, пока ты не поймёшь на своей шкуре, как следует поступать чародею Долины и как - не следует!"
...Расследование случившегося было ещё в полном разгаре, когда к угрюмой Кларе осторожно подошла Мегана.
- Достопочтенная Клара, могу ли я спросить вас... - медовым голоском пропела хозяйка Волшебного Двора.
- Я могу сразу и ответить, - бросила Клара. - Я буду есть помогать вам искать Разрушителя. Всеми моими силами. А когда я его найду... - глаза чародейки гневно блеснули, и этот блеск не предвещал Кэру Лаэде ничего хорошего.

* * *

Далеко от Эгеста, где имели место все эти события, на пустынном северном побережье Моря Ветров, где вовсю разгулялась вьюга, в самом сердце тяжёлых, беременных снежными зарядами туч внезапно промелькнул стремительный белый росчерк короткой молнии. Среди метели, расправив крылья, на порывах свирепого ледяного ветра неслась громадная полярная сова, раза в два больше обычной. Птица пронеслась над вздыбленными прибрежными ропаками, опустилась на снег и тотчас начала меняться, формы плавно перетекали одна в другую, и вот вместо совы возникла девушка в короткой меховой курточке и белых сапожках, держащая на плече громадный двуручный фламберг, который, казалось, был совершенно ей не по силам.
Сильвия огляделась. В отличие от появившейся примерно в том же месте (только значительно раньше) Клары, сквозь метель и снег она разглядела недальнюю Чёрную башню. Покачала головой, посвистела задумчиво сквозь стиснутые зубы и даже сделала было шаг в том направлении - пролив заполонили ледовые поля, дойти до островка не составило бы труда, - но передумала и направилась к башне Сим.
Там она пробыла недолго. Вышла обратно, брезгливо стряхнула несколько кровавых капель с рукава курточки. Теперь она знала, куда ей держать путь. Теперь она могла встать на след.
Клара Хюммель не уйдёт от неё.